Анатолий Сугак
Синее
Я кивнул и вышел из кабинета, вежливо попрощавшись. Сил и уверенности после сеансов психолога значительно прибавлялось. Мне тут же хотелось высадить растений по всей квартире, помыть машину, сменить гардероб. На ближайшую неделю запас спокойствия и понимания как себя вести и что делать было обеспечено. В скором времени, меня должны были ждать перемены.
В тот же вечер, я пошел на святую мессу. Бежевые стены костёла казались светлее остальных домов на этой улице, хоть он и находился глубже, прикрытый зданиями вокруг. Я всё еще мало понимал, что конкретно мне нужно делать во время службы, какие слова говорить и какие действия выполнять, но общая атмосфера придавала того самого спокойствия и размеренности мыслей, которой мне зачастую не хватало. Даже когда я в полном бессилии и абсолютно ужасном настроении шёл с кем-то встретиться, в окружении людей я, сам для себя, обнаруживал что начинаю шутить, смеяться, улыбаться так широко, как могут только счастливые люди. А я просто не хотел, чтобы меня доставали вопросами о том, что у меня случилось. Это правило жизни – ваши дела нужны только вам. К тому же, вряд ли нашелся бы человек, выслушавший до конца весь поток мыслей, одолевающих меня в тот момент, когда он поинтересовался моим состоянием. Так что я решал что проще смеяться, чем разочароваться от того что никто не дослушал суть моей проблемы. Какой бы ни был человек, сближаясь с другим, он меняется прямо пропорционально их близости. И здесь уже дело каждого – развеселить пессимиста или выслушивать чувства оптимиста.
Единственное место, где меня слушали от начала и до конца, единственное место, где я мог высказаться так, как и хотел изначально, не меняя вектор рассказа – церковь. Я не исповедовался у пастора, потому как еще не выяснил точной технологии этого процесса, да и не совсем понимаю, сколько времени мне придётся просидеть у него, рассказывая за каждый свой грех. Слава богу, пока не убил еще никого, тогда бы точно сначала сходил к пастору.
На выходе из церкви, я снова подумал про Олю. Несмотря на мои просьбы, она всё так же продолжала веселиться в мутных компаниях и пить всё что дадут. Я не мог понять. Неужели она не понимает, что со стороны выглядит отвратительно? И в этот момент, я громко рассмеялся. Благо, на улице был вечер и никого рядом. Я понял, насколько мы с ней похожи. И при этом, зная что она довольно симпатичная, хорошая девочка – не мог даже подумать о том, чтобы быть с ней. До этого момента я и не думал, как сильно тот образ жизни, который я веду, может на отношение людей ко мне. Я не думал, что алкоголизм может разрушать не только мой организм, но и личность. Не думал, что кому-то в целом есть дело до того, как я провожу своё свободное время. И только теперь, сравнив себя с этой несчастной девочкой, я понял, что настолько же несчастен и я сам. Как алкоголь разрушает всё, что у меня есть и всё что у меня было. Я остановился и поднял руку, растопырив пальцы. Сухие, дрожащие, сморщенные пальцы, разбитая ладонь с обожженной кистью. Как я мог думать, что алкоголь не влияет на мою обычную жизнь, если вот же оно – со стороны даже я выгляжу как последний забулдыга. Мне стало одновременно смешно и страшно. Я не знал, как долго мне придётся выходить из этого состояния, но выходить точно было нужно.
На входе в квартиру, меня встретили Гаря и Серый. Я знал, что если они вдвоем в моей квартире, это априори означает, что они пьют. Только зачем они меня встречают, мне было непонятно.
– Шо там в церкви? – Спросил Гаря. Вряд ли его интересовало то, что я отвечу, но в качестве забавной игры, я всё-таки начал говорить.
– Нормально, сегодня ксёндз объяснял нам, в чём на самом деле суть мук Иисуса.
– Понятно, понятно. – Он перебил меня, но я ничуть не расстроился. Мне, по большей части, было очень всё равно.
– А что вы такие скрытные? Что-то случилось?
– Нет, просто Махмед сейчас придёт.
Они знали, что я буду не против этому человеку, так как уже достаточно хорошо его знал. Ключевое слово было «сейчас» – они позвали его без моего спроса, поэтому и вели себя так.
– А, да ладно. Только я пить не буду. Так, посижу с вами за компанию.
Даже на это они мне ничего не ответили. Просто расслабились и налили себе по новой чарке водки. Я закурил сигарету, высматривая в окно звёзды. Как я сожалел, что здесь такое облачное небо и такой тусклый свет от гигантских звёзд отблёскивает на небесном полотне. Через десять минут после моего прихода, Махмед уже сидел за столом. Я разлил всем водки. Себе в том числе. Не могу объяснить это, но когда дело доходит до самого акта принятия алкоголя, все предыдущие мысли о его вреде размываются. Первая рюмка холодной тягучей водки – всё тело прогревается, в животе чувствуешь приятное жжение. Смешно, но бабочки в животе у меня играли только от этого. Вторая рюмка не заставила себя долго ждать – все предметы смягчаются, в ушах звучит мягкий гул, руки перестают дрожать. Я проверяю это и улыбаюсь, довольный конечным результатом. Разговоры приобретают деловой характер. Вести себя нужно осторожнее, чем обычно. В этих местах многие живут «по понятиям» – по крайней мере так утверждают и тебя могут обвинить в неправильном обращении, неправильной формулировке слова, неправильном движении. Налил с левой руки? Спросил? Обратился не так, как от тебя того ожидали? Риск нарваться на конфликт высок. Тебя могут поставить на деньги, избить. Мне это не грозит, мы сидим в моей квартире. На столе появляется пистолет.
– Девять миллиметров? – Спрашиваю я. Это тоже достаточно рискованный вопрос, по неизвестным мне причинам. Если этот человек не хотел чтобы мы говорили о его оружии или просто настроен на конфликт – он начнётся.
– Да. Вот нож еще купил, радуюсь как слон. – Он достаёт раскладной нож сантиметров двадцати пяти и протягивает мне. Нож действительно красивый. Я проверяю его на остроту, разрезая лист бумаги. Проходит, как по маслу.
– Да, солидный кинжал. – Я ставлю нож на стол. На подоконнике лежит мой собственный, в кровати припрятан еще один секрет, но в случае чего, я не смогу этим воспользоваться.
– Выглядишь ты, конечно, как только откинулся. – Последний раз мы виделись, когда у меня еще были длинные волосы. Сейчас я сидел в большом бежевом свитере, рассматривая исподлобья пистолет. – Нет, дядька, хорошо выглядишь, мне нравится. Увидел бы на улице, обошел бы стороной.
Мы рассмеялись и выпили еще по одной. Серый молчал всё время, в основном разговаривал Гаря и я только иногда заносил что-нибудь в тему. В течение следующего часа, всё стало как в тумане, никто из нас уже не соображал, что происходит. Каким-то образом, рядом с нами появилась Оля. Она принесла с собой две пачки сигарет и бутылку коньяка. Возможно, она была одета как обычно по-королевски, но я не обратил на это внимания. Вторая бутылка водки заканчивалась, Оля потихоньку тянула коньяк. Она как и обычно тянула ко мне руки, целовала в щеку и пыталась скрестить наши ладони. Меня хватало на пару минут, пока Махмед не вставлял своё душевное: «Ну что, давайте выпьем» и за этим следовал такой искренний и приятный тост, что водка заходила дважды приятнее, чем обычно.
Время было всего десять, когда из окна прогремел первый выстрел.
– Далеко полетит? – спрашиваю я.
– Не проверял. Думаю, упадёт через километр.
Пока я прицеливаюсь из окна, Махмед обнимает Олю. Не могу ответить, почему я это заметил, но во мне разыгралось такое презрение к ней, что даже сквозь весь выпитый алкоголь, оно пробилось. Оля сбросила его руку с плеча и мило улыбнулась. Я не видел, насколько пьяный её взгляд, насколько движения её неуклюжи, насколько она может принимать рациональные решения. Потому что сам я уже не мог. Я приставил к ней пистолет.
– Ай, не нужно этого, Тоха. Она же девочка. – Нейтрально возразил Махмед.
– Сколько раз я говорил тебе здесь не появляться? Как ты оказалась здесь?! – Я кричал на неё так, что эхом мои крики отбивались от домов по всей улице. Она никак не могла понять, что здесь с ней может случиться всё что угодно, но сейчас, когда рядом сидит уже приглядевший её Махмед, ситуация могла зайти слишком далеко. Я все еще держал ствол, крепко прижав холодное дуло к ней. Она взбесила меня до белой пены своей непредусмотрительной наглостью. Больше всего в девушках меня раздражала дерзость, за которую она не сможет ответить и будет просто сидеть вот так, поджав лапки. Все замерли, в ожидании того, что я буду делать дальше. В таком состоянии, мой палец мог просто сорваться с курка, я об этом не думал. Она смотрела прямо мне в глаза, а я надеялся только на то, что она не растянет свою бессмысленную улыбку.
– Ты не выстрелишь, да? – Она еле произносит эту фразу, я понимаю, что она не соображает что происходит. Я делаю три выстрела подряд в окно, отведя пистолет в сторону. Оттягиваю затвор, гильза вылетает. – Ничего не осталось. – И ставлю ствол на стол.
Мне становится гадко, что меня окружают такие девушки и то, как я себя с ними веду. Я уже не верю в то, что я нормальный человек, что то как проходит моя жизнь это временно и вскоре я снова вернусь в состояние того интеллигентного мальчика. Я хотел закончить это прямо сейчас, но пойти спать казалось для меня мучением от того, какие мысли появятся в моей голове. Страшные. Мерзкие. Тошнотворные. Мне нужно было вытащить частичку приличного, нормального в своей жизни, чтобы это всеохватывающее напряжение хоть немного прошло. И я ухожу в другую комнату.
Я набираю её номер, в надежде, что она не спит. К своему стыду, я не думал о том, что могу её разбудить, что то в каком состоянии я звоню недопустимо, я даже не знал, что буду ей говорить.
– Алло? – Голос звучит так же, как я и думал. Мне нужно было просто услышать этот голос. Я зажмурился так крепко, как мог и приложил максимальные усилия, чтобы не показаться пьяным. – Хочешь поговорить? – Ничего не получилось. В той кондиции, в которой я находился, невозможно было исправить речь, как бы я не старался. Мы говорили долго, относительно моего осознания времени, но о чём – ей богу не понимал. Кажется, я кричал и обвинял её в том, что случилось, совершенно не думая о том, какое влияние сам к этому приложил. Я только падал в пропасть каждую секунду этого разговора и, когда понял это, сбросил трубку. Когда я вошёл на кухню, Гаря с Махмедом ругались. Серый стоял настолько нагруженный, что я сразу понял, в чём дело. Кому-то захотелось крови, и под руку попал мой сосед.
– Как ты, нормально? – Спрашиваю у него. Он просто кивает, не отводя глаз от объекта своего опасения. Слова, звучащие с другой стороны возмущают меня. Я делаю шаг к ним.
– Хватит его грузить, этот парень живёт со мной, и я буду за него говорить. – Я знаю, что к мирному решению вопроса это не приведёт. Мне молниеносно прилетает удар в бровь. Я не понимаю этого первые десять минут, вижу только, как Гаря оттягивает его от меня. Лишь когда на пол начинает капать кровь, я понимаю, что произошло. Я смеюсь, волна эйфории охватывает меня.
– Тоха, прости меня. – Он тоже замечает кровь и понимает, что поступил неправильно – Прости, я неправильно поступил. Я улыбаюсь и иду смывать кровь в ванную. Он идет за мной. Смыв растекшиеся по всей левой стороне лица подтеки крови, мы обнимаемся и, хоть я уже сказал, что прощаю его, он продолжает извиняться. Мы идём на кухню, допивать остатки. Конфликт между всеми исчерпан.
Что было дальше, не помнил уже никто из нас. Я проснулся как обычно, в семь утра. В каком бы состоянии я ни был, когда бы я ни ложился, всегда просыпался в семь утра. Телефон снова выключен – время я смотрел по часам – во всей квартире нет света. Я выплыл на кухню – никого. Ключи Серого лежали на столе, самого его не было. На столе количество алкоголя только увеличилось, равно как и сигарет. Я закурил, пытаясь вспомнить, как мы пришли к этому. По всему полу были разбросаны гильзы, явно в большем количестве, чем я представлял вчера. Пришлось приложить определенные умственные усилия, чтобы догадаться, что ночью я выключил свет под счётчиком. Немного подзарядив телефон, я попытался набрать Олю. Телефон у неё был выключен. Как и у Серого. Меня охватила дрожь, от мыслей, что вчера могло случиться. В дверь постучали. Делать нечего, я быстро умылся, оценив размеры рассечения брови – не велики потери – и открыл дверь. Там был Гаря. Он молча прошел на кухню, достал сигарету и, сделав задумчивый вид, закурил глядя в окно.
– Что вчера было? – Спросил я.
– Не помню. Но телефон Серого у меня. – Он осмотрел стол. – Вчера было меньше алкоголя, да? – Да. Нужно уехать. – Сейчас я не хотел разбираться в происходящем. В квартире было относительно чисто, забрав с собой алкоголь и сигареты, нам бы как раз хватило на выходные.
– У меня дом под Одессой. Можем поехать туда. Правда поработать придётся на стройке.
–Плевать, погнали.
За десять минут мы собрались, я напялил очки, чтобы скрыть свою сечку. Через час, мы были уже возле дома, похмеляясь пивом. Такое правило, хочешь переместиться вперед во времени – пей водку. Хочешь вернуться назад – пей пиво после пьянки. Нас хорошенько взяло, так что мысли о вчерашнем вечере проходили мимо меня. В течение двух следующих часов мы выяснили, что никто не помнит, как мы расходились. Серый оказался дома у друга, так как я закрылся и он, выйдя выпить с другом, не смог попасть домой. А Оля просто разбила свой телефон по пути домой, так что я и вовсе перестал думать о ней. С другой стороны, в мою охмелевшую голову не покидали мысли о том, что я держал пистолет, наставленный на человека. Неужели, я дошел до этого. Как я мог быть настолько не расчетливым, как я не смог просчитать все варианты развития событий? Я думал, что с алкоголем точно пора завязывать. Пока что, не получилось Спустя четыре часа тяжелой работы, загружая мусор и камни в грузовик, мы передохнули, выпили еще по бутылочке-другой пива и принялись за работу снова. Солнце припекало, я чувствовал, как краснеет и пачкается от пыли кожа. В конце дня, уставшие, грязные и всё еще пьяные, мы сначала выпили с рабочими, затем пошли к друзьям Гари, взяв с собой коньяк. Когда тот кончился, нам налили по коктейлю, из неизвестного мне алкоголя. Брало, наверное, хорошо, но я уже не чувствовал степени опьянения. Всё как будто было до лампочки, состояние не менялось. Мы попрощались и пошли в другой дом. Нам предложили выпить пива, я возмутился, но не отказался. После еще бутылки пива, мы зашли в дом и нам налили коньяк. Я перехватил бутылку – наливал всегда я, и разлил так, как привык. По пол рюмки. Таким образом, вечер мог стать намного длиннее и приятнее. Как бы там ни было, каждая пьянка – это промежутки от одной рюмке к другой. Иногда, от одной сигареты к другой. Мы выпили одну бутылку на троих. Потом вторую. Закончился компот, которым мы запивали и Гаря с каким-то парнем побежали в магазин.
– Хороший вечер. – Закуривая на балконе, сказал я оставшемуся парню.
– Как ты еще не пьяный? – Он действительно был удивлён этому факту. Этот парень пил только пиво, но даже из-за этого был слишком пьяным, чтобы не оценить степень моего опьянения.
– Привык уже. – Важно заключил я.
– Да-да, я уже наслышан о твоей квартире.
По возвращению ребят, мы выпили еще полбутылки и разошлись спать. Я проснулся пьяным в семь утра. Поискав воды или сигарет, я ничего не нашел. Кроме пива. Так что, потягивал оставшуюся бутылочку. Через какое-то время спустился Гаря с хозяином дома. Мы выпили по глоточку, взяли бутылки с собой и пошли домой.
– Я всё еще пьяный. – Решил признаться я.
– Тоже.
Чудесно. Мы пришли к дому так же, как и вчера – разбитые, пьяные и с бутылкой пива. В этот раз войти в работу было тяжелее. Мы развалились на балконе и отдыхали минут сорок, прежде чем, выпив по кофе, пошли снова закидывать мусор. Через час, Гаря вызвонил одному из тех вчерашних парней. Он пришел с пачкой пива. Мы выпили по одной и снова вернулись в предыдущее состояние. Скуривая сигарету за сигаретой, чтобы не попускало, мы забрасывали тяжелые камни, страшно откашливаясь от пыли. Я прерывался раз в десять минут, чтобы протереть глаза. Закончив с этим, мы допили еще по бутылке и, решив, что можно бы вернуться домой, если за два дня на меня еще не вышла полиция или кто-либо другой. Через час, мы снова сидели за столом моей кухни, вместе с Серым. Первым пошло домашнее вино. Стакан за стаканом, оно очень сильно влияло на моё сознание. Я думал, те, кто говорят, что алкоголь не отвлекает от проблем – лжец. Вот же, уже три дня я совершенно не вспоминал ни о чем, что меня беспокоило до этого. С каждым стаканом вина становилось всё горячее, приятнее, счастливее. Я ни о чем не мечтал, мне ничего не хотелось, то положение, в котором я находился, казалось мне прекраснейшим, что со мной происходило. По окончанию вина, мы достали, оставшуюся с пятницы, водку. Распив и её, я уже думал было принять решение пойти спать, но Гаря подкинул идею пойти в гости к одной из подруг. Там был хороший домашний коньяк. Мы согласились. Одевшись максимально галантно, мы отправились в гости. Нас дружелюбно встретила её мама – мы держались так, как будто выпили в лучшем случае коньячку – для аперитива. На столе уже стояла полулитровая бутылка домашнего. Я разлил на четверых. После первой рюмки, Серый заснул. Прекрасно, нам достанется больше.
– Может в комнате его положить?
– Нет, потом не утащим. – Я прекрасно понимал, насколько ужасно он будет чувствовать себя, когда мы разбудим его и скажем, что нужно идти домой.
Закончилась первая бутылка. Вторая. Все уже хотели спать. Хоть расстояние до моей квартиры было не больше трех сотен метров, мы шли около получаса. Никто не помнил, как мы легли спать. Утром, как обычно, ничего не болело. Голова слегка кружилась, но это от общего опьянения. Мы встали практически одновременно и побрели на кухню. Там стояла бутылка водки и еда. Видимо, мы предусмотрели это вчера.
– Нужно похмелиться. – Сказал Гаря.
Я разлил по двадцать грамм водки, мы выпили и вернулись в прошлое. В скором времени, в квартире появились Настя, Оля и Юля. Они принесли пиво. Оле позвонили.
– В смысле директриса вызывает? – Её голос уже звучал пьяным. – Мне позвонили из поликлиники, сказали забрать результаты. Виктория Дмитриевна, послушайте…
Мы смеялись во весь голос, особенно её подкалывала Юля. Закончив этот разговор, она принялась пить вместе с нами. Я и думать не хотел о ней. Мне было плевать, она сама сделала этот выбор. Через пару часов, когда мы допивали очередную бутылку водки, к нам приехали еще друзья. Они взяли пива, вина – для девочек – и водку. В квартире происходил бардак. Пять девочек, пять мальчиков, никто не сомневался, что в конце вечера, или даже посреди него, что-нибудь да и случиться. Я оказался первым. После того как Оля вновь разрыдалась по тому, что я не обращаю на неё внимания, вливая свои слёзы в плечо Юли, та решила пойти и разобраться со мной. Я про это не мог знать. В ванной она решила разобраться со мной по-другому. Я не отказывался. Я вышел, ко мне подошёл кореш выразительным щелчком по носу. Я раздумывал не долго, это чудесное зелье стабилизирует, уравнивает справедливость между опьянением и осознанием. По две маленькие дорожки и дальше, в путь дорогу по алкогольным рекам и кисельным берегам. Или как там говорится. От водки запитой киселем, честно говоря, тянет на рвоту. Спустя время, я, немного вернувшийся в сознание, решив уменьшить количество людей. Олю я увёл первой. Всё-таки, я мысли о том, что мы с ней схожи, давали ей преимущество. Оля уже с трудом ходила. Мне пришлось встретиться с её мамой и выслушать благодарности за то, что я ответственно отнесся к ней. Странно. Была бы это моя дочь, парень, выведший её из своей квартиры в таком состоянии, не ушел бы спокойным и удовлетворенным после такой встречи. Хотя, откуда мне знать. По одному, мы убрали еще четверых, после того как Юля решила разобраться со мной еще раз, ушла и она. К самому концу, алкоголя не осталось, как и желания пить дальше. Все разошлись спать.
Утро наступило для меня совсем не так, как я ожидал. Голова раскалывалась, хоть я и не протрезвел. Меня мутило. На кухне уже сидел Гаря, что означало, что я проснулся много позже, чем обычно. Я ничего не соображал, старался вернуть сознание. Я щурил глаза и хмурил брови, чтобы фокусировка была на нужном уровне. Уши горели, я стремительно трезвел, но событие это только ухудшало моё состояние. Гаря рассмеялся. На этот звук прибежал Серый.
– Смотри на него, че ты такой оранжевый? – Серый подошел ко мне и осмотрел моё лицо. Он подтвердил, что лицо моё было оранжевым. Я бросился к зеркалу, чтобы убедиться в этом факте. Морщины от моей гримасы, отбрасывали тень одна на другую. Я постарался раскрыть глаза, но во мне, похоже, проснулись азиатские корни, и европеизироваться обратно не мог никак. Я действительно был оранжевым, а лицо было настолько водянистым, что при каждом движении щеки прыгали и растекались волнами. Какие там скулы, они спрятались настолько далеко, что и сейчас я не знаю, вернутся ли они когда-нибудь. Мой глаз заплыл настолько, что вокруг зеницы образовалась фиолетовая дуга. Под глазами появились две впадины, ярко выделяющиеся красным цветом на фоне остальной желтизны лица. Я не мог сказать ни слова, предварительно не прокашлявшись так гадко, как откашливаются умирающие собаки. Я сплюнул сгусток коричневой субстанции и вытер его с раковины дрожащими руками. Сейчас руки дрожали настолько, что я не мог их контролировать, я взял зубную щетку так, как будто страдал от мышечной дистрофии, неспособный крепко взять за неё. Половина зубной пасты свалилась из тюбика прямо в раковину, так что я просто поддел щеткой остатки с горлышка. В груди больно пекло, меня то и дело хватали судороги, так что приходилось прерывать на то, чтобы напрягать мышцы, в ожидании пока меня не отпустит. Самыми страшными были моменты, когда схватывало ребра – я думал, что это сердце скручивало в судороге. Дышать я мог только прерывисто. Меня бросило в пот и я едва не потерял сознание от помутнения в глазах. Это были обычные волны, когда организм выбрасывал алкоголь через все возможные пути, но в эти моменты волны были такими насыщенными, что после каждой я должен был переждать какое-то время, прежде чем снова постараться вернуться в реальный мир. Выйдя из ванной, я предупредил всех, что мне нужно остаться одному. Все разошлись. Я попытался сделать чай, но от одних мыслей о длительности этого процесса мне плохело. Нужно было выпить сладкий чай, он всегда стабилизирует подобное состояние. На это у меня ушло часа полтора, с перерывами на отдых и умывание. Я обливался холодной водой, это попускало, но совсем ненадолго. Судороги продолжали хватать без предупреждения, каждое движение могло вызвать это событие, так что передвигался я полусогнутым, опираясь на стену. Чай не помог. Меня только начинало тошнить, хотя я понимал, что это знак того, что желудок начал работать.
Я потерял себя. Сейчас я был совокупностью боли, грязи и ошибок. Я вода, растекавшаяся бессмысленно по полу. Я тяжело дышал, прижимая руку к вновь схватившему боку, крепко стиснув зубы. Всё как будто в тумане. Мне нужно было поспать, нужно было пережить этот день. Один день, завтра точно будет лучше. В квартиру постучались. С трудом, я встал и пошел к дверям. Это был Гаря. – Я подумал, что в таком состоянии оставлять тебя одного нельзя. – Он и сам еще был пьяным, так что не знаю, что привело его к такому непривычному решению.
– Всё в порядке. Я спать иду.
Я старался держаться ровно, но меня качало из стороны в сторону, да и дрожь сдерживать я не мог.
– Давай уедем отсюда, пожалуйста. – Сказал я, предварительно крепко прокашлявшись. На мои глаза бы накатили слёзы, но я и без того боялся за состояние своего глаза, так что сдерживал это.