Андрей Истомин
Алчность
Сам Клинов до появления на Земле-3 не охотился ни разу. Так, читал кое-что. Хотя он и проводил отпуск на экоферме, и не раз участвовал в забое и разделке животных, всё-таки охота не была ему столь хорошо знакомой темой. В данном случае его спасало то, что крупные хищники учёными отслеживались довольно точно. Поэтому они подлетели на вертолёте практически к месту нахождения хищника. Он, как бы это странно ни звучало, вернулся на место трагедии, видимо, сочтя, что опасность миновала. Выйдя из вертолёта, Клинов и Никита, вооружившись винтовками, аккуратно пошли к месту расположения зверя. Расчёт был на агрессивный характер истра. Он предпочитал атаковать незваных гостей и, лишь если они явно сильнее, отходил. Так вышло и в этот раз. Истр вышел сам навстречу. Это был крупный зверь – мощные лапы, огромные клыки. Его вес и размеры позволяли ему спокойно охотиться на крупных туров.
Клинов вскинул винтовку, прицелился и выстрелил. На этот раз позиция для выстрела была более удачная, чем с вертолёта, и он попал сразу в голову. Зверь молча рухнул. Пока Никита подгонял вертолёт к истру, майор, вооружившись инструментами, вырвал верхние клыки зверя. Это был обязательный ритуал при охоте на любого хищника, а сами клыки – его обязательным трофеем.
Вскоре наши охотники вернулись уже в стойбище. Там вовсю проходил печальный ритуал. Была вырыта могила, где, в позе эмбриона, головой на запад, лежала погибшая. Ей подрезали сухожилия, чтобы уложить плотнее и, заодно, обеспечить, чтобы она не вернулась из мира мёртвых. В данный момент женщины, собравшись вокруг могилы, пели печальную и заунывную песню, больше напоминавшую вой собаки. Мужчины собирали дрова для костра, который будет разложен поверх могилы после захоронения. Огонь должен гореть до заката и скрыть путь погибшей в мир теней от злых духов и предотвратить прорыв оттуда нежелательных гостей.
Увидев тушу истра, мужчины оживились. Была быстро отделена голова и помещена в могилу. Шкура снята и отправлена на обработку. Крупные филейные части вырезаны для застолья. Остатки туши поместят под костёр, дабы задобрить душу погибшей.
Клинову пришлось до самого полдня лишь наблюдать за событиями. Всё равно говорить с ним никто не будет. И вот, наконец, запылал костёр, и унылая атмосфера резко сменилась на весёлый праздник. Люди должны были, пока горит костёр, веселиться и пировать, чтобы запутать злых духов. В этот момент к майору подошёл глава.
– Ты сделал доброе дело, душа той, чьё имя упоминать больше нельзя, будет довольна тем, что она отомщена. Ты, видимо, тоже хочешь успокоения души Солнцебородого. Он был хорошим гостем.
– Да, и мне нужна в этом ваша помощь. Могу ли я поговорить со всеми?
– Да, я скажу всем, чтобы отвечали на твои вопросы. К общему пиру тебя не приглашаю – ты не член племени. Но если вы голодны, я распоряжусь, и вас покормят отдельно.
– Не надо. У нас есть с собой еда. Можем внести свою часть еды к вашему пиру.
–Мясо истра уже там, и его достаточно.
Очень скоро повторилась история со стойбищем охотников. Большая часть племени собралась вокруг голографической карты. И, перебивая друг друга, люди тыкали пальцем в изображение, указывая, где они были, и взрывались от восторга, увидев на этом месте своё фото и какие-то значки. С собирателями было сложнее: утром стойбище покидают практически все, кроме совсем уж немощных и детей. Для охраны стойбища остаются двое – трое мужчин. Поэтому точек за пределами стойбища было много.
На базу вернулись уже под закат. Учёные к тому времени сменили гнев на милость. Новички хоть и рушили все правила, но за какие-то сутки получили, например, полный список имён охотников, который не могли собрать учёные в течение пяти лет. А теперь побывали на похоронах у Окналтов, куда чужаков не пускают даже близко. Так же, видя, как решительно и быстро собираются данные, они начали верить в успех следствия, а, значит, в то, что их миссию не закроют.
На третье утро пребывания на Земле-3 вертолёт направился к деревне Людей Солнца. Она была окружена не то чтобы полями, скажем так – посевами. Местные земледельцы ещё не придумали пахать землю, но уже поняли, что лишние растения на этом месте ни к чему и боролись с ними осенними палами травы. Естественно, палы устраивались только в конкретную погоду, и сжигаемые участки были отгорожены либо реками, либо чем-то вроде широкой вытоптанной полосы земли. Весной, как только сходил снег, и земля была ещё влажной и мягкой, зёрна разбрасывались прямо по обгоревшему лугу. Потом по полю прогоняли стадо оленей, которые втаптывали зёрна в землю, тем самым не только улучшая всхожесть, но и спасая их от поедания птицами. После чего поле забрасывалось, племя сосредотачивалось на выпасе оленей. А поля оставались охранять поначалу дети с примитивными луками и пращами, которые, охотясь на птиц, спасали посевы от разорения. К моменту наших событий охрану поля усилили, так как растения были уже крупными и могли привлечь различных травоядных. Теперь посевы патрулировали вооружённые метательными копьями мужчины, которые так же совмещали охрану полей с охотой только теперь уже на более крупную дичь – туров, оленей, местных кабанов и прочего травоядного зверья, так и рвущегося полакомиться тем, что не для них предназначено.
Появившись утром в деревне, Клинов вызвал небольшой ажиотаж. Учёные, зная, что в деревне сейчас мало народу, наведывались сюда редко, в основном, они крутились вокруг пастухов, кочующих за стадом и лишь к осени возвращающихся домой. Вместе с пастухами, что было мужской работой, находилась основная масса женщин, которые занимались собирательством и заготовкой лозы для корзин. Дело в том, что наиболее подходящие кустарники росли достаточно далеко от деревни. Возможно, потому что рядом их уже истребили. В общем, в деревне из почти сотни жителей было человек пятнадцать. Поговорив с теми, кто был в деревне, майор понял, что толку от них мало. Они в нужном ему направлении практически не ходили сейчас. И, кроме пары ребятишек, относивших еду охранявшим поля, никто не был даже близко к месту преступления. Пришлось сгонять к полям, поискать охранников. Поскольку те разошлись по всему полю, пришлось помотаться, чтобы установить, кто где был. И выяснился ещё один неприятный момент. Если у охотников, и, особенно у собирателей, всегда находился кто-то, кто подтверждал или опровергал слова другого, тут из-за тактики охвата максимальной территории минимальным количеством людей, все бродили поодиночке. И пришлось получать косвенные подтверждения слов. В результате, как минимум, двое могли быть в нужное время в нужном месте. Но они никого не видели, или врали, что не видели. Майор предоставил им для опознания найденную иглу. Они не опознали её, как, впрочем, и в других стойбищах. Так хорошо набравшее обороты дело вдруг упёрлось в самом неожиданном месте. Клинов уточнил ещё раз не только кто где был, но и каким маршрутом пришёл-ушёл оттуда. После чего вернулся на базу.
Весь остаток дня он провёл над полученной картой нахождения и передвижения людей в тот злополучный день. В темноте уже, потянувшись, он встал и, ходя кругами вокруг голографического изображения местности, начал говорить.
– Итак, нами установлено: никто, по всей видимости, близко не подходил к месту убийства ни до, ни после. Никто не опознал иголку. Колышек, к которому привязан был прибор, сбит намеренно, и сбивший маскировал свои следы под след тура, возможно, надев на ноги копыта тура. Получается, это заранее задуманная и тщательно спланированная операция. Убийца невысокий. И, либо он, либо неустановленный свидетель, или же соучастник, как-то связан с шитьём шкур, учитывая, что я тут видел, это должна была быть женщина. Причём, он давненько ничего не шил, так как игла не имела следов ДНК. – Виктор резко остановился. – Чёрт, вот я дурак!
Он галопом помчался к ближайшей кабине полевика. Быстренько упаковал иглу, написал задание экспертам и отправил её на землю.
Вернувшись, он присел у карты. Никита подал голос:
– Что-то нашли?
– Скорее, пропустил. Причём сделать это надо было сразу. Теперь до утра прождём.
Утром, получив отчёт об исследованиях иглы, майор кинулся в вертолёт один и полетел к охотникам. Сев возле стойбища, он разыскал Орлиного Когтя и сразу же спросил:
– Помнишь ли ты иглу для шитья шкур, что я тебе показывал?
– Конечно, помню и я тебе сразу сказал, что это бабская вещь, и ты зря меня о ней спросил.
– Нет, не зря. Вот слушай, что удалось установить моим помощникам, исследуя её: «Игла никогда не применялась по назначению. С момента изготовления прошло не менее года. Большую часть этого времени она находилась, по всей видимости, в мешке или сумке, сплетённых из растительных волокон, и активно тёрлась о другие каменные предметы, большей частью сделанные из кремня, добытого там же, где и игла»
– И что это значит?
– Подумай, пожалуйста, и скажи мне, у кого могла быть новая, подчёркиваю, новая, не использованная игла, и при этом она лежала в мешке с другими кремнёвыми орудиями.
– Ну, так у ни у кого, кроме Долгого Пути.
– Кто это?
– Ну, есть тут такой. Точнее, появляется раз в два лета. Он ходит со своей семьёй по реке от Южных гор до Северного моря и обратно. И везде что-то меняет. Всё, что есть у нас из камня, выменяно у него.
– И на что он у вас меняет эти орудия?
– Когда как. Клыки хищников, красивые рога. Очень ценятся красивые перья птицы тиник. Иногда шкуры. Ну, в общем, что есть, то и меняем.
– Давно он у вас был?
– Вообще-то, должен был быть уже, но в этот год мы его ещё, вроде как, не видели.
– А когда прошлый раз он был, ничего не произошло?
– Да ровным счётом ничего. Ну, разве что лично нам продать что-то ему не удалось. Топоры и наконечники копий с прошлого прибытия мы сохранили в целостности. А наконечники для стрел, рыболовные крюки или верёвки, например, нам теперь не очень нужны.
