Andrea Calo'
Сфера Вне Времени

ГЛАВА 3

Ноты песни «Strangers in the night» Фрэнка Синатры смягчали пустоту тишины, оставленной нашими голосами. На каждом перекрестке у светофора, Джон смотрел на меня и, казалось, хотел меня о чем-то спросить. Я боялась, что он задаст мне такой вопрос, на который мне будет трудно ответить. Мое асоциальное и невежливое по отношению к нему поведение, которое неким образом было моей защитой то того момента, не продлилось долго.

«Что привело вас сюда, Катрин?», спросил он, обращая свой взгляд на дорогу. Поскольку мне не надо было обмениваться с ним взглядом, и, сам вопрос был не очень компрометирующим, я подумала, что могу и ответить уклончиво, и он бы не обратил на это внимание. Я ошибалась.

«Захотела сменить обстановку, посетить места, где еще никогда не была в жизни. Мои друзья в Нью Йорке советовали cюда съездить».

«Я не думаю, что это только из-за этого, если позволите», ответил он. Было очевидно, что я не смогла его убедить. В конце концов я никогда не обладала талантом актрисы и лгать тоже не умела. Как всегда я была неготова отказаться от своей упрямости, являющейся моей единственно верной характеристикой.

«А вы что можете об этом знать? Что, женщина не может в какой-то момент решить запереть дом и отправиться в путешествие? Вы думаете, что так хорошо меня знаете? Вы, в конце концов, ничего обо мне не знаете, вы так не думаете, Бил?»

«Я просто говорю, что не все так просто. Вы – неспокойная женщина в этот момент, явно боитесь чего-то, и, судя по вам, ищите что-то, что боитесь не найти. А может быть вы, напротив, как раз боитесь найти то, что ищете. Женщина, которая бежит от чего-то или к чему-то. Именно так, вы производите впечатление женщины, которая бежит от чего-то со всех ног. Как бы то ни было, я прошу прощения, это меня не касается, у вас есть свои личные причины, извините меня».

Мы опять погрузились в тишину, в неловкое молчание. Меня раздражало, что Джон уважал меня, мои мысли и мои тайны. Я подумала, что если узнаю его получше, со мной не случится ничего дурного. Может быть у меня даже получится его поблагодарить в конце пути.

«А вы как здесь оказались, Джон? Вы живете в Портланде?». В тот же момент я подумала, что из-за моего поведения, он мог обидеться на такой вопрос. Почему это я могла его спрашивать, а он меня не мог? «Конечно же будьте вольны отвечать или нет, если сочтете это уместным». Джон посмотрел на меня и его улыбка попала в цель.

«А почему я должен вести себя так как вы, Катрин?» И рассмеялся, глядя как я стараюсь наклонить голову, чтобы защититься от его взгляда. Я вела себя как маленькая девочка, которую только что отругали.

«В Портланде еще живет моя мать. Мы переехали сюда сразу после смерти моего отца, раньше мы жили в Джозефе, именно там, куда вы направляетесь, в Валлову. Я хорошо знаком со здешними местами, потому и предостерег вас по поводу суровых погодных условий».

«А кроме траура по вашему отцу, почему вы решили переселиться в Портланд?».

«По правде говоря, это был не переезд, а скорее возвращение. Моя мать родилась на периферии этого города. Не имея ничего, чтобы ее связывало с Валловой, она решила вернуться сюда. А я последовал за ней, несмотря на то, что у меня была хорошая работа в Джозефе. Я оставил все, собрал чемоданы и приехал сюда к ней. Сейчас ей уже за семьдесят, и она нуждается во мне как никогда. Она все еще весьма самостоятельная для своего возраста женщина, но, как вы можете себе представить, начинает испытывать некоторые трудности бытового характера. Иногда у нее бывают помутнения, и она не помнит даже собственное имя или мое лицо. К счастью такие моменты пока случаются редко, но вынуждают ее оставаться дома. Она всегда была очень подвижной женщиной, и это ограничение для нее представляется как приговор к заточению. У нее есть сиделка, которая заботиться о ней».

«Вы были в аэропорту, Джон. Откуда вы приехали?», спросила я, может быть позволив себе лишнее.

«Мы с вами были на одном самолете, Катрин, я тоже прилетел из Нью-Йорка. Я ездил в этот город для участии в конференции, я там делал доклад.

«Я не заметила вас Джон».

«По правде говоря, вы и не могли бы меня заметить, настолько вы были погружены в свои мысли. А во время полета, сразу после того, как мы взлетели, вы уснули. А вот я, напротив, вас заметил сразу. Такую женщину как вы трудно не заметить, вы наверняка это знаете». Джон говорил искренне и без ограничений, на его лице постоянно была улыбка. Настолько элегантного мужчину мне не приходилось встречать ранее. Я посмотрела на него и немного покраснела. Да, я всегда была красивой женщиной. Мой отец всегда это говорил, с тех пор когда я была ребенком, тогда как моя мать больше беспокоилась о других аспектах моей жизни, которые переносили аргумент «красота» на второй план. Много раз мне это говорили мужчины, столько, что я даже начала этому верить. Но я была намного красивее в том теле, которое у меня было в прошлой жизни. Я была элегантной женщиной, моя красота была утонченная, почти что редкая. Но я не могла сказать об этом Джону. Или же пока не могла.

«Я благодарю вас Джон…», произнесла я робко.

«Даже скала рушится когда показывает, что у нее есть сердце! Значит это правда!», сказал он уверенно.

«Что вы хотите этим сказать?»

«Вы только что меня поблагодарили, Катрина. Вы сами не заметили? Или я ошибаюсь?», сказал он, заговорщицки подмигивая. Я улыбнулась и слегка кивнула. Что бы я не сказала еще в тот момент, оно показалось бы излишним и неуместным.

«Я должна извиниться перед вами Джон. Простите мое неуважительное к вам поведение. Вы так любезны со мной, а я смогла ответить вам только нагрубив. Я некрасиво поступила».

«Я могу принять ваши извинения, но только при одном условии! Вы окажете мне удовольствие, позавтракав со мною завтра утром. Что вы об этом думаете?». Я не знала что ответить, я была смущена. Тут мне пришло в голову, что завтра утром у меня автобус, который должен будет отвезти в Валлову.

«Я бы охотно приняла ваше предложение Джон, но завтра утром мне будет нужно вернуться в аэропорт, где я сяду на автобус на Валлову. Я просто не успеваю», ответила я.

«Вам это не понадобится Катрин. Я сам отвезу вас в Валлову, если вы окажете честь составить мне компанию.

«Нет, Джон, я и так вас уже слишком побеспокоила. Я бы не позволила себе заставлять вас тратить время, чтобы отвезти меня туда, это слишком далеко».

«Я вам кое-что не успел еще сказать, когда говорил о себе, а именно это то, что я работаю в Валлове».

«Что вы говорите? То есть вы снова переехали из Портланда?», спросила я его удивленно.

«Да. Я не чувствовал здесь себя дома. Если бы не моя мать, я бы вообще сюда не вернулся», ответил не, « Я даже не смог найти достойную работу, как ту которая у меня была в Джозефе. Я поговорил тогда с матерью и сообщил, что собирался вернуться в Валлову. Я к ней часто бы приезжал в гости. Тогда это было возможно потому, что в те годы она еще чувствовала хорошо, и я мог быть спокоен. После изначального колебания, она приняла мое решение и позволила уехать. Я вернулся в Валлову, в Джозеф. К счастью на мое рабочее место еще никого не нашли, чтобы меня заменить, и мне позволили вернуться. Я живу недалеко от работы, лучше и не могло быть».

«Вы женаты Джон? У вас есть дети?»

«Я разведен и у меня нет детей». Он полностью открывался со мной, каждый мой вопрос находил сразу ответ. Я могла спросить у него что угодно, и он бы без проблем ответил. Я бы так не смогла. Как можно быть настолько прозрачными по отношению к незнакомым людям? Он и я, мы были на первый взгляд очень разными.

«Простите меня Джон, я не хотела своими вопросами вызывать у вас мысли и чувства, которые бы причинили вам боль»

«Конечно же нет, Катрин. Мы с женой до сих пор в хороших отношениях. Просто та любовь, которая нас соединяла раньше закончилась, вот и все. Невозможно продолжать быть с кем-то, если нет любви, правильно?». Правильно, я подумала. Очень правильно. По моему личному опыту прошлых лет, я могла лишь подтвердить, то, что он только что сказал. Меня никогда не бросал никогда никакой мужчина, я всегда сама делала первый шаг к разрыву. Мне было незнакомо то чувство, которое испытывает человек, когда ему говорят, что все закончилось, то ощущение отказа, объясняемое различными причинами. Иногда мы оправдываемся, осознанно принимая на себя вину, понимая, что речь идет не о правде, а лишь о способе быстро прекратить разговор. Я пыталась представить себе, что можно при этом чувствовать, но у меня получалось только сравнить это с внезапной смертью, та огромная боль, которую испытываешь, когда по-настоящему любимый человек говорит тебе «прощай». Я дала ему понять, что согласна с ним и не желала более продолжать эту тему, у меня не было никакого права ни необходимости этого делать.

«Вы нашли, что в Валлове не было никаких изменений как вы вернулись, или же что-то изменилось за ваше отсутствие?»

«Я нашел все таким же, как и оставил. Тем не менее я недолго отсутствовал, всего лишь несколько месяцев. Которые, все же, мне показались вечностью».

«Действительно совсем недолго. Именно потому у вас и получилось сохранить свое старое рабочее место».

«Или потому, что я слишком хорош и они не смогли найти никого, кто бы смог меня превзойти?», произнес он надменно.

«Вы действительно очень скромны, Джон», ответила я ему улыбнувшись от души в первый раз.

«Скромность – это мое достоинство, как элегантность – это ваше, Катрина». Я увидела, как он на меня смотрит пристальным взглядом. Свет неоновой вывески отеля, куда он меня привез, освещал половину его лица, тогда как другая половина оставалась в полной темноте.

«Во сколько завтра утром будем завтракать Джон?», спросила я, отвечая на его пристальный взгляд, которым он меня буравил.

«Вам будет удобно в восемь часов? Приеду я к вам сюда. Позволю себе вам напомнить, оденьтесь в самую теплую одежду. В Валлове завтра будет очень холодно, вот увидите. Конечно же ваши извинения приняты, Катрина», подытожил он.

Я ответила улыбкой и легким и сдержанным кивком головы. Он взял мой чемодан из багажника и донес его до стойки администратора гостиницы, в глубине холла справа. Он даже знал служащего гостиницы, крупного парня по имени Фред.

«Фред, это – госпожа Катрина. Я забронировал комнату на ее имя, проверьте списки. Я обо всем позабочусь завтра утром, когда приеду за ней. Пожалуйста, я бы хотел, чтобы вы с ней особенно хорошо обращались, она моя дорогая подруга!». Потом он повернулся ко мне, продолжая добавил, «Я проверил, были ли свободные комнаты, пока ходил за машиной в аэропорту. Вам здесь будет хорошо Катрина. Я знаю этого парня, и будьте уверены, что если что-то пойдет не так, я с ним разберусь завтра утром. Я правильно говорю, Фред?»

«Вам не о чем беспокоиться мистер Бил. Вот мэм, ключ от вашей комнаты. Я позову вам носильщика, через несколько минут он доставит чемодан в вашу комнату, оставьте пока его здесь». Я поблагодарила Фреда. Мне даже не пришлось проходить процедуру регистрации, моя комната была уже зарезервирована на имя Джона.

«Спасибо еще раз, Джон, за вашу помощь и за вашу щедрость, вы действительно очень хороший человек, намного лучше, чем я. И еще раз, извините меня за мое поведение как в аэропорту так и в машине.

«Я повторяю, Катрин, ваши извинения уже приняты. Давайте больше не будем об этом говорить, это уже неважно. Постарайтесь лучше хорошо отдохнуть этой ночью, увидемся в холле гостиницы завтра утром в восемь. Позавтракаем здесь в ресторане гостиницы, здесь прекрасно готовят. А потом отправимся в Валлову». Потом, помолчав немного, он добавил. «Кстати, я совсем забыл, что вы еще не ужинали!». Я отрицательно покачала головой, уверяя его в том, что выпью чашку кофе в комнате, так как не привыкла кушать поздно вечером, в особенности перед сном. Я очень устала и не замедлила бы уснуть. Он взял меня за руку и поцеловал мне ее. Прикосновение к моей коже его горячих и мягких губ заставило меня вздрогнуть. Я с трудом смогла обуздать эмоции внутри себя и попрощалась с ним.

«До завтра Катрин».

«До завтра Джон». Он следил за мною взглядом, оставаясь неподвижным все то время, пока не открылись дверцы лифта. Он держал руки в карманах пальто, как будто что-то в них пряча. Я зашла в лифт и нажала кнопку, чтобы подняться на третий этаж. Я только успела помахать ему в последний раз рукой, Джон ответил на приветствие, а потом я, не двигаясь, наблюдала как его изображение исчезает за холодными стальными дверями лифта. Длинный коридор, узкий и темный, вел меня в комнату 315. Пока я шла мимо дверей других комнат, был слышен шум включенных телевизоров, воды из душа и человеческих голосов. Отель был почти что полностью заполненный людьми. Я вошла в комнату, она была очень маленькая с тесной и неуютной ванной комнатой. Я посмотрела в окно. Была видна прекрасная панорама, окружающая город, и, вдалеке, виднелись яркие огни, освещающие полосы аэропорта. Ледяной покров на снежных сугробах блестел на свету и придавал пейзажу нечто сказочное. Я взяла электрический чайник и разогрела воду, чтобы приготовить себе американский кофе. Мне было нужно выпить чего-нибудь горячего, чтобы побороть тот холод, который проник ко мне в кости в этот ледяной вечер. Но вот же самый вечер я встретила мужчину, который смог мне согреть сердце. Телевизионное ток-шоу наполняло комнату словами и я смотрела его без особого интереса, пока пила мой кофе. Мои мысли блуждали там, где я жила и буду жить в Валлове, я спрашивала себя действительно ли существовал тот дом, который я ищу. Конечно, если бы я не нашла его, я бы очень разочаровалась. Мне пришлось бы вернуться домой с пустыми руками, стараясь навсегда зачеркнуть те изображения, которые наполняли мой разум и мои мысли. Я постаралась восстановить в своей памяти образ Джона и почувствовала благодарность ему за то, что он сделал для меня. Только сейчас, когда он ушел, оставив меня одну, я смогла полностью прочувствовать всю мою благодарность нему. Он подобрал совершенно незнакомого человека в аэропорту, предложив свой автомобиль и свою помощь, ничего не требуя взамен. По крайней мере до сир пор. Я спрашивала себя, действительно ли этот мужчина существовал, или же он был плодом моего воображения. Тем не менее эмоции, которые я испытывала, когда он мне целовал руку, были ощутимы физически. Я решила больше не думать об этом. Если я оказалась в комнате этой гостиницы в Портланде, кто-то или что-то меня сюда должен был привести. Может быть я и была сумасшедшей, и даже смирилась с этим, но я не могла развивать свои фантазии, порождая абсурдные мысли и гипотезы. Я разделась, зашла в ванную и зашла в душ, из которого лилась горячая, почти до пара, вода. Взгляд упал на мое изображение в зеркале напротив, запотевшее по краям от горячего пара, порожденного водой душа. Вокруг отражения моего тела появилась некая рамка из пара, и я смогла любоваться моим сложением и упругими грудями, как если бы я любовалась картиной. Я увидела, что я была действительно красивой женщиной. «Да, ты очень красивая женщина, Кэйт», подсказала мне моя женская гордость, заставляя улыбку появиться на моих губах. Душ смыл остатки усталости дня с моего тела, расслабляя мускулы, пока горячая вода стекала с бедер и повторяла линию спины. Я прикоснулась к себе рукой, тогда как мои мысли были направлены к Джону, мужчину, встреченного тем вечером, и мое тело тут же охватило волной жара, которая заставила меня задрожать от удовольствие. Мое тело хорошо отзывалось на стимулы секса, хотя у меня еще никогда не получалось испытать все глубину удовольствия от близости с мужчиной Лишь только мне одной была известна та точка, которая позволяла мне дать моему телу то, что оно заслуживало. Я сразу же почувствовала себя расслабленной и удовлетворенной телом и умом, от того, что я себе только что сделала. Я надела пижаму и залезла под одеяло. По телевизору продолжалось ток-шоу со своими диалогами, с криками скандальных участников и смехом публики, пока ведущий безуспешно пытался восстановить порядок в студии. Даже не осознавая этого, я быстро погрузилась в глубокий сон.

ГЛАВА 4

Ублюдок! Да, ты грязный ублюдок! Я подарила тебе свою любовь, а ты взял ее вместе с моим телом. Ты все у меня забрал, даже душу. А сейчас у тебя нету сил принять меня такую как есть, за то, что я тебе дала, ты прячешься за самые подлые отговорки и называешь это «плодом греха»! Я сказала, что ты должен сделать выбор, я больше не собираюсь принимать никого и ничего! Ты должен выбрать между нами двумя, и то будет твоим выбором навсегда. Ты заставляешь меня ненавидеть, ты трус. Ты недостоин моей любви и, если не примешь решения, ты ее больше не получишь! Уходи, прочь! Освободи мои глаза и мою жизнь от своего неудобного присутствия, уходи прочь навсегда. Я не желаю больше тебя видеть, никогда! Я поверила в тебя, а ты меня уничтожил перед моей семьей, перед всеми. А ты, в обмен, растоптал то немногое, что осталось от моей чести и выбросил те крохи женской гордости, которые я защищала крепко сжав зубы, после того, как выбрала быть тобой. Иди к ней! Уходи… Уходи прочь сейчас же! Ты умер для меня, сейчас и навсегда! Проклятый ублюдок!

В ночи я распахнула глаза, я была липкой от пота. Я чувствовала тепло, охватывающее полностью все мое тело. Посмотрев на будильник, я увидела, что было три часа ночи и несколько минут. Телевизор оставался включенным, передавали концерт рок группы восьмидесятых годов. В комнате царствовали блики мерцающего света от психеделической иллюминации, на которую были направлены телекамеры, обращенные на сцену, где выступали обезумевшие певцы. Музыку иногда прерывал приглушенный звук клаксона автомобилей, проезжавших по дороге мимо гостиницы. Я встала и выглянула из окна, чтобы посмотреть за шторы. Я не ожидала увидеть подобный хаос в столь поздний час, и мне показалось это очень странно, посреди рабочей недели в таком удаленном от центра города квартале.

«Что это за безумие!», сказала я самой себе, закрывая темные шторы на окне, они как будто сопротивлялись передвижению железных креплений по карнизу. Я вернулась в постель и постаралась восстановить прерванный сон. Я продолжала вертеться, как поворачивают сосиску для хот-дога на горячей сковороде, чтобы не сгорела, у меня совсем не получалось уснуть. Я была очень взволнована и даже сама не понимала причину этого моего состояния.

«Проклятье, Кэйт, постарайся уснуть! Завтра будет длинный и тяжелый день!», укорила себя саму, уверенная в том, что слова имеют большую силу, чем мысли. И чем больше я об этом думала, тем больше ощущала нечто неосязаемое, что возникало в моем теле и в моем разуме, будто играя со мной. Что делал Джон в этот момент? «Спать» был бы самым очевидным ответом, но менее интересным. Может быть он думал обо мне? Может быть в его кровати была женщина в этот момент? Он мне ничего не сказал о своей семье, я знала только то, что он был разведен. Или же он был любителем дамского внимания, мужчиной, который меняет женщин каждую ночь. Может был меня представляли как очередную возможную жертву на тот вечер, но у него ничего не получилось! Я слегка заговорщицки улыбнулась, но тут же поняла, что неправа.

«Завтра посмотрим, как все пройдет, а сейчас спи», уверила я саму себя, стараясь расслабиться. Понемногу удушливые объятия жары освободили мое тело, позволив моей коже остыть и полностью высушить пот. Я почувствовала себя более спокойной и расслабленной. Мысли об этом мужчины, так или иначе, приносили мне душевное спокойствие. И с такими мыслями в моей голове и с его ярким образом перед глазами, мое тело позволило сну овладеть собой, до тех пор пока дневной свет не стал проникать сквозь шторы, оставшиеся полузакрытыми всю ночь. Луч солнца, похожий на шпагу из света, падал на пол комнаты, рассекая ее от стенки к стенке. Уже давно прошло семь часов утра, и мне надо было привести себя в порядок прежде чем спуститься в холл к завтраку, где бы я снова увидела Джона. Я зашла в ванную и посмотрела на себя в зеркало, сейчас свободным от следов пара, появившегося вчера вечером. Мои глаза были припухлыми, я бы не представила собой приятного зрелища для него в таком виде, я сразу это поняла. Постаравшись прикрыть это уродство при помощи косметики, я увидела, что конечный результат был действительно неудовлетворительным. Я не могла ничего с этим поделать, у меня так было уже много раз, припухлость прошла бы в течение дня. У меня был некий опыт в этой области. Но почему именно сегодня, черт возьми? Джон бы посмеялся надо мной, он бы подумал о том, какие чудеса с несовершенным видом женщины может творить приглушенный свет. И все же прошлым вечером мои глаза видели меня такой красивой! Я нашла решение проблемы, выбрав глубокий вырез. Я бы использовала свое лучшее оружие, для того, чтобы отвлечь его взгляд от моих глаз и привлечь чем-то более привлекательным для него! В конце концов он был мужчиной и должен оценить тело женщины. Я сжала мои груди своими ладонями, чтобы их сблизить. Действительно неплохо, Кэйт! Я надела кофту из обтягивающего хлопка без лифчика, очень облегающую и с действительно глубоким вырезом. Это была моя единственная кофта розового цвета. Я бросилась в ванную, чтобы осмотреть результат и продумать какие еще изменения я могу внести. «Ты идеальна Кэйт, ты настоящая бомба!» подумала я, гордая тем, что я обладаю таким телом. Я сама уже не смотрела на свои глаза, они уже перешли на второй план. Быстро закончив одеваться, после последнего тщательного осмотра себя в зеркале, я чувствовала себя готовой. Взяв ключи от комнаты, я бросилась в коридор и направилась к лифтам. Дверь автоматически закрылась со щелчком, как только я ее захлопнула за собой снаружи. Лифту понадобилось несколько секунд, чтобы подъехать ко мне на этаж, и когда дверцы открылись, я увидела там довольно некрасивого мужчину, плохо пахнущего и ужасно толстого, почти жирного. У него была смешная прядь на почти что лысой голове, которую он хотел прикрыть любой ценой. Будь я на его месте, я бы подумала про парик. Все то время пока мы не доехали до холла, он пялился на мою грудь как какой-то маньяк. Это работает, подумала я, и сразу же у меня пропало неприятное ощущение, которое у меня вызвал бы в другой ситуации его настойчивый взгляд. А сейчас я была даже почти благодарно за то, что он подтвердил эффективность моей маленькой хитрости, которую я придумала, чтобы казаться более привлекательной в глазах Джона.

Джон сидел в холле и ждал меня, листая журналы, предоставленные для клиентов и посетителей. Он был элегантен, как и за день до этого. На нем была голубая рубашка с узким черно-золотым галстуком. Поверх рубашки на нем был тот же пиджак, что и вчера. Брюки являлись частью того же костюма, что и пиджак, на них были едва заметные полоски, которые я вчера не заменила. Я быстрым шагом подошла к нему, пока он наблюдал как як нему приближаюсь.

«Здравствуйте Джон. Прошу прощение за опоздание, вы давно ждете?», спросила я смущенно. Тут я внезапно испугалась, что он мог заметить припухплость вокруг глаз.

«Здравствуйте Катрина. Я жду всего несколько минут. Вы хорошо провели ночь? Какие-нибудь проблемы?».

«Все очень хорошо, спасибо. Я вчера вечером почти сразу уснула. Представьте, я была настолько усталая, что даже забыла выключить телевизор. Я спала всю ночь, как дитя, и сегодня утром я чувствую себя вполне отдохнувшей», бесстыдно солгала я.

«Очень хорошо. Странно, тем не менее ваши глаза говорят об обратном. Я думал, что вы плакали. Мне приятно думать, что я ошибаюсь и вы, напротив, хорошо отдохнули».

«Проклятье!», подумала я. Значит моя грудь не произвела ей никакого действия на этого мужчину, как такое было возможно? Он сразу заметил мои глаза, вздутые как теннисные шары. Мне нужно было ему что-то сказать, чтобы успокоить его.

«Мои глаза? О Джон, не обращайте внимания. Я всегда так выгляжу утром, когда проснусь. Потом это само пройдет. С чего бы мне плакать? У меня нет на то причин, вы так не думаете?», это было единственное, что я смогла придумать в тот момент.

«Этого я знать не могу. Я действительно счастлив, что у вас все хорошо». Я поняла, что лучше перевести разговор в другое русло.

«Пойдемте завтракать? Я довольно голодна, а вы?»

«Да, пойдемте. Прошу вас», ответил он, указывая жестом руки путь в сторону зала ресторана. Он казался действительно галантным мужчиной. Он был мужчиной, которого я глазами и чувствами воспринимала как «редкого». В ресторане подавали завтрак из блюд интернациональной кухни. Было столько всего, что можно было кормить целую армию в течение дня. Джон взял кофе американо и добавил туда немного холодного молока. Я набросилась на нечто более существенное: разные типы варенья с маслом и хлебом, свежие фрукты, бекон, колбасы и сыры. Все это обильно сопровождалось концентрированным апельсиновым соком. Джон смотрел на меня удивленно.

«Почему вы на меня так смотрите?», спросила я, чувствуя как жар распространяется по моей шее. Мне представилось как румянец покрыл мое лицо в этот момент. Я всегда подсознательно выражала свои эмоции через неконтролируемые рефлексы моего тела. У меня не получалось скрыть многого от людей. Только мой самый большой секрет никогда не вышел за стены нашего дома, если бы не несколько десятков мозгоправов, которые пробовали использовать на мне свою науку благодаря сознательному выбору моей матери.

«Мне приятно, что вы оценили угощение и вам пришла по вкусу здешняя кухня. Это типично для итальянцев, вы знаете?» он просил у меня улыбаясь. Он явно смеялся надо мной.

«Что вы хотите этим сказать? Я вчера вечером осталась голодной, я выпила лишь кофе, а потом легла спать. Это – чисто физически нормально для человека хотеть кушать! Причем тут итальянцы?» Он хотел войны? Я была готова сражаться с ним его же оружием! Моя вилка с куском колбасы так и замерла в воздухе на полпути ко рту. Я даже не знала поднести ее ко рту или положить обратно в тарелку.

«Вчера вечером, когда я спросил у вас поужинали ли вы, вы мне ответили, что не привыкли кушать перед сном. Я принял это к сведению ваши слова и не позволил себе больше настаивать, чтобы предложить вам перекусить. Я прошу прощения, мне надо было последовать своему инстинкту. Что же касается итальянцев, вам знакомы те группы туристов, что отправляются из крупных городов на каникулы подальше от дома и покупают путевки по системе «все включено»? У них даже крошка со стола не упадет. Оправдываясь тем, что уже за все заплачено они объедаются как свиньи и толстеют до неузнаваемости».

Я не смогла сдержать смех, а потом снова начала с аппетитом кушать. Мне было весело с ним, я чувствовала хорошо в его компании. Я начала размышлять о том, стоит ли поделиться с ним моей ситуацией и с основной целью моего визита. В любом случае я бы не стала требовать от него помощи. Ну и не стала бы отказываться, в том случае если бы он сам добровольно предложил мне помочь.

«А вы откуда знаете как ведут себя итальянцы? Они не все одинаковы. Как по мне, дорогой Джон, у вам сложился стереотип итальянца грубияна, шумного и неотесанного, поедающего пиццу и спагетти, играющего на мандолине и готового в любой момент обвести вокруг пальца ближнего своего. Я правильно говорю?», подзадорила я его, а потом нанесла заключительный удар, «Итальянцы еще очень хорошие любовники, вам это известно?». Я рассмеялась, а он поставил на стол уже пустую чашку и строго на меня посмотрел.

«Что вы думаете о том, что вы выпишитесь из гостиницы и мы уже поедем? Дорога будет длинная. Как я вижу, у вас нет с собой чемодана», ответил он, явно смутившись моим последним замечанием, которое явно достигло цели.

«Да Джон, итальянцы умеют очень хорошо заниматься любовью! Всегда помните это. Я пойду возьму мой чемодан, увидимся через несколько минут, если конечно же не встречу какого-нибудь итальянца в лифте», воскликнула я подмигивая, как бы это сделала дерзкая девчонка, желающая насолить свою противнику.

«Катрина!», позвал он меня, «Вам надо надеть что-нибудь теплое, более подобающее и удобное прежде чем выходить на улицу. В Валлове очень холодно, особенно сейчас, я бы не хотел, чтобы вы простудились. Он еще раз победил. Своим самообладанием, любезностью и серьезностью он смог буквально увлечь меня за собой. Теперь я следовала за ним и делала это с удовольствием и благодарностью. Он заботился обо мне, чтобы я не простудилась, несмотря на мои глупые шутки дрянной девчонки, которые, похоже, действительно задели. Мне нужно было исправить мою ошибку. «Но ведь я сделала это все для вас, Джон!», я чуть было не сказала, но смогла вовремя сдержаться от очередной ошибки. На сегодня я уже достаточно их совершила. Еще я прекрасно знала, что сделала это скорее для самой себя, чтобы спрятать свой недостаток. Не было ничего альтруистического в моем жесте. Кивком головы я дола понять, что его совет был принят и вошла в лифт. Джон подошел ко мне и, прежде чем двери закрылись, он посмотрел на меня с игривым выражением лица.

«Я не вижу итальянцев в лифте Катрина. Хорошо, можете подниматься». Я рассмеялась и не смогла совладать со смехом до тех пор, пока не вошла в свою комнату.

Я надела шерстяной свитер с высоким воротом, взяла багаж и вернулась в холл. Джон дожидался меня у двери лифта. Я остановилась, чтобы надеть пальто, которое, как всегда, несла на руке наперевес. Джон, ничего не говоря, взял мой чемодан и направился к выходу, показывая мне выход из отеля.

«Подождите, я должна оплатить счет за комнату».

«Я уже все сделал, не беспокойтесь. Мы можем идти, следуйте за мной».

«Вы уверены, Джон?».

«Вы спрашиваете меня, уверен ли я в том, что заплатил? Конечно, моя кредитка еще теплая», ответил он улыбаясь.

«Нет. Я хотела сказать, уверены ли вы в том, что делаете. Мы ведь совсем незнакомы, вы не думаете?».

«Неправда! Мы познакомились с вами вчера в аэропорту, ехали вместе в машине, позавтракали вместе сегодня утром, и вы чуть было только что мне не показали целиком свою грудь. Вы все еще думаете, что мы с вами незнакомцы?». Его простота обезоруживала как и его способность дать мне почувствовать себя по настоящему важной! Я была настолько подвластна ему, что даже не смогла ему ответить, разве что уже в машине, после того как я села в еще холодную машину.

«Да, мы незнакомы. Вот видите, мы обращаемся друг с другом, прибегая к холодному «вы»?», сказала я ему, надеясь отворить дверь к взаимному доверию между нами. Мои надежды были тут же оправданы.