Андрей Николаевич Бузуев
Берег и Море Приключения игрушечного льва Лёвки. История третья

Сверху – темнота, бесконечная, вся в сверкающих разноцветных точках, с огромным золотым диском посередине. Небо… Снизу – темнота, живая, зеркальная, глубокая-глубокая. Море… Вдали – ф-ф-ф-фу-у-у-ххх… ф-ф-фу-у-у-хххх… Прибой. Он – там, где сияет и переливается яркими огнями городок. Там спит и видит интересные сны мальчик Тим, там ждут и волнуются друзья-игрушки. А здесь – вве-е-ерх-вни-и-и-з, вве-е-ерх-вни-и-из – волны качают детский надувной плотик для купания, который кто-то придумал сделать в виде весёлой разноцветной ящерки. А верхом на ящерке – две фигурки: одна маленькая, плоская, смешно размахивающая лапками. Присмотревшись, вы узнаете краба, вернее, крабика. А другая фигурка – побольше, одетая для водонепроницаемости в пластиковый пакет и замотанная скотчем, так, что получилась смешная кисточка на макушке. Это Лёвка. А если быть точным, игрушечный лев Лёвка.

– Надо же… – пробормотал Лёвка. – Надо же, это как будто летишь… Или висишь в пустоте…

– Ах-ха, – улыбаясь во весь рот, пропищала Гекка. – Квасиво.

– Смотрите, вот они! – пискнул Чик.

Кто такая Гекка? Кто такой Чик? Что заставило мягкую игрушку Лёвку выплыть ночью далеко в море? Это длинная история. Думаю, лучше начать с самого начала. Ну, слушайте.

* * *

Она началась, когда мама, Тим и Лёвка отправились в путешествие и поехали туда, где много солнца, воздуха и воды. Точнее – полетели. Правда, перед полетом у Лёвки было приключение в аэропорту, но это другая история, и её можно почитать в предыдущей книжке.

Тим сидел с мамой в креслах, а Лёвка – под креслом, накрепко пристёгнутый к детскому рюкзаку специальной пристёгивалкой. А когда они приземлились и спустились по трапу, Лёвка незаметно помахал самолёту, и тот пожелал им удачного отдыха.

Потом был автобус, и за окном мелькали разные яркие картинки: пальмы, горы, люди и всякое другое. Затем Лёвку внесли в большущий дворец, который все почему-то называли «Хотел». Лёвка так не разобрался, кто и что хотел, ну и ладно.

Путешествие закончилось в просторной и красивой комнате с кроватями, диваном, стульями, столиком и картинками на стенах. Мама с Тимом, едва только разобрали вещи и приняли душ, уснули и проспали до вечера. А на следующее утро начался отдых.

Отдыхать было совсем не сложно и даже весело. Тем более что утром, как только все проснулись, у Лёвки появился новый друг. Точнее, подружка. Случилось это так. Мама пошуршала в чемодане и вынула оттуда разноцветный пакет. Из пакета появилась на свет яркая пластиковая «тряпочка». Мама поднесла её к губам и начала дуть! «Тряпочка» стала надуваться и превращаться в большого блестящего разноцветного червяка. Затем у червяка – пок-пок-пок-пок – появились лапки и – оп! – перед нами уже надувная игрушка! У игрушки были огромные глаза, и она улыбалась во весь рот. Весёлая такая!

Как только представился удобный случай – когда мама с Тимом ушли завтракать – новая игрушка прошептала Лёвке: «Пвивет. Я пвастиковая игвушка, надувной пвотик для купания «ящевица-геккон». Двя детей от твёх лет. Можно пвосто Гекка».

Лёвка сначала хихикнул про себя – чего это она так смешно разговаривает, – а потом подумал: она же не сама себе такой рот придумала! И попробуй-ка вот так, широко улыбаясь, выговаривать все буквы!

Лёвке стало стыдно. Он вежливо представился и, конечно, поздравил Гекку с началом Игры. Надо сказать, что для всех игрушек день начала Игры – очень важный день, как у людей день рождения. А может быть, даже ещё важнее.

Потом Лёвка рассказал Гекке, как она теперь будет жить, про Тима и маму, ну и про всё остальное. И, конечно, представил новую игрушку Бабане – маленькой самодельной куколке в платочке и сарафане. Мама брала её с собой в поездки на счастье.

Бабаня появилась у мамы давно-давно, когда мама была не мамой, а маленькой девочкой. Её сделала из тряпочек мамина бабушка – баба Аня. С тех пор мама и кукла были вместе. Когда мама повзрослела, она перестала играть в Бабаню, но всюду брала её с собой. Все игрушки в доме считали Бабаню главной и очень уважали.

Вернулись с завтрака мама и Тим и стали собираться на море. Спустя некоторое время мама с Лёвкой валялись на белых лежаках под зонтиками, Тим с Геккой учились плавать в детском бассейне, а рядом шумело море.

Лёвке море понравилось. Оно было такое живое! Как будто бы огромное волшебное животное ворочалось и урчало у тебя под боком: весёлое и нежное, добродушное и опасное, могучее и мудрое. У моря наверняка есть великое множество тайн и загадок. Кстати, одну из них Лёвка обнаружил ещё рано утром и собирался при удобном случае разгадать. Дело в том, что на самой заре, когда солнце только-только заглянуло в окна, Лёвка услышал со стороны моря странные крики на языке, которого не слышат люди…

Как известно, поговорить можно с чем угодно: и с собакой, и с мухой, и с цветком, и даже с булыжником. Не факт, что тебе ответят, но услышат точно. Но люди почему-то давным-давно перестали понимать и даже слышать этот язык, и с этим ничего не поделаешь. Дети, правда, этот язык знают, и могут поболтать при случае даже с муравьем или, например, с тапочкой. Но потом они вырастают и почему-то все забывают.

Так вот, рано утром Лёвка услышал со стороны моря много-много разных голосов. Они все кричали, и Лёвка даже различил слова: «Внимание! Опасность! Всем очистить берег! Они идут! Срочно всем укрыться в безопасное место!» Через какое-то время крики стихли. Это было загадочно, а загадки Лёвка любил. То есть не любил. Вернее, любил делать так, чтобы их не было.

– Мам! Мам! Послушай! Ну, послушай! Скажи, пожалуйста! – Тим вдруг подбежал к их зонтику весь мокрый и запыхавшийся.

– Ты не замёрз? – приподняв тёмные очки, спросила мама.

– Нет! Ты что! Там вода, как варёное молоко!

– Парное…

– Ага, парёное. Ну слушай, я что подумал. Вон, видишь, тётенька…

Лёвка и сам уже некоторое время назад обратил внимание: розово-красная женщина, похожая на большую подушку, поминутно вскакивала с лежака и кричала неприятным голосом на маленькую девочку лет пяти:

– Ия! Куда пошла! Брось это! Ия! Не ходи к ним! Не лезь в бассейн! Ия! Кому сказала!

В данный момент тётенька, недовольно бубня, тащила спотыкающуюся девочку в сторону «Хотела». Девочка старательно ревела.

– М-да, – пробормотала мама. – И что ты хотел спросить?

– Понимаешь, – серьёзным тоном проговорил Тим. – Я вот, думаю. Это же её мама?

– Ну, скорее всего.

– То есть она её родила из себя?

– Да, – насторожилась мама.

– Тогда получается, что это её частичка. Такой кусочек. Как рука, только отдельно.

– Красиво говоришь. Можно и так выразиться, мой кусочек.

– То есть это она сама на себя, получается, ругается? Как же она может так себя не любить?

– Стванное дело, действительно! Это ведь так пвосто – любить двуг двуга, – прошептала Гекка из-под мышки Тима.

– Ты так считаешь? – возразил Лёвка, который был в Игре немного дольше, чем Гекка, и кое-что повидал. – Мне кажется, наоборот, это трудно. Понимаешь, чтобы взаправду любить, трудиться надо: понимать, верить, прощать и ещё всякое. Не любить – легко. Ничего почти делать не надо. Только не любить, и всё. Слушай, а может быть, они специально себе детей рожают, чтобы было кого не любить?