Андрей Архипов
S-T-I-K-S. Антагонист
Глава 4
Злое утро
Сеанс радиосвязи
– Говорит Коалиция торговцев! Внимание всем рейдерам, сталкерам и охотникам на нечисть! Мне, надеюсь, не надо представляться? Работа есть для вас, ребята, и кому жить скучно, ищите Гирю в главном офисе. Смотрите, на этот раз все будет по-взрослому, оплата тоже. Конец связи, кого касается – тот понял.
С одного края ущелья на другой вела каменная россыпь, или сыпуха, как говорят на своем сленге альпинисты. Сыпуха бывает на пологом склоне мелкой и похожей на щебенку. Бывает средняя, с камушками, превосходящими футбольный мяч, и крупная. Валуны на крупной почтенно величаются чемоданами, и разгуливающая по горам публика старается их не задевать.
Иногда многотонный чемодан двигается, степенно переваливаясь, набирает скорость и увлекает за собой нижестоящие. Зрелище со стороны – просто потрясающее. Наблюдать визжащего от страха и удирающего вниз элитника не приходилось? Фаза видел. Видел и удивлялся, как убегающий от камнепада «ужас Улья» умудряется жидко испражняться и поджимать хвост, одновременно увеличивая скорость.
Фаза причуды ландшафта возле Карусели изучил и шел аккуратно, следом за котом или Маруськой. Животные дорогу чувствовали и обходили «живые» и готовые сорваться с места камни. Обычно реально добежать минут за сорок, но сейчас приходилось часто делать остановки, смотреть в бинокль, ждать убегавшую вперед Маруську. Дошел за полтора часа и, подчиняясь мягкому покусыванию за ногу, залег за камни и достал бинокль.
Нечто, ради чего его привели сюда Трофим с Маруськой, оказалось хорошо спрятанным между камнями человеком. А вернее, бойцом со ступней, оторванной противопехотной миной. Раненого приволокли соратники и, как ни странно, не пристрелили. Бойцу перетянули культю с торчащей костью двумя резиновыми шинами и вместо обезболивающего накачали дешевой наркотой. С товарищем поделились самой грязной и дешевой версией наркотика, рассчитывая, что тот быстро и без боли скончается от передоза. Наркотик был приготовлен столь похабно, что едкий запах ацетона из лежки раненого учуял даже Фаза, не говоря о сопровождающих животных.
Но раненый разобрался в ситуации на удивление здраво. Он быстро понял, что ему разрешили сдохнуть самому, и если обнаружат, что еще не сдох, исправят маленькое недоразумение без колебаний. Никто не потащит его на себе к знахарям через Карусель. Братья по оружию не оставили даже воды, и раненый от жажды загибался, о чем Фазе поведал кот Трофим, сходивший на разведку. Раненый мучился, но не стал сжирать в один прием всю наркоту, а принимал ее по малой дозе, оттягивая неизбежное. К подходу Фазы он уже с ума сходил от жажды и от боли в ране, о сопротивлении не помышлял и вообще плохо понимал, что происходит.
– Руки убери! Да отпусти, дурак, бутылку, не отберу! – Полуторалитровую бутыль с водой боец опорожнил на две трети, и Фаза с большим трудом оторвал горлышко от обтрескавшихся губ.
– Ты кто?
– Я тот, ради кого ты потерял ногу. Мечтал меня увидеть? Так вот он я.
– Значит, вот ты какой, Фаза. Наслышан… Я – Ташкент, если интересно. Скажи, Фаза, только честно, есть у меня хоть какой-то шанс?
– А ты сам что думаешь, Ташкент?
Раненый улыбнулся, достал пачку сигарет и с наслаждением затянулся.
– Я думаю, Фаза, что нет у меня шансов ни при каком раскладе. Для тебя я враг без вариантов, а те, с кем я сюда пришел, меня пристрелят при отходе или пройдут мимо в лучшем случае. Но почему-то кажется, что раз мы с тобой тут как друзья беседуем, то никто уже мимо не пройдет.
– Ну зачем сразу такие выводы поспешные. Может, и пройдут. Твои однополчане пока живы, и непонятно, чем все кончится. В любом случае я один, а их тут пятеро.
– Ой, Фаза, я тебя умоляю. Не гони умирающему дурочку. Да будь их тут хоть десять человек, но в своем лесу Хранитель уделывает любое войско. Мы рассчитывали на неожиданность, и о возможных минах не подумали… Слышь, Фаза, а правду говорят, что тебе не только «любовь животных» досталась, но ты еще и сильный коматозник?
Ну ничего себе… То, что вторым умением у Фазы шел «коматоз», не знал почти никто. Ну, может, руководство Коалиции и еще «человек несколько». Близко, однако, подобрались… Коматозник мог в случае опасности исчезать с глаз как иммунных, так и зараженных. У Фазы получалось пропадать на несколько минут, что считалось достойным результатом. Ташкент, кстати, молодец. Заслуживает уважения. Далеко не каждый сможет держаться так достойно, как он перед лицом смерти.
– Ташкент, у меня к тебе предложение. И не бойся, врать, что вызову сюда знахаря по рации, не стану. Мое предложение реальное.
– Ты предлагай, я слушаю. – Ташкент нервно прикурил следующую сигарету от окурка старой. Он морщился от боли, в конце концов не выдержал и сунул под язык комочек дурно пахнущего спека.
– Ты мне, Ташкент, всю правду выкладываешь, как на исповеди. Согласен?
– Ага, а ты мне что? Смотри, Фаза, я смерти не боюсь.
На перепачканном кровью лице мура блестел обильный пот. Он судорожно кусал губы, и Фаза понял, что, несмотря на силу воли и характер, тот не колеблясь выдаст все, что знает. Но скажет только в том случае, если они договорятся. За идею и «спасибо» люди такого типа не работают принципиально, запугать их сложно, так что лучше не скупиться и предложить достойную оплату в обмен на информацию. Тем более что одной рукой раненый непроизвольно поглаживает и похлопывает себя по заднице. Наверняка в набедренном кармане пистолет или граната.
– Смотри, Ташкент, что у меня есть…
С аптечкой Фаза не расставался и сейчас с видом фокусника извлек разовый шприц и маленький пузырек с жидкостью ярко-оранжевого цвета. Раненый догадался, что именно ему показывают, и в его глазах вспыхнула надежда.
– Фаза, неужели это то, о чем я думаю? Это лайт-спек?
– Да нет, не угадал. Лайт-спек делают из янтаря скребберов, а у нас по Карусели бродит исключительно элита. Но спек с элитников отличный, хотя и уступает лайту. Регенерирует раненные органы, может усыпить, и с него приход хороший, качественный. Совсем не то дерьмо, которое тебе оставили. Передоз, сам понимаешь, будет разный. Если решишь с него загнуться, то уйдешь не под глюки и кошмары, как с дешевой дури, а зайдешь в сказку и навечно в ней останешься.
– А гороха разведенного оставишь? – Морда раненого просияла, и предложенная цена ему понравилась. Она многократно превышала то, что ему небрежно бросили бывшие друзья за верность.
– Да, разумеется. Оставляю тебе гороха разведенного бутылку, несколько армейских сухпаев и могу подтащить к одному из ручейков с водой. Регенерация поврежденного органа с моего спека пойдет бешеная, имеешь шанс прочухаться.
– Я согласен, Фаза, спрашивай. Цена нормальная, и все, что знаю, расскажу. Только это… Маловато будет и гороха, и спека твоего в бутылке. Мне не хватит для выздоровления.
– Да не проблема, еще подгоним сколько надо, – пожал плечами Фаза. – Только ты смотри, Ташкент, не балуй. Если вдруг наврешь чего, так я сам не пойду к тебе, а кота направлю. Он подождет в кустах, пока уснешь покрепче, и порвет тебе зубами сонную артерию. Не успеешь ни стрельнуть, ни чеку с гранаты дернуть. Ты котика моего видел? – спросил Фаза и, не дожидаясь ответа, подозвал: – Трофим, кыс-кыс, иди сюда, малыш.
Серый, размером с маленького ягуара, кот мягко спрыгнул с камня и с мурлыканьем потерся о бедро сидящего на камне Фазы…
Их, не считая раненого, пятеро, и они все муры. За старшего Мангуст. Известный мощный сенс с хорошо развитым даром. До сотни метров чувствует живое, вплоть до комаров и тараканов, объекты вроде крупных зараженных и людей способен обнаружить дальше. Вторым умением Мангуста идет обнаружение тайников, но тут не все так просто. В тайнике должна присутствовать жратва в приличном количестве, иначе не заметит.
– Да, кроме жратвы, он еще засекает спек, прикинь? А лайт-спек видит так вообще метров за двести. Так что, Фаза, ты наркоту качественную хорошо спрячь, иначе мне меньше достанется. А лучше в баночку стеклянную и утопи в воде. Вода для него – экран непроницаемый.
– Понял. – Новость про наркоту Фазу скорее позабавила. – Насчет двухсот метров ты, Ташкент, не загибаешь? Мне кажется, многовато двести метров.
– А ты проверь. Только тогда Мангуста живым ловить придется. Гы-гы! Забейтесь с ним на что-нибудь хорошее.
Новость порадовала. Мелькнула мысль, что раскиданные по всему стабу тайники с оружием останутся нетронутыми, но… Напрасные надежды. Как минимум две трети, кроме оружия, патронов и медикаментов, имели в комплекте натовские сухпаи. Активно партизанить Фаза готовился с самого начала, и работать предполагалось автономно…
Рассказал Ташкент и о поставленных задачах. Облаченные в изолирующие противогазы мужики в высоких званиях задачи перед карателями поставили свирепые. Им предписывалось начать в Райском стабе зачистку всего, что летает или бегает, а способности Мангуста позволяли надеяться на результат. Легкую пехоту вроде Ташкента в свои планы внешники не посвящали, но тому показалось перед выходом, что они разведка и не более. Основной объем работы лежит на второй группе.
У Фазы задрожали руки. Он нервно сунул в зубы сигарету и пожалел, что фляжка с коньяком осталась в тайнике. Ташкент сейчас поведал совсем плохие вещи. Группа ожидалась более многочисленная, чем у Мангуста, отлично снаряженная и с боевой химией в ранцах за плечами. Как они планировали прорываться через Карусель, Ташкент так и не понял, но план, определенно, был. Немного уязвленный отсутствием особого внимания к своей персоне, Фаза поинтересовался, какие распоряжения насчет него, и с удивлением узнал, что никаких.
Он подпадал под категорию «всего живого» и в списках на уничтожение скорее всего стоял перед воронами и сусликами. Проанализировав полученную информацию, Фаза пришел к выводу, что в Райский стаб планируется серьезное вторжение с последующей зачисткой. Его личность для захватчиков значения уже не имеет. Выбить всех животных, разумеется, не выйдет, но серьезно обеднить местную фауну реально. Особенно имея с собой сенса, от которого не спрячешься.
Да за такие сведения не жалко никакого спека, пусть раненый выздоравливает и, может быть, еще что вспомнит. А Фазе надо связаться с Коалицией по рации, и те наверняка объявят сбор бойцов. Но в первую очередь надо разобраться с вредным сенсом и передовым отрядом муров.
В данный момент сенс в компании двоих подручных выгребал из ледника продукты и кидал их в угли огромного костра на месте догорающей избушки. Банки с тушняком и кашей раздувались, громко лопались от температуры, иногда взрывались, как гранаты, и на вкусный запах подбегала и слеталась живность. Дичь в Райском стабе непуганая и любопытная, сенс четко засекал животных на подходах, и дробовики в руках свирепой троицы не замолкали. Подойти к ним скрытно на расстояние прямого выстрела нечего и думать, но оставалась еще парочка на озере, и сенса рядом с ними не было.
Пытаясь разобраться, чем там они так увлеченно заняты, Фаза мобилизовал весь ближний круг животных. Сначала улетел Петрович, но из беспорядочного карканья Фаза с трудом разобрал, что один боец полез на гору и есть возможность нагадить ему на голову. Или долбануть крепким кривым клювом. Да, с интеллектом у пернатых не особо, но эмоций… Пришлось отправить Маруську и Трофима, и Фаза, сосредоточившись, установил с собакой телепатический контакт с целью посмотреть. Получилось далеко не сразу, Маруська все время вертела головой. Он долго, ругаясь, привыкал к черно-белому зрению собаки, где упор – не на дальнобойность, как у человека, а на периферию и охват.
Еще животные плохо различают неподвижные предметы, и объект обязательно должен шевелиться. В итоге Фаза через ее глаз выглядывал раз пять, пока не сообразил, что те двое рисуют карту местности. Фаза даже рассмотрел рации, по которым они переговаривались, и мысленно одобрил выбор. Оба юзали отличные «Мотороллы GP340», которые он решил затрофеить по возможности.
Нельзя сказать, что картографы не беспокоились о безопасности. Один, обложившись крупными камнями, засел в прикрытие, задрав ствол пулемета РПК, и поблескивал между камнями стеклами какой-то оптики. Второй находился у него четко в зоне видимости, смотрел по сторонам в бинокль и что-то рисовал на планшете. Стоял товарищ не на земле, а на одиноком скальном зубе высотой метров десять, откуда открывался обзор на три километра. За его спиной торчал толстый ствол весьма престижной в сталкерской среде винтовки ВСК калибром 9 мм, а с вершины зуба на землю спускалась ярко-красная веревка, на которой Фаза приметил спусковуху как у альпинистов.
Мужик, устроившийся на скале, выглядел заманчиво и вкусно для снайперского выстрела, но не все так просто. На прямой выстрел к нему не подпустит пулеметчик, а свои способности в обращении с винтовкой Фаза оценивал более чем скромно. Максимум метров на четыреста, и то при стрельбе с сошек, лежа и по грудной мишени. Причем первые один-два выстрела займет, вероятно, пристрелка. И выходит, что начинать войну придется с пулеметчика, голова которого то появляется между камней, то пропадает.
Только Фаза все обдумал и дал своему зверью сигнал, как у картографа возникли проблемы. На него сверху подло нагадила ворона, и навалила не куда попало, а точно на планшет. Боец выругался, зашарил по карманам в поисках платка, и тут другая птица опорожнилась ему за воротник. Пулеметчик выслушал по рации жалобы товарища, заржал, но немедленно заткнулся – вороны испачкали прицел на пулемете. И пошла потеха. Бойцы с азартом начали стрелять. Воевать с набравшими высоту птичками оказалось хоть и малоэффективно, но очень увлекательно.
Вороны заходили четко со стороны солнца и разгружали на стрелков свои кишечники. Те встречали их как длинными, так и скупыми прицельными очередями по два и три патрона. Стая увеличилась штук до двадцати, следовала атака за атакой, в небе стоял гвалт, и люди работали, за спину не оглядываясь. Зря. Развязка наступила быстро.
Фаза не знал, на что в ближнем бою способен пулеметчик, и заметив, что кот засматривается на его затылок, запретил Трофиму атаковать. Им удалось приблизиться вплотную, и он аккуратно закинул в пулеметное гнездо гранату. Бросил довольно слабую РДГ-5, но стрелку хватило. Тот страшно закричал не столько от осколков, сколько от испуга, и Фаза спокойно добил его почти в упор. Картограф на изменение обстановки среагировал мгновенно и попытался съехать по веревке, но никакая техника не любит судорожных телодвижений, и спусковое устройство закусило. Привязанный боец задергался и повис на месте, панику усилил массированный налет птиц, и Фаза с трех выстрелов закрыл вопрос. И, как обычно, сработал закон подлости! Одна из пуль попала, разумеется, в радиостанцию, которую он уже считал своей.
Итак, врагов осталось трое, и то, что их уже не пятеро, получится хранить в секрете не дольше первого сеанса связи. Когда у них следующий сеанс? Да кто знает, может быть, сейчас, а может, через пять минут. Фаза понимал, что та троица гораздо опаснее двоих картографов, и номер с воронами больше не проскочит. Сенс его легко срисует на расстоянии, превышающем дистанцию прямого выстрела, остальные успеют подготовиться, и надо придумывать другой план, пооригинальней. И ни в коем случае не выпускать из рук инициативу. Ему все время следовало атаковать.
Мангуст был реалистом. Когда отправленные к озеру бойцы вторично пропустили сеанс связи, он понял, что их маленький отряд убавился еще на две единицы. Жизнь приучила относиться к потерям философски, но людей осталось не так много, и особо жалко потерять Коперника. Коперник считался грамотным картографом и как артиллерийский корректировщик дело свое знал. Ох, недооценили зоотехника, снова перехитрил, подлец. Фазу они между собой звали зоотехником, высоко не ставили, и оказалось, что напрасно. Прежде чем начинать зачистку территории от всего живого, Мангуст планировал с ним разобраться, но ребята увлеклись грабежом схронов с хабаром, а он дал маху и сразу не пресек. Нехорошо все складывается, надо срочно исправлять ошибки.
– Слышь, Мангуст! Нам не упереть столько патронов, тут у него одного двенадцатого калибра триста штук заныкано. А еще от СВД сотня и для калаша 5,45 нетронутых два цинка. Может быть, в костер их бросим?
– Я тебе брошу! Ты, Хомут, совсем рехнулся. Вот скажи мне, кто в Улье боеприпасами разбрасывается? А вертолеты, между прочим, не летают через Карусель, сюда каждую мелочь люди на горбу тащили. И патроны пригодятся. Не забывай, что как закончим с зоотехником, сразу за зверье возьмемся. Нам задача четкая поставлена. Чтобы ничего по лесу не летало и не бегало.
Длинный и худой как жердь Хомут бесил феноменальной тупостью, но обладал полезнейшим умением «выносливость». Он, например, мог целый день идти не уставая, и идти не просто так, а с грузом за плечами килограммов так в двести. Еще Хомут неплохо обращался с пулеметом и никогда на памяти Мангуста не мылся и не умывался. Вот с такими разносторонне одаренными бойцами приходилось решать трудные задачи.
– Ффу-у-фух! – Из центра огромного, догорающего на месте дома костровища взметнулся двухметровый фонтан искр, и кучерявый, похожий на былинного богатыря витязь отскочил с веселым хохотом. Молодец счастливо улыбался, потирая широкие ладони. Каждая длань молодца выглядела как чешуя элитника возле хвоста.
– Дани-и-ила, дурень! Ты на фига ящик ВОГов в костер бросил? – Невысокий, плотно сколоченный Мангуст обхватил короткостриженую голову, демонстрируя полное отчаяние.
– Ты, командир, чего, зачем нам ВОГи? Все равно подствольников нет ни у кого. – Конопатая морда удивленно вытянулась, а толстые ручищи с закатанными рукавами разошлись по сторонам в недоуменном жесте.
– Дать бы по горбу тебе вот этим ящиком два раза, – с тихой яростью прошипел Мангуст, но вслух выкрикнул совсем другое: – Бежим, придурки, чего рты раскрыли? Сейчас взорвутся ваши ВОГи сраные…
ВОГи взорвались. Но тройка карателей взрыв почти не слышала. Мангуст увел их далеко. Бежали быстро, налегке, сгрузив все лишнее на безотказного в таких вопросах Хомута. Новый лагерь спрятали в сыром, кишащем ящерицами овраге и ночлег оборудовали скрытно, по всем правилам и без костра. Мангуст перед отбоем внимательно просканировал окрестности и объявил, что рано утром они выходят на поиски Хранителя. И вообще, он много чего поведал на ночь подчиненным в непечатных выражениях. Те прониклись, осознали и засыпали молча, без обычных шуточек и анекдотов.
Два дня. Вернее, двое суток почти без отдыха они гоняли зоотехника. На третий день едва стоящий на ногах Мангуст засомневался, что охотники именно они и их не дурят, заставляя нарезать круги по кластеру. Водят как котят, не позволяя отдыхать и грамотно выматывая силы.
Контакт то появлялся на периферии восприятия, то медленно отходил и исчезал. Над ними постоянно каркали вороны, и двух из них Хомут подбил из пулемета. В затяжной гонке на выносливость Мангуст надеялся, что его компания сможет спать по очереди, а Фазу сменить некому, и можно попробовать его загнать физически. Он как сенс способен засекать Хранителя на расстоянии, и они смогут его сначала утомить, потом загнать – и наконец прикончить.
Но ничего не вышло. Вымотали, наоборот, их троицу, и главная проблема, как ни прискорбно, в нем, в Мангусте. Два кретина, Данила и Хомут, в силу своих умственных способностей не испытывали никакого дискомфорта и готовы были дрыхнуть под круглосуточное карканье ворон, гнусный крик сорок и вопли непонятно каких птиц. Их даже не смущало летящее на головы дерьмо.
А вот Мангуст… Он затыкал уши ватой, но только пытался сомкнуть веки, как чуткий мозг засекал физический объект, быстро подходящий на дистанцию сто метров. Ну какой тут сон? Они находились под постоянным наблюдением, и скрыться от внимания лесных зверьков и птичек было невозможно. Едва Мангуст преклонял голову, как Фаза узнавал и приближался. Сам Хранитель хоть и урывками, но умудрялся спать. Под чутким контролем лесной живности.
Плохое утро. Серое, со стеной мелкого дождя и выматывающим душу карканьем ворон. Нормальное, человеческое начало дня – это когда люди выспались, завтракают, курят и разогревают кофе с целью проснуться окончательно. У Мангуста отдыха не было вообще, и, несмотря на головную боль, нарушенную координацию и звенящий гул в ушах, он не сомкнул глаз вот уже третьи сутки. Всю ночь орали птицы, в кустах громко шебуршало, и мозг сенса фиксировал физические теплокровные объекты размером с человека. Этим утром командир муров ясно понял, что спать ему не дадут ни днем, ни ночью, и единственный для них способ выжить – это как можно быстрее покончить с зоотехником.
Личный состав привычно начудил. Вот каким надо быть конченым кретином, чтобы все продукты вечером вытащить из рюкзаков и сложить в одну большую кучу? Данила с Хомутом в очередной раз доказали, что они именно конченые. Ночью воспаленный мозг Мангуста без остатка заполнил зоотехник, подошедший так близко, что Хомут схватился за пулемет, и в это время… В это время под воронье карканье на продуктовой куче бесшумно безобразничал барсук. Подлое животное тщательно прокусило все банки до единой, выпустило на продукты знаменитую вонючую струю и погибло при отходе, обнаруженное наконец Мангустом и изрешеченное пулями Данилы. Поспать не удалось никому, и тревожную ночь сменило голодное и злое утро.
– Ну ни хрена себе ночка получилась! Слышь, Мангуст, мы понимаем, что накосячили с той кучей, но жрать охота! Ты знаешь, я могу много утащить, но потом отходняки конкретные и голод дикий. Смотри, если не пожру, то к обеду не я понесу рюкзак, а вы меня вместе с ним поволочете. Мангуст, давай поищем жрачку? Я знаю, зоотехник ныкает ее по разным схронам.
– Заткнись, Хомут, достал уже, – выдавил Мангуст сквозь зубы, отчаянно борясь с головокружением.
– А че, Хомут верно говорит, жрать уже сейчас охота, а на одном живчике мы долго не протянем. Да и кофе не мешает захлестнуть, я не могу утром без кофе, – поддержал товарища идущий замыкающим Данила.
– Хрен с вами, будет вам жрачка, кофе и, может, даже спек. Сейчас в одно место прогуляемся, тут недалеко.
Данила прав. Мангуст чувствовал, что если он как угодно не взбодрит свой организм, то потеряет сознание или вообще сойдет с ума. Линия горизонта перед глазами уже двигалась, и двигалась прилично.
А нычка со всем необходимым рядом. Они проходили мимо вчера утром, но командир не подал виду. На глубине полметра, под камнями, упакованные в пластик, лежали сухпаи и что-то взрывчатое. Возможно, гранаты или мины. И еще… Там имелся спек, и спек Мангуст определял лучше, чем продукты. Эх, как он сейчас нужен!
С собой несли хорошую аптечку, но она осталась в Карусели вместе с трупом Чики. Штатного знахаря отряда. Не смог Чика пройти через элиту. Принять бы дозу, прочистить голову и решить, что дальше делать. Мечты, мечты… Данила с Хомутом пусть едят тушенку и заберут весь растворимый кофе из солдатских сухпаев, но спек – его. Мангуст махнул рукой, указывая направление движения.
Есть! Вот она, закладка. Под карканье ворон Данила убрал один камень, другой… И долбануло так, что порванное тело богатыря взлетело в воздух. Хомута, как тряпку, покатило по камням, а у стоявшего в отдалении Мангуста из перепонок пошла кровь, и он потерял сознание. На этом почти все закончилось.
Иссеченный осколками, но неубиваемый Хомут с земли поднялся, встал на колени и даже зашарил глазами, выискивая пулемет, когда на него сверху спрыгнул огромный серый кот и яростно вцепился в горло, разрывая вены. А Мангуст так и не очнулся. Измученный бессонницей и стрессом организм не выдержал и отключился. Подоспевшему с винтовкой наперевес Фазе осталось позаботиться о том, чтобы сенс не просыпался никогда.
Осмотревшись, он сильно удивился, что двое из троих карателей сумели выжить после взрыва. Как только Фаза понял, что на него пошла охота, то заложил сюда две мины, усилил двумя гранатами «лимонками» и для пущего эффекта примотал к мине скотчем две шоковых «Зари». Приманкой, дабы сенс точно обратил внимание, служила изрядная доза отличного наркотика, мимо которого не пройдет ни один здравомыслящий иммунный. Взрывчатка активировалась сдвиганием в сторону одного из двух камней, освобождался рычаг «лимонки»-детонатора, что любители чужих заначек и проделали.
Моросящий дождь закончился, и вымотанный, лишившийся жилья Хранитель уснул прямо на земле, подстелив коврик и положив голову, вместо подушки, на разгрузку. С одного бока его грел кот, с другого пристроилась Маруська, а на деревьях рассаживались по боевым постам вороны. Это утро наконец закончилось.
