Андрей Белянин
Стреляй, напарник! Месть тьмы

Пролог

– Что есть добро? – вопросил из тьмы дребезжащий голос. – В чём суть этой категории? Может ли оно существовать отдельно, без тени всеобъемлющего зла?

– Вы действительно хотите поговорить об этом, Владыка? Смиритесь с нашей участью, наказание, посланное нам, вполне заслужено нами. Теперь наша задача сполна искупить свою вину, но не усугублять её!

– Ах-ах… Какая милая, тупенькая, сентиментальная речь, сейчас расплачусь! Ты не забыл, что это по твоей вине, из-за твоей тупости и трусости я, твой Владыка и Повелитель, заключён в этом ничтожном предмете, вместо того чтобы править вселенной.

– Ну, я бы не утверждал, что тут целиком моя вина, ведь…

– Заткнись! Ни слова больше! Теперь у нас нет права на ошибку, и я не дам тебе ни единого шанса опять все испортить. Жребий уже брошен, и сама судьба ведёт их к нам! О, встреча только предстоит, и у нас ещё есть время к ней подготовиться… А пока-а…

Зловещая тишина вновь повисла под ночным небом, окутавшим, словно туманный саван, вершины древних гор. А полный диск луны освещал спящий у их подножия город, словно подтверждая слова неизвестного о брошенном жребии и отсутствии выбора у путников.

Внезапно, где-то вдали, быть может, даже на другом конце мира, раздались глухие раскаты грома, и в коротких паузах, казалось, было отчетливо слышно:

– Вперёд, мои верные слуги, час, которого мы все так долго ждём, – приближается, так ускорьте же его приход!..

Конец апреля – восхитительное и таинственное время, когда с каждым днём ночная тьма всё раньше начинает отступать, без боя отдавая все захваченные территории неба во власть предрассветного сумрака и утренней зари. Но не в этот день.

Туман всё ещё продолжает клубиться над поверхностью озера, прижимаясь к воде всё ниже и ниже, словно предчувствуя опасность и стремясь закрыть собой беззащитную гладь воды. Приближение непонятного зла чувствовали и птицы: прячась среди ветвей деревьев, они осторожно затягивали свои трели, будто из страха проявить себя слишком громко.

В какой-то момент предрассветная песня оборвалась, встревоженные птицы в едином порыве поднялись вверх, и этот порыв был понятен – они пытались спастись в бескрайнем небе. На долю секунды над замершей землёй повисла пронзительная тишина, словно последний отголосок недавнего покоя…

По водной глади, качнув кувшинки, пробежала рябь, а у берега, вторя чавкающей грязи, зашелестел камыш. Вода накатывала на берег и отступала обратно. Вскоре всё прекратилось. Над озером опять повисла тишина, но тишина тревожная.

Медленно-медленно из-под воды, недалеко от берега, всплыли сгустки водорослей. Подобно кочкам, эти сгустки замерли на поверхности в полной неподвижности. Они сохраняли своё невозмутимое спокойствие, пока глаза, скрывающиеся в гуще водорослей, осторожно наблюдали за домом на берегу. Но вот наблюдение закончено.

Словно подлодки, обнаружившие цель, сгустки водорослей бесшумно устремились к берегу. Ближе к суше «шпионский режим тишины» был нарушен, ибо невозможно пробраться через прибрежные заросли, не нашумев на всю округу. Шелест и треск камыша в утренней тишине, казалось, разносился на километры.

Но группу таинственных гостей это уже не смущало. На секунду замерев у кромки воды, они поднялись в полный рост. Грязно-зелёные водоросли подобно парикам венчали уродливые головы с выпученными глазами, прорезными жабрами и пастями, полными мелких, острых зубов. Шесть жутковатых тварей озирались по сторонам.

Тела водяных монстров напоминали человеческие, но были покрыты тусклой, тёмной чешуёй. В перепончатых когтистых лапах каждого были зажаты деревянные дубинки, утыканные острыми ракушками, – весьма примитивное, но от этого ничуть не менее опасное оружие.

Постояв с минуту по колено в воде, словно принюхиваясь плоскими носами, нелюди наконец начали выходить на берег, крадучись подбираясь к дому. Разделившись, они стали окружать невысокое деревянное строение: трое направились к двери, трое других крались к окнам.

Вдруг с верхушки дерева, росшего возле дома, раздалось громкое верещанье. Рыжая белка, свесившись с ветки, возмущённо цокала язычком, сердито глядя на незваных визитёров. Монстры вздрогнули от неожиданности. Один из них тихо, но злобно зашипел на рыжего зверька. Видимо, это означало – уходи, не то хуже будет…

Однако белка попалась не из трусливых и в ответ разразилась новой порцией возмущённого писка. Досадливо хлюпнув, монстр, резко замахнувшись, метнул одну из своих дубинок в нарушительницу тишины. Пролетев мимо легко уклонившейся белки, дубинка с гулким треском воткнулась в ствол дерева. Негодование маленькой стражницы стало ещё громче, казалось, что рыжий зверёк зовёт кого-то, кто точно сумеет дать отпор нежеланным гостям, нарушившим утреннее умиротворение.

Внезапно изнутри дома раздался грозный собачий лай. Осознав, что первоначальный план Повелителя по «соблюдению полнейшей тишины и абсолютной внезапности нападения» безвозвратно провален, монстры дружно ринулись в атаку.

Трое с разбегу навалились на дверь, стараясь вынести её с петель. Остальные стали трясти оконные рамы, пытаясь раскрыть их снаружи. Вдруг раздался громкий хлопок – стекло одного из окон взорвалось изнутри, снося прочь стоящего перед ним нелюдя. С развороченной грудью он растянулся на траве, осыпанный мелкими осколками. Дёрнулся в последний раз и затих…

Остальных агрессоров такой решительный отпор задержал всего на мгновение. С ещё большим остервенением они продолжили попытки ворваться в дом. Лезущие в окна оставили в покое рамы и просто повыбивали дубинками стёкла, открывая себе доступ в хлипкую «цитадель». Ну и как понимаете, такой вандализм тоже не остался без ответа.

Раздался громкий второй хлопок, и монстр, уже вставший на подоконник, схлопотал заряд крупной дроби прямо в пасть, отчего уродливая голова оказалась почти оторвана и повисла на лоскутах, а он сам обвис в оконной раме.

Третий водяной гость, проявив немалую прыть, сумел-таки протиснуться внутрь, но только для того, чтобы уткнуться носом в ствол охотничьей «Сайги». Грохнул очередной выстрел, и незваный гость с развороченной мордой вылетел обратно через окно, с ещё большей скоростью, чем проник в него.

Не ведая о судьбе своих боевых товарищей, монстры, штурмующие дверь, продолжали бесплодные попытки её выбить. Вдруг в какой-то момент между таранными ударами раздался тихий щелчок открываемой задвижки. «Штурмовики» не успели среагировать и, навалившись плечами на дверь, распахнули её настежь, потеряли равновесие и грохнулись на пороге. А потом началась бойня…

С грозным рычанием на врага кинулся огромный серый волкодав. Завязалась потасовка, к которой атакующая сторона явно была не готова: злобно шипя, мешая друг другу, они не могли справиться с могучим комком мускулов, успевшим искусать всех троих и напоследок вцепившимся мёртвой хваткой в загривок самого крупного.

Одному из монстров таки удалось подняться, но лишь для того, чтобы встретиться лицом к лицу с крупнотелым, бородатым мужиком, хозяином дома. Тот, сжимая в руках ружьё, притаился рядом с дверью, спокойно наблюдая за боем своего лохматого друга.

Поднявшемуся монстру хозяин резко врезал прикладом между ушей, разом выбив из него дух. На полу затрясся в предсмертной агонии монстр, чья шея хрустела в страшной пасти пса. Последний чешуйчатый визитёр, истошно шипя, отмахиваясь дубинкой, сумел выползти на крыльцо и, резво вскочив, бросился наутёк, направляясь к озеру.

Перешагнув валяющиеся на пороге тела, бородатый мужик вышел наружу. Поглядев в спину убегающего, он выждал, пока тот добежит, казалось бы, до спасительной воды, после чего выстрелом навскидку завершил утренний бой своей безоговорочной победой. Всё.

Бородач постоял ещё несколько секунд неподвижно, прислушиваясь, не шастают ли где поблизости другие монстры. Вместе с ним прислушивался и серый пёс, тоже вышедший на крыльцо и замерший у ног хозяина. Пока они так стояли, та самая рыжая белка, что первой подняла утренний кипиш, перепрыгнула с дерева на крышу и, пробежавшись по кровле, спрыгнула на плечо хозяину дома.

– Доброе утро, Алиска! – поприветствовал тот пушистую охранницу.

Зверёк радостно затараторил, зацокал, щекоча усиками ухо мужчины и вертя хвостом, как вертолёт пропеллером, словно говоря: «Вот видишь, я не мелочь рыжая, а вполне ценный служебный экземпляр, и не дрыхла без задних лап, как некоторые собаки Баскервилей, а верно держала свой пост, первой заметила врага, и если б вы не мешали, то вполне самостоятельно могла бы справиться со всей нагрянувшей толпой нелюдей».

– Да-да! – согласился с ней бородач, отклоняясь от щекотки. – Я снова у тебя в долгу. Ты опять первая их заметила.

Ушки с кисточками смешно дёрнулись, фиксируя похвалу, а хвост, на мгновение перестав крутиться, встал столбом, дрожа от радости. Но молчать долго, наверное, было выше беличьих сил, поэтому, снова завертев хвостом, Алиска продолжила тараторить уже с более горделивым видом.

– Конечно! – согласился с ней человек. – Я всегда ценил тот вклад, что вы с Петрухой, – он потрепал по мохнатой холке пса, – вносите в охранение моей персоны. И с меня лично награда: миндаль, грибы и лучшее место за столом, как обычно.

Поняв, что угроза скорее всего миновала, хозяин дома прислонил ружьё к перилам крыльца и, с удовольствием наблюдая за поднимающимся из-за горизонта солнцем, достал из кармана штанов фляжку, отвинтил крышку. При виде этой манипуляции белка возмутилась, сердито тараторя и стуча лапками по уху собеседника.

– Спокойно, спокойно! – воскликнул он, поднося сосуд к носу зверька. – Это всего лишь морс. Морс из ягод.

Недоверчиво ворча, Алиска подозрительно принюхалась к содержимому фляжки и, не почувствовав алкоголя, снова беззаботно затараторила, делясь с мужчиной только им двоим понятными новостями. Слушая её вполуха, почёсывая пса, хозяин дома продолжал любоваться рассветом, прихлёбывая ягодный напиток. Солнце довольно быстро поднималось, успев уже несколько раз сменить красочную палитру окружающего пейзажа.

– Красотища! – восхищённо выдохнул он наконец, нарушая тишину. – Сколько раз на это смотрю, никогда не надоедает. Наверно, только из-за таких моментов я возвращаюсь сюда из-за граней.

Белка вопросительно уставилась на него, что-то быстро процокав.

– Ну почему ничего? – последовал ответ. – Есть ещё в этом мире приятные вещи. Даже, пожалуй, тут много чего хорошего.

Пушистая собеседница выдала порцию вопросительного фырканья. Мужик от души рассмеялся.

– Да-да! – охотно согласился он, пряча улыбку. – Миндаль и кешью тоже в числе этих приятных вещей.

Сделав ещё один глоток морса, мужик убрал фляжку, подхватил ружьё и обратился к суровому псу:

– Ну что, Пётр Васильевич? Пора немного прибраться. Беги в чулан за лопатой, будем яму копать под рыбьи потроха.

Пёс с явной неохотой отправился за инструментом, то ли рыча, то ли ворча на ходу.

– А кому сейчас легко? – крикнул ему вслед хозяин. – Ты ещё со мной у граней не был. Вот уж там заварухи так заварухи. Не чета тутошним потасовкам.

Алиска на его плече издала протяжный, вопросительный звук, перехватывая беседу.

– О-о-о, поверь… – многозначительно протянул человек. – Ты даже представить себе не сможешь, что там творится. Да с каждым днём всё хлеще и хлеще. И как мне говорят, это только цветочки.

Ещё одна серия вопросов на беглом беличьем языке заставила мужчину с некоторой грустью взглянуть на труп монстра, лежащего у кромки воды, и с плохо скрываемой досадой в голосе ответить:

– Капитан звонил. Предупредил, что послезавтра ночью начнётся сущий ад по всем фронтам. Грозился массовым прорывом нечисти из-за граней. И что самое гадкое – надо ждать удара в спину. Здесь, у нас.

Белка навострила ушки, перестав махать хвостом, и что-то испуганно затараторила.

– Не, не боись! – поспешил успокоить её бородач. – Начальство обещало прислать подмогу. Пока я буду у граней, они будут вас здесь охранять.

Скептический писк зверька вызвал у человека усмешку.

– Говорю же, не боись. Вряд ли пришлют кого ни попадя, там таких не держат. Хотя кого именно, тоже не уточнили. А мне и самому хотелось бы знать: кто же тут вместо меня будет рубеж держать?

Глава 1

– Хард! Рок! Аллилуйя-а-а-а! – прокричал Александр Тимохин в такт вокалисту «Лорди» и метнул нож в дальнюю доску. Резкий треск – и клинок прочно засел в древесине.

Довольно хмыкнув, парень сложил пальцы в «козу» и ещё несколько аккордов подпевал рок-монстру, тряся головой. Принюхавшись, он отвлёкся от «концерта», сосредоточив внимание на толстостенном казане, томящемся на плите.

– Ну-ка, дамы и господа, – довольно потирая руки, шеф-повар с рок-уклоном приблизился к казану, – посмотрим, что у нас тут получилось?

Он приподнял крышку, вдыхая поваливший из-под неё пар.

– И что это? Шуле? – спросил сам себя парень. – Нет, Лёва-джан, это плов! – Тимохин, к месту ввинтив фразу из прочитанной недавно книги, вернул на место крышку, выключил огонь. Потом переставил казан с плиты на деревянную подставку и аккуратно накрыл сверху вафельным полотенцем.

– Бинго! Варвара Андреевна, я готов, можете приходить.

Александр Тимохин буквально сиял от удовольствия. Плов – блюдо капризное: его трудно вкусно приготовить, но легко испортить, превратив в липкую размазню из рисовой массы и мясных кусков. Есть это можно, но на Востоке это называют шуле, а не плов.

Но вот у Саши сегодня всё получилось: лучшее восточное блюдо, чётко сваренное согласно выбранной рецептуре. Что особенно радовало, так это обстоятельство, что плов получился именно сегодня, когда он ждал в гости красавицу Варвару Воронюк.

Созвонившись с ним вчера, она предупредила о своём визите, сообщив, что заглянет ближе к полудню. Правда, при этом упомянула, что зайдёт не одна, а с доктором Борменталем. Александр не представлял, о чём они собираются с ним говорить, но сам себе навоображал, что дока он накормит до отвала и после беседы аккуратненько выпроводит восвояси, а Варе предложит остаться на кофе и…

Он задумался: а что, собственно, дальше? Ответ на этот вопрос не спешил обретать чёткие формы. По факту Тимохин знал одно: он всей душой желал остаться наедине с девушкой, при первой встрече с которой в нём всколыхнулись неизвестные ему ранее чувства. Названия им он не знал, только догадывался.

А что может знать о подобных чувствах человек, которого сама жизнь, что называется, на старте оставила не только без права выбора, но ещё в полном одиночестве. Такое бывает, это не его вина, Сашка – детдомовец.

Трагически потеряв родителей в раннем возрасте, он до пяти лет воспитывался у единственной оставшейся на тот момент бабушки. Тяжело больная и сама нуждающаяся в уходе пожилая женщина не смогла окружить внука теплом и заботой в достаточной мере. А когда и её не стало, пятилетний малыш познал такие малоприятные стороны человеческого характера, от которых любой родитель мечтал бы уберечь своё чадо.

Дальние родственники, которые у него имелись, как один, не смогли или не захотели взять на себя бремя заботы об осиротевшем ребёнке. Он рано понял, что такое предательство, эгоизм и грубая сила. Его сдали в детдом, где его неуёмный характер вступил в конфликт со строгостью воспитателей и понятиями старших воспитанников.

Ну а тем временем оставшееся наследство Сашиных родителей было разворовано теми же родственниками, не захотевшими принять над ним опекунство, и это с попустительства чиновников, нагревших на этом руки. Так он узнал алчность и коварство, научился драться и никого не подпускать к себе.

Достигнув совершеннолетия, он покинул детский дом озлобленным и потерявшим доверие к людям. В течение долгого времени он оставался таким, пока не произошла та встреча, когда его завербовали в команду граничар. В жизни появился смысл. За смыслом – цель, за целью – друзья и единомышленники.

А потом была Варя. Его напарник и командир. Александр признался себе, что эту девушку он, пожалуй, впустил бы в своё личное пространство, более того, он желал этого всей душой. Потому что теперь всё было иначе, и лёд рушился…

Встряхнув головой, словно освобождая её от всяческих мыслей, Тимохин ещё раз заглянул в казан: главное блюдо для встречи дорогих гостей готово и вроде бы вышло на славу. Оставалось накрыть на стол и действовать согласно составленному плану. Открыв ящик со столовыми приборами, он немного отвлёкся, подпевая музыкальному центру, заведшему песню про демона-неудачника. Именно в этот момент в дверь позвонили.

– Какого лешего? – удивился Александр, глянув на часы.

По его прикидкам до прихода Варвары и доктора было ещё минимум полчаса. Но, пожав плечами и решив, что гости просто пришли пораньше, убавил звук на центре и отправился в прихожую.

– Ничего, – пробормотал он, ничуть не унывая, – накрыть стол недолго. Заодно наших к этому делу подпрягу.

Каково же было его удивление, когда за распахнутой входной дверью оказался высокий блондин с двумя плоскими картонными коробками в руках. Всеволод Долгоруков – напарник в работе и конкурент в делах сердечных. Сегодня его присутствие не планировалось.

– Привет! – радостно поздоровался парень и, не дожидаясь ответного приветствия, боком просочился в прихожую. – От тебя соседи ещё не вешаются? Твой музыкальный центр аж на улице слышно. Думаю, даже для «Лорди» это перебор.

– Мои соседи слушают хорошую музыку, нравится им это или нет, – лаконично ответил Тимохин, нацепив на себя привычную маску хама и невежды. – Ты-то сюда с чего припёрся?

– Как с чего? – изумился Всеволод. – Вот, пироги принёс: грибной и мясной.

Он продемонстрировал коробки из ближайшей пекарни. Саша тупо уставился на пироги, соображая, зачем его напарник приволок их сюда, да ещё так не вовремя.

– Что-то я не помню, чтобы заказывал курьерскую доставку на дом.

– А ты-то тут при чём? – в свою очередь удивился Долгоруков, проходя на знакомую кухню. – Это док заказал. Ему нравятся пироги из «Контраста».

– Не понял юмора. Док заказал тебе, а ты доставил ко мне. Почему не к нему?

Недоумённый взгляд напарника сразу же подсказал верный ответ. «Ведь Варя заранее говорила, что придёт с Борменталем, – пронеслось в голове Александра. – А раз он будет здесь, то и доставка потребуется сюда же. Вот блин! Это значит, что и наш долговязый блондин тоже будет присутствовать при общей беседе. Ещё и съест мой плов!»

Это обстоятельство отнюдь не обрадовало Тимохина, поскольку значительно снижало его шансы остаться с Варварой наедине и попытаться хоть как-то «облагородить» собственный образ в её глазах.

Он хмуро уставился на Всеволода. Тот, ответив ему ироничной, но понимающей улыбкой, отвернулся и без дальнейших церемоний начал выкладывать пироги из упаковок и сразу их нарезал, без спросу позаимствовав один из хозяйских ножей.

Сам же Саня с досадой осмотрел свой кухонный инвентарь, раздумывая, что лучше сделать: дать напарнику разделочной доской по башке или надеть ему на ту же голову кастрюльку потесней? За те несколько дней, что они познакомились с Варварой, Тимохин и Долгоруков, только-только успевшие стать приемлемыми напарниками, позабыв былые обиды, вновь вступили в конфронтацию, уже как соперники в борьбе за внимание девушки.

Это соперничество было затруднено тем обстоятельством, что Варвара являлась их непосредственным командиром и относилась к ним обоим одинаково нейтрально – как к подчинённым. Но ни того ни другого это не смущало. Наоборот, каждый из них был настроен добиться симпатии своей начальницы, оставив за бортом конкурента.

И вот теперь Александру был нанесён первый удар, его соперник грозился своим присутствием сорвать столь тщательно спланированный тет-а-тет с переходом на а-ля интим, на что Тимохин так рассчитывал. То, что уединение и без того бы нарушил доктор Борменталь, в расчёт не бралось. То есть оно имело место быть, но разрешалось просто.

Ведь дока, как интеллигентного человека, всегда можно было деликатно подвести к осознанию ситуации «третий лишний» и получить от него тактичную уступку в виде своевременного ухода по срочным делам. С Долгоруковым такой финт ушами не пройдёт.

Будучи сам рыцарем без страха и упрека, Всеволод не только не очистит плацдарм своим отступлением, но, скорее всего, наоборот, предпримет контрмеры, предложив девушке проводить её до дома, или куда она там после общих посиделок собирается.

«Досадненько! – подумал Саша, так и не решив, каким кухонным инвентарём нанести травму дорогому напарнику. – Ну да ничего, выкрутимся как-нибудь».

Ещё раз взглянув на спину конкурента, он снова открыл ящик со столовыми приборами и вновь был отвлечён звонком в дверь.

– О! Это они скорее всего! – воскликнул Всеволод, продолжавший нарезать пироги. – Чего стоим, иди открывай!

– Без сопливых солнце светит, – огрызнулся хозяин квартиры, направляясь в прихожую. – Поднос под пироги возьми.

– Сам знаю, – парировал блондин. – Как ты только что выразился, без сопливых солнце… ну дальше ты наверняка в курсе. Или всё-таки повторить?

– Доповторяешься… – пробурчал Тимохин, открывая входную дверь.

Как они и предположили, это действительно были Варвара и Борменталь, но не одни…

– Твою ж в крапиву задницу! – едва ли не вслух выругался парень. Вместе с доком и лейтенантом в гости заявился Ашас. – Вот только тебя здесь не хватало!

– Фу, Александе́р! – дурашливо возмутился бывший служитель тёмных сил, являвшийся точной копией самого Тимохина. – Что за моветон? Разве так встречают дорогого сердцу друга, явившегося на общий сейшн в компании столь милых людей? Где ваше гостеприимство и радушие? Я вас буквально не узнаю…

– В самом деле, Тимохин, – вступила в разговор Варя. – Какая муха тебя укусила, что за странный приём? Ты нас не ждал, что ли?

– Друзья мои, – взял слово доктор Борменталь, мигом смекнувший о причине Сашиного ворчания, – не наседайте на хозяина, он просто не ожидал такого количества гостей. Ведь вы, Варвара Андреевна, не предупредили его, что соберётся вся группа.

– А надо было? – спросила девушка и, уперевшись ладонью в плечо Александра, оттеснила его с прохода. – Он не маленький, сам мог бы догадаться.

Переступая порог, она то ли случайно, то ли нарочно сдвинула упругой грудью остолбеневшего Тимохина, вызвав у него резкое повышение температуры.

– Долгоруков, привет! – прокричала Варвара Всеволоду, шествуя мимо кухни, и, не на миг не задерживаясь, прошла в зал.

Док деликатно прокашлялся, давая Александру понять, что тоже желает войти, но, в отличие от лейтенанта, не хочет тереться об хозяина квартиры. Саша, не сразу поняв намёк, тупо посмотрел на него, но быстро осознал и, кивнув, посторонился, полностью освобождая прихожую, и даже сделал приглашающий жест рукой.

Доктор и Ашас, благодарно улыбнувшись, прошествовали вслед за красавицей-лейтенантом в зал, также поприветствовав по пути Долгорукова.

«А вот это уже не досадненько, – подумал Саша, прикрывая дверь. – Это уже полный капец. В сложившейся обстановке получается не третий лишний, а трое лишних. И как их всех потом выпроваживать, оставив только Варьку?»

Задумавшись над решением столь трудной задачи, он на автопилоте зашёл на кухню, взял со стола казан с пловом и отнёс его в зал гостям. Тут только до него дошла щекотливость ситуации. А где они тут все сидеть будут?

Тимохин оглядел своё жильё, больше подходящее под определение «домашний тренировочный зал». Стол только компьютерный, из мебели, пригодной для сиденья, – полусломанный пуфик. Дивана не было отродясь, вместо него матрас и одеяло на полу.

– Кхм! Это самое… – начал он извиняющимся тоном. – Придётся нам всем на кухню пройти, здесь, сами видите, расположиться негде.

– Ты это сейчас пошутил? – строго взглянула на него Варя. – За твоим кухонным столом только трое могут уместиться. Ну четверо, если его от стены отодвинуть. А ещё один будет стоять и ждать, пока освободится место?

– Не стоит об этом беспокоиться, Варвара Андреевна! – встрял Долгоруков, протискиваясь в зал между Александром и дверным косяком. Пройдя в комнату, он поставил подносы с пирогами на компьютерный стол, убрав клавиатуру на подоконник.

– Тесниться никому не придётся, – уверил он. – Анатолий Викторович обещал об этом позаботиться.

– О чём позаботиться? – вкрадчиво спросил Тимохин, которого охватили нехорошие предчувствия.

Ответить ему напарник не успел, так как в третий раз за каких-то пять минут раздался звонок в дверь.

– А вот скорее всего и он! – радостно воскликнул Всеволод. – Иди открывай.

Не сказав ни слова и даже не огрызнувшись, Саша, словно сомнамбула, не выпуская из рук казан, прошёл в прихожую и ногой распахнул незапертую дверь.

– Полегче! Зашибёшь так! – строго упрекнул его майор Сулинов, стоявший на площадке в окружении сослуживцев. – Вот видишь, Аскер, как он гостей встречает, – обратился Анатолий к стоявшему рядом капитану Нигматулину. – В этом он весь, наш Тимохин. Куча дерзости и ни капли тактичности, зато пловом на всю квартиру пахнет!

Он отодвинул онемевшего хозяина квартиры в сторону и вошёл с той же лёгкостью, с какой, наверное, входит в собственный кабинет. Последовавший за ним капитан, желая успокоить Александра, положил тому руку на плечо и увлёк следом за майором.

– Салам алейкум, Саша! – мягко сказал он. – Не обижайся на Толика, он у нас с утра на взводе. На нервах весь.

– Ничего я не на нервах, – грубо опроверг заявление Сулинов. – Просто дел невпроворот, замотался немного.

Остановившись в дверях зала, майор кивнул всем присутствующим и, обернувшись, чуть ли не прокричал «волкодавам», всё ещё топтавшимся на площадке:

– Ну вы чего там застряли? Заносите уже. Время дорого!

– Сейчас, сейчас! – ответил ему боец по кличке Кот, пытавшийся протиснуть в дверь журнальный столик довольно крупных габаритов.

За его спиной маячили ещё два спеца с картонными коробками в руках, но заходить они не спешили, предоставляя товарищу возможность первому внести свой явно нелёгкий «груз».

– Он не влезает. У Сашки дверь узкая, как нора у кролика, – пропыхтел боец, вращая стол то так, то этак. – Тут не то что Винни Пух, тут и Пятачок застрянет.

– И что? – скорее прорычал, чем спросил майор. – Будем ждать, пока столик похудеет?

Сделав страдальческое лицо, «волкодав» с укором посмотрел на Сулинова, словно хотел сказать: «Не шутили бы вы, товарищ командир, не ваше оно, не смешно ведь!» Но тут столик, словно пожалев мучившегося бойца, будто сам собой с лёгкостью пролез в дверной проём.

– Ну вот! – обрадовался Анатолий Викторович. – Видишь, как он замечательно и входит, и выходит? Вставлять надо уметь. Гусары, не ржать! А теперь давай так же легко и весело протисни его, я имею в виду столик, в зал.

После пяти минут пыхтения, кряхтенья и матерщины под комментарии, советы и подначки присутствующих Коту наконец-то удалось внести столик в гостиную, где он (столик) был почётно установлен по центру.

Сразу после этого по жесту майора в зал прошли оставшиеся два бойца, Дэн и Сухарь, с объёмными коробками, из которых они не мешкая стали выставлять на стол еду, явно купленную навынос в какой-то шашлычной. Долгоруков поспешил присоединить к этому изобилию свои пироги.

– Ну а ты чего застыл? Банкуй давай. – Сулинов, махнув рукой на застывшего в ступоре Тимохина, забрал у него казан с пловом и водрузил в центре стола.

Несчастный Александр не знал, что ему делать.

Сейчас он, как никто другой, понимал паническое состояние маленького хоббита Бильбо Бегинса, к которому в дом без приглашения ввалилась орава шумных, прожорливых гномов во главе с баламутным чародеем. Никогда ещё, начиная с момента заселения квартиры, у Саши не было столько гостей.

Максимум четверо, вместе с ним, когда его жильё по прихоти Варвары и с подачи вероломного, но доверчивого Всеволода было превращено в «оперативный штаб».

«Дурной пример заразителен, – печально подумалось ему. – Сперва майор заглянул ко мне в берлогу, притащив на хвосте «напарничка» для меня. Затем Варенька привела сюда всю группу. Теперь вот целое заседание на банкет пожаловало. Что будет дальше? Комитет всем составом ко мне переедет, устроив здесь генеральный штаб?»

Пока он предавался грустным раздумьям, сервировка стола быстренько была завершена и гости, не дожидаясь приглашения, поспешили занять свои места. Поспешность казалась вполне оправданной, ибо от блюд на столе исходили такие вкусные ароматы, что соблюдать этикет не было ни малейшей возможности, всем хотелось скорее приступить к трапезе.

Так как стульев на всех всё равно бы не хватило, народ, не чинясь, уселся прямо на пол, на восточный манер. Только Варе и Борменталю подложили для удобства всё тот же матрас.

– Тимохин, не спим! – окликнул Александра майор, заметивший, что тот по-прежнему стоит у стены в полной прострации. – Давай садись, а то без тебя начнём.

Да, собственно, большинство уже и начало, не дожидаясь хозяина квартиры. Плов, пироги и деликатесы из шашлычной подверглись самой активной дегустации. Как бы невзначай на столе появилась бутылочка коньяка, который сразу был разлит по маленьким стопочкам. Всё говорило о том, что банкет начался и набирает обороты.

Мысленно махнув на всё рукой и так же мысленно послав всех к чёрту, Саня с какой-то обречённостью занял единственно свободное место: между Долгоруковым и Ашасом. Некоторое время все молча, с аппетитом уплетали за обе щёки весь широкий ассортимент яств. Наконец доктор Борменталь счёл необходимым скрасить застолье непринуждённой беседой.

– Знаете, за всей суетой и хлопотами последних дней я начисто позабыл, что такое нормальный приём пищи. Приходилось есть сухомятку и в основном на ходу. Так что я, признаюсь вам честно, уже начинал морально готовиться к появлению гастрита.

Сотрапезники, не прерывая застолья, посочувствовали доку, желая ему не шутить со здоровьем и беречь желудок. Тут взгляд медиума вдруг отвлёкся от угощений, и некоторое время он задумчиво смотрел на резные узоры, покрывающие поверхность стола, за которым сидела вся компания.

– Хм! Интересная вещь, – медленно проговорил он, проглатывая кусок. – Напоминает стол, проходивший как улика по делу тёмного мага Усачёва. Это он и есть?

Вопрос был адресован майору, который, ни секунды не колеблясь, ответил самым задушевным тоном:

– Нет, конечно! Что же мы, из вещдоков мебель тырить будем? Это стол из нашей комитетской комнаты отдыха. И после застолья ребята, – он выразительно посмотрел на Кота, – отнесут его обратно. На место, так сказать.

– А то, отнесём! Какие вопросы? – беззаботно ответил боец, демонстративно чавкая шашлыком и стараясь коленом прикрыть приклеенную к ножке стола бирку с регистрационным номером.