Анатолий Терещенко
Воин эпохи Смерша

Глава вторая
Александр и Александра

Александр Алексеевич Шурепов был спортсменом всесоюзного значения. Саша – огромного роста поволжский россиянин из-под Нижнего Новгорода, ставшего надолго городом Горьким.

Александра Федоровна Пареева – хрупкая быстроногая бегунья, недавно выигравшая первенство на чемпионате страны, сибирячка, уроженка Славгорода Алтайского края.

Впервые они встретились в 1936 году на спортивных сборах в Пятигорске, где проходили позже и соревнования по легкой атлетике. Встретились взглядами – и показалось им, что они уже где-то виделись, и давно знают друг друга, и, словно после продолжительной разлуки, искали этой долгожданной встречи.

По окончании сборов в городе прошли и соревнования всесоюзного масштаба.

Местный стадион гудел от восторгов болельщиков.

«К сектору толкания ядра вызывается Шурепов», – объявил диктор.

С низенькой переносной скамейки, стоящей на зеленом газоне стадиона, поднялся атлетически скроенный природой и спортивными занятиями почти двухметрового роста русоволосый юноша.

Подойдя к сектору, он взял тяжелый металлический шар в руки, отер его и подержал в двух ладонях, словно согревая холодный спортивный снаряд, остуженный сквозняками и землей под тенью деревянного грибка. Умом, силой мышц и техники атлета тяжелое стальное ядро должно было в нарушение законов гравитации пролететь энное количество метров и приземлиться, уже согласуясь с ними, как можно дальше от сектора толкания.

Был по-настоящему знойный летний день. Солнце нещадно палило. Ловко перебросив семикилограммовое ядро несколько раз из одной ладони в другую, спортсмен вошел в сектор. Прохладный металл приятно остудил горячий подбородок и предплечье, когда Александр приготовился к толчку.

Взрывная сила и координация сработали у Александра как пружина, – ядро, описав дугу, с первой попытки улетело за рекордную отметку.

Собравшиеся болельщики легкой атлетики – «царицы спорта» – рукоплескали рекордсмену…

А днем раньше на старт беговой дорожки дистанции 400 метров встала и пробежала с рекордным результатом спортсменка – посланец пединститута из Ростова-на-Дону Александра Пареева. Потом друзья этот бег называли так: «Пареева не бежала, а парила над гаревой дорожкой». Она стала чемпионкой страны в этом тяжелейшем виде легкой атлетики.

В момент толкания ядра Шуреповым в стороне, у края ямы для прыжков в длину, стояла Александра, только что осуществившая вторую попытку. Пока замеряли ее «работу после толчка ногами», она увидела результат рекордного полета ядра красивого русоволосого парня, который ей сразу же приглянулся на сборах. Он ей понравился. Она захлопала в ладоши в знак победы юноши.

Надо отметить, что Александр разработал свой метод толкания ядра – «хлест туловищем». Суть его заключалась в том, что атлет начинает движение, стоя спиной к будущему направлению толчка, отклоняется далеко вперед, вынося ядро за пределы круга. После этого он мощным движением поворачивается на сто восемьдесят градусов и, одновременно расправляясь, посылает ядро вперед и вверх. Так когда-то в детстве эту «пружинистость» ощущал автор, бросая стальной линейкой хлебные мякиши вязкого, недопеченного пеклеванного хлеба или куском такой же проволоки подгнившие картофелины в огороде. Они летели по траектории за счет «щелчка».

Это была новинка в методике толкания снаряда. Нужно отметить, что в литературе почему-то родоначальником подобного метода толкания ядра считается американский спортсмен Перри О’Брайен, якобы разработавший его в 1950-е годы.

Александра на этих соревнованиях завоевала первое место по прыжкам в длину, выполнив норматив первого спортивного разряда. Чуть-чуть не хватило до уровня мастера спорта. Потом она наберет нужные сантиметры для нормы мастера спорта.

Затем Александр метал диск – и снова с победным результатом…

* * *

После соревнований спортсмены возвращались в гостиницу. Так получилось, что Александр и Александра шли рядом, обменялись теплыми взглядами. Познакомились быстро, а поэтому и разговорились легко. А на следующий день спортивных состязаний они уже знали тот минимум сведений друг о друге, которые во все времена увлеченности являются основой для дальнейшего сближения. Он – студент из Горького, она – из Ростова-на-Дону, хотя сибирячка.

Любовь вспыхнула как спичка, любовь, которую величают эгоизмом вдвоем или взаимным святотатством. И действительно, им понравилось быть вдвоем в этой сладкой тирании, когда любящие терпят ее муки добровольно.

На второй день Александр метал копье и гранату. Александре нужно было, разбежавшись, как можно дальше прыгнуть. И опять успех – они стали чемпионами.

Победам Александра и Александры теперь помогала взаимная увлеченность. Договорились встретиться вечером и побродить по городу. Они ждали этой встречи…

Он принес на свидание и подарил ей букетик полевых цветов, считая, что именно эти цветы – настоящий дар природы, выращенный без постороннего вмешательства человека, созданный небом и землей.

На следующий день они посетили древние ванны, вырубленные в травертинах Горячей горы у источников с минеральной водой. Любовались памятником М.Ю. Лермонтову, чье творчество, как выяснилось из дальнейшего разговора, оба свято почитали. Просто он был их любимым поэтом.

Побывали влюбленные и в музее поэта, где Лермонтов провел два последних месяца своей жизни и написал такие стихотворения, как «Морская царевна», «Листок», «Выхожу один я на дорогу» и другие произведения. Именно сюда было доставлено тело убитого на дуэли поэтического гения. И отсюда он отправился в последний земной путь…

Когда возвращались в гостиницу, Александр стал декламировать:

 
Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать,
И станет глад сей бедный край терзать;
И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь – и поймешь,
Зачем в его руке булатный нож;
И горе для тебя! – твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет все ужасно, мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом.
 

– Саша, я думала, ты прочтешь совсем другое стихотворение. Более мягкое, более лирическое, – улыбнулась спутница, понимая, что для юноши, наверное, сродни мужественные строки.

– Это мое любимое. В нем много смелости, предсказаний, пророчества. Все, что Лермонтов писал о России, четко и правильно и, самое главное, – сбывалось. России не везло на царей. Много было серости в личностях этих лиц, получавших власть по наследству. Взять последнего царя, проигравшего все войны за время своего правления, – разве это не ничтожество? Конечно, нельзя было его с семьей и придворными так варварски убивать. Если наказывать – то по суду. А так – элементарный скотский убой. А что касается другой тематики, то есть и помягче, и полиричнее:

 
Из-под таинственной, холодной полумаски
Звучал мне голос твой отрадный, как мечта.
Светили мне твои пленительные глазки
И улыбалися лукавые уста…
 

– Да, это действительно мягче… А я хочу тебе прочесть стихотворение, скорее мадригал, посвященный некой Смирновой:

 
Без вас хочу сказать вам много.
При вас я слушать вас хочу;
Но молча вы глядите строго,
И я в смущении молчу.
Что ж делать?.. Речью неискусной
Занять ваш ум мне не дано…
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно…
 

Ответ последовал от юноши:

– Саша, нам, как мне кажется, никогда не будет вдвоем грустно.

Девушка, несколько смутившись и покраснев, робко промолвила:

– Никогда…

Они поклялись никогда не расставаться.

После завершения сборов и соревнований решили переписываться. Он уехал в город Горький, она – в Ростов-на-Дону.

* * *

В Советском Союзе почта работала четко и быстро. Граждане общались посредством писем часто и помногу. Писали повествования длинные и короткие, поздравляли друг друга открытками и телеграммами, обменивались посылками. Люди знали о повседневной жизни родственников, друзей и знакомых в реальном времени, выражаясь современным языком, находились, таким образом, в системе «онлайн». То было интересное время для молодежи, воспитанной через пионерию и комсомол.

Наверное, человек имеет склонность общаться с себе подобными в силу разных причин. Но главным мотивом общения является то, что в таком состоянии он больше чувствует себя человеком, способным уловить чувства другого и подарить свои ощущения духовной близости соответствующим ответом.

На третий день после возращения «по домам» Александра Пареева получила ожидаемое письмо от Александра Шурепова. Она быстрым движением вскрыла конверт и с нетерпением стала читать. Исполненные перьевой ручкой фиолетовые строки на бумажном листе в клеточку, вырванном из ученической тетрадки, девушка буквально глотала глазами под учащенное биение сердца. Он, в частности, писал:

«Здравствуй, Сашенька!

Прошли сутки, как мы расстались. А кажется, пробежала целая вечность. Как мне приятны наши дни и вечера, когда мы были вместе. Спорт нас, двух тезок, в Пятигорске свел вместе. Буду рад, если в дальнейшем Судьба нас поведет одной тропинкой. Мне очень скучно без тебя, милая. Скоро у меня выпускные экзамены и я стану дипломированным созидателем – железнодорожным строителем. Уверен, сумею построить для нас двоих прелестный теремок, в котором интересно будет жить.

Надо готовиться к всесоюзным соревнованиям, которые пройдут в сентябре этого года. Напиши мне – очень жду ответ.

С любовью и уважением, Александр».

Всякий раз, когда она перечитывала короткое содержание письма, – краснела и волновалась. Сердце начинало учащенно биться, как после той первой личной встречи, – таково было влияние этих фиолетовых строчек. На этом дорогом ей листочке в клеточку Александра ощущала что-то большее, чем увлеченность или дружба. Она наслаждалась ровными рядами нежных и многообещающих слов, вплетенных в предложения, написанных беглым, стремительным почерком, владельца которого графологи охарактеризовали бы как сильную и цельную личность.

Ровно через трое суток он получил довольно смелый и откровенный ответ. Так в его понимании пишут не легкокрылые дурочки, а честные, серьезные, влюбленные девушки, всем своим естеством готовые к семейной жизни. То было особое, созидательное и суровое предвоенное время, когда молодежь взрослела быстро.

Александра и сама удивлялась своей откровенности, когда перечитывала свое письмо, перед тем как запечатать его в конверт. Оно было написано на одном дыхании:

«Добрый день, Александр!

Твое письмо получила. Оно мне тоже навеяло грусть из-за нашего расставания. Я реально почувствовала действие понятия «разлука». Очень хочется увидеться. Если любовь достаточно сильна, ожидание становится счастьем. Твои рассуждения о совместном большаке я разделяю. Мне с тобой было приятно, потому что верю в твою Александровскую порядочность.

Ведь Александр в переводе с греческого языка означает «защитник», «оберегающий муж», «человек». А человек, как известно, у нас в Союзе звучит гордо! Имя твое всегда впечатляет своим величием. Я читала, что у Александра сильно развито чувство долга перед своей семьей. Он ценит своих родственников, друзей и знакомых.

Жену он выбирает такую, чтобы она всегда была рядом с ним и поддерживала его цели в жизни. Согласна я со многими твоими определениями в перспективе. Прости за откровенности.

Александра».

Позже, при встрече, Александра скажет Александру, что первое письмо от него она несколько раз перечитывала до тех пор, пока не поняла, что не только буквы, но даже запятые и точки приросли к ее сердцу. Их было уже не оторвать, не выгнать оттуда. Она не хотела того, чтобы буйной юности вихрь прошумел и исчез.

Время ожидания встречи тянулось неприятно долго. Теперь она острее стала ощущать чувство одиночества, хотя ее и окружали прежние коллеги, друзья и знакомые. Она когда-то прочла и запомнила выражение: «Одиночество – мать беспокойства» – и полностью согласилась с такой трактовкой.

Она, как педагог, философски рассуждала еще и так:

«Одиночество для ума – то же, что голодная диета для тела: порой оно необходимо, но не должно быть слишком продолжительным. Время может быть лекарем, но не при одиночестве. Продолжительное одиночество может превратить человека в гербарий. Все произойдет, если только человек будет ждать и надеяться».

Она надеялась…

* * *

Замечено: все, что ожидаешь, переносится легче, – человек всегда ожидает чего-то изменяющего его жизнь к лучшему.

Он завершал учебу в Горьковском инженерно-строительном институте на факультете железнодорожного профиля, она – в пединституте города Ростова-на-Дону. Александру предложили работу в одном из строительных трестов города с выделением комнаты в общежитии. Теперь он готовился строить вокзалы, перроны, железнодорожные мосты, виадуки, прокладывать стальные магистрали по Великому Союзу.

По приглашению Александра Саша приехала в Горький… и осталась для того, чтобы создать свое семейное гнездо, потому что они любили друг друга и не могли существовать отдельно. Скоро молодые сыграли скромную свадьбу.

Однажды, это было в 1938 году, придя домой, Александр с порога поделился НОВОСТЬЮ:

– Саша, у меня скоро будут изменения на работе.

– Какие?

– Сегодня в наш стройтрест явился товарищ из органов и неожиданно предложил мне пройти курсы…

– ???

– Для оперативной службы в НКВД. Говорил этот товарищ достаточно убедительно, нет, скорее так напористо, что я не смог и не смел отказаться.

– Что могу сказать – служба почетная и ответственная. Многие гордятся ею и стремятся попасть работать в органы госбезопасности, но дело в том, что туда не всех берут. А с другой стороны, эти спе-ци-а-ли-сты, – она растянула умышленно это слово, – из-за службы редко бывают дома. Своими впечатлениями со мной поделилась жена одного оперативника. Мы работаем с ней в одной школе. Со слов моей коллеги, ее дети редко когда видят в рабочие дни отца: дети еще спят, когда он уходит на службу, и уже видят сны, когда возвращается с работы домой.

Это было время, когда органы очищались от ежовщины и новый нарком внутренних дел СССР Лаврентий Павлович Берия набирал свою команду, делая ставку на повышение уровня образованности оперативного состава. Время бросало вызов – цэпэшовского^[1] образования недостаточно для сотрудников органов госбезопасности.

Именно в 1938 году были призваны на службу в органы госбезопасности многие учителя, инженеры и военные (после окончания соответствующих вузов и даже с последних курсов), ставшие в последующем крупными специалистами в области разведки и контрразведки: П.И. Ивашутин, Л.Г Иванов, И.И. Проскуров, А.А. Шурепов, А.Н. Михеев, А.П. Святогоров, П.М. Фитин и многие другие.

Сотрудник госбезопасности А.А. Шурепов достойно прошел свой служебный путь от младшего лейтенанта до генерал-майора в подразделениях военной контрразведки.

Итак, на службу в органы госбезопасности Александра Алексеевича Шурепова призвали в 1938 году. Поначалу с профилем «следственная работа», но потом определили его в военную контрразведку. В период военного лихолетья военный контрразведчик Александр Шурепов сражался на Западном, Северо-Западном, Волховском и 2-м Прибалтийском фронтах.

В 1945 году на Дальнем Востоке – участник войны с Японией.

С конца сороковых и начала пятидесятых – начальник военной контрразведки соединения и на других должностях в Белорусском военном округе (ВО).

Заместитель начальника Особого отдела КГБ при СМ СССР по Ленинградскому ВО (1955 – 1956).

Начальник Особого отдела КГБ при СМ СССР по Ленинградскому ВО (август 1956 – октябрь 1961)

Начальник Управления особых отделов КГБ при СМ СССР по Дальневосточному ВО (1961 – 1966).

Начальник Особого отдела КГБ при СМ СССР по Киевскому ВО (1966 – 1973).

После выхода в отставку работал председателем Федерации легкой атлетики Украинской ССР.

* * *

Однако вернемся к истокам – вместо транспортного строителя Шурепов становится сотрудником Главного управления госбезопасности – ГУГБ НКВД СССР, которое в период наркома Николая Ежова курировал его первый заместитель Лаврентий Берия.

Александра Алексеевича Шурепова – образованного, физически развитого, общительного молодого человека не могли обойти стороной кадровые подразделения органов госбезопасности. Его заметили…

Краткосрочные курсы он быстро прошел при областном управлении НКВД, а потом вдруг резкий поворот – от надежды остаться в каком-либо районном отделе на территории Горьковской области или в самом областном центре ничего не осталось. Видно, тревожное предвоенное время строило свои повороты на дороге чекистской судьбы молодого специалиста.

Его вызвали в Москву.

Здесь тоже пришлось пройти период «переподготовки», получил военное обмундирование.

Александра Алексеевича Шурепова определили на службу в органы военной контрразведки, присвоив ему звание младшего лейтенанта. О службе в особых отделах НКВД он имел до этого весьма смутное представление. Хотя курсы и преподали основы контрразведывательного обеспечения войск РККА, постигать азы чекистского ремесла пришлось в войсках.

После немецкого вторжения в Польшу Сталин вспомнил о положении Литвы не случайно. Дело в том, что на англо-франко-советских военных переговорах обсуждался проект о направлении Западу советской военной помощи через «Виленский коридор».

Нашей разведке стало известно, что литовский посол в Берлине неожиданно для СССР стал вести переговоры о переходе Литвы под германский протекторат.

Сталин решил упредить процесс и сообщил Берлину, что у него другие планы и что он не потерпит «обмана в политике доверия». На этот раз Сталин переиграл Гитлера, махнувшего рукой на старания литовского посла. Начиналась большая война, для которой были нужны советские нефть, зерно, руда, а не «тухлая литовская селедка», которую немцы отвергали.

Как известно, середина и конец тридцатых годов – это время гражданской войны в Испании. Многие военнослужащие, а также гражданские юноши и девушки изъявили желание отправиться в Испанию драться на стороне республиканцев.

Подумывал туда выехать и Шурепов, но обстановка сложилась по-другому. Руководство НКВД нарисовало ему иную служебную судьбу…

* * *

10 октября 1939 года был заключен советско-литовский договор о взаимопомощи. По соглашению, занятый в сентябре 1939 года Красной армией Вильнюсский край был передан Литве, а на ее территории были размещены советские войска численностью более двадцати тысяч человек.

И вот на руках у Александра Шурепова командировочное предписание. Он направляется на следственную работу в органы военной контрразведки. Но на месте пришлось стать объектовиком – оперативным работником, обслуживающим «объект» или воинскую часть.

Перрон, вагон. Он с женой и дочерью Галиной, родившейся в 1939 году, в купе пассажирского поезда, уходящего на северо-запад Советского Союза по маршруту Москва – Рига…

Молодого военного контрразведчика направили в распоряжение руководства Особого отдела по Прибалтийскому особому военному округу, штаб которого располагался в Риге.

По прибытии в латвийскую столицу молодого специалиста принял заместитель начальника Особого отдела НКВД по Прибалтийскому особому военному округу полковник Алексей Никитич Асмолов. Он внимательно выслушал подчиненного, высоко оценил его уровень образования – как-никак закончил институт! В то время такие оперативники были редкостью, – четыре, семь классов за плечами в основном, в лучшем случае средняя школа. Полковник вкратце рассказал о сложностях оперативной обстановки в Прибалтийских республиках, националистических проявлениях и бандитизме.

– Мы вам поручаем один из непростых гарнизонов в Литве, стоящий на границе с бывшей Восточной Пруссией, – предложил место службы новоиспеченному контрразведчику полковник А.Н. Асмолов. Он сам только что (в 1939 году) закончил Военную академию им. М.В. Фрунзе и получил направление на руководящую работу в органы НКВД.

Вот так Александр Шурепов вместе с семьей прибыл в глухой приграничный гарнизон небольшого литовского городка Вилкавишкис (до 1917 года город назывался Вилковишки. – Авт.), расположенного на юго-западе Литвы, в двух десятках километров от уездного центра Мариямполе. Город утопал в зелени деревьев, кустарников и клумб и был опутан паутиной незнакомых улиц, улочек и переулков.

Кирпичные дома командного состава (раньше его называли офицерским) располагались сразу же за гарнизонной оградой. Шурепову и ряду других командиров выделили отдельные домики-дачи, стоящие рядом с казармами для личного состава.

Домашний скарб пришлось приобретать на месте – от столов и стульев до кроватей и гардероба. Благо крайне необходимую посуду привезли с собой…

Александр сразу же обратил на себя внимание командиров и политработников гарнизона. Возле своего домика он выстроил настоящую мини-спортплощадку: поставил перекладину, положил рядом с ней разной тяжести обрезки арматуры и изготовил примитивную шведскую лестницу для подкачки пресса.

Они вместе с женой рабочий день начинали с физзарядки: разминка, пробежка занятия со спортивными снарядами.

Как-то старший политрук гарнизона Клоков Иван Иванович заметил:

– Впервые вижу чекиста, так заботящегося о поддержании физической формы, и такую здоровую семейную пару. Браво таким людям. Вы – достойный пример нашим командирам, у которых порой ремни держатся только благодаря помощи портупеи.

Скоро на «частной спортплощадке» появилась штанга и двухпудовые гири, с которыми Шурепов упражнялся настолько легко, что со стороны казалось, что они деревянные.

Командование среагировало правильно. Скоро весь гарнизон начинал служебный день с таким размахом зарядки, воплощенной идеей армейского чекиста, что личный состав части заметно преобразился подтянутостью и дисциплиной.

– Вы хотите, чтобы отведенное для жизни время согнуло вас в знак вопроса? Думаю, ответ вполне ожидаемый – нет! Так занимайтесь физкультурой, – говорил он часто подчиненным.

Александр понимал, что такие физические нагрузки нужны ему не только для роста мышечной массы, но и для закалки организма, – грозное будущее требовало быть в форме. Да и длительная привычка обитания в большом спорте просила такого выхода.

Время действительно было тревожное. Война уже дышала не в спины, а в лица личного состава, служащего в западных гарнизонах РККА.

А что касалось внутриполитического и экономического развития СССР, оно оставалось сложным, запутанным и противоречивым. Это объяснялось усилением культа личности Сталина, всевластием и вседозволенностью партийного руководства, дальнейшим укреплением бюрократизации и централизации управления.

Развитие СССР определялось заданиями третьего пятилетнего плана (1938 – 1942), утвержденного XVIII съездом ВКП(б) в марте 1939 года с амбициозным лозунгом: «Догнать и перегнать по уровню производства продукции на душу населения развитые капиталистические страны».

Как-то, обсуждая обстановку в стране, Александра Федоровна заметила:

– Саша, конечно, эта установка чисто идеологическая. Далеко нам до взятия такого рубежа.

– Будем стараться взять его, – ответил супруг. – Смотри, какая армия квалифицированных рабочих готовится через ФЗО и ремесленные училища. И армию подчищают. За просчеты в войне с Финляндией отправили в отставку Ворошилова и назначили наркомом обороны маршала Тимошенко.

И действительно, накануне войны среди населения развернулась массовая работа по повышению обороноспособности: велась допризывная подготовка учащихся старших классов, активизировалась деятельность Общества содействия обороне, авиационному и химическому строительству (ОСОАВИАХИМ), работали кружки противовоздушной обороны, открывались курсы обучения медицинских сестер и санитаров.

Партийное руководство и лично Сталин уделяли особое внимание патриотическому воспитанию граждан Советского Союза.

Все делалось в правильном направлении, только, к великому сожалению, с запозданием на несколько лет.

* * *

Два первых постреволюционных десятилетия в Советском Союзе – наверное, единственный пример в истории мирового искусства, когда восхищение трудом, спортом и армией приняло искренний, повальный, массовый характер.

Поэт Василий Александровский в стихотворении «Рабочий», именно этого периода, пишет:

 
Мускулы тяжести просят, —
Я от труда не устал,
Руки не раз еще бросят
Молот на красный металл!
 

Ему вторит Николай Тихонов «Из песен свободы»:

 
Ты, кровью святой обагренный,
Наш молот борьбы и труда!
Народы, несите короны,
Мы их разобьем навсегда…
 

Труд советских людей – строителей предвоенных пятилеток, когда закладывался фундамент коллективизации и индустриализации страны, воспевался и в песнях поэтами, и живописцами на картинах. Броские полотна, написанные К. Богаевским – «Нефтепромыслы», Н. Денисовским – «Выпуск чугуна», К. Николаевым – «Прокладка железнодорожного пути в Магнитогорске» и другими мастерами кисти, призывали к честному, самоотверженному труду.

Сложная жизнь машин и механизмов – вращение шестеренок, стук молотов и колес, стрекот игл, гул моторов, стройки и цеха, лязг и грохот, зарево и дымы мартеновских печей, напряжение мускулов и монотонность движений – все подходило для увековечивания в поэзии, прозе, живописи, фотографии и кино.

Мало кто сегодня знает, что в Стране серпа и молота трудились гастарбайтеры из США. Они помогали в СССР строить социализм. Пик эмиграции из Америки пришелся на 1931 год. Тогда советское торговое представительство в Нью-Йорке «Амторг» опубликовало рекламу, в которой сообщалось, что Советский Союз нуждается в тысячах специалистов и приглашает их работать во славу Страны Советов.

В феврале 1930 года между «Амторгом» и фирмой американского архитектора Альберта Кана был подписан договор, согласно которому фирма Кана становилась главным консультантом советского правительства по промышленному строительству. Она получила пакет заказов на строительство промышленных предприятий стоимостью два миллиарда долларов (около 250 миллиардов долларов в ценах нашего времени).

Эта фирма обеспечила строительство более 500 промышленных объектов Советского Союза. Тяжелая индустрия выполнила план первой пятилетки досрочно – за четыре года и три месяца на 108 %. В своем докладе на XVII Съезде ВКП(б) в январе 1934 года Сталин по поводу досрочного перевыполнения планов первой пятилетки заявил: «Это значит, что страна наша стала прочно и окончательно – индустриальной страной».

А сегодняшние либералы в бешеной критике прошлого отвергают то, что явилось фундаментом нашей Великой Победы в войне с гитлеровским нацизмом.

К чему они привели Россию в девяностые годы, сегодня знает каждый россиянин, – к развалу и разлому всего того, что было наработано нашими предками.

Надо отметить, что в конце двадцатых и начале тридцатых годов в Америке был пик Великой депрессии. А в СССР, наоборот, кипели стройки. Везде нужны были работящие, умеющие что-то делать руки. Однако не только рабочие места прельщали представителей Нового Света. Янки были поражены нашими достижениями в социальной сфере: бесплатным образованием, бесплатным жильем, особенно такой же бесплатной медициной, что было чудно им, гражданам холодного и бездушного капитала.

На зов Советской России откликнулись тысячи американских гастарбайтеров, объединившихся в колонии. Они были в Москве и Горьком, Нижнем Тагиле и Магнитогорске, в Карелии и на Украине.

Александр Шурепов видел, как американские умельцы активно трудились на его малой родине – автозаводе в Нижнем Новгороде. Руками американцев вкупе с советскими рабочими были построены два гигантских тракторных завода – Харьковский и Челябинский, а также Магнитка, Днепрогэс, Уралмаш и другие предприятия.

Американцы работали честно и самоотверженно, показывая русским, как надо работать на нормальных станках, закупленных за рубежом. Они постепенно адаптировались к быту и традициям Советской страны. Однако мечта о новом доме оказалась миражом. Конец тридцатых годов – период Большого террора – развеял радужные мысли о спокойной жизни. Ежовские репрессии перетерли судьбы многих американцев в холодную золу. Одни попадали под мясорубку казней, других отправляли в лагеря Сибири и Дальнего Востока – на «трудовое перевоспитание».

Итак, мечте американцев о «светлом будущем» в СССР не суждено было сбыться. А ведь жизнь как для американских гастарбайтеров, так и для строителей Страны Советов могла сложиться иначе. Их колоссальные успехи могли испугать Гитлера выстраивать план «Барбаросса». Но история не терпит сослагательного наклонения…

Это было интересное время даже в области физкультуры и спорта. Культ нового, натренированного тела утверждал своими картинами живописец А. Дейнека – «Мальчики, выбегающие из воды», «Кросс», «Утренняя зарядка», «Бегунья» и другие. В них он показывал, а скорее, культивировал силу и дух здорового, атлетического тела людей, занимающихся спортом.

Это был период, когда воины Красной армии являлись любимцами страны. Плакаты провозглашали: «Наш боец народом любим, он всем брат и сын!»

Об армии рабочих и крестьян слагали песни и были. В СМИ подчеркивалось – ее бойцов и командиров любят девушки и фотографы, боятся хулиганы и деклассированные элементы. Художники рисуют защитников Отчизны красивыми, величественными, сильными.

Александр привез с собой цветную вырезку из журнала «Огонек», репродукцию картины М. Грекова «Трубачи Первой конной армии», и приколол кнопкой на стену возле кровати. Ему нравилась эта картина баталиста…

* * *

Как уже отмечалось выше, скоро следственный профиль работы младшему лейтенанту (вскоре ставшему лейтенантом) ГБ Александру Шурепову руководство отдела заменило на объектовый. Нужны были «шахтеры» оперативного ремесла.

И как любой объектовик, он начал службу с изучения оперативной обстановки в окружении гарнизона, стоявшего в городе Вилкавишкис. Городок расположен на юго-западе Литвы, в месте слияния рек Щеймена и Вилкауйя. На западе проходила граница с Восточной Пруссией и Польшей, позорно, по вине в первую очередь собственных недальновидных политиков прекратившей свое существование и поделенной после 1939 года между Третьим рейхом и Советским Союзом.

Польское командование, при всех его самых мрачных предчувствиях, не могло сразу поверить, что немецкие танки так быстро и легко войдут в оперативный тыл и продвинутся к главным позициям, разгромив которые вермахт положит Польшу на лопатки.

Здесь сложилась особая оперативная обстановка – активизировались националистические элементы с профашистской ориентацией. Одни сторонники независимости Литвы организовывали глубоко законспирированное подполье, другие – более радикальные элементы – сбивались в банды и с оружием уходили в леса, устраивая засады на советских военнослужащих и стреляя им в спины.