Андрей Беляков
Честь имею
Поручик улыбнулся:
– А Вы что?
– А что я? Сел впросак, можно сказать, пришлось выучить эту баллистику как Отче Наш. Но нужно отдать ему должное – не доложил, куда следует. За такое и отчислить могли.
– Могли, – подтвердил штабс-капитан.
– А с Дарьей Ивановной мы, как тогда положено было, на балу познакомились. Ну, помните, Андрей Петрович, – они благородные девицы, мы юнкера бравые.
– Помню, Роман Николаевич, я все помню.
– Ну, так вот, познакомились, знались уже полгода, и решила она меня папеньке своему представить. Привела в свой дом, он большой у них был…, – ротмистр замолчал, вспоминая, затем вновь продолжил:
– Стоим мы в гостиной, значит, я волнуюсь немного, и выходит – представляете кто?
– Трушин! – не выдержал поручик.
– Да, именно он.
– Де-ла-а! – протяжно произнес молодой офицер.
– Такая вот история. Он тогда Дарье сказал: «Умный юнкер, но нечестный». Поручик, улыбаясь, закрыл глаза и через пять минут засопел.
– Завидую ему, вот самообладание, – прошептал Игорину ротмистр и придвинулся ближе к другу. Далее офицеры общались уже шепотом.
– Он молодец, самый молодой у нас в организации. Думал, не сдюжит, а он молодец, – повторил Роман Николаевич.
Глядя на поручика, Андрей Петрович понимающе кивнул.
– Так что там с Дарьей Ивановной? – повторил свой вопрос штабс-капитан.
– С Дарьей все хорошо, мы развелись с ней, она сменила фамилию…
– Как?! – штабс-капитан переменился в лице.
Возникла пауза.
– Да Вы не пугайтесь, голубчик. Так было надо для дела. Это она у нас координатор действий, голова, так сказать, организации.
– Да Вы что? – удивился Андрей Петрович. – Дарья Ивановна, милая, замечательная женщина, отменная кулинарка, поверить не могу.
– Только Вы это, Андрей Петрович, никому ни-ни, а то ж ее никто не выдал, нас шестерых арестовали, устроили облаву. И никто, представляете?.. Наверное, мы последние с Сергеем остались, давно уже по камерам мыкаемся, с лета. Теперь вот подвал этот.
– Не беспокойтесь об этом, даю Вам слово, со мной в могилу уйдет Ваша тайна.
– Вот и ладно, слова мне Вашего вполне достаточно. А который месяц нынче?
– Октябрь.
– Надо же, октябрь, – задумчиво покачал головой Роман Николаевич и опять повторил:
– Октябрь…
Они еще долго перешептывались между собой, вспоминая то войну, то годы своей юности. Когда под утро входная дверь, вновь с скрипом, распахнулась, в подвале все спали. Утро 19 октября 1918 года выдалось хмурым и пасмурным. Шел снег, трудно сказать, был ли он первым в эту осень. Скорее, уже нет. Несмотря на темные, серые краски, Офицеры щурились, выходя на свежий воздух. Поручик остановился и вдохнул полной грудью, его подтолкнули, направляя к стене. Дворик площадью квадратов пятьдесят вкруговую огорожен был кирпичной стеной. Комиссар, одетый в удлиненную черную кожаную куртку, галифе тоже кожаное и цвета такого же, а еще и черную кожаную кепку с красной звездой посредине и того же цвета сапоги, был весел и разговорчив в это утро. Ротмистр хорошо знал его по допросам.
