Анастасия Мандрова
Сводные по контракту

Глава 1. Лиза

Кто сказал, что начинать новую жизнь легко, тот ничего не знает о жизни. Легко начать бегать по утрам, бросить читать неинтересную книгу, перестать есть много сладкого и вредного, но переехать жить в новый район, в новый дом, к совершенно чужим людям – пожалуй, не очень легко для семнадцатилетней девушки.

Я стою на пороге комнаты, которая должна стать моей на ближайший год, но не решаюсь войти. До сих пор не верится, что мой вынужденный переезд в этот дом не сон. Вот она я, сплошной комок нервов и неуверенности, так не похожая на девушку, которую привыкли видеть мои друзья.

– Лиза, да зайди ты уже наконец. Тебе что, не нравится комната? – интересуется мой отец, подойдя ко мне.

– Мне все здесь не нравится, – бурчу я себе под нос, но папа все равно слышит.

– Потерпи. Всего-то год.

Я хмурю лоб. Это для него всего лишь год, а для меня как целая вечность!

– Не верится, что ты решился на это. Как будто моя точка зрения тебя совсем не волнует.

С этими словами я делаю шаг вперед и замираю. Вокруг меня мебель, которая мне не нравится, декор, вызывающий раздражение и желание немедленной замены, но я не имею на это права. Все, что здесь находится, мне не принадлежит…

Новость о нашем переезде ошеломила меня. Но ещё больше меня ошеломил тот факт, что мой папа, знаменитый певец Олег Мещерский, решил заключить пиар-контракт с популярной актрисой Татьяной Тумановой на год, чтобы стать еще более известным. Хотя куда уж больше! Песни в его исполнении на первых местах радиостанций, гастроли плотно расписаны на год вперед. Но несколько месяцев назад Татьяна Туманова имела счастливую неосторожность сняться в его клипе, и папины поклонницы тут же разомлели от вида этой парочки. Конечно, каждая фанатка сама хотела бы стать пассией моего отца и превратиться в ту единственную, которой будут посвящены все его песни. Но, понимая всю нереальность такого исхода, поклонницы решили, что известная актриса будет прекрасной кандидаткой на роль его возлюбленной, а пиар-менеджер моего отца согласился, что это шанс стать ещё более популярным на музыкальном Олимпе нашей страны, а может, и начать успешно сниматься в кино. Это гарантировало бы, что финансовая кривая еще больше взметнулась бы вверх, а от больших денег в наше время вряд ли кто откажется.

И вот итог – через несколько недель непрерывного обсуждения и согласования всех вопросов и нюансов рекламными менеджерами с обеих сторон, мы с папой переезжаем в дом Татьяны Тумановой на целый год. Именно на такое время был подписан контракт, из которого следует, что мой папа и эта женщина будут изображать между собой любовные отношения. Их мнимая помолвка будет освещаться всеми возможными способами, каждый шаг в подготовке к свадьбе будет превращаться в целое событие в социальных сетях. Мой отец будет посвящать все песни только ей, а она делать вид, что счастлива и безумно влюблена в него.

Чем же буду заниматься я? Судя по тому, что подписала бумаги о неразглашении, я буду изображать девушку, пребывающую в восторге от избранницы моего отца, а также от ее сына, моего почти сводного брата. Когда-нибудь я расскажу об этом своим друзьям… о том, как в свои неполные восемнадцать тоже была актрисой и вживалась в роль послушной дочери и великодушной сестры. А пока что мне приходится врать и им о том, что мой папа поддался очарованию Татьяны и всерьез решил жениться на этой женщине.

– Это все твое, – негромко говорит мне папа, заходя вслед за мной в комнату.

Светлая, просторная спальня, как будто из модных каталогов современного дизайна, оставляла странное впечатление. Она красивая, но слишком правильная, слишком респектабельная, слишком не моя.

– Лишь на время, – шепчу я, сглатывая подступивший к горлу комок при воспоминании о нашей, такой родной и уютной квартире в центре Москвы.

Да, она не сравнится с огромным домом Татьяны, находящимся в очень престижном месте недалеко от города, но мне не до сравнений. Я просто хочу обратно в нашу квартиру, в свой спокойный устоявшийся мир. А этот дом пугает меня. Он большой даже для четверых, и уж тем более для двух человек, которые здесь живут, может быть поэтому он кажется холодным, как сказочные чертоги снежной королевы.

– Я и сам не слишком рад, – признается отец, проводя рукой по волосам. В его карих глазах видна усталость. – Но придется потерпеть.

– Придется, – вздыхаю я.

– Отдохни после дороги. Таня приедет вечером. – Мысленно я кривлюсь от того, как папа называет незнакомую мне женщину, которую я вживую видела всего лишь раз в жизни. – В доме никого, кроме нас. Помощница по хозяйству в отпуске. А мне на несколько часов нужно отлучиться по делам.

Папа целует меня в щеку и уходит, закрывая за собой дверь. Я бросаю сумку на кровать и подхожу к окну. Передо мной открывается чудесный вид на фруктовый сад вдали и на огромный прямоугольной формы бассейн с прозрачной водой.

Середина лета… Обещанный папой отдых на белом песке далёкого океана не состоялся по причине его плотного летнего гастрольного графика. Я могла бы сейчас быть в городе, который плавится от июльской жары, пережидая ее дома рядом с кондиционером, а вечером, когда станет прохладней, встречаться с друзьями, веселиться в модных клубах… Теперь же добираться до Москвы станет намного труднее. Я уже молчу про институт. Начиная с сентября мне надо будет вставать ужасно рано. Мне! Которая и так просыпается рано, чтобы сотворить трудный макияж естественности и придать своим волосам лёгкой красивой небрежности… Но ничего, я справлюсь и с этим. Вот только зачем все это?

Я смотрю на сверкающую гладь бассейна внизу. То, что среди жаркого лета я могу искупаться в любой момент – это большой плюс среди сплошных минусов моей новой реальности. И я не могу не воспользоваться этим.

Приходится потратить время, чтобы отыскать в чемодане свой любимый купальник модного этим летом желтого оттенка, который так подходит к моей незагоревшей коже. Не обращая внимания на несколько других чемоданов с одеждой, оставленных у кровати, я подхожу к напольному зеркалу. Встав в античную позу и приведя волосы в красивый беспорядок, скептически себя оглядываю. Лишние сладости, которые я позволяла себе последние недели, узнав о том, что мне придется жить целый год в доме с чужими людьми, всё-таки отразились на фигуре, придавая ей более плавные формы. Ну и ладно, скину этот лишний вес как-нибудь потом. Я быстро делаю селфи на фоне спальни и отправляю на свою страничку без какой-либо подписи. Тут же появляются первые сердечки и восторженный комментарий от моей лучшей подруги Арины. Она как никто знает, как не хотелось мне уезжать в этот дом, но, конечно, даже не догадывается, что на самом деле скрывается за причиной переезда.

Я собираю свои длинные волосы в пучок, чтобы они не намокли. Накинув полупрозрачную тунику, я хватаю кипельно белое полотенце из ванной комнаты и замираю от неожиданной музыки, раздающейся где-то рядом. Словно околдованная, я иду на эти звуки, потому что не идти невозможно. Кажется, у меня даже сердце замирает от красоты звучащей мелодии, хотя то, что слышится нельзя назвать чем-то радостным, скорее подходящим для светлой грусти.

Выйдя из своей комнаты, я понимаю, что музыка доносится из соседней комнаты. Мне, как и моему папе, казалось, что в этом огромном доме никого нет. Хозяйка на съемках сериала, а ее сын в отъезде. Никто нас не встретил, когда мы приехали, но льющаяся из-за закрытой двери мелодия говорит о том, что в доме все же кто-то есть. И этот кто-то прекрасно играет на… скрипке, альте? Я могу ошибаться в восприятии на слух музыкального инструмента, хотя и обучалась несколько лет игре на фортепиано.

Я все еще не решаюсь постучать в дверь и не сразу осознаю, что музыка перестала звучать. Внезапно дверь распахивается, и передо мной оказывается высокий молодой человек лет двадцати в клетчатой рубашке нараспашку, шортах, как с китайской барахолки, и нелепых носках с рисунком кактуса или опунции, что в общем для меня параллельно. Его длинная челка убрана назад с помощью ободка. "Не хватает только ковбойской шляпы", – думаю я, безуспешно пытаясь скрыть усмешку на губах. По глазам парня понимаю, что он удивлен не меньше моего.

– Я думала, никого нет… – произношу я, все ещё пытаясь понять, как соотносится ужасный внешний вид этого парня и та прекрасная музыка, которую я только что слышала.

– Я тоже так думал, – говорит он, оглядывая меня с ног до головы.

– Ты, наверное, Матвей, – почему-то не слишком уверенным тоном проговариваю я, хотя точно знаю, кто стоит передо мной благодаря вездесущему Интернету.

Перед глазами сразу появляется фотография, где он с нежностью обнимает Татьяну. Лёгкая зависть шевельнулась у меня тогда от понимания, что я уже никогда не обнимусь вот так же со своей мамой.

– А ты – Лиза, – констатирует он, чуть кривя губы.

– Приятно познакомиться, – говорю я и мило улыбаюсь, сама себя похвалив за столь явные лицемерные слова. Но что поделать, вот такая я по жизни… Думаю одно, но говорю и делаю то, что принято.

– Не могу сказать того же.

Я не успеваю даже открыть рот от такого неожиданного развития беседы, как дверь перед моим носом закрывается. Несколько секунд я стою, как будто на меня вылили ведро ледяной воды, потом громко стучу в дверь. Да что себе позволяет этот нахал?! Да он хоть знает, что имеет дело с Лизой Мещерской, самой крутой девушкой в школе, а в обозримом будущем и в институте?

– Чего тебе? – спрашивает он, открывая дверь лишь на четверть.

– Да кто ты такой, чтобы закрывать передо мной дверь?

– Матвей Туманов. А ты кто такая?

От негодования я не знаю, что сказать. Я всегда ставила на место зазнавшихся одноклассников, могла защитить себя в любой словесной перепалке, а сейчас стою перед этим парнем и молчу как рыба…

– Послушай меня, Лиза. Я не буду врать, что мне приятно находиться в одном доме с тобой и твоим отцом. Мы с тобой не подружимся, как ты себе это намечтала. Я потерплю этот год, буду вежливым на камеры, но и только. Больше не подходи к моей комнате. Я тебе здесь не рад.

С этими словами Матвей закрывает дверь, не давая ни шанса мне на ответ. Громко, чтобы он точно услышал, я говорю не слишком лицеприятное слово, с которым отныне будет он у меня ассоциироваться, и направляюсь к лестнице, чтобы добраться до бассейна.

С непроходящей злостью я бросаю на шезлонг полотенце, скидываю туда же тунику и ныряю в бирюзовый бассейн. Прохладная вода не остужает и не забирает мой гнев. Кажется, что в голове крутятся мысли только про этого парня, который посмел дважды закрыть передо мной дверь. Думает, что я мечтаю подружиться с этим олухом? О, нет! Матвей Туманов, ты даже не знаешь, перед кем ты только что закрыл дверь…

Глава 2. Лиза

К шести часам вечера я успеваю наплаваться в бассейне, разобрать два чемодана и случайно разбить вазу, стоящую на угловом столике в коридоре. Ладно, буду честна сама с собой, разбила я ее далеко не случайно…

Когда я вернулась в свою комнату, чтобы переодеться, за стеной звучала новая пронзительная мелодия. Вначале я просто стучала по стенке, чтобы мой сосед перестал доставать меня музыкой, которую я не заказывала. Но Матвей игнорировал мой протест. Тогда я постучала в дверь этого наглого парня. Он не открыл, продолжая мучить утонченной звуковой печалью струнный инструмент. Я категорически не хотела признавать, что играл он действительно хорошо. Это было делом принципа – заставить его замолчать.

– Боишься семнадцатилетней девчонки и не открываешь? – громко заорала я и вдруг поняла, что Матвей перестал играть.

Через несколько секунд дверь открылась нараспашку так, что я могла увидеть просторную комнату позади. Увидеть, но не разглядеть, потому что передо мной стоял, несколько разъяренный, судя по его виду, Матвей.

– Кого я боюсь? – тихим, но не предвещающим минорного спокойствия тоном спросил он, глядя на меня.

"А глаза у него голубые, как небо" , – подумала я и сама скривилась от такой банальности.

– Перестань играть на своем альте или… как его… контрабасе. Достал уже!

– Это виолончель, – поправил Матвей меня.

– Мне все равно. Перестань играть.

– Ну конечно тебе все равно! – равнодушно бросил он мне.

– Что ты имеешь в виду?

– Что твоей блондинистой душе не нравится классическая музыка.

– Я – брюнетка вообще-то, – быстро ответила я, с опозданием понимая, про что именно этот сноб говорил.

Матвей лукаво посмотрел на меня и улыбнулся. На лице его явно читалось: "Ну, дурочка! Что с нее взять?" Он сощурился и произнес:

– Я в своем доме. Хочу играю, хочу нет. Не указывай мне, что делать.

– Если ты сейчас закроешь эту дверь… – я не договорила, потому что дверь закрылась. В третий раз за сегодня.

– Ах, так! – закричала я и бросила в дверь белоснежную вазу, стоящую на угловом столике.

Радуясь этой маленькой победе, сама не понимая над чем, я быстро прошла в свою комнату и закрыла дверь на ключ. Некоторое время стояла тишина. Я успела разобрать часть вещей, поговорить с Ариной по видеосвязи, показывая ей свою спальню и вид из окна, а потом опять раздалась музыка, уже более веселая и даже, как мне показалось, торжественная. Но в этот раз я подготовилась заранее, включив танцевальные песни на полную громкость. Разбирать вещи оказалось намного веселее, когда одновременно ещё и пританцовываешь.

Мой очередной танец прервал стук в дверь. Наверное, он был очень громким, если я услышала его. Я подошла к двери и так, чтобы было слышно стучащему, сказала отвалить. Я уже хотела добавить, куда ему отправиться, если он ещё раз постучит, как вдруг различила голос отца:

– Не понял…

– Ой, папа… – Я поспешно открыла дверь.

– Почему у тебя такая громкая музыка?

– Сейчас выключу, – быстро отрапортовала я и тут же исполнила сказанное.

Комната наполнилась непривычной тишиной.

– Зачем ты так громко музыку слушала?

– Вот уж не знаю, – ответила я, кинув быстрый взгляд на соседнюю дверь.

– Лиза, я думал, что ты разумна. А ты, как малое дитя.

– Извини, папа. Я просто обрадовалась переменам. Ведь все так рады нас здесь видеть, – со злой иронией в голосе произнесла я, посмотрев в сторону двери Матвея, и сама не поверила своим глазам.

На полу не было никаких осколков от вазы, которую я разбила о дверь его комнаты. А так как помощница по хозяйству сегодня отсутствует, его величеству зазнайке, видимо, пришлось убираться самому.

– В шесть часов ужин. Будь готова спуститься вниз.

– А кто его готовит?

– Нам все привезут.

– Аа, в этом доме не принята домашняя еда. Ну, конечно!

– Лиза, будь вежлива. Скоро приедет Таня. И Матвей тоже скоро появится.

– Да ты что? Скоро появится?

Папа не понял моего сарказма, предназначавшегося скорее для человека, который находился в соседней комнате, чем того, кто был рядом со мной.

И вот время около шести… Я стою перед зеркалом в шелковом голубом платье, которое так красиво струится до моих колен. Волосы уложены назад, открывая тонкую шею, а на руке любимый браслет с бирюзой. Я опять идеальна. Никто больше не сможет меня унизить, закрыв перед носом дверь. Перед такими девушками двери наоборот всегда открыты.

Я спускаюсь вниз, слыша папин голос на первом этаже. Он смеётся, громко и совсем не наигранно, как будто вся эта ситуация ему не претит. На мгновение я замираю на ступеньке, пытаясь вспомнить, когда же он смеялся вот так со мной, и не припоминаю. Я слишком напоминаю ему маму, чтобы отец проводил много времени со мной. Я ее копия, оттого ему больно смотреть в мои глаза.

Вот и сейчас он мельком пробегает по мне взглядом и отправляется в столовую с бутылкой вина в руках. Татьяна, в льняном светлом костюме и с небрежным пучком в волосах, обнимает меня и тянет за собой. На диване лежит брендовый пакет, который она протягивает мне с улыбкой на губах.

– Это тебе, Лиза. Надеюсь, тебе понравится. Посмотри же!

В пакете находится очень дорогая и крутая сумочка, несбыточная мечта всех знакомых девчонок. Но я почему-то не чувствую радости от обладания этой шикарной вещицей. Тем не менее, произношу слова благодарности с заученной милой улыбкой на губах.

– Ты такая красивая, – говорит мне Татьяна, проводя рукой по моим волосам. – Я всегда мечтала о такой дочери, как ты. Мечты имеют свойство иногда сбываться.

Раздается ее звонкий смех, и я тоже делаю попытку рассмеяться. Это выходит не слишком хорошо, но я всё-таки пыталась…

– Какая идиллия! – раздается голос позади нас, и я понимаю, что Матвей тоже совсем не испытывает восторга.

Он даже не удосужился переодеться к ужину! Хорошо хоть рубашку застегнул, и на том спасибо! Кто вообще носит рубашки с коротким рукавом в современном мире? Безвкусица ужасная… Как при такой молодящейся, модной маме он может так одеваться? А Татьяна, словно не замечая его внешнего вида, подходит к нему и обнимает.

– Пойдемте к столу, – приглашает она нас и направляется в столовую.

Я следую за ней, чувствуя спиной взгляд Матвея. Наверняка, теперь он оценил девушку, перед которой имел наглость закрыть дверь. Я нарочно иду медленно, так, чтобы парень позади меня мог рассмотреть мою стройную фигуру и красоту длинных волос, но Матвей обгоняет меня со словами:

– Ползешь, как черепаха.

Я даже чуть не спотыкаюсь, услышав эти слова, и опять не нахожусь, что ответить. Мои щеки пылают, хотя разумом я понимаю, что Матвей умышленно сделал это, чтобы меня разозлить. "Если он хочет войны, он ее получит", – думаю я, глядя на его широкую спину.

Матвей по-джентльменски отодвигает передо мной стул в столовой и широко улыбается. Я мило улыбаюсь в ответ и осторожно присаживаясь, боясь, что в любой момент этот человек выдернет стул, но, к счастью, ничего такого не происходит. Давно никто так не выводил меня из равновесия…

– Чувствую, вы поладите, – заключает мой папа, глядя на хорошие манеры Матвея.

– Совершенно точно! – подтверждает Татьяна. – Мой мальчик ладит со всеми.

Я изо всех сил пытаюсь не закатывать глаза. Если со мной он ладит, то боюсь узнать, как же он не ладит? А Матвей, присаживается напротив меня с совершенно невинным выражением лица. Ему это не идёт. И так красивой внешностью свыше его не одарили. Глаза только привлекательные. При ближайшем рассмотрении оказываются серо-голубыми, почти что дымчатыми. Я таких, кажется, не встречала никогда. Но что мне до его глаз?

– Лиза, что тебе положить? – вежливо спрашивает Матвей, а сам, не дожидаясь ответа, уже накладывает мне в тарелку спагетти.

– Спасибо, достаточно, – говорю я, видя, как для привычной в моем ежедневном рационе порции овощей не остаётся места на тарелке. Вместо них там огромное количество углеводов.

На моем лице застывает улыбка, словно маска, а на самом деле я горю желанием бросить тарелку в лицо этому придурку. Что он о себе возомнил? Мне, красавице Лизе, которая следит за своей фигурой, кладет спагетти с жирным соусом, а сам при этом ухмыляется!

– Итак, первый семейный ужин, – смеётся Татьяна, произнося эти слова. – Дети, вы уж простите, что втянули вас в этот фарс. Мы и сами вначале не хотели соглашаться. Но…

– Но много денег не бывает, – улыбается мой отец, а я прикусываю губу.

Вообще-то мой отец и так очень обеспеченный, что позволяет нам жить в шикарной квартире в центре Москвы, оплачивать дорогое обучение в частной школе, а теперь и в институте для меня, и путешествовать в любые уголки мира, когда появляется свободное время. Вот уже лет двадцать он поет попсовые песни, посвящая их женщинам, а те рады слушать и подпевать о том, как для них мужская любовь сотворит все, что угодно. На концертах Олега Мещерского всегда столпотворение, а папарацци жаждут найти любые скабрезные новости об этом певце и… не находят. Его биография идеальна: закончил школу с золотой медалью, институт с красным дипломом, женился ещё в студенчестве на моей маме и жил в браке счастливо, пока мама не умерла от рака четыре года назад. Это событие подкосило всех нас. Мой отец отказался от любых выступлений и целых два года жил, почти не выходя из нашей квартиры. Он пугал своим видом и меня, и своих родителей, приезжавших время от времени проведать нас. А потом он как будто переродился. Стал прежним Олегом Мещерским, поющим о любви для всех женщин, сладко улыбающимся фанаткам и камерам папарацци. Но я-то знала, что мой отец так и не смирился с утратой и до сих пор любит маму.

– Проснёмся знаменитыми на весь мир, – шутит Татьяна, глядя на моего отца, а тот берет ее руку в свою, смеясь.

Я вижу, как непроизвольно дёргается Матвей, тоже замечая этот жест. Хотя я сама не желала того, чтобы отношения между моим папой и Татьяной начались на самом деле, но теперь отчаянно хочу позлить этого парня.

– Вы – прекрасная пара, – говорю я громко и четко и сама не верю в то, что только что сказала.

– Подтверждаю, сестрёнка, – произносит Матвей, глядя мне прямо в глаза. И в его взгляде мне видится что-то недоброе, как будто ясное небо взяли в плен серые тучи.

Глава 3. Матвей

Я захожу к себе в комнату и изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не стукнуть громко дверью. Весь день борюсь с клокочущей злостью внутри себя и, кажется, не слишком успешно.

Вся эта театральная ситуация с контрактом вначале меня забавляла, пока моя мама и в самом деле не решилась на этот шаг. Почему-то я был уверен, что она не согласится. Подумает, прикинет всю неправильность, абсурдность такого решения, и откажет. Не станет же она притворяться целый год возлюбленной какого то там певца слащавых песенок… Но оказалось, что станет.

Я срываю с себя рубашку, которая раздражала весь день. Не знаю, как Дима уговорил меня надеть именно ее в день знакомства с "новой семьёй", как он выразился. Выразился и тут же получил от меня за такие слова. Друг, называется… Я бы его так не подкалывал, случись с ним такое же. Но дело в том, что "такое" могло случиться только у меня, потому что только моя мать могла пойти на сделку ради большей известности. А терпеть издержки популярности приходится ее детям… Ну, может, и этой девочке-припевочке Лизе, хотя она вряд ли будет возражать против парочки новых журналистов, стерегущих у ворот дома. Скорее всего она мечтает как можно чаще попадать на страницы газет и статей в Интернете.

Мой взгляд падает на виолончель у стены, и я с улыбкой вспоминаю, как мучил этот инструмент почти до вечера, хотя на самом деле играл на нервах у этой взбалмошной девчонки, с которой придется жить рядом целый год.

Вначале я думал, что остался в доме один, когда услышал, как внедорожник Олега покинул парковку. Даже обрадовался, думая, что побуду в одиночестве до вечера. Но не тут-то было! Когда я решил пойти перекусить, прямо на пороге моей комнаты возникла Лиза в одежде, в которой не ходят, оставшись в одном доме с молодым парнем. Хотя сразу стало понятно, что и она думала, что находится совсем одна.

А дальше… Дальше произошло то, чего я никак от себя не ожидал. Ее наигранная, далёкая от честности, фраза, вывела меня из себя. Больше всего в людях я не люблю лицемерие, а Лиза именно такая, сотканная из набора вежливых улыбок и стеклянных взглядов, которые ничем не выдают то, что у девушки на душе. А есть ли у нее душа?

Я знаю таких девушек. Они популярны в школе или институте, ими любуются все парни в радиусе ста метров. Самое большое, что волнует этих девушек – это количество лайков и комментариев на их страничке, модная одежда и новости о звездах. Снаружи – красивая обёртка, а что внутри?

Мои мысли прерывает телефонный звонок. Дима интересуется, как прошел семейный ужин. Я одним непечатным словом объясняю ему то, как все прошло.

– Сегодня вечеринка у Леры. Приедешь? – спрашивает он на всякий случай, уже заранее зная мой ответ.

– Не приеду.

– Зря. А Лера ждёт тебя.

– Ну и пусть,

– Ты стал таким скучным, что аж стукнуть хочется, – говорит он и хмыкает. – Соответствует твоему новому стилю в одежде. Как тебе новая сестра?

– Никак, – отвечаю я, невольно взглянув на нашу общую стену. – Самая обычная.

– Не скажи… Я уже погуглил, как выглядит дочка Мещерского. Она – красотка!

– Ну и?

– Ты и она в одном доме… Ты понимаешь, на что я намекаю?

– Иди ты! Она почти что сводная сестра для меня.

Одной из самых паршивых частей контракта является то, что я подписал заявление о неразглашении. Даже мои друзья не должны знать, что происходит на самом деле. Для всех моя мать и Олег Мещерский почти что обручены.

– Вот именно! А для меня нет. Жди в гости, – заключает Дима и бросает трубку, не дав возможности отказать.

Нет уж! Ни за что не дам сблизиться Диме с Лизой, знаю я его. Потом слушать весь год за стенкой рыдания девушки, которой разбили сердце…

Я вдруг вспоминаю, как она включила на полную громкость ужасные танцевальные песни, чтобы заглушить мою игру на виолончели, и улыбаюсь. А девушка с характером. Это было сразу понятно после того, как она кинула вазу в мою дверь. Я хотел оставить осколки, но потом вспомнил, что мама приедет к ужину и наверняка будет уставшей. Лишние переживания ей ни к чему, поэтому сам все убрал, недобрым словом припоминая этой эгоистичной брюнетке ее поступок.

На самом деле, сидя за столом, я даже переживал, не слишком ли я расстарался в том, чтобы Лиза не чувствовала себя спокойно в этом доме. Но когда она назло мне сказала маме и Олегу, что они прекрасная пара, я понял, что поступаю правильно. Если не показать место этой заносчивой девушке, скоро я сам буду ходить на цыпочках в собственном доме… Нет, такого не должно случиться.

Я подхожу к окну и распахиваю его настежь. Весь день в комнате работал кондиционер, не позволяя горячему июльскому воздуху проникнуть внутрь. Но сейчас, когда закатные краски окрашивают небо в розовые тона, уже чувствуется приближающаяся ночная прохлада. Я смотрю на бассейн, в котором так и не искупался днём. Все потому, что мне не хотелось пересекаться с Лизой. А сейчас она в своей комнате, и никто не помешает насладиться плаванием в приближающихся сумерках.

Я ныряю в прохладную воду, о которой так долго мечтал, и проплываю под водой несколько метров. Когда мне начинает не хватать воздуха, я выныриваю и ложусь на спину, раскинув ноги и руки. Небо сереет и становится ниже. Кажется, можно достать рукой, но это всегда только кажется.

Я проплываю несколько раз туда и обратно, стараясь сохранять ровное дыхание. Но это не слишком удается, поэтому я облокачиваюсь на бортик бассейна и откидываю мокрые волосы назад. Только сейчас я замечаю Лизу, испуганно смотрящую на меня, как будто ее застали на месте преступления.

– Я… хотела поплавать, когда жара спадет, – торопливо объясняет мне она, поправляя краешек халата.

Вместо той прозрачной туники, которую я видел днём, она надела банный халат, который укутал ее с головы до ног. Что ж, разумно, когда в доме находишься уже не одна, и не слишком приятно, когда тридцатиградусная жара только начинает спадать.

– Я уже ухожу, – говорю я и приподнимаюсь на руках, чтобы выбраться из бассейна.

Лиза опускает глаза вниз, чтобы не смотреть на меня, и эта ситуация страшно забавляет. Я подхожу к ней поближе, не обращая внимание на то, что с меня капает вода. Девушка настороженно замирает, не зная, чего ожидать. Она бросает на меня взгляд, полный недоверия. Этого я и добивался весь день – чтобы Лиза боялась. Но этого ли я хочу на самом деле? Сам не понимаю. Я беру с ее плеча полотенце, которое она небрежно туда закинула, и накидываю на себя.

– Спасибо, – бросаю я ей и ухожу с ее полотенцем к дому.

– А вернуть? – спрашивает Лиза, осмелев, судя по ее голосу, в котором слышатся нотки негодования.

– Неа.

Я ухожу, чувствуя ее взгляд на своих плечах. Определенно я делаю все правильно. Так и нужно вести себя с такими девушками, как Лиза. Вот только почему же я до конца в этом не уверен?

Впервые за долгое время я решаю ехать на вечеринку, про которую говорил Дима. Не знаю, почему меня туда потянуло. То ли июльская жара навевает скуку, то ли мой дом кажется уже не совсем моим. Я одеваюсь в нормальную одежду, с полуулыбкой отбрасывая ужасные шорты, которые ради смеха подсунул мне Дима, чтобы мой образ ботана был завершенным. Представляю, что Лиза подумала обо мне и какие выводы сделала… Это ещё раз доказывает, что людей судят по внешности, а не по тому, что у них внутри.

Я спускаюсь по лестнице, стараясь не шуметь. Мама, устав после рабочего дня, скорее всего уже спит, а Олег сразу после ужина ушел в кабинет, который выделила ему моя мать. Ему нужно сочинять новые песни, которые почему-то не сочиняются, и поэтому ему отдали комнату, в которой обычно музицирую я. Там, звуконепроницаемые стены, ничего не слышно, а вот в моей спальне дело обстоит совсем наоборот. Но придется кое-кому потерпеть, раз я не могу играть на виолончели в привычном для себя месте.

Перед тем, как зайти в гараж, я зачем-то смотрю туда, где находится бассейн. Лиза звездочкой лежит на воде и, кажется, всматривается в темнеющее небо. На мгновение я замираю, сам не понимая, почему. А затем еще поспешнее двигаюсь к машине. Хочется побыстрее оказаться на вечеринке и забыть сегодняшний день.

Глава 4. Лиза

Весь следующий день я провожу в гостях у своей подруги. Папа довёз меня до города и обещал забрать вечером. Это так здорово, побыть там, где чувствуешь себя как дома, и забыть о том, что совсем недавно я была не в своей тарелке.

– Ну и как тебе Матвей Туманов? Правда, красавчик? – спрашивает меня Арина, как только мы оказываемся в ее комнате.

– Да какой он красавчик? – с возмущением спрашиваю я, вспоминая вчерашнюю сцену с моим полотенцем. – Самый обычный. Таких тысячи в Москве.

– Ну, не знаю… Может, он и не идеально красив, но что-то в нем есть. Знаешь, сколько девушек сохнут по нему? А какие глаза…

– Перестань нести чушь! – прерываю я ее банальности про глаза.

– А что это ты так небрежно бросила на мою кровать? – интересуется подруга, глядя на подарок Татьяны. – Это что, та самая сумочка, которую почти невозможно купить у нас ?

– Да. Вчера подарили.

– В твоём положении я вижу только плюсы, – восторженно говорит Арина, проводя пальцем по известному логотипу на сумке. – Ты живешь в огромном доме с бассейном, тебе дарят крутые подарки, а ещё совсем рядом с тобой живёт классный парень…

– Он мне как бы брат!

– Ещё нет, – поправляет меня Арина, собирая свои розовые волосы в высокий хвост. – Может, до свадьбы не дойдет у твоего папы. Знаешь, как это часто бывает у звёзд…

Я смотрю на подругу с удивлением. Она даже не представляет, насколько оказывается близка к истине. Свадьбы действительно не будет, потому что она не прописана в контракте. Но… Думать про Матвея в том смысле, про который говорила подруга, крайне странно. С ним рядом не хочется находиться, не то что встречаться… Я вспоминаю его взгляд, насмешливый и одновременно, как будто заинтересованный, когда он нагло украл полотенце с моего плеча. Ему действительно было интересно играть со мной в игру, известную только ему. Жаль, что ее правила мне незнакомы.