Андрей Анатольевич Толоков
Закон отрицательной селекции
Пролог
Уже несколько недель, как Роман переселился в этот уютный домик на берегу залива Баия де Карденас. Мужчина по многу часов сидел на веранде и смотрел на море. Вдали от родного берега, от семьи, от друзей и знакомых. Вдали от некогда родного дома. О чем еще можно мечтать человеку с колоссальной энергией и пытливым умом? Человеку, способному вершить большие дела? О многом. В его годы хочется мечтать о многом. Хотя какие они, его годы? Но невероятные и вместе с тем жестокие события, которые пришлось пережить Роману, мешали ему двигаться дальше.
Если рай на земле есть, то он именно здесь. На берегу пляжа Санта Марта. Кипенно-белый песок, ленивые пальмы, неторопливо бредущие загорелые люди, живущие и словно замершие в этом времени. «Рай на земле есть». Это были первые слова, которые Роман Алексеевич Калугин написал в своем дневнике. Он начал писать только сегодня. Он, наконец, понял насколько удачно подобрано место для воплощения задуманного. Роману нужен покой. Ему просто необходимо время, чтобы все обдумать и вернуть душевное равновесие. Поэтому он здесь.
Часть первая
Подлость
Майор Иванцов размашистой подписью заверил бумаги и поднял глаза на Романа.
– Очень жаль, Калугин, что такие толковые офицеры нас покидают, – сказал он, передавая документы Роману. – Но, с другой стороны, тебе надо расти, а здесь перспективы неважные.
– Спасибо, товарищ майор, за добрые слова. Разрешите идти?
– Идите, Калугин! – Иванцов протянул Роману руку и добавил. – Удачи тебе на новом месте службы.
Роман с неким сожалением покидал этот забытый богом гарнизон. Служба, конечно, здесь была не сахар и условия тяжкие, но за несколько лет старший лейтенант Калугин привык к простым добрым людям, окружавшим его и к первозданной природе, о существовании которой он, городской житель, раньше не догадывался. Все же впереди была другая жизнь, другие возможности. Это вселяло оптимизм. Это позволяло строить планы. Будущее казалось светлым и многообещающим. Старший лейтенант Калугин был назначен на должность в военное училище. Это было хорошее повышение по службе.
Роман и его жена Анастасия, с небогатыми пожитками, ехали в стареньком автобусе, который офицеры называли странным словом «Поларис», на железнодорожную станцию. Дорога была неблизкой. Роман вспомнил, как почти четыре года назад он, молодой лейтенант, вышел глубокой ночью на той самой станции. Поезд двинулся дальше, а он остался стоять на перроне. Начищенные до блеска сапоги, ладно сидящая, прямо с иголочки парадная форма. Всё как учили в училище. Роман прошел через здание вокзала и вышел на улицу. Перед ним горел одинокий фонарь. Но даже в этом тусклом свете офицер понял, что цивилизацией тут и не пахло.
– Что, парень, заблудился? – раздался за спиной негромкий голос.
Офицер обернулся и увидел человека в длинном брезентовом плаще и железнодорожной фуражке. Тот дымил папиросой, крепко зажав её в углу рта.
– Здравствуйте! – поприветствовал незнакомца лейтенант. – Подскажите, как мне найти вот эту воинскую часть? – Роман протянул железнодорожнику предписание.
– Да можешь мне свою бумагу не показывать, – сквозь дым процедил незнакомец. – Воинская часть тут одна. Смотри, браток! Вот эту улицу видишь?
– С трудом, – вглядываясь в темноту, ответил Роман.
– Ну. Словом, вдоль этих домиков пойдешь. Все время прямо. Километра два. Как упрешься в бетонный забор, поверни налево. Там увидишь КПП. Это твоя часть. Только знаешь, лейтенант, сапоги твои жалко. Не прибрано тут у нас. Грязно.
– Да я уже понял. Ничего, не расклеятся. Спасибо вам, не знаю, как вас зовут.
– Сергей Николаевич я. Дежурный по этой станции.
– Спасибо, Сергей Николаевич.
– Давай– давай, – махнул рукой дежурный. – Ступай, служи Родине.
Роман взял чемодан и, вглядываясь в темноту, пошел в направлении своей воинской части.
Кабинет у начальника отдела кадров майора Иванцова был узкий, как коридор. Мебели было минимум. В основном стеллажи с бумажными папками. Даже стула, на который мог бы присесть посетитель, не было. Поэтому Калугин терпеливо стоял напротив майора и ждал, когда тот ознакомится с его документами.
– Ничего не пойму! – с удивлением произнес Иванцов. – Как так, Калугин, с таким отличным дипломом и такой аттестацией ты попал в нашу «Тмутаракань»? Там что у вас в училище, яйцеголовые сидят?
– Не знаю, товарищ майор, такое распределение получил. А головы там вроде все нормальные. Круглые.
Роман лукавил. На самом деле он хорошо понимал, почему его, заместителя командира курсантского взвода, отличника, распределили в эту часть. Роман должен был поехать в Группу Советских войск в Германии. Все складывалось очень неплохо. Но буквально за две недели до выпуска его вызвал командир роты.
– Садись, Калугин, – хмуро сказал ротный. – Рома, ты парень крепкий, поэтому прошу, пойми все правильно. Мы с взводным бились за тебя вчера целый день, но сломать комбата не получилось.
– Я так понимаю, товарищ майор, проблемы с распределением? – спросил Роман.
– Да! – ротный вздохнул и с досадой сказал. – Ну почему ты отказался остаться в училище? Здесь бы тебя никто не сковырнул. Я же тебе говорил! Не претендуй ты на эти блатные места. Вот засада и получилась!
– Товарищ майор, говорите прямо. Я ко всему готов. Не в первый раз.
– Курсант Ершов, из третьего взвода. Этот тихоня. Вот уж и вправду, в тихом омуте черти водятся. Все у него по-серенькому, такой среднестатистический курсант. Ни плохой, ни хороший. Незаметный человечек. Я и в толк взять не мог, почему это о нем так беспокоится замначальника училища. Думал какой-то знакомый или дальний родственник. А оно, оказывается, вот что. Мамаша-то у нашего Ершова, по фамилии Павлова, второй секретарь обкома. Тут, Рома, выше головы не прыгнешь. А ты у нас, просто классный парень. Хороший курсант. Отличник. Но прикрытия у тебя, кроме меня и взводного никакого нет. Комбат тоже слабаком оказался. Чтобы не иметь проблем решил тебя поменять. Свинство это, Рома.
– Я вас понял. Куда мне теперь ехать?
– Вот! – майор достал из ящика стола предписание. – Хреновое место. Туда Ершов должен был ехать. Но видишь, как все вышло.
– Не казните себя, товарищ майор. Я справлюсь.
– Калугин, ты помайся там пару лет, а потом я тебя к нам, в училище вытащу. Обещаю, Роман.
Все это рассказывать Иванцову Роман не хотел. Да и какой смысл.
– Видишь ли, лейтенант! – извиняющимся тоном произнес майор. – У нас для тебя только одна вакансия. И та у черта на куличках. Ты уж потерпи. Как только что-нибудь появится в городе, мы тебя переведем. Ты же пока не женат?
– Пока нет.
– Ну вот. Там для холостого условия более-менее.
Так Роман попал в этот дальний гарнизон. Условия более-менее, со слов майора Иващенко, это одноэтажный деревянный барак, втиснутый между огромными соснами, отсутствие горячей воды, дорожки из битого кирпича с досками, переброшенными через бесформенные лужи. А главное, комары и всякие гнусы. Теперь всё это позади. «Помаялся» правда, не пару лет, как обещал ротный, а гораздо больше. И вместе с ним эти тяготы переносила его милая Настя. Роман обнял жену и прижал к себе покрепче. В этот момент он вспомнил, как судьба свела их. Как говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. На месте Анастасии должна была быть совсем другая женщина, Ольга.
Правильно они тогда с Ольгой решили со свадьбой не спешить. Одно дело, когда он поехал бы в Германию, где есть все условия для нормальной семейной жизни, а совсем другое лес, барак и полное отсутствие элементарных человеческих условий.
Первые месяцы письма получались и отправлялись с завидной регулярностью. Даже получилось пару раз поговорить по телефону, когда Роману удавалось добраться до телеграфа. Но потом, перерывы между посланиями становились все дольше. Последний раз Ольга ответила на письмо в мае. А теперь уже июль. Ни одной весточки. Роман понимал, что время и разлука сделали свое черное дело. Скорее всего, свадьбы уже не будет. Все же в отпуске, который ему со скрипом дали в ноябре, он приехал к Ольге. Где-то все-таки еще теплилась надежда на то, что увидев Романа, чувства у девушки снова проснутся.
Роман подошел к подъезду. Посмотрел на знакомые окна. Свет горел. Значит дома кто-нибудь, да есть. В руках у него был букет, а в кармане красивая бирюзовая коробочка с золотой цепочкой. Негоже приходить без подарка. Роман поднялся на этаж, остановился у двери и замер. Рука никак не поднималась нажать на звонок. «Наверное, надо было все выяснить в письме, – думал Калугин. – Но как? На письма она не отвечает. Тогда зачем я здесь? Как зачем?– Чтобы все выяснить. Надо поставить либо точку, либо запятую. Вопросительный знак тут не подходит». Роман позвонил в квартиру. Дверь открыла мама Ольги и с нескрываемым удивлением произнесла:
– Боже! Рома! Ты откуда?
– Здравствуйте, Вера Михайловна! Это вам, – Роман протянул женщине букет. – Я приехал в отпуск. И решил зайти к Ольге. Она не отвечает на мои письма. Я хочу понять, в чем дело.
Вера Михайловна смотрела на Романа странным неуверенным взглядом и молчала. Повисла неловкая пауза. Ситуацию разрешил вошедший в прихожую отец Ольги.
– О! Роман! Вера, ты чего держишь парня в дверях? Приглашай гостя.
– Действительно, Рома, извини, – засуетилась хозяйка. – Проходи в комнату. Ольги сейчас нет. Она с подружками на вечеринке. День рождения у подруги, у Насти.
– Давайте, я зайду в другой раз, – предложил Калугин.
– Нет! Что ты! Проходи. Она скоро будет. Чаю попьем. Да ты, наверное, еще и голодный?
– Спасибо, Вера Михайловна. Я покушал в столовой. Не беспокойтесь.
– Ну, долго вас еще ждать? – раздался из кухни голос Александра Николаевича. – Что там выяснять в коридоре? Рома, мой руки и за стол.
Роман разулся. Помыл руки и прошел на кухню где за небольшим столом, широко расставив руки, сидел Александр Николаевич.
– Садись! Тебе рюмку налить? – по-свойски спросил Олин отец, открывая бутылку «Столичной».
– Я бы с удовольствием, Александр Николаевич, но давайте дождемся Олю. Нехорошо это встречать любимую девушку в нетрезвом виде.
– Вот правильный ты мужик, Роман, – наливая себе водки, сказал Александр Николаевич. – За тебя, парень.
Отец выпил залпом приличных размеров рюмку и закусил кусочком жирной селедочки с маринованным лучком.
– Ты, Рома, не стесняйся. Угощайся. Сейчас мать тебе котлетки разогреет, – мужчина активно жестикулировал руками, как бы иллюстрируя свою речь. – Ты же помнишь её вкуснейшие котлетки? А, Ром?
– Конечно, помню! – скромно подтвердил Роман.
– Я себе еще налью. Жаль, конечно, что ты не хочешь, – Александр Николаевич налил себе водки по самые края рюмки, глубоко вздохнул и молча «махнул» её залпом. – Я Ольге всегда говорил, что ей нужен такой мужик как ты. Крепкий, уверенный. А она…– он с досадой махнул рукой.
– А что она? – спросил Роман.
– Саша! – вмешалась в разговор Вера Михайловна. – Не лезь в чужую жизнь. Пусть они сами между собой все решат.
– Права женщина, – отец согласно покачал головой. – Права. Вы сами все решайте. Только кажется мне…
В это время громко распахнулась входная дверь, и в квартиру ворвался звонкий девичий хохот.
– Ну, вот и Ольга, – наливая себе третью рюмку, сказал Александр Николаевич.
Вера Михайловна поставила перед Романом тарелку с котлетами и картофельным пюре. Сняла фартук и вышла встречать девочек.
– Оленька, а у нас гости, – выходя в прихожую, громко сказала Вера Михайловна.
– Какие гости? – удивилась Ольга. – Мы же никого не ждали.
Ольга вошла на кухню и увидела стоящего у стола Романа. Улыбку с лица Ольги как ветром сдуло.
– Пойдем! – девушка взяла Романа за руку и повела за собой. Она завела Калугина в свою комнату, закрыла дверь и сквозь зубы процедила:
– Зачем ты приехал? Я всегда считала тебя умным парнем. Ты давно должен был понять, что наших отношений больше нет.
– Я это понимал, Оля, – спокойно ответил мужчина. – Только хотелось это услышать от тебя, а не строить догадки на основе пропавших писем.
– По– твоему, я должна была тебе все разжевать и в ротик положить? – нервно продолжала девушка.
– Жевать ничего не надо. Надо просто говорить правду. Это честно и правильно.
– Правильный ты наш! – ещё больше разозлилась Ольга. – От твоей правильности тошнит!
Она вышла из комнаты и громко сказала, обращаясь ко всем присутствующим в квартире:
– Я ухожу! Ночевать буду у подруги! Настя, ты со мной?
Настя, милая, симпатичная девушка, с короткой элегантной стрижкой, стояла между прихожей и кухней. Растерянно переводя взгляд то на Олиных родителей, то на Ольгу, то на Романа, робко произнесла:
– Оля, так нельзя. Давай успокоимся и все решим мирно. Ну, зачем обижать родителей и молодого человека? Да и вообще, сегодня мой день рождения. Давай я буду решать уходить нам или остаться.
– Знаешь что, подруга! – сказала Ольга, застегнув сапоги и накинув на шею большой, цветастый шарф. – Я решаю, оставаться мне или уйти. А ты можешь здесь никого не обижать. Счастливо!
Ольга взяла с вешалки пальто и вышла, громко хлопнув дверью.
– Вот сука! – в повисшей тишине раздался голос Александра Николаевича. – Кого воспитали, мать?
– Но так же нельзя, правда? – дрожащим от обиды голосом спросила Настя. – Зачем так? Все было так хорошо.
– Настя! – Роман подошел к девушке и взял её за руку. – Не расстраивайтесь. Это я во всем виноват. Я испортил ваш праздник, – он достал из кармана куртки бирюзовую коробочку и протянул её Насте. – Это вам. С днем рождения! Простите, мы не познакомились. Меня зовут Роман. Я… я, пожалуй, пойду. Извините меня, Александр Николаевич, Вера Михайловна, Настя. Прощайте!
Роман быстро обулся, схватил куртку, шапку и вышел.
Он шел по мокрой холодной улице. Настроение было паршивое. Решил поехать на вокзал и взять билет на поезд. Но куда? Возвращаться на службу надо было только через три недели. Родителей он уже навестил. Роман решил не торопиться и поехал на квартиру к приятелю, у которого остановился. Утро вечера мудренее. Завтра будет день и что-нибудь придумается, решил для себя Калугин.
Утром, как обычно, он надел спортивную форму и вышел на пробежку. Размялся около подъезда и медленно побежал вдоль аллеи парка. А когда возвращался, у подъезда вдруг наткнулся на ожидавшую его, дрожащую от холода Настю.
– Боже, Настя, да вы вся продрогли! – Роман был удивлен, увидев вчерашнюю знакомую.
– Я… это… – Настя, то ли от волнения, то ли от холода, никак не могла сформулировать предложение.
– Пойдемте, Настя, в дом. Вы так простудитесь и заболеете. Я вас сейчас чаем угощу, горячим, – Роман взял девушку за руку и повел в квартиру. Настя хотела возразить, но холод парализовал её волю.
Они зашли в квартиру, и Роман провел гостью на кухню, даже не дав ей снять пальто. Настя села на предложенный стул и, робко подняв глаза, молча, положила на стол бирюзовую коробочку, подаренную вчера Романом.
– Вот. Заберите это.
– Как вы меня нашли? – как бы, не замечая коробочку, спросил Калугин.
– Александр Николаевич подсказал мне, где вы могли остановиться. Вот я и пришла наудачу. Заберите это. Вы ведь не мне это покупали?
– Настя, а вы забавная. И милая очень, – молодой человек смотрел на девушку и приятно улыбался.
– Роман, не заговаривайте мне зубы. Заберите это.
– Я это заберу, – согласился Роман. – Но с одним условием.
– С каким ещё условием?
– У меня ещё три недели отпуска. А проводить его здесь, Настя, неразумно. Погода слякотная, холодная. Поехали со мной в Крым. Там тепло. Попьем хорошего вина, посмотрим интересные места.
– Роман, это очень странное предложение, – Настя перестала дрожать и непонимающим взглядом посмотрела на парня.
– Что тут странного? Одному ехать мне не хочется. Друзей в этом городе у меня нет. Знакомые только вы и Ольга. Ну, Ольга понятно, выпала из обоймы. А вы, Настя, девушка красивая и очень обаятельная. Обещаю, что буду вести себя как джентльмен. Настя, я советский офицер. Я вас не обижу.
– А что я скажу родителям?
– А так и скажите, мол, встретила хорошего парня, хочу посмотреть, стоит выходить за него замуж или нет.
– Вы смеётесь? – Настя громко захохотала. – Я же вижу вас всего второй раз.
– Ну и что? – парировал Роман, наливая Насте чай. – А кто сказал, что надо увидеться десять раз или пятнадцать? Бывает так, что один раз увидишь человека и всю жизнь его не забудешь.
– Нет, Рома! Так нельзя. Это легкомысленно.
– Настя, давайте начистоту. Вы мне симпатичны. С вами приятно общаться. Через две недели я привезу вас обратно. Там и посмотрим, стоит ли нам поддерживать отношения или забыть о них навсегда. Мое предложение вас ни к чему не обязывает, – Роман придвинул к девушке маленькую вазочку с вареньем. – Конфет нет, пейте с вареньем.
Настя сначала погрела руки о горячую чашку, а затем отпила немного. Девушка явно обдумывала предложение молодого человека. Она робко подняла глаза и стала украдкой наблюдать за Романом. Складный, симпатичный, очень уверенный в себе молодой человек. Настя поймала себя на мысли, что никто и никогда из её знакомых парней не делал ей подобных предложений. Да и не сделает, это точно! Наверное, надо соглашаться. Это шанс хоть как-то изменить жизнь. Легкомысленно? Есть немного. Но она молода и если что, можно все исправить. К тому же, Роман обещал вести себя как джентльмен. А судя по тому, что Настя слышала о нем от Ольги, парень честный.
– Настя, будете со мной завтракать? – прервал размышления девушки Роман. – У нас сегодня яичница с колбасой. Как впрочем, и вчера. Как, наверное, будет и завтра.
– Когда едем? – внезапно спросила девушка.
Роман слегка опешил. Он, конечно, ждал какого-то решения от Анастасии, но эта фраза была неожиданна.
– Да хоть завтра! – Калугин поставил сковородку с яичницей обратно на плиту. – Сейчас пойду за билетами.
… Через три дня они были уже в Алуште. Алушта город, в котором можно найти лишь несколько прямых улиц. Все остальные вьются как ужи вокруг гор. Здесь у Романа жила двоюродная тетка. У неё и поселились. На улице с киношным названием Заречная. Тетя Полина поселила Романа в пристройку, а девушку в мансарде. Калугин сразу объявил тетке, что они просто друзья. Собственно, так оно и было. Роман все ещё думал об Ольге, но твердо для себя решил, что возврата к прошлому не будет. На Анастасию, конечно, планов никаких у парня не было. Они вместе коротали время, но никаких ухаживаний Роман себе не позволял. А вот Насте Калугин нравился. В какой-то момент она даже испугалась этого. Она понимала, что если Роман сделает шаг ей навстречу, то сопротивляться она не сможет. Но пока Калугин был очень деликатен и держал дистанцию.
Уже несколько дней они вместе завтракали и шли к морю. Гуляли по набережной. Заходили в «кафешки». Смотрели кино в пустом зале кинотеатра. Сезон давно закончился, и в городе было пустынно и спокойно. Погода была уже совсем не летняя. Море прохладное.
В один из вечеров Роман пригласил Настю в ресторан.
– А по какому поводу банкет? – с озорной улыбкой спросила Анастасия.
– Настя, сейчас я придумаю! – Роман сделал вид, будто задумался. – А повод, вот какой! Ровно десять дней назад мы с тобой познакомились.
– Тоже мне, повод нашел! Десять дней!
– А что? Десять, это юбилейная дата, – шутил Калугин. – Почему бы её не отметить.
– Ну ладно, – сдалась Настя. – Я пойду собираться.
В уютном ресторанчике народу было мало. За стойкой бара сидела местная молодежь. В центре зала, за большим столом, компания командировочных шумно что-то отмечала. Роман с Настей устроились за столиком на двоих, у окна. Отсюда был красивый вид на осеннее море. Они заказали по салату, эскалопу и бутылку «Бахчисарайского фонтана».
– Настя, можно я скажу тост? – спросил Роман.
– Конечно, Роман Алексеевич, говорите. Я само внимание! – пошутила девушка.
– Я хочу поднять бокал за твою решительность, Настя.
Девушка удивленно подняла брови.
– Я сейчас все объясню, – продолжал Роман. – Тогда, ровно десять дней назад, ты поразила меня своим вопросом: «Когда едем»? Это было здорово. В этом есть характер. Мы общаемся уже десять дней, и хочу тебе признаться. Мне хорошо, когда ты рядом со мной. За тебя, Анастасия!
Настя не ожидала столь откровенного признания от всегда сдержанного Романа, но это неожиданность ей была приятна. Первая бутылка вина кончилась довольно быстро, и молодые люди заказали вторую. Засиделись до самого закрытия. После пошли к морю.
– Роман, ты сегодня сказал тост за мою решительность? – вдруг спросила Настя.
– Да!
– И не зря. Я сейчас покажу тебе, что такое решительная Анастасия, – она направилась к кромке воды.
– Настя! – окликнул девушку Роман. – Что ты собираешься сделать?
– Искупаться в море! – крикнула Настя и начала раздеваться.
– Ты с ума сошла! Вода холодная! – Роман отговаривал Настю и, вместе с тем, очень хотел посмотреть, что из этой затеи выйдет.
– Да, Рома, да! – отвечала девушка, продолжая раздеваться. – Я сошла с ума, когда согласилась поехать с тобой!
Оставшись в одном нижнем белье, Настя смело вошла в воду и поплыла. Роман стоял на берегу и громко хохотал. Это безумство ему настолько нравилось, что он не мог с собой совладать. Настя вышла из воды, вся покрывшаяся огромными мурашками. Роман снял куртку и укутал девушку, затем собрал в охапку её одежду, взял Настю на руки и понес к маленькому кафе на набережной. Там официантка принесла полотенце и чашку горячего чая. Промерзшая девушка пила его так же как тогда, когда пришла к Роману вернуть подарок. Роман смотрел на неё влюбленным взглядом. Именно в этот момент он понял, что это его женщина. Он обнял Настю и нежно поцеловал её в губы. Срослось.
Через месяц Анастасия приехала к Роману. Он встретил её на станции и сразу повез в ЗАГС. Подали заявление. В скором времени расписались. Справить свадьбу возможности не было. Да и зачем она была нужна, ведь свадебное путешествие у них уже случилось. Все эти стандартные процедуры им были ни к чему.
***
В прошлом году Калугину отказали в праве поступить в военную академию. Причина была примерно та же, по которой Роман отправился служить в дальний гарнизон. Теперь когда, казалось бы, препятствий нет, опять отказ. На этот раз причиной стала плохая аттестация. Роман понимал, что это личная неприязнь со стороны его начальника. И понимал причину этой неприязни. Он не раз слышал от командира батальона фразу в упрек ему: «Калугин, ты не думай. Делай то, что тебе говорят. Что ты возишься со своими курсантами как с писаной торбой? Запомни, куда курсанта не целуй, везде задница. Калугин возражал. Он отстаивал свою точку зрения на воспитание будущих офицеров. Именно здесь была причина неприязни со стороны начальника.
Роман вышел из отдела кадров в отвратительном настроении. Он решил идти домой. Хватит на сегодня неприятностей. Но события развивались иначе. У входа в здание его ждал посыльный.
– Товарищ капитан, разрешите обратиться?
– Слушаю вас! – ответил Роман.
– Вас срочно вызывает командир батальона! – четко доложил курсант.
– Где он?
– У себя в кабинете.
Через несколько минут Калугин вошел в кабинет командира батальона.
– Товарищ полковник, капитан Калугин по вашему приказанию прибыл, – строго по уставу обратился к командиру капитан.
Полковник Петренко, это тот самый командир батальона, который несколько лет назад поменял местами Калугина и Ершова. Только тогда он был еще подполковником. Скользкий тип. Без особых принципов. Офицеры за глаза звали его Хитренко. За изворотливость и способность угождать начальству. Как любой слабый и угодливый человек, Петренко был на редкость жесток к тем, кто был у него в подчинении. Интересы этих людей для него не существовали.
– Калугин! Ты охренел? – грубо закричал комбат. – Ты считаешь, что выполнять мои распоряжения необязательно? Почему до сих пор документы на отчисление курсанта Романова не готовы?
– Разрешите объяснить?
– Да уж, объясни!
– Во-первых: не надо на меня кричать, – Роман начал нарочито спокойным и тихим голосом. – Во-вторых: не надо «тыкать». Мы оба офицеры и давайте уважать наше звание.
– Ты меня будешь учить? – продолжал на повышенных тонах Петренко.
– Нет, товарищ полковник, – продолжал спокойным ровным тоном Калугин. – Это неблагодарное занятие. Разрешите мне все-таки пояснить свою позицию.
– Какую позицию, Калугин? Ты совсем сбрендил? Я тебе приказал! Ты не выполнил приказ! Какая, к черту, позиция?
– Вы задали мне вопрос, – не сдавался Роман. – Вы хотите получить ответ? Или для вас это неважно?
– Продолжай! – наконец-то, согласился комбат.
– Я считаю, что Романова отчислять не за что! – и, не дожидаясь очередного взрыва эмоций, капитан продолжил. – Да, он совершил грубый дисциплинарный проступок. Но в той ситуации, которая у него сложилась, Романов поступил как мужчина. Мы же здесь учим курсантов не только командовать направо, налево, но, главное, принимать решения ответственные и правильные на данный момент.
– Как у тебя все складно, капитан, – немного утихомирился полковник. – Значит, ты считаешь, что находясь в наряде с оружием, он имел право пойти в самоволку, чтобы устроить разборки со своей женой?
– А как бы вы поступили в такой ситуации? – спросил Калугин.
– Ну не так! Это точно!
– Не уверен! – продолжал переубеждать комбата Роман. – Вы представьте себе, что вы стоите в наряде, а к вашей жене пришёл любовник. Вы об этом узнали и…
Петренко молчал, нервно постукивая карандашом по столу.
– … И остались бы бездействовать. На следующий день сдали наряд. Дождались выходных. Получили бы увольнительную и пошли бы выяснять отношения с женой. Так? – Роман ждал ответа от начальника, но тот продолжал молчать. – Я считаю, что Романов поступил так, как сделал бы это любой другой мужчина. Причем, берите во внимание то, что он не устроил драку, не применил оружие. Он убедился в том, что жена ему не верна, и вернулся на службу. Я настаиваю на том, что отчислять курсанта Романова нельзя. Если хотите, могу об этом же доложить начальнику училища.
– Так! – рявкнул Петренко и от злости разломил карандаш пополам. – Завтра к утру документы на отчисление ко мне на стол. Если ослушаешься, пиши рапорт на увольнение. Свободен.
Роман шел домой и всю дорогу думал, как поступить? Неужели все настолько плохо, что офицеры перестали дорожить своей честью? Как можно в угоду каким-то формальностям, сломать жизнь человеку? Отчислить курсанта из училища за нормальный мужской поступок? А, собственно, чему удивляться? Несколько лет назад, все тот же Петренко отправил отличника замкомвзвода в «Тмутаракань», а сыночка большой начальницы вместо него служить в Германию. Ничего в этом мире не меняется. Следует завтра идти к начальнику училища и все объяснять. За судьбу Романова надо бороться.
На следующий день Калугин ждал в приемной начальника. Он был уверен, что генерал его поддержит. Секретарша подняла трубку, потом обратилась к Роману:
– Капитан Калугин, заходите. Начальник ждет вас.
Генерал сидел за большим столом и подписывал какие-то документы. Бумаг на столе было много.
– Докладывайте, капитан, – не поднимая головы, сказал начальник.
– Товарищ генерал, я хочу пояснить вам ситуацию с курсантом Романовым.
– Я что-то не припомню, что там с вашим Романовым? – спросил генерал все также, не поднимая головы.
– Самоволка из наряда, – уточнил Калугин.
– Ах, да, вспомнил, – начальник поднял взгляд на Калугина. – Так этот курсант из вашего взвода?
– Так точно, товарищ генерал.
– И что здесь прояснять? Грубейшее нарушение. Надо отчислять, – и генерал снова наклонился над бумагами.
– Дело вот в чем, – продолжил Роман. – У него сложилась сложная семейная ситуация. Жена изменяет. Он узнал об этом, когда заступил в наряд. Обратился к дежурному по батальону с просьбой отпустить его на два часа. Тот оставил просьбу без внимания. Романов отлучился самовольно. Но никаких сложных последствий не было. Исходя из этого, прошу вас ограничиться строгим взысканием, но не отчислять Романова из училища. Он будет хорошим офицером. У него есть характер. К тому же, хорошо учится.
– Напомни-ка мне Калугин, кто был дежурным по батальону?
– Старший лейтенант Усов.
– И что, – генерал нахмурил брови. – Он не догадался в этой ситуации сообщить вам или ротному? Это что за отношение к курсантам? Вы разговаривали с ним?
– Да, разговаривал. Но он не хочет обсуждать этот случай. А командир батальона считает, что Усов поступил правильно.
Генерал поднялся со своего места, подошел к маленькому столику в углу кабинета и налил себе минералки. Потом повернулся к капитану:
– Минералку будешь?
– Нет, спасибо! – ответил Калугин.
– Жена изменяет, это очень плохо, – рассуждал начальник. – Для офицера это неприемлемо. С такой женой надо расставаться незамедлительно. Иначе вся служба насмарку. Так ты говоришь, он там ничего не натворил. Разобрался мирно?
– Да, товарищ генерал. Убедился, что все так и вернулся в роту.
– Знаешь что, Калугин, приведи мне этого Романова. Хочу с ним поговорить, – принял решение начальник. – Если все так, как ты говоришь, то парня отчислять не будем.
– Есть! – ответил Роман. – Разрешите идти?
– Нет, погоди, капитан, – остановил Калугина генерал. Он подошел к столу и долго искал какие-то бумаги в стопке с документами. – Вот. Нашел. Твой комбат Петренко на тебя такую аттестацию написал, что гнать тебя надо из армии. Почитать хочешь?
– Нет желания, – спокойно ответил Калугин. – Я догадываюсь, что там написано.
– По мне, капитан, ты офицер хороший. Конечно, со своими тараканами, но хороший. Я эту филькину грамоту заставлю переписать. Но, – генерал подошел к Роману и жестом предложил ему присесть на стул. – Есть одно «но». Я, Калугин, ухожу на повышение. И очень скоро. Вместо меня придет новый начальник. Между прочим, однокашник твоего Петренко. Как он себя поведет, я не знаю. И если честно, какое-то мутное назначение. Что-то там нечисто с моим сменщиком. Надо бы тебе, Калугин, с комбатом пока замириться. Наладить отношения. Жалко будет, если съедят тебя. Попробуешь?
– Спасибо, товарищ генерал, за доверие. Я попробую, – ответил капитан.
– Ну, вот и хорошо. Жду твоего Романова, – генерал опять сел за стол и занялся бумагами.
– Разрешите идти? – обратился к начальнику Калугин.
– Идите!
Романова не отчислили. Наказали его тремя сутками ареста, но в училище оставили. Петренко после этого был в ярости. Обещал на офицерском совещании не забыть Роману эту, как он выразился «подставу». И через пару месяцев слово свое сдержал. С приходом нового начальника, друга юности полковника Петренко, у Калугина начались серьезные проблемы на службе. Взыскания сыпались как из рога изобилия. В конце концов, Петренко поставил вопрос перед общим собранием офицеров, об увольнении Калугина из рядов вооруженных сил.
