Анатолий Постников
Встаю с рассветом

© Постников А.А., 2022

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2022

Предисловие

В июне 1940 года в Севастополе в семье двадцатидевятилетнего Александра Сергеевича Постникова, инженер-капитана 3 ранга, командира БЧ-5 подлодки «С-32», и его жены, двадцатилетней Кати Постниковой, появился первенец, которого назвали Анатолием.

22 июня 1941 года Севастополь первым из городов Советского Союза был подвержен налёту вражеской авиации. «Немцы стремились заблокировать флот. Они сбрасывали донные неконтактные мины огромной мощности. Бомбы опускались на парашютах, когда снаряд достигал поверхности воды, крепления отрывались, и бомба шла на дно. Эти мины имели конкретные цели – советские корабли. Но одна из них упала на жилой квартал – погибли около 20 человек, более 100 получили ранения»^[1].

И уже 30 октября немецкие войска начали штурм Севастополя, при этом их авиация топила корабли с мирным населением, пытавшимся выехать из зоны боевых действий. Каким-то чудом находившаяся в положении вторым ребёнком моя мама со мной годовалым сумела эвакуироваться в Новороссийск, а затем в Ташкент, где вскоре на её руках оказался второй сын Александр. В Ташкенте мы прожили около двух лет.

Москва. Конец 1943 года. Коммунальная квартира дедушки и бабушки в Олсуфьевском переулке на первом этаже дома № 7, где после эвакуации из Ташкента поселилась Катя Постникова с 3,5-летним Толиком и почти двухлетним Шуриком. Аэростаты заграждения, сирены предупреждения о воздушных налётах противника, многочисленные лучи прожекторов в ночном небе, означавшие приближение вражеских бомбардировщиков, бомбоубежища в подвалах домов, карточки на продовольствие, печное отопление – всё это сохранилось в детской памяти.

Но детство есть детство: игры с дворовыми ребятами, цирковые представления, празднование Нового года в Колонном зале, доброе отношение окружающих. Бездетные соседи по квартире очень тепло относились к нам, малышам, и угощали то печеньицем, то конфеткой. Однажды после их угощения нас с братом в благодарность прозвучало:

 
Прилетели две тетери,
Поклевали, улетели.
 

При запросе о судьбе нашего отца и подводной лодки «С-32», которая из Новороссийска в осаждённый Севастополь за восемь рейсов доставила более 500 тонн боеприпасов, бензина, продовольствия и вывезла в Новороссийск 140 раненых бойцов и командиров, было сообщено, что лодка со всем экипажем числится пропавшей без вести. В свой последний поход «С-32» вышла утром 26 июня 1942 года. В лодке был груз: 40 тонн боеприпасов (300 минометных мин 120 мм, 6000 минометных мин 82 мм, 24 артиллерийских снаряда 152 мм обр. 1931 г. и 32 тонны авиационного бензина, залитого вместо воды в средние балластные цистерны) для защитников Севастополя, но она туда так и не прибыла.

В Олсуфьевском переулке в небольшой комнате вместе с нами проживало семеро человек. Мама вместе с нами во время сна размещалась на одной кровати: на одном конце она с младшим братом, на другом, в ногах у мамы, было моё место отдыха. Поэтому, когда в начале 1944 года приехавшие в Москву родственники отца передали от его матери приглашение приехать в Тамбов, меня направили туда с ними.

Бабушка по отцу проживала на окраине города на Андреевской улице в отдельном одноэтажном доме. В отличие от Москвы, Тамбов не бомбили. Напоминанием о войне поблизости служил военный госпиталь, в котором работал известный хирург Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий.

Бабушка жила одна. Её трое сыновей были на фронте. У меня появились друзья-ровесники, с которыми мы играли, ходили на реку Цну, купались, катались на лодке, удили рыбу. В начале 1946 года за мной приехала мама.

Из архивов захваченных вражеских стран стало известно, что вечером (в 18:50 мск) 26 июня 1942 г. подлодка «С-32» стала жертвой немецкого самолёта «He-111» из состава 2KG/100 (бортовой 6N+DL) недалеко от Фороса в точке 44°12’ с.ш./33°48’ в.д., а груз субмарины способствовал её мгновенной гибели. Так растаяла последняя надежда на чудо возможного спасения. Мама в свои двадцать пять лет стала вдовой с двумя детьми. Через несколько месяцев ей сделал предложение бывший моряк Александр Фёдорович Чазов, и она повторно вышла замуж.

С тех пор мы жили в небольшой комнате в коммунальной квартире на четвёртом этаже дома № 9 улицы 10-летия Октября, недалеко от Новодевичьего монастыря. Старшая группа детского сада, окончание средней школы № 23 имени К.Е. Ворошилова, техническое училище № 2, после которого получил профессию токаря 4-го разряда, работа токарем на Авиационном заводе. Во время детства и юности занимался спортивной гимнастикой, бегом на средние дистанции, посещал секцию бокса клуба «Крылья Советов», получил удостоверение инструктора по стрельбе, играл на балалайке в струнном оркестре клуба «Каучук», ходил в пешие и байдарочные походы по Подмосковью. На лесистом острове одного из Мещёрских озёр заночевали у костра, а при отплытии оставил в закопанной бутылке послание:

 
Мы остров посетили сей,
Найдя здесь топливо и воду,
И благодарны небосводу,
Что не промокли до костей.
 

В 1960 году был призван в Советскую армию. В Тбилиси прошёл учебную подготовку, принял присягу и был направлен на учёбу в школу связистов в город Шяуляй на севере Литвы. Изучал устройство радиопередатчиков и приёмников, азбуку Морзе, тренировался в передаче и приёме шифрограмм; ежедневная физзарядка, строевая подготовка, несение караульной службы, марш-броски с оружием и патронными ящиками (вот где пригодилась прежняя физподготовка). В 1961 году возвратился в свой полк в Тбилиси и был назначен в роту связи младшим сержантом начальником радиостанции (средней мощности). Во время службы мне приходилось работать на трёх радиостанциях: средней мощности на автомобиле, переносной для передачи шифрограмм на ключе и переносной УКВ-станции с голосовой связью.

 
Ветер рвёт палатку надо мною,
Хлещут струи грозного дождя,
За брезентом мгла стоит стеною,
А в эфире друг зовёт меня.
 

Служба подходила к концу, и многие сослуживцы знали, к поступлению в какой институт каждый готовится:

А. Постникову

 
Сидишь ты здесь на семинаре,
А мысли носятся в мечте
И в медицинском мире парят
На сверхкошмарной высоте.
И представляешь, что в халате
Слова бросаешь, глядя в плоть:
«Пинцет. Зажим! Тампоны! Скальпель!», —
И начинаешь труп пороть…
И я тебе желаю, что ли:
Твори! Давай, что можешь дать,
Пори и режь! Чего же боле,
Что я могу ещё сказать!
 

А. Шиманский

29.11.62

Получив приглашение на мой запрос, командование полка летом 1963 года направило меня на сдачу вступительных экзаменов в Первый Московский ордена Ленина медицинский институт имени И.М. Сеченова (Первый МОЛМИ). После получения на экзаменах проходных баллов и зачисления в качестве студента стало ясно, что напутствие товарища сбылось. В первые два года в основном изучалось множество теоретических предметов: анатомия, физиология, биология, биохимия, фармакология, органическая химия, физика, латинский язык, английский язык и др. Среди поступивших бытовала поговорка: «Будет трудно первые два года, а потом – всю жизнь».

Кафедры института расположены в разных местах Москвы.

 
Анатомия на Моховой,
Хирургия на Яузе где-то,
Пироговки клинический строй —
Как предстартовый стол для ракеты.
 

С третьего курса начались клинические дисциплины: терапия, хирургия, патологическая анатомия, патологическая физиология, оперативная хирургия. Дополнительно поступил в научный студенческий кружок на кафедре «Оперативная хирургия», где проводились опыты на собаках по пересадке костной, сосудистой и кожной тканей.

 
На кафедре в подвальчике
В потрёпанных халатиках
Бывали мы не раз, не два, не три,
А много, много, много раз
В подвале этом видел вас,
Друзья мои из Первого МОЛМИ.
Вот снова операция,
А на часах двенадцатый,
И скоро полночь встретим мы опять.
Опять втроём с собакою,
С бездомною дворнягою,
С которой нужно опыт продолжать.
 

В научных сборниках и журналах появились первые публикации. Всего к окончанию института стал автором десяти печатных работ. В летние каникулы побывал в Краснодарском крае на уборке урожая:

 
Не отдыхать, не загорать,
Не проводить досуг —
Мы привезли в степную даль
По паре крепких рук.
 

Работал на копнителе комбайна при уборке урожая пшеницы и кукурузы на силос. Обширные поля там разделены лесополосами, заполненными плодоносящими абрикосовыми деревьями, поэтому в перерывах удавалось сочетать приятное с полезным. Жили мы с товарищем в нескольких километрах от управления совхоза в бригадном домике, где во время отдыха исполнял свои мелодии сверчок.

 
Бедный маленький серый сверчок
Поселился ко мне в уголок,
Канифолью не мазал смычок,
За игру не просил пятачок.
 

Окончание института в 1969 году совпало с образованием Института трансплантации органов и тканей Академии медицинских наук СССР на базе Городской клинической больницы № 52. Директор института профессор Глеб Михайлович Соловьёв, принимая выпускников в ординатуру, произнёс: «Будет трудно, но интересно, а иначе не стоит жить».

 
Быстро проносятся будни больничные,
Их заполняют заботы обычные:
Ночи дежурства, приём, консультации,
Выбор удачной лекарств комбинации.
 

Кроме клинической работы продолжались научные исследования, результатом которых явилась защита в 1975 году кандидатской диссертации «Пересадка аортальных клапанов животных больным с врождёнными и приобретёнными пороками сердца». В 1978 году в Институте трансплантации меня включили в созданное отделение неотложной кардиохирургии, где у больных при приступах остановки сердца проводились операции установки временных и постоянных электрических стимуляторов, при острой сердечной недостаточности подключались аппараты вспомогательного кровообращения, проводились процедуры очищения крови (лечебный плазмаферез) при нестабильной стенокардии и рецидивирующем инфаркте миокарда. Сначала отделение работало на базе НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского. Затем оно было переведено на базу Городской клинической больницы им. С.П. Боткина, где в кардиологическом отделении с помощью наших сотрудников был образован блок из двух операционных, совмещённый с кардиореанимацией.