Андрей Александрович Ильин
Пьеса «Реанимация»
Сергей Иванович. Только не надо на меня трупы убиенных животных вешать. В моих изделиях мяса не было. Я если убивал, то только сою и картошку. Как все.
Врач и хорошо одетый господин идут дальше.
Врач. Вот этот экземпляр очень хороший, спортсмен, между прочим известный, вел здоровый образ жизни, не курил, пил умеренно, прекрасная наследственность, отсутствие инфекций и хронических болезней, он даже свинкой не болел. Каждый год диспансеризация. Можно научному сообществу демонстрировать, как эталон здоровья. На лестнице оступился.
Господин. А если он на поправку пойдет?
Врач. Если договоримся – не пойдет.
Господин. Тогда беру. Целиком, вместе с упаковкой. Потом сам разберу.
Врач. Двойной ценник.
Господин. Почему?
Врач. Потому что такой экземпляр большая редкость, даже отдавать жалко. У него каждый орган на вес золота. Вы его теперь оптом возьмете, а завтра розницей сдадите, втрое по каждой позиции наварив.
Господин. А транспортные расходы? Отмазка? Рекламации? Вы мне в прошлый раз легкие скинули, а они дефектные оказались, покупатель через полгода туберкулезом заболел. Кто отбрехивался – вы или я? Пришлось другие под замену тащить, причем оригинальные, из Германии, чтобы скандал загасить. В результате – убыток. Так что не надо торговаться, надо делом заниматься, каждый своим. Что у вас еще есть?
Врач. У меня – все.
Господин. А в морге? У меня заказ на фотосессию, надо десяток мертвяков организовать для известного фотографа.
Врач. С возвратом?
Господин. Не факт. Он там трупы шинкует, а потом собирает в разных комбинациях, чтобы новый образ человека создать. Нетрадиционный. Например, лишний глаз на лбу присобачить, ухо на животе прилепить или женскую грудь к спине пришить, как символ гендерного равенства и отказа от материнства.
Врач. Мерзость.
Господин. Не скажите, его весь мир знает и в ладошки хлопает, потому что новое слово в искусстве – был человек о двух ногах, а стал о четырех или с двумя головами – женской и мужской, что олицетворяет соединение двух сексуальных начал и их примирение. Он, между прочим, портрет чиновника сшил без башки, но с семью руками с раскрытыми ладошками!.. Но в целом, да, согласен – мясник.
Врач. Хорошо, давайте посмотрим. Там вчера большой завоз был, после встречи футбольных фанатов, может что-то подойдет.
Уходят.
Сцена семнадцатая
Возвращаются родственники: жена, ее друг, брат, сестра, Нюра, Нотариус.
Нотариус. Где изъявитель воли?
Все (разом показывают пальцем.) Вот он, лежит.
Нотариус. А почему он не шевелится?
Жена. Устал. Но он все слышит и понимает.
Нотариус. Тогда я должна зачитать завещание.
Родственники вкруг обступают койку с телом.
Нотариус. Согласно воле завещателя его движимое и недвижимое имущество, а так денежные средства и иные материальные ценности делятся следующим образом… (голос затихает).
Семен Иванович (возмущенно.) Что тут происходит?
Серый. Дележка. Пилят по кускам твое наследство.
Семен Иванович. Но я еще жив!
Серый. Потому и пилят. По живому.
Нотариус. И последним абзацем, Нотариус, Нотариальной Конторы номер семь, центрального района города…
Брат. Позвольте, какой Нотариус?!Там не было никакого Нотариуса!
Нотариус. Как не было, а это что? (Читает.) Волеизъявитель волеизъявляет передать в собственность означенного лица дом в Испании…
Брат (горячась.) Не было такого!
Нотариус. Ну не знаю, тогда вы сами тут как-нибудь разберитесь, а я пошла.
Брат. Хорошо, погодите. Дайте посмотреть… Да, вижу, но тут не целый дом, а треть дома.
Нотариус. Две трети. Вы не разобрали. Посмотрите внимательней.
Брат. Хорошо – половина дома в Испании. Я разглядел. Тут неразборчиво, принтер мажет. Полдома в Испании.
Нотариус (посмотрев завещание.) Да, верно, полдома, я ошиблась. Теперь прошу завещателя поставить свою подпись… Ну, кто-нибудь!..
Родственники склоняются, берут руку под простыней, долго совместно возятся, выводя подпись.
Серый. Поздравляю.
Семен Иванович. С чем?
Серый. С… – ничем.
Нотариус (осматривая подпись.) Всем спасибо. Завещание вступит в силу сразу после того как… Но это уже зависит не от нас. Извините, тороплюсь. У меня сделка по передаче имущества.
Брат. Кого, если не секрет?
Нотариус. Последнего нашего Государя Императора.Одному весьма влиятельному лицу.
Брат. Так он же… умер. Государь. Его же!..
Нотариус. Ничего страшного. Он успел. Волеизъявитель успел выразить свою волю.Еще тогда.Мне теперь только подпись заверить.
Все уходят со сцены. Дамы, оглядываясь на койку, промакивают слезы.
Брат. Ничего-ничего, не расстраивайтесь, может еще все обойдется. Может уже завтра обойдется, и он не будет больше мучиться.
АКТ ВТОРОЙ
Сцена первая
На авансцене перед декорацией палаты навстречу друг другу идут две фигуры в черном.Две смерти. Одна ведет бабушку в больничном халате.
1 смерть. Ты куда?
2 смерть. В седьмую палату. Сейчас бабулю отведу и туда. Бабушка, ты отдохни пока, присядь.
1 смерть. Сколько у тебя еще?
2 смерть. Один в хирургии и двое в третьем корпусе. Если по скорой новых не привезут. Там в третьем вредный один – ни туда, ни сюда. Цепляется за краешек. Три раза за ним приходила.
1 смерть. А здесь?
2 смерть. Здесь пока погожу. К одному, который весь в дырках, не сегодня-завтра прийти должны. Так что позже наведаюсь.
Ровный топот за сценой. Выходит старшина в форме и отделение солдат (м.б. солдат не видно, только слышно).
– Раз, раз, раз, два три. Шире, маму вашу, шаг… Я вас до потери пульса. Которого нет. Я вас поставлю, засуну и вырву… Пока не узнаю!Кто гранату в казарму принес? Какая… собака женского рода? Кто с кольцом игрался?!Бабушку вашу за подол? Дембель им захотелось. Портянку вам на рыло, а не дембель.Дембельнулись – уже!Тетю вашу наизнанку… У меня пенсия через год. Была бы. Я домик присмотрел. И что теперь?..Мамкины сыны! А ну – шире шаг…
Смерти провожают их взглядом.
2 смерть. А у тебя что?
1 смерть. Я всех обязательных на сегодня отработала. Теперь в вольном поиске. Смотрю вот.
Смотрит внимательно в зал переводя взгляд из ряда в ряд, задерживаясь на чьих-то лицах, отчего зрителям должно быть не по себе.
1 смерть. Человечка одного ищу. Тут он должен быть, я знаю.
Махнула кому-то.
2 смерть. Твой?
1 смерть. Мой. Три года его пасу. Деньги у него. Я ему обширный инфаркт, он – пересадку сердца. Я – второй. Он – опять.Я алкоголем по печени – он в завязку. Почки отпали – новые пришивает, лучше прежних. Курить бросил, любовниц молодых прогнал, чтобы не перенапрягаться. За здоровьем следит. Дома дефибриллятор держит и реанимационную бригаду в полном составе. Два раза его вытаскивали. Уж не знаю с какой стороны зайти. Ну ничего, я что-нибудь придумаю. Мы ведь всегда что-то придумываем. Может он теперь, на выходе, на ступеньках… Они там скользкие, а на улице дождь. Или кирпич на голову.
Еще раз помахала.
Вон, еще парочка сидит. Тоже мои. Один в седьмом, другой в пятнадцатом. Только они не догадываются. У одного опухоль. У второго тромб на ниточке болтается, вот-вот оторвется. Все под нами ходят. Может, еще кого пригляжу. На завтра. Или послезавтра. Пусть пока сидят. Зачем им знать… Никто не знает, когда. Приду, заберу… И ты погляди может приглянется кто. Много их тут… Ладно, пошла я.Вставай бабуля, шевели ножками.
2 смерть.И я, пожалуй. Мне тут рядом. Совсем.
Заходит за кулису.
Голос.Машенька, ты где? Иди сюда.
Выводит маленькую девочку, ведет через сцену.
– Тетя, куда мы идем?
– Тут, недалеко. Все хорошо. Не бойся.Больно уже не будет.
– А уколы мне больше ставить не будут?
– Не будут. Совсем не будут. Ничего больше не будет. Все кончилось.
– А мама придет?
– Придет. Не теперь позже. Скоро… Сама к тебе придет, сама так решит… Все придут. Ты иди.
