Андрей Геннадьевич Акиндинов
Галактическая Конфедерация Лран
«Парадную» ронгу вывели из вечного резерва! Видимо, дела и впрямь плохи…
Решив не забивать голову черными мыслями, наемники пошли прямиком к шатру, на флагштоке рядом с которым безвольно висело знамя Седьмой ронги.
– Привет, Энтуг! Что, задумали вместе с нами по скалам ползать? – перебегая дорогу, бросил пехотинец со свертком подмышкой.
– Не… – только и успел выдавить Энтуг, но его знакомый уже скрылся внутри белой палатки.
– Проклятье! Неужели нас отправят на перевал Денуле? Я слышал там сейчас настоящее светопреставление! – Тапракр, усиливая сказанное, выразительно закатил глаза.
– А что конкретно тебе говорили? – Кира исподлобья озиралась кругом. Женщину мало интересовал ответ: она оценивала обстановку.
– Как бы тебе лучше сказать…
– Да не тяни же ты! – зло процедила она сквозь зубы.
Хватка наемников остановилась перед штабным зданием. Вход внутрь им преградили шесть громил охранников. Оказалось: шло совещание. Рассудив, что не стоит торопить события, изнуренные ходьбой бойцы отряда «непобедимых» бесцеремонно свалили свои пожитки на разбитую шагах в двадцати от штаба цветочную клумбу.
Наемники обступили Тапракра в ожидании подробностей.
– У меня есть знакомая кухарка при почтовой службе, – заговорщически начал наемник. – Я иногда заглядываю туда перекусить… ну и скрасить однообразие нашего ремесла.
– О, избавь нас от этих подробностей, – раздраженно вмешалась Кира. Словами одобрения убрайку поддержали остальные.
Похождения Тапракра давно стали притчей во языцех. За время службы зифрийца в верхстропской армии Тапракр много раз в мельчайших подробностях рассказывал друзьям о былых «подвигах». Новая порция старых откровений никого не интересовала.
– Хорошо, будь по-вашему. Избавлю кое-чьи изнеженные уши от моего скромного красноречия, – съязвил наемник. – Так вот: четыре часа назад, то есть за час до того, как наша чудная команда разлеглась посреди той лысой поляны, я забежал к Амбиае. Она рассказала, что с северного перевала примчался гонец. По словам посыльного, огромные силы табалцев пытаются прорваться в долину через Денуле. Оборону перевала держит Восьмой Дагу. Вчера в его рядах оставалось чуть больше пяти тысяч штыков. На очередной штурм входной крепости табалцы посылают свежие ронги. Старые, потрепанные и поредевшие отходят в тыл, на отдых. А наши бьются без продуху. Восьмой Дагу тает будто кусок сала на жаровне.
– Это объясняет, почему так спешно отправляют ронги Пятнадцатого Дагу. – Сторос оперся на ружье, и его длинная челка съехала на глаза.
– Точно! Наши стратеги хотят удержать перевал любой ценой.
– И как всегда, наемников посылают в самое пекло, – подвела печальный итог Кира.
Перевал Денуле лежит на высоте одного тиза. Узкий проход между отвесных скал растянулся на четверть сотни тиз с севера на юг. Он соединяет север страны с ее горным анклавом – долиной Дладпас.
До войны правитель Габшир распорядился возвести крепости по обе стороны перевалов, что ведут в долину. Еще раньше был приказ о строительстве в центре северного перевала укрепленной цитадели. Работы закончили накануне войны.
Пророческая мудрость решения Габшира теперь спасала тысячи жизней.
***
Дарлирия.
Восточная часть Верхней Стропии.
По пыльной дороге нескончаемым потоком текла колонна беженцев. Уцелевшие жители Сагразза искали спасения подальше от огня столичных пожаров и пуль табалцев. Вместе с гражданским населением отступали сумевшие пробиться сквозь кольцо блокады жалкие остатки регулярных войск.
Арьергард беженцев состоял из тридцати добровольцев, преимущественно егерей – последних солдат Девятого Дагу. Позади была смерть и огонь, впереди – целая армия стариков, женщин и детей.
Дорога извивалась между покрытых редкой растительностью холмов.
Из Сагразза торговый тракт около двадцати тиз шел строго на восток. Затем, круто сворачивая на север, он огибал южные топи Унских болот. Дальше: двенадцать тиз прямо, оставляя справа брошенные теперь поля ржи и пшеницы, и семь-восемь тиз торговый тракт петлял между безлесых всхолмий.
Минуя селение Оскээ, дорога вновь поворачивала на восток. Через тридцать тиз каменный исполин разделял Стропию на Верхнюю и Нижнюю. Владения восточного соседа колея отмеряла еще без малого тиз десять, прежде чем становились видны сторожевые башни Влиртара. Туда и устремился живой поток беженцев.
Жители Верхней Стропии облюбовали южные склоны Эстерской горы очень давно. Первым тут поселился почтенный старец. В уединении он размышлял о смысле бытия. На исходе лет философ закончил труд своей жизни, который его последователи вынесли в мир как учение «о гармонии природы». После кончины наставника его именем назвали скромный удаленный скит. Так начиналась история Оскээ.
Места здесь были живописные. Подножие горы селяне сплошь засадили виноградниками, а Эстерская долина утопала в зелени фруктовых садов.
Снизу жилища обитателей, казалось, наперегонки взбираются на заснеженную вершину, будто спеша застолбить участок поближе к солнцу.
Война не смогла изменить безмятежный вид Оскээ. Покой и умиротворенность царили здесь до сих пор. Дух древнего философа отводили пока еще невзгоды.
Таким увидели Оскээ беженцы с расстояния в полтиза. Ближайшая ночь оборвет мирный уклад жизни селян. С приходом табалской армии исчезнет гармония и красота здешних мест, сгинет в горниле войны и само Оскээ, как погибли Парлия, Срэфи, Сагразза…
– Остановите колонну!
Мипсат подбежал к тройке старейшины. Тревога не покидала королевского рынкера7.
Упряжка б’ванд главного верхстропского ювелира свернула к краю дороги. Старик, кряхтя, вылез из кареты и озабоченно посмотрел по сторонам.
Впереди, скрипя колесами, тряслись телеги с ранеными. Немногочисленная родня шла рядом с ними. Измученные долгим переходом крестьяне остервенело хлестали бока выдохшихся б’ванд. Те жалостно ревели, но продолжали тянуть груженые скарбом повозки.
Уставшие лица детей, разбитые горем женщины, потерявшие в минувшем сражении мужей, старики, обреченно бредущие вдоль обочины. Движение отвлекало жителей разоренного города от черных дум. Пока ноги мерили шагами столбовой тракт, голова не была забита повседневными проблемами.
Как можно остановить три тысячи обезумевших от страха и горя дарлирийцев, когда табалские штыки, быть может, в десяти часах форсированного марша от них?
– Не понимаю причины вашего беспокойства, Мипсат, – старейшина, прихрамывая, подошел к командиру арьергардного отряда. – До Оскээ меньше полтиза пути. Там мы найдем так необходимый отдых и пищу. С какой стати нам останавливаться посередь дороги?
Упрямый главный ювелир снова огляделся. Не найдя поводов для беспокойства, Хгап спросил:
– В чем дело, Мипсат?
– Старейшина, вы когда-нибудь видели табалские военные амулеты?
– Не люблю, когда отвечают вопросом на вопрос. При чем здесь…
Хгап так и не окончил фразы. Мипсат держал в руке шнурок с серебряным шариком. Поверхность амулета покрывали табалские руны.
– Кто-то из беженцев обронить его здесь не мог. Такие штучки носят старшинники8 Табалской армии. Уж поверьте мне, я знаю, о чем говорю.
– Во имя всего святого, как он оказался на дороге во Влиртар?
Королевский рынкер промолчал. На его покрытом дорожной пылью лице выступил пот. Мипсат достал из подсумника раскладную подзорную трубу. Хгап профессиональным взглядом оценил дорогостоящую «оптику». В руках командира арьергарда был офицерского образца наградной с инкрустированной памятной датой экземпляр.
Некоторое время Мипсат напряженно рассматривал окрестности. Ближайший холм приковал его внимание дольше всего.
Погода стояла солнечная, но холодный западный ветер пробирал до костей. Приближался сезон дождей. Животворная влага несла долгожданную прохладу и ослабление стоявшей второй месяц жары.
Старец заметил каплю пота на щеке офицера: серый подтек от дорожной пыли отмечал пройденный ею путь. Чем дольше королевский рынкер изучал окрестности, тем больше старейшину охватывало чувство беспокойства. Нервы ювелира сдали, и он схватил Мипсата за рукав. Впившись в него глазами, Хгап прошипел:
– Что происходит? Что вы все ищите?.. Что это значит?!
Последний вопрос Хгап задал сдавленным визгливым криком.
Группа ребятишек, ведомая молодой женщиной, прыснула врассыпную от взъерошенного, испачканного сажей старика в лохмотьях. Главный верхстропский ювелир и по совместительству – старейшина торгового квартала Сагразза с досадой оторвал болтавшийся на нитке рукав мундира и швырнул его под колеса ехавшей мимо телеги.
«Ну вот, теперь эта мелюзга будет думать, что я спятил!» – мелькнула в голове Хгапа тревожная мысль. Общественное положение накладывало определенные обязательные нормы поведения. А он опростоволосился!
Мипсата это волновало меньше всего.
– Это значит, – королевский рынкер сглотнул комок в горле, – это значит, что Оскээ занято табалскими войсками. Видимо, они срезали путь у Унских болот.
Опасаясь, что его слова услышат в толпе, Мипсат понизил голос:
– Просто чудо, что мы до сих пор с ними не столкнулись. Однако может статься, такова их стратегия, и табалцы намеренно избегают раньше времени устроить резню.
В замешательства Хгап прохрипел:
– Создатель Всемогущий! Что вы такое говорите! В Оскээ табалцы? Но позади нас – тоже!
– Поворачивайте колонну на запад.
Королевский рынкер убрал подзорную трубу в подсумник. Действовать нужно было немедленно. Как назло, старец будто оцепенел. Единственное, что оставалось – взять бразды правления в свои руки.
Мипсат подозвал двух солдат:
– Остановите головные повозки. Пусть они съезжают с дороги и едут в сторону леса слева от нас. Если пошевелимся, удастся спасти всех, – последние слова офицер адресовал онемевшему старейшине.
Не прошло и пяти минут, а дорогу покинули самые нерасторопные.
Но было поздно.
Зловещий свист послышался, когда упряжки б’ванд только покатились волной к спасительному лесу. Жуткий взрыв взметнул телегу с ранеными в воздух. Растерзанные тела и горящие доски накрыли оглушенную и сбитую с ног ударной волной пожилую пару. Новый взрыв уничтожил повозку рядом.
Начался обстрел.
На вершине холма рождалось множество белых облачков. Замаскированная табалская батарея обнаружила себя раньше, чем того хотел командир Штурмовой ронги Ударного Дагу. Как только беженцы свернули с торгового тракта, он почувствовал неладное. Добыча, так резво шедшая в расставленные сети, вдруг, казалось, беспричинно повернула в сторону. Пока колонна находилась в зоне досягаемости, он приказал открыть огонь.
Тут и там взметались столбы пламени, унося чью-нибудь жизнь. Вой летящих ядер, взрывы и крики слились в один протяжный гул.
Толпа обезумела. Шквальный огонь вражеских орудий развернул ближнюю к Оскээ часть живого потока прямо под картечь полутора дюжин единорогов, схороненных в придорожном ивняке. Уцелевшие бросились обратно, но табалские канониры оказались проворнее беженцев. Второй залп буквально выкосил несчастных. Спаслись единицы.
Отряд Мипсата рассредоточился. Бойцы укрылись за поросшими мхом исполинскими валунами.
Через несколько минут все смолкло. Табалские пушки сделали свое черное дело. Рядом с дымящимися воронками, оставленными ядрами тяжелых орудий лежало множество изувеченных трупов. По мере того, как едкий дым рассеивался, отчетливее прорисовывалась страшная картина произошедшего.
Из трехтысячной колонны спасающихся от безумия войны мирных жителей под огнем Штурмовой ронги погибла, наверное, треть.
Горстка чудом уцелевших солдат в ужасе озирались по сторонам. Считанные минуты назад все было иначе. Бездыханные, растерзанные тела, разбросанные между дорогой и лесом, только что были жителями Верхней Стропии, полными сил, со своими радостями и заботами…
А теперь – это остывающая плоть. Огонь и металл смешали их с землей.
Мипсат сделал перекличку.
Свои имена выкрикнули пятнадцать егерей. Остальные либо мертвы, либо успели добраться до леса. В начавшейся панике, усугубившей и без того тяжелое положение, отследить судьбу каждого подчиненного королевский рынкер просто не мог.
Солдаты пытались направить беженцев к лесу, но кто прислушивается к голосу разума, когда вокруг сущий ад? Наконец, поняв, что пробиться к Оскээ нельзя, обезумевшая толпа кинулась к спасательному лесу. Сколько гражданских туда добралось, Мипсат и его бойцы не знали. Они надеялись, что как можно больше.
Притаившись за валунами, солдаты всматривались вдаль. Долго ждать не пришлось. Со стороны холма донеслась барабанная дробь. Пехота шла довершить то, что не удалось артиллерии.
– Приготовиться! Стрелять только по старшим чинам!
– Здесь гражданские! – раскатом грома прозвучали слова усатого егеря.
Мимо перевернутых повозок сквозь дым от горящих телег устало брела пожилая женщина с испачканным кровью лицом. Рядом семенил маленький мальчик с большими от страха глазами. Усач сгреб перепуганных земляков в охапку и потянул в укрытие.
– Проклятье! – Мипсат в сердцах хлопнул ладонью по камню. – Хэльструук, веди их к остальным в лес.
– Я никуда не пойду. Вот прострелю хотя бы одну табалскую голову, тогда…
– Это приказ! – вспылил королевский рынкер. – Передашь старейшине Хгапу или тому, кто сейчас возглавляет беженцев, что нам долго не продержаться. Пусть бросают барахло и налегке уходят оттуда. Через горы в Убра. Понял?
– Так точно, нтэи, – безрадостно ответил усач-егерь.
– Пусть уходят из леса. Табалцы будут его прочесывать. Пленных они брать не намерены. Все! А теперь уматывайте отсюда! – Мипсат достал из кобуры офицерский пистолет и положил его рядом на землю.
Хэльструук покорно выбрался из укрытия и торопливо повел женщину и ребенка через перепаханное взрывами поле.
Когда позади было шагов четыреста, егерь обернулся. В полтизе от них, на холме, показались шеренги вражеской пехоты. Ровным шагом под барабанную дробь и утробные звуки рожковых горнов они широкими волнами спускались на поле, разделяющее холм и дорогу. «До притаившихся за камнями наших табалцы дойдут минут через двадцать, а через час доберутся до леса», – мелькнула мысль у Хэльструука.
– Нужно спешить. У нас мало времени.
– Оставьте меня… бегите. Скажите остальным…
Женщина, задыхаясь, повалилась на землю. Хэльструук решительно поднял ее. Здоровяк спросил у мальчугана, сможет ли тот быстро идти. Паренек лихорадочно закивал головой.
– Оставить? Даже не думайте об этом, – усач перекинул армейскую фузею через плечо и взял женщину на руки.
На вершине холма родилось облачко белого дыма. Послышался заунылый вой летящего ядра.
Солдат спешно отпустил женщину на землю и, хватая за рукав куртки семенящего впереди мальчишку, закрыл их собой. Тут же, в нескольких шагах, справа раздался сильный хлопок.
Несущий смерть металл и комья вырванной взрывом земли разлетелись на две дюжины шагов вокруг. На месте зеленой травы ядро оставило обожженную и дымящуюся воронку.
Хэльструук отряхнулся, помог подняться испуганным беженцам. Силач снова взял женщину на руки и с удвоенной энергией двинулся к лесу. Мальчишка бежал рядом.
Этот выстрел сделали не чтобы убить, а скорее, чтобы напугать. Стрелять с такого расстояния по единичной цели – все равно, что «палить из пушки по воробьям»: шуму много, а толку – ноль. Чутьё бывалого вояки не могло подвести Хэльструука.
Табалцы шли цепью. Прочесывая местность, они штыками добивали раненых во время обстрела гражданских. Исключений не делалось ни для женщин, ни для детей.
До дороги оставалось шагов сто, когда из засады прогремели выстрелы. Залп егерей Мипсата стал роковым для пяти хватких и двух старшинников. Вслед за первым раздался второй залп, скосивший еще восемь табалцев.
От неожиданного нападения первая цепь залегла.
Третий залп, на этот раз из всех пятнадцати стволов, оборвал жизнь дюжине солдат второй цепи, что двигалась позади первой шагах в полста.
Вычислить сколько егерей укрылось за камнями, бывалым табалским рынкерам труда не составило. Первая цепь поднялась в полный рост и бросилась на дерзких верхстропцев.
Потери для атакующих значения не имели.
***
Дарлирия.
Восточная часть Верхней Стропии.
Спасительные гущи деревьев манили калейдоскопом ароматов. До опушки леса было рукой подать, когда до троицы донеслась холодящая душу ружейная пальба. Хэльструук не смотрел назад, он знал – у дороги идет кровавый бой.
Дыхание смерти придало женщине силы. Едва встав на землю, она припустила так, что резвый мальчуган и тренированный солдат очень быстро оказались в положении улиток, решивших потягаться в беге со стремительной золотой ланью.
Стрельба у дороги смолкла. Все было кончено. Теперь сзади к ним неотвратимо ползла смерть. С каждой минутой разделяющее жизнь и небытие расстояние неуклонно сокращалось.
Усатый здоровяк, схватив в охапку мальчишку, сходу перемахнул через наполненную родниковой водой канаву. Женщина без оглядки бежала уже мимо гигантского кварбраля. Как зачарованный страж, тот стоял особняком от прочих деревьев. В преддверие леса исполин вздымался ввысь, широко раскинув росшие строго горизонтально длинные иглы ветвей. Мясистые зеленые листья, сильно походившие на полные бурдюки с водой, гроздьями свисали с кончиков матово-черных веток кварбраля.
Не обращая внимания на редкую красоту древа-великана, Хэльструук на миг обернулся.
Там, возле дороги, сложили головы его товарищи.
Они погибли… Но не все!..
Воинское братство умрет только вместе с ним, Хэльструуком. Один… Он будет мстить за всех.
Верхстропец с трудом пробирался сквозь лесную чащу. Мальчик убежал вперед. Поломанные кругом ветки и стоптанная трава говорили не хуже любого придорожного указателя, что полчаса-час назад здесь прошла целая толпа народа. Кое-где на кустах маячками висели лоскутки одежды.
Егерь с досады покачал головой: солдаты так не ходят. Найти беженцев табалским пираньям не составит труда.
«Пираньям? – мелькнуло в мозгу Хэльструука. – Что за глупое словцо?»
Верхстропец поежился. Как будто чьи-то пронзительные глаза наблюдали за егерем. Он остановился, посмотрел по сторонам и, ничего не найдя взглядом, двинулся дальше.
– Бред! Лезет же какая-то нелепица в голову, – немного рассеянно пробурчал в усы Хэльструук. – Уводить горожан надо отсюда, а не слова новые чудные придумывать.
Чертыхаясь, верхстропец вышел на заполненную народом поляну. Найти старейшину было очень просто. На непонятно каким способом занесенной сюда повозке седовласый оборванец размахивал палкой и грозно требовал сохранять выдержку.
Подопечные егеря стояли впереди толпы. Хэльструук заметил, как женщина прижала к себе босоногого мальчонку, когда Хгап сказал, что опасности уже нет.
Старый дурак!
Усач протолкался к повозке и с разбегу запрыгнул на неё. Появление военного утихомирило гомонящую толпу.
Хэльструук в знак тишины поднял могучую руку:
– Я…– он осекся и перевел взгляд на женщину и заулыбавшегося от встречи с силачом паренька. Ветеран верхстропской армии подмигнул недавним спутникам, от чего мальчонка, на радость егерю, просто засиял от счастья, а женщина смущенно отвела глаза. Ветеран посерьезнел, обращаясь к толпе:
– Мы, – поправил себя Хэльструук, – свидетели того, что королевский рынкер Мипсат и мои братья по орудию погибли.
По толпе прокатилась волна всхлипываний и стонов.
– Там, – махнул он рукой в сторону дороги, – табалцы обстреляли нашу колонну. Они убивали женщин и детей, стариков и раненых! Убивали намеренно и хладнокровно! И после этого вы думаете, они оставит в покое вас – живых свидетелей их зверства?!
– Все вглубь леса! – властно заорал Хгап. – Сейчас только бегство спасет нас от штыков и пуль врага!
Хэльструук усмехнулся себе в ус.
Можно было позавидовать умению старейшины мгновенно принимать решения, причем диаметрально противоположные декларируемым считанные минуты назад. Искусством манипуляции массами главный верхстропский ювелир владел в совершенстве.
Не успел егерь глазом моргнуть, как поляна опустела.
Повторять дважды не приходилось. Инстинкт самосохранения придал силы уставшим и укрепил веру в спасение у отчаявшихся.
Тех, кто не мог идти сам, выносили на руках и наспех сделанных носилках. Тяга к жизни перевешивала страх и боль, потерю близких, усталость и голод. Смерть пошла на попятные от этих воспрянувших духом женщин, детей и стариков. Не боязнь смерти, двигала ими, но стремление к жизни.
…Прочесывающие лес поисковые карательные команды табалцев с удивлением обнаружили, …что ничего не обнаружили. Две тысячи скрывшихся в зарослях перепуганных голодранцев исчезли, как если бы их вовсе там никогда не было!
***
Дарлирия.
Верхняя Стропия.
Долина Дладпас.
Темный коридор кое-где пересекали золотые нити лучей дневного солнца. Закрытые ставнями окна штаба озадачили Брога. Мард Тикур бывал здесь не раз. Он молча ушел в темноту, и наемнику поневоле пришлось следовать за шефом верхстропской разведки.
Дверь впереди открылась, и поток света хлынул в коридор, разгоняя сумрак. Из комнаты, куда зашел Тикур, слышались голоса.
– Ударить по побережью? Но до него еще дойти нужно!
– Западная часть хребта Ирда более доступна, – гремел мощный бас в ответ. – К тому же мы будем спускаться, а не лезть в гору!
– Эта авантюра, я повторюсь – авантюра! – будет стоить нам доброй половины всех выделенных для этого войск. Что, если табалцы прорвут оборону и ворвутся в долину? Кем мы их остановим?
– Их остановят «небесные войны», – с претензией на бестолковость оппонента пояснял громогласный. – В обмен на угодья под их базу, пришельцы по договору обязаны оказать нам военную помощь. Если на Верхнюю Стропию нападет Табал и, если мы, верхстропцы, такую помощь сами лично попросим. Лично! Раз Лаграндар начал вторжение, то пора получить причитающуюся нам по праву армейскую мощь «небесных». А для этого нужна экспедиция в Сгорш, для личного визита, так сказать. Я вам битых три часа втолковываю: это хороший, превосходный, блестящий план!..
Когда Брог переступил порог комнаты, командующий войсками долины Дладпас и два командира Дагу вполголоса что-то обсуждали. Главные стратеги склонились над раскинутой на столе картой. Раплаган иногда обводил карандашом какой-то участок и, по-видимому, давал подчиненным необходимые распоряжения.
Тикур закрыл дверь и похлопал наемника по плечу.
Пока шеф разведки отсутствовал, Раплаган посвятил оставшихся Ампаника и Машта в свой план рейда на вражескую территорию.
Сущность его заключалась в переходе ударной группы через хребет Ирда с короткой остановкой в Сгорше. Там Раплаган рассчитывал получить военную помощь. Силы «небесных воинов», то есть регулярные части Галактической Конфедерации Лран, должны были, по мысли командующего, осуществлять оборонительные мероприятия в долине Дладпас. Самим же экспедиционным войскам верхстропцев надлежало сходу штурмом взять прибрежные табалские города Фразта и Лазта. После рейда вдоль побережья Тмильского моря и уничтожения окрестных верфей Империи, а также следующих в Верхнюю Стропию обозов и маршевых пополнений, две хадбаны добровольцев из числа ударных сил должны остаться гарнизонами в захваченных городах и всячески препятствовать проходу резервов к армии вторжения Лаграндара. Оставшимся частям надлежало прежним маршрутом вернуться в долину. В отношении последнего пункта допускалась импровизация по месту и обстоятельствам.
Машт считал, что с технической точки зрения предложенный план – чистой воды безумие. В другой ситуации Раплаган сказал бы то же самое, но отчаянное положение требовало принятия иррациональных решений, не укладывающихся в шаблонные уроки военного искусства.
Стратеги понимали: действовать нужно быстро.
Переход через Ирда невозможен. Именно поэтому Раплаган ухватился за идею Ампаника. Правда, он пошел дальше своего заместителя, который предлагал ограничиться лишь получением военной помощи пришельцев. Главком решил наступать.
А, как известно, нападение – идеальная защита.
– Наслышан о твоих подвигах, Брог. – Раплаган с уважением смотрел на вошедшего воина, – наемники с честью несут свою службу.
– За это нам щедро платят, нтэи.
– Разумеется… – стратег жестом предложил нижстропцу подойти к столу, – надеюсь, Брог, ты понимаешь, все услышанное и увиденное здесь – военная тайна.
– Так точно, нтэи.
– Я пригласил тебя сюда для того, чтобы дать специальное поручение. На северный перевал направлены подкрепления – Четвертая и Седьмая ронги Пятнадцатого Дагу. Инородная ронга также перебрасывается туда. Ты со своими друзьями – ведь они еще живы? – поступите под начало Палара. Как прибудете на место, ты должен лично в руки передать стратегу Палару мои пожелания ему.
Раплаган взял со стола скрытый под картой запечатанный пакет.
– Они здесь, – когда пакет перешел в руки наемника, Раплаган положил мощную руку на его плечо. – Помни, Брог, ты обязан доставить приказ любой ценой. И, самое главное, в тайне от других.
Вопрос с посыльным был решен.
Брог вышел. Ждать Марда Тикура снаружи мрэн’эр наемник посчитал более привлекательным, нежели торчать в темном предбаннике штаба. Как убедился Брог, слышимость в коридоре была отменная. А чужие тайны в условиях войны могли стать на передовой роковыми.
Как только входная дверь штаба хлопнула за Брогом, Раплаган обратился к шефу разведки:
– Сколько всего осталось наемников?
– Около четырехсот, нтэи.
Стратег покачал головой.
– Нет, я имел в виду, сколько их осталось в отряде «непобедимых»?
– Семеро, нтэи.
– Да, война собрала богатый урожай, – с горечью заметил Машт. – Из ста девяноста лучших солдат Верхней Стропии выжила жалкая горстка.
На момент вторжения Табалской Империи три тысячи наемников верхстропской армии были сведены в Инородную ронгу, вошедшую в состав Пятнадцатого Дагу. Новая часть пополнялась главным образом за счет искателей приключений из ближних стран.
Правители Убра, Зифри, Нижней Стропии не могли дать «солдату удачи» столько, сколько отсыпал наемникам звонкой монетой Габшир. Плата рядовому бойцу втрое превышала жалование солдата столичного гарнизона. Больше предлагая, Габшир справедливо и требовал от них удвоенной доблести, утроенной храбрости и беспримерной отваги.
Многих такое положение дел не устраивало. Через год-два, приобретя солидный капитал, они возвращались на родину. Но были и исключения, кто считал походную жизнь наемника своим ремеслом. Именно они составляли костяк Инородной ронги; эдакую «Старую Гвардию» в компании авантюристов, «солдат удачи», объединенных в отряд «непобедимых».
Пятнадцатый Дагу принял первый бой в тридцати тизах восточнее перевала Мвак. Табалцы преследовали разгромленные части Четвертого Дагу, когда Машт ударил по врагу. Кровавое сражение длилось до глубокой ночи. Только после ввода Лаграндаром свежих резервов Пятнадцатый Дагу оставил свои позиции.
Табалские потери превысили двадцать тысяч убитыми, в то время как боевая убыль частей Машта едва достигала четырех тысяч.
В том сражении наемники показали себя настоящими героями: первыми вступив в бой, они, прикрывая отход основных сил, последними из него вышли. Принц Лаграндар лично наблюдал за ходом битвы. Он видел, с каким упорством дрались инородцы. И после отхода Пятнадцатого Дагу приказом по Табалской армии запретил вступать в ближний бой с ними.
Действия штурмовых частей под стенами Парлии показали, что правитель Табала имел в виду…
Как и в прошлый раз, наемники стояли в первой линии. Предприняв попытку прорвать ряды верхстропцев схода, табалские стратеги натолкнулись на яростное сопротивление «солдат удачи». Поняв, кто перед ними, табалцы подтянули на этот участок весь артиллерийский парк, приданный штурмовым частям, и принялись смешивать Инородную ронгу с землей. Всего за час потери наемников достигли сорока процентов.
Несмотря на гибель лучшей половины Инородной ронги, наемники удерживали позиции вплоть до приказа об отступлении.
Теперь табалцы заперли войска Раплагана в долине Дладпас. Из трех тысяч наемников осталось четыреста, а из ста девяноста воинов отряда «непобедимых» выжило лишь семеро.
***
Дарлирия.
Верхняя Сторпия.
Долина Дладпас.
Кира сидела у переднего колеса аптечной фуры и чистила ружьё. Её приятели от безделья играли в маркру с какими-то смельчаками-канонирами. Везение было на стороне наемников, и ход за ходом деньги покидали тощие кошели артиллеристов и перекочевывали в туго набитые подсумники Луноля и компании.
Вокруг игроков столпились десятка два зрителей, большей частью егерей Третьей стрелковой хадбаны, которые подбадривали одноронгчан и бурно возмущались невероятной удаче наемников.
В стороне от «игорного притона» терпеливо ждали приказа командования бойцы Инородной ронги. Стрелки Четвертой рати стояли плотной колонной в полной амуниции. Вплотную к ним ударным клином построились сто двадцать всадников «Кра».
За железную дисциплину инородцев уважали солдаты, ставили в пример командиры, хвалили стратеги.
На досаду или радость, общий фон незыблемой мощи Инородной ронги нарушал, впрочем, только иногда, вид лучшей части верхстропской армии. «Непобедимые» нередко выглядели настоящей шайкой бандитов.
Например, как сейчас.
Взрыв хохота, негодующих криков и беззлобной ругани ознаменовал очередной выигрыш наемников. Канониры, спустив последние деньги, стали расходиться, осыпая проклятиями создателей всех азартных игр.
Кира устало отложила ружье в сторону и достала из ранца пригоршню маленьких красных орешков.
– Может, сперва угостишь брата по оружию?
Знакомый голос…
Светловолосая убрайка с отвращением выплюнула разгрызенный орех. Она повернула голову. Разумеется! Кто кроме него?
В паре шагов от Киры демонически скалился Брог.
Смешно ему…
– Гнилой попался, – пояснила убрайка с плохо скрываемым намеком.
Брог и бровью не повел. После недолгого размышления Кира отсыпала горсть орешков в ладонь новоиспеченного хваткого. Брог сел рядом.
У внешне почти всегда спокойного наемника, внутри что-то происходило. Он был сосредоточен чуть больше обычного. Всего чуть-чуть, но этого для Киры было достаточно, чтобы понять: на душе у Брога черная печаль-тоска.
– Какие новости? – попыталась она разговорить хваткого.
– Никаких, – сухо отрезал он.
– Да, ладно, хватит врать, – устало выдавила убрайка, заправляя за ухо съехавшую прядь волос. – Так я поверю, будто тебе неизвестно, куда нас перебрасывают.
– Думай, как хочешь. Вопросы лучше задай Тикуру. Он, кстати, в штабе ронги.
***
Дарлирия.
Верхняя Стропия.
Долина Дладпас.
К вечеру две трети армейских частей покинули Дладпас. Северным трактом к перевалу Денуле тянулись подкрепления для Палара. Западной дорогой шли ронги Пятнадцатого Дагу. В окрестностях города остались девять тысяч солдат и офицеров. Последний резерв обороны и все, кто уцелел в Парлийской битве от Дагу Ампаника.
