Анатолий Абрашкин
Прародина русской души

Глава 2. «Сказочное» море-океан

 
Окиян-море всем морям мати.
Почему же Окиян-море всем морям мати?
Обкинуло то море вокруг землю всю
Во нем Окияне во мори пуп морской.
 

Голубиная книга

В русском народном фольклоре широко употребляется оборот «море-океан». Это устойчивая мифологема как заговоров и заклинаний – наиболее архаичного пласта всякой культурной традиции, так и песен, сказок и былин. Не вдаваясь пока в этимологию составивших его слов и в смысл самого выражения, заметим с изрядной долей удивления, что ничего подобного в мифологии других народов нет. Объединение двух, в общем-то, разных понятий является образцом нашего национального творчества. Море-океан – это и не море, и не океан, нечто не похожее ни на одно из них и вместе с тем совмещающее в себе черты каждого из них. На память сразу же приходят выражения, устроенные по такому же принципу: сказочные «гуси-лебеди», «рыба-кит», народно-разговорные «хлеб-соль», «елки-палки», а также такие географические названия, как Холмогоры или Сухобезводное. Во всех них подразумевается взаимная дополнительность двух понятий, обеспечивающая целостность их союза и несводимость ни к одному из них. Правило забавное. Причем возникло оно, когда слова «океан» и «море» уже существовали по отдельности, и обозначало какой-то своеобразный водоем, существовавший на территории Древней Руси.

Ближайшим к нам океаном является Северный Ледовитый океан. На русских картах XVII–XVIII веков его иногда называли «Море-океан» и «Море-океан Ледовитый». Но считать этот северный океан изначальным морем-океаном русского фольклора будет явно опрометчиво. Причинами тому значительная его удаленность от центров древнерусской цивилизации и суровые климатические условия Крайнего Севера. Трудно представить, чтобы в качестве священного символа своей прародины наши предки (арии, скифы, русы) поминали далекий и неведомый для них океан. Правда, в последние десятилетия некоторые исследователи попытались возродить полярную теорию происхождения ариев, но успеха не добились. И это совершенно понятно: и арии, и скифы, и русы приходили на Русский Север из области умеренных широт (с берегов Волги), а не наоборот.

Известный российский филолог Т. Я. Елизаренкова, исследователь священных арийских текстов, в работе «К вопросу о море в Ригведе» пишет: «Слово «samudra» обычно переводят в Ригведе, как «море» и «океан» в зависимости от контекста… По представлениям ведийцев, море, или океан, существовало как на земле, так и на небе. Когда речь идет о земле, на которой Индра установил космический порядок, убив змея Вритру, запрудившего реки, то упоминается, что реки весело побежали к морю, где сливались друг с другом. Когда же имеется в виду космос – изначальная водная стихия, из которой произошла жизнь, или же просто скопление небесной влаги, изливающейся на землю дождем, то значение «samudra» передают как «океан». Оставим пока в стороне мифологический образ моря-океана, как источника жизни во Вселенной, а обратимся к земному «samudra», который рождается, когда Индра разрушает запруды, сдерживающие течение рек. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что на символическом языке ведических гимнов «запруда» обозначает ледник, перекрывавший движение рек Русской равнины на север. Индра открывает им дорогу к океану.

Очень может быть, что понятие «samudra» возникло путем соединения двух слов: «sa» – «тот, он», и «mudra» – «печать» («mudrana» – «запирание, закрывание»). Если это так, то санскритское «море-океан» буквально означает «то, что было запечатано». В таком прочтении выявляется предыстория моря-океана. Воды, составившие его, были изначально запечатаны. Это можно интерпретировать двояко. С одной стороны, часть вод моря-океана была спрессована в лед, «запечатана» в твердотельную форму. Но и жидкую составляющую будущего моря-океана – потоки северных рек и океанские массы жидкости, находившиеся по разные стороны от ледяной запруды, – тоже можно охарактеризовать, как запечатанные ледяной запрудой. Таяние ледника и прорыв этой гигантской запруды привели к затоплению части Русской равнины. Образовавшуюся в результате этого необычную водную акваторию наши предки назвали морем-океаном. И стоит, пожалуй, согласиться, что она в чистом виде не была похожа ни на море, ни на океан.

Наш эпос дает основание заключить, что контуры этого древнего водоема были весьма значительны и простирались достаточно далеко в глубь континента. В былине «Про Соловья Будимировича» есть такие строки:

 
Высота ли, высота поднебесная,
Глубота, глубота акиян-море,
Широко раздолье по всей земли,
Глубоки омоты днепровския.
Из-за моря, моря синева,
Из глухоморья зеленова,
От славного города Леденца,
От того-де царя ведь заморского
Выбегали-выгребали тридцать кораблей,
Тридцать кораблей един корабль
Славнова гостя богатова
Молода Соловья сына Будимировича.
 

Герой былины плывет в Киев на Соколе-корабле из неведомых заморских стран. Название его родного города образовано от слова «лед». Леденец – значит Ледяной, из чего можно заключить, что находится этот город на севере, а «акиян-море», по которому плывет корабль, охватывает территорию от Ледовитого океана до среднего течения Днепра. В четверостишии, упоминающем о море-океане, отмечается глубина днепровских омутов. Эта эпическая подробность может показаться достаточно странной и необычной для читателя, все ж таки как-то у нас более на слуху упоминания о днепровских порогах, которые встречали путешественников на пути «из варяг в греки». Но в том-то и дело, что речь в былине идет о сравнительно давних временах, составляющих несколько тысячелетий до н. э. Неожиданно, не правда ли?..

Море – от мора

Вспомним физическую карту Евразии. На ней, согласно принятой картографами традиции, светло-зеленым цветом раскрашены области суши с высотой от 0 до 200 метров над уровнем моря. Темно-зеленый цвет на карте имеют более низкие, а светло-коричневый и коричневый более высокие участки суши. По оценкам специалистов, уровень океана в постледниковую эпоху поднялся до 120–150 метров. При этом затопленными должны были оказаться только области с зеленой раскраской: «темно-зеленые» полностью уходили под воду, а «светло-зеленые» – частично, в зависимости от своей высоты над уровнем моря. Значительная часть европейских равнин, Западно-Сибирская низменность и приаральские земли определенно попадали в их число. О том, как конкретно происходило их затопление, чуть позже. Но мысль о море-океане посреди Русской равнины кажется уже более реальной.

В журнале «Природа» (1997, № 1) была опубликована статья А. В. Карнаухова и В. Н. Карнаухова «Куда текли сибирские реки во времена ледниковых периодов?». Авторы статьи обратили внимание, что если нанести на современную карту Евразии контуры последнего оледенения, то сразу же вскрывается то обстоятельство, что русла сибирских рек – Оби и Енисея – проходили непосредственно через зону ледника. Разумеется, течь среди ледяных торосов при отрицательной температуре воздуха они не могли. К тому же даже в наши дни во время весенних паводков льды, вскрывшиеся в южных областях, скапливаются в низовьях и препятствуют естественному стоку вод. Летом ледяные пробки оттаивают, и нормальный речной сток восстанавливается. Но во времена оледенений, когда летняя температура была отрицательной, эти заторы могли приобретать постоянный характер и полностью перекрывать сток северных рек. С другой стороны, истоки северных рек – Оби, Енисея, Лены – расположены далеко на юге, и нет оснований считать, что во времена Ледникового периода течение этих рек полностью прекращалось. Встречая ледяную дамбу, реки начинали выходить из берегов, затапливая обширные территории и образуя, по терминологии авторов статьи, Евразийский океан.

Последовательность событий, приведшая к его образованию, согласно Карнауховым, была следующей:

– В результате резкого похолодания на севере Евразии образуются ледяные дамбы вдоль побережья Ледовитого океана. Происходит затопление Западно-Сибирской низменности и северных районов Восточной Европы.

– При достижении некоторого уровня образовавшегося Западно-Сибирского моря (150 м) воды сибирских рек через Тургайскую ложбину начинают поступать в Аральское море.

– При достаточном повышении уровня Аральского моря его воды начинают течь в Каспийское море, уровень которого также начинает расти.

– При достижении некоторого уровня вод Каспийского моря происходит его объединение с Аральским и образование единого Средне-Азиатского бассейна Евразийского океана.

– Повышение уровня Каспийского и Аральского морей приводит к тому, что вода этих морей начинает по Кумо-Манычской впадине поступать в Черное море и повышать его уровень. Образуется единое Черно-Каспийское море.

– В дальнейшем постепенное поднятие уровня Черно-Каспийского и Западно-Сибирского морей могло привести к затоплению громадных площадей в Восточной Европе, Западной Сибири и Средней Азии и образованию гигантского пресноводного бассейна – Евразийского океана.

Авторы статьи особо подчеркивают, что уровень этого пресноводного океана, по-видимому, испытывал колебания. Причем он зависел не только от климатических факторов, в частности от количества осадков. Уровень Евразийского океана мог испытывать серьезные изменения при разрушении временных преград, каковыми были ледяные дамбы на севере и Босфорский перешеек на юге. Разрушение Босфорского перешейка могло произойти в момент максимального подъема вод Евразийского океана, когда огромные массы воды поступали из него в Средиземное море. Потоки воды при этом промывали узкое русло, соединяющее в настоящий момент Черное и Средиземное моря и получившее название проливов Босфор и Дарданеллы.

Такого рода рассуждения интересно сопоставить с результатами исследований российского географа Михаила Григорьевича Гросвальда (1921–2007). Выдающийся гляциолог, он высказал и научно обосновал теорию возникновения евразийских потопов. Изданная в 1999 году тиражом всего в 1000 экземпляров книга Гросвальда «Евразийские гидросферные катастрофы и оледенение Арктики» осталась незамеченной специалистами и неизвестна широкому кругу читателей. Но ее научное значение огромно. Доктор геолого-минералогических наук В. П. Полеванов отмечает (Вертикаль. XXI век, 2011. № 32): «Теория Гросвальда убрала многочисленные геологические «нестыковки» в изучении последнего Ледникового периода, объяснила, почему так широко распространена легенда о потопах. Я не сомневаюсь, что ее время еще впереди. Эта теория выходит далеко за рамки геологии. Она объясняет происхождение иранских солевых пустынь, резкие колебания уровня Каспия, тайну нахождения в одних захоронениях мамонтов и китов, откуда взялось Аральское море и озеро Балхаш, как возникли проливы Босфор и Дарданеллы…» И таинственное русское «море-океан», добавим уже от себя. Но обо всем по порядку.

Исходная идея ученого связана с существованием во время последнего оледенения единого континентального ледникового щита. Он представлял мощную ледяную стену, протянувшуюся вдоль северного побережья Евразии и препятствующую (в полном согласии с предположением Карнауховых) стоку северных рек в океан. Второе важное положение теории Гросвальда состоит в утверждении, что в определенный момент на месте пролива Фрама возникала ледяная перемычка, отсекая Северный Ледовитый океан от Атлантики. Поскольку к тому времени мелководный Берингов пролив был уже покрыт Чукотским ледником, Ледовитый океан превращался в гигантское бессточное Арктическое озеро, покрытое сверху ледяной шапкой. Вся масса льда, поступавшая в центральную Арктику вместе со снегопадами и с периферии континентально-ледниковых щитов, шла на увеличение плавучего ледника. При полном замыкании пролива Фрама скорость увеличения его толщины, по оценке Гросвальда, составляла 40–45 метров за столетие, или 400–450 метров за тысячу лет. За несколько тысячелетий в Арктике мог образоваться единый сверхщит с вершиной у Северного полюса и высотой до 4–5 километров. Вся эта масса льда создавала огромное давление на воду Арктического подледного озера, предопределяя в конечном итоге ее прорыв на континент. «Рост уровня (и потенциальной энергии) Арктического озера не мог идти бесконечно, он приводил к нарушению устойчивого равновесия в системе «озеро-ледник-океан» и ее скачкообразному переходу в другое устойчивое состояние, «переключению» на более низкий энергетический уровень. В реальной жизни системы эти скачки принимали форму катастрофических прорывов Арктического подледного озера. <…> Вода должна была прорываться либо под перемычками между ледниковыми щитами, либо под самими щитами. Идеальные условия для таких прорывов возникали на позднеледниковых этапах, когда климат теплел, донное таяние ледниковых щитов усиливалось, и они испытывали коллапсы» (М. Г. Гросвальд. Указ. соч.).

Расчеты показывают, что если из Арктического озера выдавливался слой воды в 200 метров, то наружу вытекал миллион кубометров морской соленой воды. Их направление – в Европу или в глубины Азии – зависело от того, какой из ледниковых щитов коллапсировал первым. Вода вперемешку со льдом двигалась со скоростью 100–200 км в час, уничтожая на своем пути все живое. Потоки глубиной в сотню с лишним метров и шириной в тысячу и более километров грохотали по пространствам Евразии в течение нескольких дней, пока Арктическое озеро не опустошалось. Следы деятельности этих потоков хорошо видны на космоснимках. Гросвальд называет приблизительные даты трех катастроф: 11,5, 9,6 и 7,6 тысячи лет назад. Время первого из этих потопов совпадает с датой гибели Атлантиды.

Локализация Атлантиды в пределах Евразии является крайне интригующим следствием теории Гросвальда. Но для нас она интересна в первую очередь тем, что объясняет возможность появления достаточно большого по площади водоема в пределах Русской равнины. Карнауховы, вводя понятие Евразийского океана, обращали внимание на связанную, меняющую свои контуры водную систему Аральского, Каспийского и Черного морей. Но была у этого океана еще и не отмеченная ими северная составляющая. Нижегородец Д. В. Квашнин в книге «Русь от Столпа Святогора» попытался обозначить ее реальные контуры. По мнению исследователя, максимально стабильный подъем вод там соответствовал 85–90 метрам над уровнем океана (для сравнения: уровень современных Волги и Оки в районе Нижнего Новгорода более чем на 20 метров ниже). Квашнин пишет: «Единое Русское море, поднявшись по руслам текущих в него рек, доходило до современных городов: Киева по Днепру, Воронежа по Дону, Ярославля и Костромы по Волге, Владимира по Клязьме, Ветлуги по реке Ветлуге, Алатыря по Суре, Уржума по Вятке, Сарапула по Каме и Уфы по реке Белой. На берегу этого моря или в его близости стояли такие современные города, как Кишинёв, Кривой Рог, Днепропетровск, Черкассы, Полтава, Запорожье, Луганск, Элиста, Оренбург и Грозный. Все эти города (их исторические центры) занимают территории, находящиеся на абсолютных высотах около 90 метров. Образ этого моря отразился во многих старинных русских сказках под названием «море-окиян».

Все перечисленные сценарии затопления евразийских территорий не противоречат друг другу. Более того, их можно рассматривать как взаимодополняющие. Если схемы Карнауховых и Квашнина опираются на возможность длительного накопления пресной воды в Евразийском океане, то теория Гросвальда предсказывает кратковременные катастрофические стоки соленой воды. Первые две действенны, когда существует континентальный ледник; гросвальдовский же сценарий, наоборот, проявляется в моменты разрушения единого ледового щита. Евразийский океан и Русское море, скорее всего, возникли во время Ледникового периода. В моменты катастроф они подпитывались потопами, которые значительно повышали уровни их поверхностей и тем самым продляли им жизнь.

Теория Гросвальда подкрепляется свидетельствами ведийских текстов. В некоторых гимнах «Ригведы», обращенных к богу Индре, содержатся прямые указания на произошедшую катастрофу:

 
Индры героические деяния сейчас хочу я провозгласить:
Те первые, что совершил громовержец.
Он убил змея, он просверлил (русла) вод,
Он рассек недра гор (Мандала I, гимн 32).
 

Под горами здесь следует понимать единый ледниковый щит, накрывавший континентальный шельф и толщу вод Арктического озера, где, по представлению создателей гимна, скрывался змей. Прорыв вод озера на континент способствовал разрушению ледника: «земля (увеличилась) в десять раз» (I, 52), северные реки «помчались к океану, «как колесницы, стремящиеся к добыче» (I, 130), а волшебные палицы Индры (ваджры) «разошлись по девяноста судоходным рекам» (I, 80).

Но вместе с этим деяния Индры несли страх и гибель для человека:

 
Ты (Индра. – А. А.) заставил шуметь реки, (раскачал) громко скрипящие деревья,
Как людям не сгрудиться вместе от страха? (I, 54)
Ведь это он (Индра. – А. А.), жаждущий славы, возросший силой,
Уничтожающий искусственные поселения на земле,
Создающий надежные светила для жертвователя,
С замечательной силой духа, выпустил воды, чтобы они текли (I, 55).
 

Гимн сообщает об уничтожении «искусственных поселений на земле». Евразийские потопы, выходя на равнину, смывали следы человеческой цивилизации. Они затапливали огромные территории, неся смерть проживавшим на них людям. Водоем, образовавшийся на месте поселений, ассоциировался у спасшихся и их потомков с мором, обрушившимся на их предков. Оттого и стали они называть его морем.

Море – слово славянского происхождения. Лингвисты признают, что оно родственно словам, обозначающим гибель живого, но никак не объясняют происхождение такого рода ассоциаций, хотя оно напрашивается само собой. А именно следует признать, что в постледниковую эпоху на территории Русской равнины было море, и возникло оно в результате одного из потопов, пришедшего с севера и поглотившего существовавшую здесь человеческую цивилизацию. Конечно, как всякое новое знание, этот вывод кажется неожиданным и непривычным, но географические аргументы в его пользу можно подкрепить и некоторыми дополнительными соображениями.

В первую очередь это русские народные сказки. Море в них присутствует как непосредственная реальность, с которой соприкасается герой. Заглянем в сборник Афанасьева.

– В сказке «Норка-зверь» «приезжая царевич к синяму морю, дивицца – аж спить Норка на камне, пасерядине моря, и як храпе – да таго на семь вёрст аж вална бье».

– В сказке «Медведко, Усыня, Горыня и Дубыня-богатыри» герои переходят синее море по усам Усыни, которыми тот соединяет два морских побережья.

– В сказке «Емеля-дурак» героя запечатывают вместе с королевской дочкой в бочку и пускают в море.

– В сказке «Жар-птица и Василиса-царевна» «по синю морю плывет Василиса-царевна в серебряной лодочке, золотым веслом попихается». В другом варианте этой сказки говорится о государстве Царь-девицы, находящемся за морем.

– В сказке «О молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде» битва героя со змеем происходит на берегу моря.

– В сказке «Елена Премудрая» Ивана буря выкидывает на остров посреди моря, а в сказке «Заколдованная королевна» «бедного солдата занесло вихрем далеко-далеко, за тридевять земель, в тридесятое государство, и бросило на косе промеж двух морей».

Эти примеры следует дополнить хрестоматийными сюжетами из пушкинских сказок, во многих из которых опять-таки присутствует море. Случайно ли это? Вряд ли. Сочинители наших древнейших мифов, вплетенных отдельными фрагментами в ткань сказок, скорее всего, знали о море не понаслышке. И им было не какое-нибудь северное или южное море, а внутреннее море Русской равнины.

Отдельного упоминания требует образ Морского Царя, присутствующий в наших сказках и былине «Садко». Его имя напрямую соотносится с морем: это не речной и не озерный властелин. Существование в русской фольклорной традиции образа Подводного царства указывает на то, что ее создатели соотносили морское дно с миром мертвых, а если шире – с той более древней цивилизацией, которую поглотила морская пучина.

Оборот «море-океан» в сборнике Афанасьева встречается лишь дважды. Являясь более сложной (составной) структурой по отношению к слову «море», он, очевидно, несет в себе и более глубокое содержание.

Океан (киян) – от кия

Издревле на Руси океан именовали кияном. Это наиболее архаичный вариант слова, сохранившийся, главным образом, в различных фольклорных формах. Словари русского языка называют это слово устаревшим, тем самым подчеркивая его первичность. К тому же выводу можно прийти, заметив, что некоторые наши существительные не меняют (существенно) своего смысла при добавлении к ним начальной буквы «о». Примеры тому – округ, осмотр, окрик, оружье, обалдуй, облик, огород (в значении «огороженный»), обух, обуза, огрех, одурь, окоп (сравни: копи), оплата, осколок, обида, отек (ток), очередь, очерк (чирк). Отмеченное правило работает и применительно к глаголам. Например, осилить, остудить, опечалить, окатить, одарить, осудить, оштрафовать и т. д. Мы специально приводим большое количество примеров, чтобы у читателя не оставалось ощущения натянутости аргументации и приверженности автора к русофильским построениям. Что есть, то есть, и против правды, как говорится, не попрешь: океан – слово русское.

Гигантское море или цепочка морей и озер, образовавшиеся на Русской равнине, своим происхождением были обязаны водам Ледовитого океана. Они воспринимались как его часть. Поэтому и появилось необычное выражение «море-океан», обозначавшее этот необычный водоем. Борис Викторович Шергин, автор знаменитых поморских былей и рассказов, даже назвал один из своих сборников «Океан – море русское», подчеркнув, что в сознании жителей Русского Севера оба этих понятия соединяются.

У других индоевропейских народов слово «океан» мыслилось, однако, совершенно независимым. Так, в древнегреческой мифологии Океан – стихия величайшей мировой реки, омывающей (окружающей) землю и дающей начало всем рекам, источникам и морским течениям. У Гесиода Океан – титан, сын бога неба (Урана) и богини земли (Геи), брат и супруг Тефиды, с которой он породил три тысячи дочерей – океанид и столько же сыновей – речных потоков. Греция – приморская страна, но она не изобилует водными источниками. Понятие «величайшей мировой реки» никак не могло сложиться у людей, проживавших на этой территории. Оно было принесено на греческую землю пеласгами (беласками, т. е. светлыми, русыми) – первопоселенцами этих мест, мигрировавшими сюда в IV–III тыс. до н. э. с Русской равнины. И прообразом «величайшей мировой реки» была наша река Ока, о которой греки-пеласги сохранили память (в эпоху «моря-океана», надо полагать, она была и более полноводной, и более протяженной). Тут же самое время вспомнить и о шести тысячах «детишек» (притоков) Океана. Думаем, что продолжение Волги после впадения в нее Оки древние греки тоже включали в состав мировой реки Океана. Но речная система бассейна Волги включает 151 тысячу водотоков (реки, ручьи и временные стоки), при этом число рек, фигурирующих в этом списке, составляет 7 тысяч. Не кажется ли вам, дорогой читатель, что они как раз и являются прообразами греческих океанид и их братьев?

Древнерусские мифы настойчиво напоминают нам, что мир произошел из воды. К примеру, древняя уточка, праматерь всего Сущего, плавая по водам океана, достает со дна землю и тем самым дает начало развитию жизни на земле. Простая и незамысловатая история. Или вот стих о сотворении мира от карпатских славян:

 
Когда было начало света,
Тогда не было ни неба, ни земли,
Только синее море,
А среди моря – дуб высокий,
Сели на дуб два дивных голубя,
Стали думать, как свет основать?
Спустимся мы на дно морское,
Вынесем мелкого песку,
Мелкого песку, золотого камня.
Мелкий песок посеем мы,
Золотой камень подунем мы.
С мелкого песку – черная землица,
Студена водица, зелена трава.
С золотого камня – синее небо,
Синее небо, светлое солнце,
Ясен месяц и все звезды.
 

О каком таком море говорится в этом стихе? Прародина славян расположена в центре Европы, откуда до морей и океанов надо еще плюхать и плюхать. Но ситуация кардинально меняется, если вспомнить о существовании моря-океана, охватывавшего огромную часть Евразии. Вода затопила огромные пространства суши, и люди спасались на плоскогорьях и в гористых частях планеты. Карпаты – горная система, здесь в древности был один из центров спасения человечества от водной стихии.

Концепция Русского моря-океана заставляет по-новому взглянуть на общую картину истории человечества в послеледниковый период. Прежде всего следует со всей очевидностью признать существование в это время на Русской равнине развитой цивилизации. Это была та индоевропейская общность, из которой со временем выделились арии, хетты, греки и другие, более молодые европейские народы. Платон называл эту цивилизацию Атлантидой.

Создание больших государственных образований в Евразии в то время было крайне затруднено из-за обилия водных преград. Люди концентрировались на плоскогорьях и возвышенностях. За пределами Кавказа, однако, условия для жизни были более благоприятны: надо было только переплыть Евразийский океан. Именно его преодолел библейский Ной со своей командой. Гора Арарат, к которой, согласно традиции, причалил его ковчег, обозначает вектор миграции индоевропейцев с территории Русской равнины на юг. Именно они основали первые древние цивилизации в Месопотамии (Шумере), Египте и на Ближнем Востоке.

Православная традиция называет датой сотворения мира 5508 год до н. э. В других религиозных и культурных традициях эта дата корректируется в соответствии со взглядами исследователей, но в целом меняется не очень значительно. Разумеется, можно по-разному относиться к математическим ухищрениям, приводящим к той или иной дате сотворения мира. Но, кажется, абсолютно естественно и логично заключить, что середина VI тысячелетия до Рождества Христова была неким выделенным временем в истории человечества, особо запомнившимся людям. А теперь напомним, что 7,5 тыс. лет назад был последний «гросвальдовский» потоп. Человечество, пережив удар природной стихии, стало как бы жить заново. Момент этой катастрофы древние жрецы объявили датой сотворения мира и от него стали вести отсчет времени.

Шумерская цивилизация – древнейшая цивилизация на земле, существовавшая в V–IV тыс. до н. э. на территории современного Ирака. Началом начал шумеры считали первозданный океан, который породил космическую гору, состоявшую из земли, объединенной с небом. Но земли Ирака – это не морское побережье, более того, они изобилуют возвышенностями и нагорьями. Мог ли миф о сотворении жизни из воды возникнуть в таких географических условиях? Не будем миндальничать, тем более что этот миф один в один повторяет рассказ о пупе морском посреди океана, известном в разных редакциях. У египтян творец мира, бог Бену, в виде цапли появился на возникшем из водного хаоса камне-обелиске «Бенбен», у русских роль морского пупа играет Буян-остров, а у карело-финнов – колено демиурга Вяйнемейнена. Центр рождающегося мира характеризуется схожими словами: Бен – Буян – Вяйне-муж, это ли не доказательство единой основы происхождения мифов? Пуп морской служит пристанищем для птицы, которая откладывает Мировое Яйцо, из которого и возникает мир – небо, земля и т. д. В библейском мифе творения первичность океана, казалось бы, отрицается: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою» (Бытие 1, 1–2). Но Дух Божий носится только над водою, и существовал Он, надо полагать, вечно, как и сам Бог. Создатели Библии отказались от языческой традиции представления бога птицей и сотворения мира из снесенного ею яйца. Но саму идею происхождения мира из воды они, хитроумно завуалировав, сохранили. Таким образом, все перечисленные мифы возникли как вариации одного исходного для всех них сюжета. А потому в шумерском мифе, как и в египетском, арийском, русском, финском и библейском, речь идет об одном и том же первоначале – русском море-океане.

Понятно, что спустя какое-то время естественно-научная подоплека этого мифа творения была позабыта. Тому способствовала оторванность переселенцев-индоевропейцев от своей прародины и то, что «диковинное» явление море-океана со временем исчезло. В индоарийских текстах II тыс. до н. э. под первозданным океаном уже понимается окружающий нас космос. Точно так же классические греки представляли землю плавающей в космическом океане. Эту мысль прекрасно выразил Ф. И. Тютчев в стихотворении, которое можно назвать манифестом философии космизма:

 
Как океан объемлет шар земной,
Земная жизнь кругом объята снами;
Настанет ночь – и звучными волнами
Стихия бьет о берег свой.
То глас ее; он нудит нас и просит…
Уж в пристани волшебный ожил челн;
Прилив растет и быстро нас уносит
В неизмеримость темных волн.
Небесный свет, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины —
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.
 

Но что замечательно, и арии, и греки сохраняли традицию происхождения жизни из океана, теперь уже космического.

Помня об этом важнейшем факте, обратимся к разгадке этимологии этого слова. Его первооснова – «киян», которую в звуковой транскрипции следует писать «кийан», – образована соединением корня «кий» с суффиксом «ан». Его функцию в данном слове проще всего углядеть на примере слова «великан», означающего «великий он». Он (ан) играет здесь роль указательного местоимения. По такой же схеме построены слова «братан», «Диман», «папан(я)». Таким образом, Киян – это Кий.

В словаре общеиндоевропейского праязыка, воссоздаваемом лингвистами, корень «ки» имеет значение «великий», «могущественный». Но все ли смысловые оттенки охватывают эти определения?

В «Повести временных лет» имеется неясное для комментаторов упоминание о том, что первопредок киевлян Кий был перевозчиком на Днепре. Летописцу это предание тоже невдомек, поэтому он пишет: «Однако если бы Кий был перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду. А Кий этот княжил в роде своем и ходил он к царю, как говорят». Странная выходит ситуация: о первом князе, основателе города и династии, сохранилось всего два обрывочных воспоминания, и потому каждое из них должно нести какую-то очень важную информацию. Но заслуживающим внимания, на первый взгляд, кажется только упоминание о походе на Царьград. Сам по себе это факт огромной важности, он указывает, что Русь изначальная соперничала с Византией. Легенда же о перевозчике выглядит каким-то недоразумением, противоречием здравому смыслу. Но неужели наши предки были настолько легкомысленны, чтобы в течение нескольких веков из уст в уста передавать совершенно бессмысленную информацию? Удивительно, что ни один историк не задумался над этим. А разгадка этой легенды, прямо скажем, необычная.