Анастасия Муравьева
Зелье
Медсестра взвизгнула и отшатнулась, заорав на девушку: «Психованная!». Это были последние ее связные слова, потому что лицо ее на глазах стало сморщиваться, скукоживаясь и обвисая морщинами, превращаясь в лицо древней старухи с проваленным ртом, белесыми глазами и выпавшими волосами.
Директор, остолбенев, выронил свою ручку-штык и вскочил. Шатаясь, он выбежал в коридор, боясь, что секретарша-ведьма сейчас и в него чем-нибудь плеснет. Там он хотел позвать на помощь, но горло перехватило, впрочем, в криках не было нужды, потому что медсестра орала благим матом, голос у нее остался как у молодой, на вопли сбежалась куча народу, и многие заорали следом.
А секретарша вышла за директором и, почти прижав его, побелевшего, к стене, сказала, что любит его всем сердцем. Он в ужасе мотал головой и ничего не отвечал, только твердил: «А как же Юлечка, как же Юлечка».
Секретарша поняла, что Юлечка – это медсестра и отношения их зашли дальше, чем ей показалось сначала. Шлюха-медсестра перебежала ей дорогу, а ведь это благодаря ее зелью он стал готов к любви, она возделала почву и ждала всходов, а они достались первой встречной, которая пожинает плоды ее бессонных ночей и сил, потраченных на расшифровку старинных манускриптов.
Директор повторял: «Юлечка, Юлечка» как заведенный. Бумаги остались на столе, и девушка подумала, что все складывается удачно, ведь у нее будет повод прийти сюда еще раз, когда переполох утихнет. Она понаблюдала еще немного сквозь стекло, как персонал мечется по палате, укладывая силой на каталку древнюю ссохшуюся старуху, бывшую несколько минут назад спелой чаровницей, строившей планы на директора, а теперь – глянь-ка, пергаментные ноги торчат из-под простыни.
