Анастасия Стрельцова
Шелуха сырых яиц

Глава восьмая

Солнце клонилось к закату. Группа во главе с Мэри уже второй раз проходила мимо одного и того же камня, который торчал из земли, словно насмехаясь над ними. Мэри помнила: именно в этой стороне в её время были строения, пережившие несколько войн, торнадо и землетрясений, но не видела ничего похожего на то, что искала. Даня подхватил уставшую Кристину на спину, и она заснула. Первой остановилась Давина – и села прямо на землю.

– Давина устала! – сообщила она всем так, что никто не рискнул уговаривать её пойти дальше. Девочка начала подвывать, как голодный волчонок, к ней присоединились другие голоса и стало ясно: нисперо никто не наелся. К возмущению Павлика, что нужно было искать не ночлег, а еду, добавились капризы Али – и началась перебранка.

Мэри трясло от усталости.

– Дети! Мы не знаем, кто может услышать наши крики. Я прошу вас, успокойтесь, тише!

– Хочу домой! – плакала Аля.

– Мэри, мне нужно поесть! – ныл Павлик.

– Давина устала! Устала, – монотонно повторяла малышка.

Катя, изображавшая до этого оскорблённую челядью королеву, не выдержала и замахнулась на Давину.

– Да прекрати же ты ныть!

Петя успел перехватить руку Кати:

– Ты что? Девочек не бьют!

Даня подошёл к Кате и, приобняв за плечи, отвёл в сторону от Давины:

– Катя! Не надо…

Катя дёрнула плечом, гневно посмотрев на Даню, но нашла в себе силы кокетливо улыбнуться:

– Ну, раз ты просишь, так и быть!

Обведя всех остальных насмешливым взглядом, она сказала:

– Всё, всё. Что, испугались, что всыплю вам по первое число?

Марина вплотную приблизилась к Кате и, пристально взглянув на неё, сказала:

– Ты тут не самая крутая, если что. Отхватишь у меня.

– От тебя? Да что ты мне сделаешь, малявка? – Катя усмехнулась.

Марина не отступала:

– У меня зелёный пояс по карате. Мало не покажется.

Тут нервы сдали у всех, и каждый начал что-то говорить. Только Соня, сжав губы, беззвучно плакала, да Егор, отвернувшись к стене, снова начал постукивать по камням головой. В этот закатный час, когда тени удлинились настолько, что, казалось, мир состоит из кровавых уходящих лучей солнца и демонов, что лезут изо всех щелей, Мэри больше всего хотелось обнять и успокоить каждого ребёнка.

– Господи, как же я их всех сберегу… Простите. Я не справляюсь, – шептала она, и только собралась поглубже вздохнуть, чтобы рявкнуть на всех от бессилия, как из-за леса раздался жуткий долгий вой. Звук простирался над кронами деревьев, выворачивая наизнанку. Дети сгрудились вокруг Мэри, прижимаясь друг к другу. Тишина вдруг стало такой, будто все перестали дышать.

«В тот момент, когда ужас пробрался

в самую сердцевину души, Ребёнок-Мать поняла,

что в любой точке развития человечества,

даже если от него осталось всего

несколько человек, объединить их может лишь

общий враг. Сердце наполнилось горечью.

Стоит ли благодарить врага за то, что в урочный час

люди становятся ближе друг к другу?»

Хроники Возрождённых

Аля, Лиза и Кристина повисли на Мэри со всех сторон. Остальные дети теснили их, пытаясь прикоснуться к ней, как к защитному амулету. Под давлением Мэри отступила назад, к колючему терновнику. Споткнувшись о корень, чуть не упала, схватившись за ветки. Колючки до крови расцарапали руки.

– Мэри, смотри!

За кустами виднелась дверь. Мэри подёргала ручку, но та не поддавалась.

– Артур, дай-ка свой ножичек на минутку, – сказал Павлик.

– Хватит! Вечно вы у меня его отнять пытаетесь, – заупрямился Артур.

Мэри присела перед Артуром на корточки:

– Артур, ну нам очень нужно, дай, пожалуйста!

– Он его сломает, – проканючил Артур, но нож всё-таки дал.

Павлик слегка постучал по двери, просунул лезвие ножа в щель рядом с косяком и осторожно надавил на рукоятку. Сверху посыпался песок, раздался небольшой щелчок.

– Даня, ударь вот сюда, – указав пальцем на место рядом с замочной скважиной, попросил Павлик.

– Как сильно? – уточнил Даня.

– Без разницы, – ответил Павлик, – Я бы и сам долбанул, но я ниже тебя, не дотянусь.

Даня с размаху ударил по двери – и ничего не произошло. Он недоуменно посмотрел на Павлика, который, хитро подмигнув, снова вставил нож в щель между дверью и стеной, надавил – и Дане осталось лишь рвануть дверь на себя, чтобы открыть окончательно.

– Подождите, я первая! – сказала Мэри.

– Нет, Мэри, первый я, – возразил Даня.

– Это ещё почему?

– Потому что мы помним правило самолёта: взрослого важно сберечь для всех. А от потери одного ребёнка ничего не произойдёт.

– С ума сошёл такие вещи при детях говорить, – зашипела на Даньку Мэри.

Воспользовавшись её замешательством, Артур проскользнул мимо в проём: – Какая разница. Давай, ребзя, быстрее, пока нас эти волки не сожрали!

Пол большого тёмного холла был покрыт слоем грязи и песка. Пахло плесенью, дохлыми мышами и чем-то ещё, сладковато-приторным. С потолка свисали длинные перепутанные корни.

– Мэри, а где это мы? – тихо спросила Лиза и громко икнула. Звук прозвучал словно выстрел. Кристина, пискнув, обняла Мэри за ноги.

– Интересно получается! Я вас сюда и собиралась привести. Это музей изящных искусств. Вернее то, что от него осталось, – ответила Мэри, когда глаза окончательно привыкли к темноте. Она достала из рюкзака маленький фонарик и направила на лестницу, которая удивительным образом сохранилась. Ребята осторожно поднялись наверх. Окна второго этажа были закрыты тяжёлыми ставнями. Большие пятна темнели вдоль стен. Мэри пнула одно из пятен ногой – и на неё посыпались стопки глянцевых журналов, спрессованные временем и влажностью. Они продвигались дальше. Луч света выхватывал из темноты портреты, отлично известные Мэри.

– Эспиноза, Николас-Борхес Фалько, Соролья… Друзья, как вы тут? И ты здесь, Винсент Золотые Пальчики! – шептала она. Автопортрет Родоса сохранился лучше всего, и Мэри задержалась, чтобы в который раз как следует его рассмотреть.

– Мэри, а что теперь? – подёргала за её рукав Марина.

– Нам надо отдохнуть, – сказала Мэри.

– Я пить хочу! – пожаловалась Кристина.

– И я. И я! – раздались голоса.

– Хорошо, дети, я поищу воду. Пока присядьте, – ответила Мэри.

– Мэри, прямо на пол? Там же грязно, – заартачилась Вера.

– И как вы только можете в таком дерьме оставаться, – вставила свои пять копеек Катя, но их никто не поддержал.

– Стойте здесь. Я, кажется, знаю, что сделать. Даня, Петя, Коля, за мной! – воскликнула Мэри. Решительно пройдя в соседний зал, она вдруг остановилась и показала куда-то наверх, сказав, не скрывая восхищения:

– Умели раньше люди делать! Сработано на совесть!

Огромную стену покрывала шпалера^[8] двенадцатого века «Поклонение Волхвам» в довольно сносном состоянии.

– Вы знаете, как их зовут? – спросила Мэри мальчишек, указывая на изображение.

– Короли Пятого января? – предположил Петя.

– Именно! Мельчор, Гаспар и Бальтазар. Они помогут нам согреться. Искусство должно спасать!

Мэри в последний раз полюбовалась шпалерой и, взявшись за край полотна, с силой дёрнула вниз.

Раздался треск старинной ткани, и ковёр медленно сполз к её ногам.

Когда споры, кто на каком короле будет сидеть, утихли и дети устроились на ночлег, Мэри сказала:

– Я сейчас, ещё кое-что нужно сделать.

Подсвечивая себе фонариком, она двинулась вдоль стены, радуясь, что знает это здание, как свои пять пальцев. Сзади послышалось шарканье и, развернувшись, Мэри увидела Егора.

– Егор? Вернись лучше к ребятам, нужно отдохнуть.

Мальчик не ответил – просто стоял и смотрел на Мэри. Вздохнув, она похлопала его по плечу и сказала:

– Ладно, пойдём. Только будь осторожен.

В раскуроченном кабинете директора ничего ценного не нашлось, только тараканы врассыпную бросились по углам. Мэри улыбнулась:

– Вы, ребята, в любой ситуации выживете!

Обернувшись к безмолвному Егору, неловко пошутила:

– Ну, раз ты молчишь, мне только и остаётся, что с тараканами разговаривать!

Они спустились вниз по узкой лестнице, задевая осклизлые стены. Двери главного хранилища оказались завалены камнями. Расчистив проход, Мэри заглянула внутрь – и еле сдержала крик.

– Егор, ты посторожи здесь, пожалуйста, я дальше сама, хорошо?

Когда-то здесь прятались люди: на полу по периметру комнаты в разных позах лежали истлевшие скелеты людей в клочьях сгнившей одежды. Мэри обернулась, чтобы проверить, не пошёл ли за ней Егор, но никого рядом не было.

Аккуратно пробираясь между останками, Мэри двигалась вглубь хранилища. «Что же с ними произошло? Найду ли я ответ?» – думала она. В дальней комнате тоже не оказалось ни воды, ни съестного. Мэри потёрла виски пальцами рук – начиналась мигрень (эта зараза всегда накрывала в минуты сильных потрясений).

– Вот и я! Егор, пойдём обратно. Воду и провиант поищем утром.

Также молча они шли обратно. Раскат грома снаружи придал Мэри сил. Она опрометью бросилась в зал к детям, начала отдирать доски, которыми было заколочено окно.

– Даня, помоги! Ребята, постарайтесь хотя бы намочить губы!

Полусонные дети, вскочив, теснились в оконном проёме, дождь хлестал по чумазым лицам и протянутым ладоням. Марина сняла ветровку и высунула наружу, другие пыталась собрать немного воды в рюкзак.

Дождь кончился. Все немного повеселели, а Мэри вконец покинули силы. Она устало сползла вдоль стены.

– Дети, сейчас не могу предложить вам большего, давайте попробуем дождаться утра, – сказала она и устало прикрыла глаза.

– Мэри, расскажи историю! – раздался жалобный голос Артура.

– Историю… Да мы сами сейчас история, – усмехнулась Мэри.

Глава девятая

– Кому теперь нужны твои дурацкие истории! – тут же подала голос Катя.

– Катюш, давай не сейчас, – у Мэри не было сил и желания спорить с подростком.

– Да что ты можешь мне сделать? – всё распалялась Катя.

– Всё, что в моих силах!

– Ты тупо денег хотела срубить, собирая такую большую группу. Теперь не наша проблема, как будешь всех спасать! – Катя демонстративно вышла из комнаты. Глухие шаги, словно метроном, застучали в и без того пульсирующих от боли висках Мэри. – Мы что-нибудь обязательно придумаем, – бодрясь, сказала она.

– А я хочу историю, – произнесла Аля. – Может, это последняя история! – и девочка всхлипнула.

– Когда мы плачем, теряем много энергии, поэтому постарайтесь сдерживать слёзы, – попросила Мэри.

– Согласен, – подтвердил Миша и горестно показал на свои ободранные голые ноги. – Я вот навстречу концу мира без штанов отправлюсь! Это смешно!

– Да какая разница, кто во что одет. Через некоторое время все голышом будем ходить! Неоткуда нам тут взять новые штаны, – заключил Петя.

– Мэри, а мы теперь неандертальцы? – спросил Артур и состроил смешную рожицу.

– Точно! Можем завтра начать делать дубинки и каменные топоры. Ну, помнишь, мы в музее такие видели, – воодушевился Коля.

– А мы ведь можем… – у Мэри аж дух перехватило, – дойти до археологического и забрать уже готовые топоры!

– Если они всё ещё там, – скептически сказал Даня.

– Ты прав… многое изменилось. Но вот жил на свете Жалобный Портняжка…

– Жалобный? – удивилась Вера.

– Жалобный, – подтвердила Мэри, – он всё время ходил с каким-то несчастным лицом. Никто не понимал, почему он такой. Казалось, Портняжка родился с таким выражением лица, да так с ним и жил. Кто-то его жалел, а кто-то смеялся над ним. В общем, так его и прозвали: Жалобный Портняжка. Родители его умерли от старости, оставив скромный дом и небольшое хозяйство, он шил простую рабочую одежду, а жену так и не нашёл.

– Жалко его, – вздохнула Соня.

– Да он тут самый хитрый, – ответила Лиза. – Жил в своё удовольствие!

– Может и так, но однажды в открытое окно его домика ворвался свежий восточный ветер, который принёс запах неведомых трав и морской соли. Портняжка отмахнулся было от ветерка и попробовал закрыть окно, но тот не позволил ему это сделать и перевернул всё в доме вверх тормашками. Оглядев беспорядок, Портняжка сказал: «Здесь оставаться нельзя. Всё, ухожу в дорогу! К тому же, я никогда не путешествовал». Он взял котомку с водой и краюхой хлеба и ушёл.

– Сейчас бы хлебушка, – вздохнул Артур.

– А что было потом? – зевая, спросил Павлик…

– Потом…

Мэри окинула взглядом детей и выключила фонарик. Почти все спали, утомлённые полным опасностей днём.

Она отвлеклась и подумала: «А ведь мироздание правильно послало в будущее детей. Для них не существует реальности, для них мир будет таким, какой они нарисуют в своём воображении. Всё это, что происходит сейчас, похоже на продолжение долгого сна, когда ты не понимаешь грань между миром грёз и реальным миром. Здесь травма душевная не отличается от травмы физической. Мы, люди, проигрываем животным: для крокодила без разницы, откуда пришла опасность, но человек обречён на попытки найти в этом смысл. Хотя опасность мы чувствуем, всем телом чувствуем, и потому так уязвимы… Именно поэтому так неправильно кричать на людей». Вздохнув, она продолжила:

– Скитаясь, Портняжка понял, что мир огромен и прекрасен, но пока человек в пути, в его доме никто не наведёт порядок, кроме него самого. Так что нам предстоит большая работа, мои избранные дочери Евы и сыновья Адама. Будем наводить порядок…

Мэри положила голову на рюкзак и закрыла глаза. «Хлоя, мне так тебя не хватает, будь человеком, приснись мне…» – промелькнула мысль.

Егор лёг рядом с Мэри, держась за край её юбки. Для него не существовало сейчас ни низа, ни верха, ни сторон света – всё, на что только мог опираться его замкнутый ум, исчезло, и единственным, что удерживало его в мире хаоса, был кусочек материи, за который он должен держаться во что бы то ни стало.

Из Вериного рюкзака высунулась любопытная мордочка. Жужа повела головой из стороны в сторону, осторожно вылезла и, принюхиваясь, побежала по полу.

Глава десятая

Дане не спалось, его мучил голод. Он тихо поднялся и пошёл посмотреть, что делает Катя. Девочка сидела у окна, словно готовясь к фотосессии. Сквозь ставни проникал лунный свет, и её гладкие волосы серебрились глянцевым блеском. Заметив Даню, Катя улыбнулась:

– Посиди со мной, ты тут единственный нормальный среди всех.

Даня не стал садиться, лишь прислонился плечом к стене:

– Что ты делаешь?

– Говорю с тобой.

– Зачем ты задеваешь Мэри? Она же сорвётся и всем будет от этого только хуже.

– Знаешь, я уже поняла, что она сама не знает, что делать. Спасти всех у неё не получится. А вот мы, сильные и красивые люди, должны держаться вместе.

– Красивые? – Даня поднял бровь.

Катя поднялась и подошла вплотную к нему.

– Ну ты и сам знаешь, что красавчик!

– И что с того?

– Ну… Пока просто можно держаться вместе. Этот балласт скоро отвалится.

– Ты о чём?

– Дебилы точно долго не продержатся, главное, чтобы нас за собой не потянули.

– Кать, ты что-нибудь знаешь про фашизм?

– А что? Хочешь, расскажи, а я послушаю… – Катя провела пальцем по груди Дани, подняв лицо, посмотрела ему в глаза. Даня остановил её, взяв за предплечье.

– Мне от тебя холодно стало.

– Хм… – дёрнула Катя плечиком. – Мне без разницы. Ты мне нравишься, я тебе это сказала и теперь твоя проблема, что с этим делать. Хочешь энергетический батончик? – Катя достала из рюкзака упаковку.

– Да здесь штук двадцать! Ты могла бы поделиться с детьми. Этого хватит, чтобы продержаться ещё один день, даже два, – сказал Даня.

– Ну, нет уж, это мой способ выжить. Пусть остальные разбираются сами.

– Ешь сама, обойдусь, – произнёс Даня тихо, но от этих слов воздух в комнате, казалось, замёрз.

– Как скажешь, – с безразличным видом Катя убрала упаковку в рюкзак и отвернулась.

Даня вернулся в комнату, где спали дети. Прилёг, но так и не смог заснуть. У стены напротив входа стоял мраморный средневековый трон. Даня сел на него и посидев некоторое время, заключил:

– Нет, неудобно. Для короля делали, а сидеть неудобно.

– Так это же специально так сделано, – подошел к нему Миша.

– Для чего?

– Чтобы король всегда сидел в напряжении и помнил, что он на троне не для отдыха.

– Откуда ты знаешь? Сам только что придумал?

– Нет, читал. Это как с римскими императорами…

– А с ними что?

– Они за всю жизнь могли провести один, ну, максимум два триумфа. Было так: император ехал через весь город, и все вокруг ликовали. Но за спинкой кресла всегда стоял мальчик-раб и каждые пять минут тихо говорил императору: «Помни, что ты не Бог».

Даня посмотрел на Мишу и слез с трона, сказав:

– Умный больно. Как нога?

– Вообще не болит! Даже интересно, не стану ли я теперь мутантом.

– Думаю, это не самое страшное, что может случиться… Мишка, давай, пока все спят, сгоняем к морю? Может, удастся рыбу поймать? Я её и раньше иногда руками ловил, а сейчас с такой голодухи и зубами ухвачу, кажется!

– Давай, – Мишка никогда не отказывался от шанса найти еду.

– Только я тебя предупредить хочу, мы с Мэри видели…

– Всё-всё, не говори мне, лучше сам увижу, если встретим, – перебил его Мишка. Кусок ткани, завязанный вокруг бёдер, как парео, придавал ему вид туземца с Таити.

Даня достал из рюкзака толстый маркер и размашисто написал на стене: «I’ll be back!»

– Да ладно тебе! – засмеялся Мишка и приписал: «Мы скоро. Миша, Даня».

– Ребята, подождите, я с вами! – следом за ними выбрался из узкого проёма сонный Петя.

– Только, чур, не отставать! – сказал Даня.

Они шли молча. Утренние лучи солнца окрасили мир в розовый и всё вокруг казалось сказочным.

– Мишка, сделай дэб^[9]? – вдруг попросил Петя.

Мишка с готовностью вытянул руки и тут же споткнулся.

– Да блин, Миша! – заржал Даня. – Ты в порядке?

– Да, я норм!

– В конкурсе на неудачника ты бы занял второе место, потому что с твоей удачей первое ты бы не занял, – подколол товарища Даня, и компания продолжила путь.

Унюхав сладкий запах, Жужа приблизилась к Катиному рюкзаку. Через пару минут крыса уже деловито тащила батончик по полу, постукивая по полу коготками. Оказавшись в безопасности, она остановилась и захрумкала, жмуря от удовольствия глазки-бусинки. Остатки лакомства крыса припрятала в рюкзаке у Веры – и снова отправилась за добычей. Следующий батончик был спрятан в рюкзаке Лизы.

Глава одиннадцатая

Мэри проснулась от пронзительного крика: над головой стремительно металась встревоженная птица.

– Похоже на ласточку вон наверху гнездо, – сказал Павлик, потягиваясь и размазывая грязь по чумазому лицу.

– Там могут быть яйца! – предположила Марина.

– А где Миша? – обеспокоенно спросила Лиза.

Мэри заметила оставленную ребятами надпись.

– Терминаторы ушли на охоту, – ответила она, – хоть бы с ними всё было в порядке. Ну что, тогда подъём. Проверьте, раз уже светло, карманы – может, у нас осталось что-то из еды?

Она высыпала содержимое своего рюкзака на пол и вскрикнула:

– Ой, а это не моё!

– И у меня нашёлся такой же батончик! – удивилась Кристина.

– Мэри, это знак, это волшебство, мы выживем! – Вера радостно разорвала обёртку и с наслаждением откусила лакомство.

– Чудес не бывает, – ворчливо сказала Марина, – но и у меня тоже есть такое! – Она показала всем находку.

– Верните сейчас же! Воришки. Это моё! – раздался крик Кати.

– Твоё? Но какэто тогдау нас оказалось? – развёл руками Коля.

– Ладно, проехали. Всё равно вы уже лапали мою еду своими руками, – Катю трясло от злости.

– Катюш, мы, правда, не брали! И прости, но ты всех спасла. Спасибо тебе за это! – Мэри подошла к Кате и осторожно дотронулась до её плеча.

– На здоровье, – ответила Катя с раздражением и пробормотала себе под нос: – Ну, Даня, ты за это ответишь!

Мэри посмотрела на вещи, которые высыпала на пол. Достав из упаковки влажную салфетку, начала оттирать чумазое личико Кристины.

– Ребята, я вот подумала, что нам придётся создать свой собственный мир. Для начала мы можем договориться о простых правилах… – Мэри переместилась к Давине, чтобы умыть и её. Давина засмеялась:

– Ай, щекотно!

– Вот и хорошо. Чистые глаза – чистое сердце. Скажем спасибо за то, что настал новый день, – и Мэри украдкой вздохнула.

«Поскольку перед нею простирались неизведанные земли и не было в том месте ни привычного государственного устройства, ни Бога, на которого Ребёнок-Мать бы могла опереться, она осознала, что создание правил лежит на её плечах. Таких правил, которые позволят в будущем принимать решения, направленные на сохранение жизни в любом её проявлении. Если десять заповедей горели внутри её неверующего, как полагала она, сердца сильнее, чему любого церковника, то как передать их другим неокрепшим душам и умам? Если второе пришествие существует, то сейчас ему самое время наступить… Она посмотрела на замершие перед ней чумазые лица, посмотрела в полные доверия глаза и сказала: – Слушайте и расскажите всем, кто будет после вас. Правило номер один. Где бы ты ни проснулся. Скажи спасибо и найди возможность умыться. Чистые глаза – чистое сердце».

 

Хроники Возрождённых

Мэри откусила от своего батончика кусочек, а остальное спрятала.

– Ребята, пожалуйста, посидите здесь. А я хочу выйти на разведку.

– Разведка? Мэри, кулак мощи – с тобой! – Коля подскочил, вытянув руку вверх, как супермен.

– Хорошо. Коля и я уходим, а вы, девочки, успокойте Егора, когда он проснётся. И очень вас прошу без меня не бродить по музею и не спускаться вниз, – Мэри с беспокойством взглянула на детей.

– Идите уже, идите, – в ответ с нетерпением замахали девочки.

Они протиснулись в узкую щель наружу. Солнце слепило глаза.

– Мэри, я на минутку! – Коля метнулся в кусты, откуда вскоре раздалось весёлое журчание.

– Не торопись, я тоже человек, – усмехнулась она в поисках такого же укромного места.

Через пару минут разведчики шагали по некогда оживлённой мостовой, сегодня почти уже скрытой под слоем земли и растений.

– Мэри, а можно вопрос?

– Конечно, Коля, спрашивай.

– Скажи, а ты Катю зачем взяла на прогулку?

– Ну как… Она тоже человек, просто такая. Люди разные.

– Ты что, совсем на неё не сердишься?

– Хм, если честно, придушить иногда хочется, это да. Но на самом деле нет, не сержусь, – ответила Мэри.

Она вспомнила звонок отца Кати и то, как упрашивал он взять его дочь на прогулку – буквально на любых условиях. От гонорара, превышающего обычный в тысячу раз, она отказалась. В том разговоре, кажется, было что-то об уровне секретности, а также о том, что «если всё изменится, то девочке лучше быть в месте, окружённом горами и лучшим климатом в мире, а также рядом с не самым отстойным педагогом». В итоге Мэри согласилась, записав богатого папашу в богачи со странностями, Катю доставили на место сбора в частном самолете, и группа отправилась в путь… Сверкнула мысль: а вдруг причина, по которой все эти дети в тот день и час были собраны вместе, и есть разгадка? Что это – случайность, миссия?

Она встряхнула головой. На всякий случай оглянулась в поисках скрытой камеры, но ничего не нашла.

– Мэри, я помню, что у библиотеки раньше росли гранаты и финиковые пальмы. Может, там что-то и сейчас найдётся? Пойдём туда?

К почерневшему зданию библиотеки пришлось пробираться сквозь заросли плюща.

Размахивая прутом и напевая что-то о том, как станет королём, когда захватит мир и победит статую невидимости, Коля ушел чуть вперёд.

Всю дорогу Мэри не на шутку досаждали царапины на руках – они горели так, что всё время хотелось чесаться. Машинально она лизнула ранку, чтобы унять зуд, и тут же пожалела об этом: кожу защипало так, что пришлось присесть на корточки.

Аптечка осталась в рюкзаке. Вернуться или терпеть? Мэри с силой похлопала по особенно зудящим местам. Это немного помогло, и она побежала вслед за Колей в боязни, что они разминутся.

– Мэри, смотри, что я нашел! – в голосе Коли слышалась радость, придавшая Мэри сил.

Мальчик стоял перед большим кустом, усыпанным высохшими плодами.

– Всё время забываю, как ты называешь сухие сливы, – сказал он.

– Чернослив, – ответила Мэри.

– Раз мы одни на земле, давай поменяем название на сухо-слив? – засмеялся Коля. Мэри с благодарностью смотрела на него: обычный детский смех всегда помогал ей сохранять остатки самообладания. В последние часы она раздумывала о том, что будет, когда дети окончательно поймут, что больше никогда не увидят родных, а привычная жизнь не вернётся, но Коля с его вечной жизнерадостностью оставлял ей хоть какую-то надежду.

Они набрали в Колин рюкзак чернослива. Рядом со входом в библиотеку росла агава. Мэри отломила толстый, колючий на краях, лист, смазала зудящие порезы и вздохнула с облегчением: как хорошо, что некоторые вещи в новом мире остались неизменными! Уговорив юного спутника немного отдохнуть и посторожить съестное, она осторожно шагнула в зияющий дверной проём библиотеки. Дверей давно уже не было. Внутри пахло сыростью и мышами, но на стене – Мэри чуть не подпрыгнула – краской был нарисован большой раскрытый зонт. Сомнений не было: такое послание могло предназначаться только ей, ведь именно она, вооружившись зонтом-тростью, несколько лет гуляла с детьми по городу, играя в Мэри Поппинс.

Небольшие, поросшие травой холмики, о которые то и дело спотыкалась Мэри, оказались не чем иным, как слежавшимися кучами книг, упавшими когда-то с полок. «Словно маленькие могилы для книг», – подумала Мэри. Она подняла голову вверх – в проломленном куполе крыши синело небо. Оно было точно таким, как тогда, в её последний нормальный день. Такое же синее и высокое – как и всегда над Пиренейским берегом, над белым песком. Как и всегда… Сколько же прошло лет? Закрыть бы глаза, а потом открыть – и оказаться в той, прежней библиотеке. Брать книги, чтобы читать их всю ночь… Она расплакалась – ведь никто не увидит сейчас её слабость – и, чуть наклонившись, снова увидела рисунок зонта на стене. Уныние как рукой сняло – Мэри деловито принялась прощупывать камни. Один из них отошёл под её нажимом и Мэри достала из ниши обычный пластиковый контейнер. Отойдя ближе к свету в самый центр зала, она подумала, что где-то там, на своём Олимпе, сейчас смеётся над ней великий, непревзойдённый сценарист. Глубоко вздохнув, Мэри открыла коробку. Внутри оказался старый распухший блокнот в кожаном переплёте. На обложке слова: «Я Тимур. Я жду».