Анатолий Васильевич Луначарский
Смена вех интеллигентской общественности

И вот эти патриоты естественно задумались над этим явлением и поняли, что сейчас именно и произошла глубокая демократизация России, правда, гораздо более яркая, чем та, которой они хотели бы. Но, ведь, они боялись полной демократизации, чтобы власть не распылилась, теперь же из этой демократизации до тла выросла новая крепкая власть, вполне способная утилизировать все народные силы.

Единственно, что могло оттолкнуть их как группу, которой присущ определенный классовый инстинкт – это наш немедленный коммунизм. Немедленный коммунизм исторически явился у нас спутником гражданской войны, но, так сказать, социологически, он есть выражение интересов только одного класса – пролетариата и, пожалуй, еще самых бедных элементов крестьянства. Это, во-первых, должно было внушать известные сомнения: Россия – страна крестьянская. Политика немедленного коммунизма – анти-крестьянская политика, – как бы тут шею не сломила новая власть. Во-вторых, это было противно той группе, о которой мы говорим. Ей прогресс России рисуется в чертах всякой индивидуальной инициативы, широкой и свободной общественности на основе индивидуализма. В этом сказывается их буржуазность.

Вот почему душа их переполнилась восторгом, когда они увидели, что мы отказываемся от политики немедленного коммунизма; лозунг прочного союза с крестьянством, как первая политическая задача, успокоил их опасения, показал им, что власть остается глубочайшим образом народной. Лозунг развязывания частной инициативы в области промышленности не только дал базу для дорогого их сердцу индивидуализма «надолго и всерьез», но и служит для них залогом постепенного развертывания и вольных форм культурной жизни.