Анастасия Шерр
Каин

Пролог

Девушка шла по заснеженной тропинке, таща полные пакеты продуктов в направлении дома. Впервые за долгое время она порадует свою малышку конфетами и фруктами, что давно уже стали для дочери деликатесом.

Она устроилась на работу! Наконец-то!

И пусть эта работа не такая, о которой можно рассказать своему ребёнку. Пусть… Зато у неё появился шанс.

Сердце радостно трепыхалось в груди и холод, проникающий под тонкое осеннее пальтишко, почти не чувствовался.

Да, она ничего не купила себе. Весь аванс потратила на лекарство для Даниэллы, а остатки и без того не крупной суммы пошли на лакомства для больной дочери. Но плевать. Теперь она сможет, наконец, расплатиться с деньгами и отправить дочь на реабилитацию…

Улыбка сошла на нет, когда вспомнила о предстоящей операции… Только бы всё обошлось. Только бы Дана выздоровела.

Её жизнь.

Её свет.

Её маленькое, улыбчивое счастье.

Позади послышался визг тормозов и чёрная иномарка остановилась прямо напротив неё.

– Эй, красавица! Садись подброшу! – из окна высунулся какой-то мажористый паренёк с «тоннелями» в ушах. Мерзость какая…

– Спасибо, мне тут рядом, – мило улыбнулась и с ехидцей добавила:

– За дочкой вон в тот садик иду, – этот способ «отшивания» действует безотказно.

Паренёк что-то проворчал и, ударив по газам, тут же скрылся из виду. Так-то получше будет. Ухажёров ей сейчас только не хватало.

Варя всегда пользовалась популярностью у противоположного пола. Что сказать, девочка-конфетка. Её голубые глаза сражали наповал с первого раза, а стоило дотронуться до шелковистых волос цвета спелой пшеницы, и всё… Прощай рассудок.

Хоть и была маленькая ростом, но изящная фигурка это вполне компенсировала.

Ещё в школьные годы парни не давали ей прохода в прямом смысле этого слова.

Только все они оставались не у дел, ибо предпочитала Земская мужчин постарше и посолиднее. Нет, её не интересовали деньги и дорогие «цацки», которыми обычно задаривают своих любовниц «женатики» и прочие личности, пускающие слюни на молодое стройное тело.

Просто прыщавые подростки не её удел.

Хотелось умного, взрослого… Чтобы было о чём поговорить, кроме «ну чё, сегодня в клубешник зарвёмся?». Чтобы умел ухаживать и слушать. Чтобы сердце при виде ЕГО трепыхалось… Чтобы бабочки в животе и до головокружения.

И судьба услышала её мольбы… Услышала и пошутила. Зло пошутила.

Она встретила ЕГО когда возвращалась с выпускного. Встретила и забыла как дышать. Всё напрочь забыла.

Ах, почему же она тогда не поехала вместе с одноклассниками в клуб… Но разве от судьбы уйдёшь? Едва ли.

Глава 1

– Ииии? – подруга пытается вывести меня на «чистую воду», явно намереваясь узнать всё в мельчайших подробностях.

– Ну что «и»? Работа как работа. Ничего особенного… – почти утыкаюсь носом в стакан с водой, хотя и не хочется мне пить.

Просто говорить сейчас совершенно нет желания. Не то настроение. Слишком много произошло за день.

Ещё с утра я была безработной, а тут такой шанс…

Правда, не каждый человек назовёт работу стриптизёрши шансом. Но в моём случае – именно он и есть.

– Так, красотка! Ты меня хорошо знаешь. Я не отстану. Ну-ка, колись! Что за работа? – Вика не из тех, кто получив невразумительный ответ, кивнет и пойдёт дальше.

Ей нужно всё в деталях и желательно украшая рассказ жестами.

Точно не отстанет.

– В общем, это ночной клуб… Ты говорила же, что с Даной посидишь, если что? – уточняю непонятно зачем, Вика и так почти в драку лезет каждый вечер, чтобы мою малютку спать уложить.

– Ой, что за вопросы глупые, Варь? Ты давай, с темы не съезжай. Кем ты там работать-то будешь? – подруга отчаянно размешивает уже давно растворившийся сахар в чашке с чаем.

– Танцовщицей, – опускаю глаза, чтобы не видеть как у Яровой отрывается рот и глаза лезут из орбит.

– Чего-чего? Стриптизёршей что ли? – она всё-таки удивилась. – Или гоу-гоу? Потому что, если второе, то ладно…

– Нет. Не второе, – вздыхаю, не смея поднять взгляд. Хорошая же из меня стриптизёрша получится, даже с подругой разговаривать стесняюсь.

– Мляяя, Варька… – Вика чисто на автомате закуривает сигарету, хотя ещё вчера обещала, что бросит. – Ну ты, мать, жжёшь…

– А что мне делать, Вик? – уже не выдерживаю давления на нервную систему и хлопаю ладошкой по столу. – Сама знаешь, с моим образованием высоко не попрыгаешь. А Данке скоро на операцию. Представляешь, какие это деньжищи? Ты нас не потянешь. И так на шее у тебя сидим уже сколько.

– Варь, так ты ж квартиру продала. Я думала бабки есть… Хотя бы на операцию.

– Ага, есть. Там всего-то ничего осталось. Да даже если таких квартир две продать, не хватит на всё.

– Ох, не знаю… Со мной пошла бы на рынок…

– А там я, конечно, много заработаю, да?

Вика шумно выдыхает дым и, подперев голову рукой, взирает на меня тревожным взглядом.

– Думаешь, сможешь?

– Должна. Ради дочери должна. Да и аванс, сама видишь, уже потратила.

* * *

Мразь! Подлая сука! Грязная шлюха!

Сколько бы я не опрокинул оскорблений на голову этой продажной твари, все слова лишь пустой звук по сравнению с тем, кем она является на самом деле.

Я откинулся на спинку мягкого кресла и снова нажал на воспроизведение.

Вот она заходит в номер. Раздевается.

Блядь!

Закрываю глаза, не в силах снова видеть этот ужас, хотя и пересмотрел плёнку уже хуеву тучу раз. Я наизусть знаю, что в этом «фильме» будет дальше.

Она встанет на колени перед этим жирным стариканом и возьмёт в рот его толстый дряблый член. А потом он поднимется со стула, развернёт её к себе спиной, нагнёт и будет трахать как подзаборную шалаву.

Она и есть шалава.

Подлая сука, вынувшая из меня душу.

Сколько лет прошло уже? Семь… Семь грёбаных лет, каждый день, посланный мне Богом, я просматриваю это видео.

И каждый раз как в первый.

Я хотел убить эту суку.

Уничтожить. Стереть её с лица земли, втоптать в грязь, как это сделала она, а потом долго пинать её остывший труп.

Почему не убил?

Это было бы слишком легко. Слишком просто.

Можно ведь превратить жизнь предателя в ад и наблюдать как он корчится в агонии у твоих ног, как проклинает себя, свою жизнь, как мечтает сдохнуть.

Именно поэтому я истребил всю её семейку, как стайку паразитов, коими они и являлись.

Именно по этой причине я оставил её в живых. Чтобы мучилась и страдала, сука! Каждый день горела в этом огне, как горю я!

– Как же я ненавижу тебя, шлюха! – сошвыриваю со стола всё содержимое вместе с ноутбуком, на экране которого эта шкура сосёт хер старого ублюдка. – Конченая сука! – вскакиваю с кресла и иду к бару с твёрдым намерением выпить чего-нибудь покрепче.

Сегодня ровно десять лет со дня нашей свадьбы. И семь с тех пор, как я лишил её всего, что было ей дорого.

Жалею ли я? Нет!

Ненавижу даже спустя столько лет? Да!

– Дмитрий Александрович… У вас всё хорошо? – в двери появляется испуганная физиономия Аллочки.

Она переводит взгляд своих размалёванных глаз на пол, где валяется разбитый ноутбук, и непонимающе хлопает своими накладными ресницами невероятной длины.

– А что, блять, не видно тебе, овца? – да, я бываю груб.

В конце концов, плачу ей столько, что можно и потерпеть.

И она терпит.

Даже когда трахаю её как последнюю дешёвку прямо на столе или в туалете клуба.

Я здесь Хозяин. Я здесь Царь. А значит, имею право.

Всё в этом мире продаётся и покупается, люди не исключение.

Продажные шкуры…

– Простите, я позже зайду… – Аллочка, наконец, догнала своим убогим мозгом улитки, что пора сваливать, только поздно.

– Стоять! Сюда иди, – поманив её пальцем, наклоняю голову.

Аллочка – дура. Но не настолько, чтобы не знать свои обязанности.

Молча подходит, становится на коленки и тянется к моей ширинке.

Да, сука.

Это именно то, что от тебя требуется на данный момент. А больше она ни на что и не способна, как впрочем, и большинство таких кукол.

Дальше я буду вгонять свой хер ей в глотку, а она, захлёбываясь соплями и слезами, будет исступлённо отсасывать.

Держать её за волосы и вбиваться так глубоко, чтобы начала задыхаться и скулить, а потом кончу ей прямо в горло. Шалава будет давиться, но проглотит всё до капли и в конце наигранно оближет свои пухлые губы, как будто это доставило ей удовольствие.

А потом я вышвырну её из своего кабинета и продолжу методично напиваться до зелёных чертей, в очередной попытке забыть ебучую прорву, что сожгла во мне всё живое.

И нет, я не жалуюсь. Я даже благодарен ей за то, что открыла глаза, показала, насколько дёшево всё в этом мире.

Говорят, лучше не знать о том, что тебя долгое время водили за нос и предавали?

Херня это всё!

Надо знать!

Чтобы в следующий раз сломать нос и покрошить зубы той блядине, что решит тебя наебать!

И не важно кто это.

За предательство нужно платить.

Кровью!

Глава 2

Остановилась у двери администратора и попыталась отдышаться.

Марик, он же Марк Купельман, поговаривают, та ещё сволочь. Но с девчонками, работающими в его клубе всегда честен, зарплату выплачивает добросовестно и в помощи в экстренных ситуациях не отказывает.

По крайней мере, так мне сказала Оля – бывшая одноклассница, которую я чудом встретила в метро после стольких лет. Когда-то мы были очень дружны, но жизнь, как говорится, раскидала.

Теперь же я понимаю, что мне её Бог послал. Ведь обычно Оля ездит на своей дорогой иномарке, которой не забыла прихвастнуть передо мной. Тогда же её тачка сломалась в районе, где я живу и девушке пришлось спуститься в метро.

В белом полушубке, дорогих сапожках и сумочкой из крокодиловой кожи от «Шанель» (почему-то я не сомневалась, в её подлинности), Оленька прошагала мимо мужиков с отвисшими челюстями и зашла в вагон.

– Варька? – она прищурилась, глядя на меня с удивлением и, как мне тогда показалось, разочарованием.

Ну ещё бы! Первая красавица школы из обеспеченной семьи, выскочившая замуж за богатого бандюка… А теперь сидит в метро в обшарпанном старом пальто и облезлых сапогах.

Я бы тоже удивилась.

Наверное именно её респектабельный вид заставил меня развести «слякоть» и начать жаловаться на жизнь. Нет, я не хотела её жалости, не хотела, чтобы меня взяли на руки и стали убаюкивать – отвыкла от этого. Просто сильно желала, чтобы эта ухоженная конфетка узнала о существовании другого мира, где нищета и болезни, боль и страх потерять своего ребенка.

Зависть?

Не исключено…

Знаю, это некрасиво и недостойно человека, но в тот момент как-то обидно стало. Почему одним всё, а другим шиш на постном масле? Впрочем, ответ на этот вопрос мы вряд ли когда-нибудь узнаем.

– Бедняжка ты моя, – прослезившаяся Оленька сграбастала меня в свои объятия и потащила прочь из метро. – Пойдём-ка, кофейку выпьем. Есть у меня один вариантик для тебя.

И вот стою я у двери этого Марика и сердце то из груди выпрыгивает, то останавливается.

Не хочу туда идти.

Так страшно…

В последний раз меня так трясло, словно в лихорадке, когда врач бесстрастным тоном объявил мне, что Дана родится инвалидом.

В тот день я снова попала в ад, будучи живой. Столько боли… Столько страданий выпало на мою долю. Но я… Пусть. В чём же вина моей безгрешной девочки, которая за шесть лет своей жизни ни разу не встала на свои маленькие ножки. Ни разу она не бегала с другими детишками во дворе, лишь молча наблюдает за ними. А потом взирает на меня своими темными глазками так укоризненно.

На глаза снова навернулись слезы. Нет, нет, только не сейчас. Нельзя плакать, нельзя раскисать. Ради дочери и её будущего я должна идти вперёд, не оглядываясь назад.

В конце концов, что случится, если я зайду в этот проклятый клуб и станцую пару танцев? Ничего, Варька, не рассыплешься!

За то аванс отработаю за один вечер и через неделю снова смогу получить деньги, начну откладывать на операцию и реабилитацию… Что же, ради этого можно и повертеть задом. Не отвалится.

Захожу в кабинет и замираю. Худощавый мужчина сидит за столом и перебирает какие-то документы.

Откашливаюсь, но он продолжает шуршать своими бумажками и, кажется, совершенно меня не замечает.

– Простите, – решаюсь подать голос, потому как этот мужик меня уже начинает раздражать своим неуважением. Хотя, конечно, девок у пилона мало кто уважает, но всё-таки, мы пока не настолько близко знакомы, чтобы можно было строить из себя великого босса. – Я от Оли… Она сказала, вам требуется танцовщица… Я обучалась восточным танцам и…

– Покажи мне сиськи, – не поднимая взгляда на меня, вполне спокойно проговорил Марик, а меня словно в кипяток окунули. Щёки запылали, а сердце окатило волной презрения к самой себе.

Но это ведь ожидаемо. К этому стоило приготовиться и не корчить сейчас из себя девственницу. Здесь никому нет дела до моих проблем и моральных устоев.

И я показала.

Просто расстегнула пальто, подняла кофту и показала.

Марк, наконец, соизволил поднять на меня взор своих серых глаз и окаменел.

Я немного опешила от такой реакции и даже растерялась. Чего это он так пялится? Знакомы? Да нет, это вряд ли. Я в подобных местах никогда не появляюсь, а он явно не завсегдатай моей любимой библиотеки.

Но вскоре я пойму, что это выражение лица вызвано похотью. Животной, грязной, пахнущей развратом похотью.

– Ох, ты ж… Какая лялька, – Марик поднялся из-за стола во весь свой исполинский рост и в мыслях всплыла его кличка, над которой от души потешалась Оленька – «Каланча».

Не то, чтобы он был некрасивым, нет. Скорее, слишком хрупкий, что в мужчинах мне никогда не нравилось. Я любила всегда грубых неотёсанных мужланов со щетиной, сажнем в плечах и развитой мускулатурой. Как Дима…

Ох, что-то меня не в ту степь снова несёт. Где это видано, стоять с обнажённой грудью перед незнакомым мужчиной и вспоминать бывшего, который загубил всю твою семью.

Вот уж, поистине, попала!

Опустила кофту и молча наблюдаю за «крадущимся тигром» – это, наверное, сейчас Марик так о себе думает… На самом деле, его подползание ко мне больше смахивает на танец пьяного страуса.

Длинные ноги Купельмана путаются и спотыкаются друг за дружку, пока он, гипнотизирующе глядя мне в глаза, приближается.

Отчего-то страх отступил и на его место пришло веселье. Очень забавный он, этот Марик.

Да только скоро так и не сорвавшийся из уст смех превратится в отчаяние, когда Марк приблизится вплотную и дыхнёт перегаром (явно уже трёх, а то и пятидневным) мне в лицо.

Ой-ёй… Это же он сейчас приставать будет. Как пить дать.

И мои страшные догадки подтверждаются, когда потная липкая ручонка Каланчи залезет мне под кофту, а вторая ложится на попу.

Разумеется, меня это совсем не устроило и я попыталась отступить, убирая его руки от себя. Да только Марику это, видимо, показалось игрой и он, довольно причмокивая, больно сжал мою грудь.

– Какие они у тебя большие! Давай снимем это, я хочу твой сосочек полизать! – стаскивает с меня пальто и оно падает на пол.

– Прекратите! Что вы себе позволяете?! – уже ору ему в лицо, пячусь назад и, споткнувшись о пальто, падаю.

Но упасть мне не дал Марк, крепко обхватил за талию и притянул к своему лицу.

– Я люблю поиграть, но давай позже. Сейчас я просто потрахаю тебя в ротик и пойдёшь работать, – шепчет мне в губы и, схватив за волосы, облизывает своим языком мою щеку.

От отвращения кружится голова и накатывает тошнота. Я бью его в грудь, что есть сил, но с виду хрупкий Марк даже не покачнулся.

Всё-таки, мужик, он и в Африке мужик. Они всегда сильнее маленькой девушки, какими бы дохлыми не выглядели.

Кричу, пытаюсь вырваться из его рук, но меня неумолимо быстро покидают силы, а этот подонок, тянет за волосы вниз и мне ничего не остаётся, как взвыть от боли и упасть перед ним на колени.

– Вот так, сучечка, вот так, – шепчет ублюдок и, расстегнув ширинку, вытаскивает свой вздыбленный член. – Давай же, пососи мне, шлюшка. Открой ротик, – зафиксировав мою голову у своего паха, он тычется своим членом мне в губы, а я только и могу, что мычать да рыдать в три ручья. – Бери же, сука! – уже рычит Марк, безуспешно пытаясь овладеть моим ртом.

Я задыхаюсь и корчусь от отвращения и боли. Пожалуйста, Господи, помоги мне! Спаси меня, милосердный! Никогда больше я не переступлю порог этого заведения! Никогда больше не стану продавать своё тело!

Да только кто же меня спросит?

Ведь я уже потратила аванс, который мне вручила Ольга.

Неожиданно приходит спасение. Дверь позади меня резко распахивается, а Марк от неожиданности отпускает меня и в спешке заталкивает член обратно в штаны.

Позже я пойму, что это было вовсе не спасение… Это был мой палач.

– Шеф, я это… Вот собеседование… Про… Провожу, – заикается насильник и отступает назад, с первобытным ужасом в глазах взирая на того, кто стоит позади меня.

По телу пробежала дрожь, а сердце заколотилось ещё сильнее. И, как ни странно, не от того, что меня сейчас чуть не поимели в рот, не от того, что я сейчас в неподобающем виде сижу на полу, а от животной энергетики, которая исходит от моего «спасителя». Я чувствую его кожей, спинным мозгом.

Не могу повернуться. Нет сил. Ни моральных, ни физических. Но остатками разума понимаю, что нужно уходить отсюда. Убегать. Быстрее и подальше из этого притона.

И тут происходит то, чего ожидать даже в такой патовой ситуации я не могла.

– Я тебе кабинет предоставил для того, чтобы ты, ебучий ублюдок, тёлок здесь пялил и бухал?! – звучит за спиной и я чувствую, как меня покидает сознание.

Не от его слов, нет. От его голоса! От этого злобного баса, который до сих пор снится мне в эротических снах и вместе с тем в кошмарах!

А затем, до моих ноздрей доходит запах… ЕГО ЗАПАХ!

Даже если мне выколоть глаза, отрезать уши и отрубить руки, я всё равно узнаю этого человека по запаху. Дерзкому, пьянящему, как он сам.

Каин…

Мой палач.

Мой страшный грех.

Мой ночной кошмар.

Отец моей доченьки…

В голове слабо трепыхается одна единственная мысль – БЕЖАТЬ!!!

Не важно куда, важно как быстро!

Вскакиваю с пола и, не глядя на Каина несусь мимо него прочь из этого ада. Ноги сковывает страх, но я упрямо рвусь вперёд, понимая, что если остановлюсь, умру. А может я уже умерла? Да… Скорее всего так и есть. Умерла и попала в ад, где целую вечность меня будут терзать мои демоны. Мои страхи.

– Васёк, задержи шалаву! – слышу позади голос Каина и передо мной тут же, как из-под земли, вырастает скала. По видимому, это и есть тот самый Васёк. Охранник хватает меня за предплечья.

– Эй! Полоумная, куда несешься?! Тряпки свои сифилисные отсюда забери! – Каин приближается, а я хочу кричать, выть… Перегрызть глотку охраннику. Всё, что угодно, лишь бы вырваться из этого омута смерти.

Но не суждено. Васёк, пусть его одолеет диарея, не отпускает, а тяжёлые шаги Каина уже стучат в моих висках, отчего кажется, что моя несчастная голова сейчас взорвётся.

Да какая разница?

Если не умру от страха сама, мне помогут.

Обречённо стону и, мягко отстранив от себя охранника, который от неожиданности выпускает таки меня из своих стальных клещей, поворачиваюсь к своему палачу.

Вот и всё…

Господи, это он!

Я до последнего надеялась на то, что ошибаюсь. Что мне послышалось, почудилось. На худой конец, я с ума сошла и Каин мне просто мерещится.

Но нет.

Как бы я не хотела сейчас очнуться от очередного кошмара, избавление не наступало.

А Дима… Он просто застыл. Окаменел.

Лишь на один короткий миг в его тёмных омутах, в которых она тонула даже сейчас, промелькнуло… Удивление? Да, скорее всего… Но уже через секунду все эмоции были стёрты с его лица и о чём он думает, можно было только догадываться.

Нужно было что-то делать. Что-то сказать. Но все слова застряли в глотке тугим комком. Перед глазами всё поплыло и страшные картинки из прошлого яркой болезненной вспышкой ворвались в сознание.

Боль от потерь и унижений, от моральных и физических ран. Всё вернулось. Снова.

Одного взгляда на этого мужчину достаточно, чтобы опять окунуться в кипящую лаву, в которой я плавлюсь, горю заживо уже столько лет.

– Здравствуй, Дима, – это я говорю? Странно… Голос как будто не мой и губы не шевелятся.

Словно со стороны наблюдаю за маленькой испуганной девочкой, которая носит под сердцем ребёночка, но ещё не знает об этом.

Она затравленно смотрит на своего обидчика, зажавшись в углу, как зашуганный зверёк.

А он всё наступает.

От него нет спасения.

Он привык убивать. Он бандит. А ещё, тот, от кого меньше всего ожидала… Никогда она не думала, что он сможет поднять на неё руку.

– Дима, Димочка, прошу, не надо! Не бей! Умоляю! – она кричит, рыдает, чувствуя свою кончину.

Он убьёт её, не задумываясь и не сожалея.

Это последний день её счастливой, полной радостных мгновений жизни. Потому что завтра для неё уже не наступит.

Она останется жить лишь физически. Только её тело будет продолжать бороться… Душа же умерла в тот вечер.

Он сжимал её горло стальной рукой, а второй бил наотмашь. Она слышала как хрустят кости и зубы. Как рот наполняется кровью и она падает на пол. Живот и рёбра пронзает адской болью – это он уже бьёт её ногами.

Изверг.

Чудовище.

За что? Почему?

Как всего за пару часов человек, что любил до умопомрачения, до крика, до зубовного скрежета, превратился в зверя, не знающего жалости и сострадания.

Утром она очнётся в больничной, до тошноты белой палате и завоет, закричит так, что горло взорвётся вспышкой режущей боли, а сознание снова покинет её.

Она будет приходить в себя, кричать и снова отключаться и лишь противно попискивающий датчик будет говорить о том, что она всё ещё дышит.

Она выжила, чтобы увидеть смерть своих отца и брата. Чтобы вскоре опять начать улыбаться, глядя на экран монитора, где бьётся крохотное сердечко, а потом снова умереть, услышав, что её девочка родится калекой.

– А ты всё по старинке, ртом работаешь, да? – его губы изогнула кривая злобная усмешка и я моргнула, избавляясь от видений, яростным вихрем ворвавшихся в голову.

До меня не сразу доходит сказанное им… Пока я не вспоминаю, какое зрелище он сейчас наблюдал. Ох, нет! Нет! Только не он, только не так. Ну почему наша встреча должна быть такой? Почему она вообще состоялась? Я ведь уже почти поверила, что этот кошмар закончился. Что не будет его больше в моей жизни.

– Позволь мне уйти и больше ты меня не увидишь. Я не знала, что…

– Что не знала, а? – он делает шаг в направлении меня и хочется кричать, вопить, рвать на себе волосы. Что угодно, лишь бы он больше не приближался. – Что будешь отсасывать в моём клубе? – его улыбка становится торжествующей и мстительной. О, Боже, только не это. Пусть оставит меня.

Но в его планы это не входит.

Он желает моей смерти. Я вижу это по его глазам. Чувствую его мощную звериную энергетику, что обрушивается на меня лавиной, обещая похоронить меня под собой. Забросать обломками нашей прежней любви и больше не дать встать на ноги.

– Прошу… – я и тогда так говорила. Молила его. Падала на колени. Только моего Димы уже не было. Остался лишь Каин.

– В мой багажник эту суку! – приказывает он своему прихвостню, глядя мне в глаза. И я узнаю этот взгляд. Его я никогда не забуду.