Анатолий Сергеевич Салтыков-Карпов
Реактивный идет по следу

Что то выявляется правдивое

– Валька – подбежал Генка Зубрилин – Давай твои растения, которые ты нашел у своего корабля НЛО. Вот я принес переносный дозиметр. Может радиактивность измерять.

Гена протянул большую трубу, которая соединялась шнуром с небольшим приборчиком, висевшим у него на груди. Валька вынул из кармана свои мятые листочки и их приставили к датчику.

Генка нажал на кнопку и аппарат непрерывно защелкал. Стрелка на дозиметре зашкалила и загорелась красная лампочка.

– Ну и дела! – воскликнул Зубрилин и, почти мгновенно выронив из руки исследуемый образец, отпрянул в сторону. – Да вы что мужики! Как буд-то после ядерного взрыва. Эта же доза радиоактивности бывает только наверное в эпицентре после взрыва атомной бомбы.

– Ты это привираешь – возразил Цветков. – мы бы уже все давно светились.

– Зубрила! – завопили из открывшейся рядом двери моряки – давай прибор обратно. Куда утащил. Сказал что на минуту. Мы же сейчас уезжаем. Итак все почти дозиметры сломанные.

– Вот мужики. Придеться прибор возвращать. – сказал Зубрилин и отнес прибор.

– Вот это да! – воскликнул Карпов – неужели так сифонят радиоактивностью корабли НЛО. Надо бы куда-нибудь доложить.

– Может быть прямо в политотдел флота. Мы же можем в партийные органы обращаться без всяких разрешений – предложил Михайленко – Я сейчас еду в штаб плакаты рисовать. Так что могу зайти и рассказать. У меня инструктор в политотделе знакомый.

– Попробуй, – высказался Валька-Но думаю, что все бесполезно. Если бы я не напился, то наверняка сейчас бы уже дело по крупному раскручивалось бы. Зачем я так напился?

– Да не вини ты себя. Так бы каждый из нас поступил. – высказался в поддержку Карпов.

– Конечно Валька. Я как подумаю и поставлю себя на твое место – высказался Цветков – так у меня жуткий леденящий душу озноб по коже идет. Я бы наверное в обморок упал.

Подошел капитан Михайлов.

– Товарищ капитан мы сейчас проверили тот предмет, который Хлызов подобрал у места посадки НЛО и оказывается он такой радиоактивный, что стрелка прибора зашкаливает и даже загорелась красная лампочка. Надо бы командиру доложить. Может быть Хлызов и прав. Тогда надо бы приказ об аресте отменить и провести тщательное расследование, – предложил Карпов.

– Вы не прикрывайте вашего дружка-пьяницу. Вы специально так прибор настроили, чтобы он показывал высокую радиоактивность. Знаем вас специалистов. Да и потом командир уже решил, и руководство информировано. Не будут же начальники менять свои приказы. Да и у нас текущих забот предостаточно. С одним вашим спиртом сейчас столько мороки. Только что бурю в кабинете командира выдержал. И что сейчас пойду и что скажу. Про НЛО. А вы про какие-то корабли НЛО мне голову морочите. Что для вас важнее спирт получить или каким – то мифическим НЛО заниматься. Вот Карпов из-за вашего товарища Сидорова возникли сложности по отпуску спирта и по всей видимости на длительное время. Спирт теперь будут отпускать только самым дисциплинированным и то в небольших количествах. Я убедительно доказывал и командир только ради вас как специалистов и то, что ремонт срочный вам выделил поллитра.

– Но этого же очень мало – возмутился Карпов. – Я же знаю, что эта посудина вся проржавела. Они где то ходили в Средиземке. Из-за этих тропических условий там все быстро приходит в негодность. Как вскроешь аппаратуру так все окислившееся и проржавевшее. После этого пашешь сутками, чтобы все это восстановить.

– Ладно, ладно! Не ворчи Карпов. Разбавите водой будет литр. Вам с Цветковым достаточно. На сутки то хватит. – похлопал капитан матроса по плечу – Давайте-ка побыстрее отсюда, а то сейчас командир будет проверять как идет работа. Увидит вас то всем нам не сдобровать.

Капитан открыл дверь и вошел в свой цех.

– Вот ведь какой наш очкомет. – сказал Валька.

– Ничего. Это он с виду такой. Зато хоть спирта пробил. – возразил Цветков – Вон в первом цеху так никому спирта не дали. Все озлобленные поехали на ремонты. А у них то станции стрельбы. Там еще большие волноводы и поточнее наших системы. Одни сельсины чего стоят.

– Да нам конечно же все таки с нашим капитаном Ваней Дремучим повезло. Он хоть и дубоват, но прост и всегда поможет, не злой. Не то что некоторые, которые все так и норовят мягко ступая влезать в душу, а потом пакостить. Вот тебе Валя-сказал Карпов и сунул в руки Хлызова стограммовый флакон – Это мы тебе отлили спиртяшки. Вечером в казарме о нас вспомнишь. Мы наверное на несколько суток уезжаем. А тебя к нашему приезду уже увезут. Так и не посидим. Видать не скоро встретимся.

Валя взял флакон и спрятал в кармане брюк. Ему стало тепло от этой простой заботы.

– Валя покедава. – сказал Карпов и они обнялись.

Цветков и Карпов, взяв в руки по чемоданчику с ремонтным имуществом пошли к выходу из части.

Немного одиночества и тоски

– Вот теперь они ушли и я остался один – с огорчанием подумал Валька. – сейчас они сядут на автобус и поедут в тот свободный мир. Там в вольном городе посидят в кафе. Потом пойдут на ремонт. Наверняка зайдут еще куда-нибудь и таким образом возможно даже они несколько суток пробудут там в вольном городе Мурманске. Как бы будут жить гражданской жизнью. А я в это время как революционер в кандалах буду томиться в каземате.

Его мысли прервал писарь Краснощеков из канцелярии.

– Хлызов идите в бухгалтерию и вам выписали ваш продаттестат для передачи его на гауптвахту. Нужно торопиться. Так как вас надо определить на гауптвахту до праздников. А то после праздников гауптвахта на несколько недель будет плотно забита. А сейчас там пока есть свободные места.

– Валька неудачное время ты выбрал для отсидки, – сказал подошедший годок – матрос последнего срока службы Силыч. Ему осталось служить несколько месяцев. В прошлом месяце он еще был старшиной второй статьи, но попался в Мурманске на пьянке и был разжалован в рядовые. Но это его не огорчало, так как он был годком. И в этом возрасте для них всех моряков последнего срока службы чины и звания не имели значения. Они все обращались друг к другу на ты. После отбоя могли свободно расхаживать по части. Дежурные их не прихватывали и это делало их какими-то особенными.

Про них говорили. Не кантовать. При пожаре выносить в первую очередь. Силыч каждый день отрывал в своем пронумерованном в обратном порядке календарике листочки. На каждом из них было написано от руки: "До ДМВ осталось столько то дней". В некоторых частях годки заставляли молодых каждое утро кричать эти слова. Но Силыч был годком демократом и не рвался проявлять свою власть. Он был настоящим блокадником, так как родился во время блокады Ленинграде и был такой же худющий, как будто только что вернулся после прорыва. Он любил давать советы, наставлять. Он хотел быть учителем для молодых и это ему удавалось.

Советы бывалого

– Это почему это? – спросил Валька, удивившись.

– Если попадешь на североморскую гауптвахту то держись. Правда и другие не лучше. Но все же она посвободнее и там прикормиться можно. Как никак могут гонять на работы в городе. Не то, что в местном гарнизоне. Никуда. Только на ремонтном заводе в трюмах грязь выскребать и делать самую грязную работу или улицы пыльные мести. А кругом одни военные рожи. Так сейчас гауптвахта вся свободная. Бармалей будет над тобой издеваться. Он же не может без этого. Садист.

– Это кто такой Бармалей?

– Так это старшина гауптвахты. Ему в прошлом году такую свинью подложили, что он до сих пор не может отойти.

– А что такого?

– Он любил использовать матросов для выполнения личных хозяйственных работ по своему дому или еще где-нибудь. Арестованные матросы были для него как батраки. И вот однажды к нему домой приходят два матроса и говорят его жене, что муж прислал с гауптвахты, чтобы печку починить. Жена пустила моряков. Те разобрали печку до обеда и сказали, что пообедают на гауптвахте, а потом придут и соберут. Жена прождала в замерзающей квартире до прихода мужа. Бармалей вечером приходит, а в доме холодина. На улице полярный морозный вечер. Жена злющая как мегера. Она ему придала соответствующее ускорение. Говорят, что он месяц бегал по кораблям и искал этих двух. Но так правда и не нашел. Зато в волю оттянулся на остальных. Благо без разницы те или иные моряки.

– Поэтому видить и тебе сидеть до праздника. Какой ближайший праздник?

– Новый год!

– Врядли не выпустят. У нас на флоте Новый год не считается праздником. Скорее всего могут выпустить на день Сапога. День Советской армии.

– Так я же на пятнадцать суток. А вы мне уже паяете срок как уголовнику.

– Помяни наше годковское слово, тебя так просто не отпустят. Что бы ты не сделал тебе все равно будут доппайки в виде суток давать. Шаг не так ступил ДП, еще шаг еще ДП. Вот увидишь. Поэтому шинельку бери подлиннее. Вон возьми у великана Краснощекова.

– Так она мне по подметки. Я в ней запутаюсь.

– Вот и хорошо. Как станешь полеты делать в камере так тут же нас добрым словом и вспомнишь.

– Что это за полеты.

– Так это такие щиты деревянные как на пляже топчаны. Вот ты на них и будешь спать-летать во сне. Выбирай топчан потемнее и погрязнее они помягче, чем те новые. Кроме того новые грубоватые. Во сне можно руки или ногти поранить. Портянки не неси в сушилку и сапоги тоже. А то к утру все усохнет и сапоги и портянки и при этом почти полностью без следов.

– Где же мне это все хранить.

– Подложи под голову. Так вернее и надежнее и спать будешь спокойнее. А то будут кошмары сниться о том как босым в чужих сапогах с портянками бегаешь по морозу. Ну ладно. Потом я тебе еще более лучше проинструктирую. Мне пора бежать в соседний цех, там наши годки получили посылку и будут угощать.

Силыч потрепал Вальку по плечу и побежал к выходу из здания. Валька вспомнил, что надо идти за продаттестатом и пошел наверх на второй этаж в канцелярию.

И на флотах есть инакомыслящие

Когда он проходил около кабинета командира то услышал громкие возбужденные голоса. Он остановился, так как понял, что речь идет о нем.

– Лейтенант! Чего это вы артачитесь. Мы же пришли к общему решению, что матрос Хлызов напился русской водки и этим заканчивается наше расследование. Зачем все так усложнять.

Валька узнал знакомый голос замполита.

– Но я все таки буду возражать и своего рапорта не отзову. Матрос Хлызов употреблял не водку, а какие-то химические вещества – настаивал на своем лейтенант Требов.

– Вы что это лейтенант хотите нашу часть дискредитировать – возмутился замполит. – товарищ командир надо какие-то меры воздействия применить к лейтенанту.

– Я сам не могу ничего предпринять, так как это дело офицерской чести – ответил уклончиво командир.

– Но товарищ командир как же мы теперь будем выглядеть в глазах всех остальных соединений. В нашей части моряки потребляют вредные химические вещества. Советские моряки-наркоманы. Мы клеймим американские вооруженные силы. И в наших отчетах постоянно идет дискуссия о наркоманах в американской армии, а тут и мы отличились. Так нас же всех как коммунистов спросят в политоделе флота. Чем это вы товарищи офицеры занимаетесь, если ваши советские моряки потребляют наркотики. Это дело для нас всех пахнет специальным расследованием. И полетят многие головы. представьте себе понаедут в часть медики. Будут брать пробы крови на анализ. Они такого обнаружат. А если начнут копать по партийной линии, то эти медики накопают согласно диагноза политотдела флота достаточно для того, чтобы партбилет положить на стол.

Поэтому для более гибкого улаживания конфликта целесообразно согласиться с тем, что матрос Хлызов просто напился водки. Тем более что командир уже квалифицировал преступление и это занесено в рапорт, который уже отправлен в штаб флота. Уже зачитан приказ о наказании матроса. А что мы сейчас ответим. Ввели в заблуждение высшее руководство. Это уже политическое дело. А вы как дежурный по части молодой честный офицер пишете докладную, что матрос пьет химикаты – наркотики. У нас же у всех разночтения в рапортах. Старшина команды пишет, что матрос пьет водку. Вы то откуда знаете, что в бутылке наркотики? Вы что закончили?

– Электротехнический институт.

– А я окончил химико-технологический. Да и сам старшина команды с его большим опытом по уничтожению алкаголя более авторитетен, чем вы молодой человек. Поэтому я как замполит требую, чтобы об наркотиках не упоминали. Иначе нашу часть подвергнут строгим проверкам комиссии партийного контроля. Ваша докладная в Политотдел флота. дело усугубляет. Кроме того советую вам особенно не зарываться, а то мы можем по другому заговорить. Ведь Хлызов в разговорах высказывался о том, что в эту бутылку им собраны остатки топлива от инопланетного корабля. А вы знаете, что за этим может скрываться и что вас может в дальнейшем ожидать, если вы собираетесь утаивать это важное открытие, имеющее важное военное и государственное значение.

– Как бы то вы ни говорили – сопротивлялся лейтенант Требов – Я хочу быть честным коммунистом и советским офицером. Поэтому я уже через вашу голову подал рапорт на имя начальника политотдела обо всем случившемся с матросом Хлызовым. И у меня есть вещественное доказательство. Это недопитая им бутылка. Я на это имею право как коммунист.

– Ну вы и подложили всей нашей части солидную свинью. Я думаю, что после этого у вас будут трудности по дальнейшему прохождению службы в нашей части.

– А вы мне не грозите. Сейчас не то время. И на вас мы управу найдем.

– Смелый литер, – подумал Хлызов.

Послышался топот сапог за дверью.

Валька во время отскочил от двери, так как из кабинета выскочил разъяренный замполит.

Валька в канцелярии получил листок с продаттестатом и спустился вниз на второй этаж в свой цех.

Моряки сидели за своими ремонтными стендами и работали.

– Все ребята – сказал Валька – Вот получил документы и теперь в скором времени пойду по этапу.

На гауптвахте сперва встречают по одежке

– Ты Валька послушай годков – сказал старослужащий матрос Силыч.

Он служил уже четвертый год. Первые три года он и его сверстники прослужил на Новой Земле. Согласно положения они должны были быть демобилизованы. Но приехал генеральный секретарь в Заполярье с дружеским визитом. Для более лучшего прогиба его принимали в летнее время, когда солнце светит ярко и стоит почти круглосуточно над головами. Как будто оно вечное. И освещает бурно разросшуюся растительность. Таким образом зелень с покрытых мхом разноцветных сопок, яркое заполярное солнце создавали вид почти курортного края. Но эта радость длится всего несколько месяцев. Генеральный секретарь прибывший сюда так и расценил, что тут военные моряки жируют, получая свои заполярные коэффициенты, различные выслуги и прочие дополнительные льготы. Поэтому в один миг со многим льготами пришлось многим распроститься.

И часть этого осколка обрушилась на моряков с Новой Земли. И поэтому последний четвертый год службы им пришлось тянуть лямку в этой радиотехнической части. Но моряки не озлобились, не скурвились и свою злость не срывали на молодых. А даже наоборот выступали как наставники.

– Тебе самое главное надо четко выучить доклад.

– Какой доклад? – удивленно спросил Валька.

– Тебя когла привезут, то ты должен сразу правильно вписаться в режим гауптвахты. Учти там все движения делаются бегом. Как вошел в ворота, так сразу и беги. Часовой с автоматом за тобой. Привелут в кабинет Бармалея. Ты войдешь туда и сразу четко бодрым голосом. Товарищ старшина североморской гауптахты! Арестованный за распитие спиртных напитков на десять суток матрос Карпов для отбытия наказания прибыл. Твердо запомни, что последнее слово обязательно прибыл. Потом когла он скажет:» Идите» должен по уставному повернуться и маршевым шагом выйти из комнаты. Если не так сделаешь, то можешь еще получить дополнительный арест суток на пять.

А друзья уехали на задание

В это время когда Хлызова наставляли как выжить на гауптвахте, Карпов и Цветков доехали благополучно до Мурманска и отправились к своей знакомой. Она разрешала у нее останавливаться. В этой квартире моряки могли переодеваться в гражданское и ходить по городу, не опасаясь патрулей и офицеров.

Рина Чижова была женщина строгих нравов. Ей нравилось принимать у себя моряков. Но это не означало того, что она была женщиной распутной. Она в свое время училась в Ленинградском институте легкой промышленности. Поэтому все что было связано с этим городом ей импонировало. Однажды в отпуске она познакомилась с родителями матроса Иванова, который недавно демобилизовался, но знакомство с моряками сохранилось и передавалось по эстафете. И теперь уже многие моряки использовали эту квартиру как перевалочную базу. Рина была для моряков скорее как старшая сестра. Это также способствовало простым деловым связям. Кроме того через нее шли все посылки из Ленинграда от родных и знакомых так как многие в части не желали, чтобы разные проверяющие залезали в эти посылки и трогали своими проверяльческими лапами самое дорогое. Иногда наиболее чувствительные и страдающие матери останавливались у нее на побывку. И она когда приезжала в Ленинград, то могла останавливаться у знакомых матросских матерей.

Рина была женщина деловая, так как служила товароведом в универмаге и часто входила в контакт с различными представителями иностранных фирм.

Она дружила с одним американским бизнесменом, который иногда приезжал по своим делам в Мурманск.

Его звали Джордж Максвелл. Это был простой парень, который охотно входил в контакты с любыми людьми. Его интересовали только такие направления как бизнес, прибыль и установление деловых отношений с любыми странами лишь бы деньги шли и товары раскупались.

Моряки пришли к Рининой квартире и позвонили в дверь. Рина вышла к ним на лестницу, одетая в легкий халатик.

– Мальчики опять в командировку, заходите. Но учтите, что мне некогда. Я ухожу в гости. У меня деловая встреча. Так что вы тут располагайтесь одни. А где Валька? Чего то я его давно не видела. Он же отдыхал дома. Почему его с вами нет в командировке? Вы же все время втроем ездили. Что случилось?

– Риночка ты не представляешь что случилось в части. Валька то наш загремел по-крупному.

– Да вы что! Неужели с ним случилось что-то опасное?

Жив ли он?

– В этом вопросе все в порядке. Он опоздал из отпуска. Валька, когда бежал и торопился на последнюю вечернюю поверку, то увидел в небе инопланетный корабль, который спустился прямо перед ним. Он вступил в контакт с инопланетянами и хотел было их задержать и даже дрался с ними. Но они его поколотили и сами улетели. А Валька от злости, что ему не удалось и также от чрезмерного возбуждения изрядно выпил и в таком виде явился из отпуска. Ему за это дали пятнадцать суток ареста. Теперь должны увезти на отсидку. Ищут для него свободное место на гарнизонных гауптвахтах.

– Так что же это такое. Тут событие мирового масштаба приключается, а наши козлы ничего не соображают, – возмутилась Рина – Что же это такое в нашей стране творится.

– Он даже какие-то предметы собрал. Один с виду как кожура. Мы ее измеряли на дозиметре. От него идет очень сильное радиоактивное излучение. Мы доложили начальству. Так наши офицеры сказали, что это специально так дозиметр настроили, чтоб Вальку выгородить, – сказал Карпов.

– А еще Валька бутыль с остатками топлива принес в часть. Он собрал следы, которые остались от корабля. Собрал в свою бутылку. Но ее один молодой офицер себе взял как вещественное доказательство того, что Валька является наркоманом. Представляешь Рина Валька наш наркоман.

– Сволочи, если загубят парня, то я им такое учиню. У меня есть парень в особом отделе флота очень порядочный. Может быть мы чем-нибудь поможем. Надо же таких людей губят. Ничем видать наших твердолобых не пронять. Ой, мальчики! Я опаздываю-воскликнула она, посмотрев на часы.

Рина напоследок посмотрела в настенное зеркало и увидев, что выглядит на все сто, выпорхнула из квартиры. Моряки остались в квартире и стали смотреть телевизор и пить чай. Они решили в это день немного отдохнуть и после отдыха отправиться на корабль. На нем предстояло отремонтировать радиолокационную станцию. И там можно было заночевать. А сейчас они надели свои гражданские пальто и вышли на вечерние мурманские улицы. Прошлись по улицам, посидели в кафе и таким образом отдохнули от уставных начальников и всей той военной жизни, которая их утомлялал как всеобщая обязанность, которую надо было просто отбыть как гражданам своей страны.