Алёна Бессонова
Ты только руку протяни… Два детектива под одной обложкой

Глава 8

Допросить Сайруса Бриона Исайчев решил в его апартаментах. Постучавшись в дверь и услышав придушенное: «Войдите…», Михаил вошёл. На взбугрённой постели лежал в одежде адвокат Сайрус Брион. Лежал, уткнувшись лицом в скомканную простыню, служившую ему не только убежищем для страдания, но и носовым платком.

– Чего вам! – булькнул Брион, пропуская слова через насморочный нос.

– Вставайте, Сайрус! – приказал Исайчев, – говорить будем…

Брион отодрал от лица комок из простыни и вопросительно взглянул на Михаила сквозь щёлки заплаканных глаз:

– Вы кто?

– Придуряетесь или вправду забыли? – без тени насмешки спросил Исайчев. – Я следователь, веду дело об убийстве господина Олега Бурлакова и дело об убийстве Гуидо Скварчалуппи…

Сайрус присел на кровать и удивлённо поднял брови:

– Вы хотите сказать, что вы имеете право расследовать убийство итальянского подданного? – и повысил голос до крика, – Вы хотите допрашивать канадского подданного без приглашения консулов и адвокатов? – Брион с силой стукнул кулаком по матрасу, и тот заворчал пружинами. – Как мне надоели дилетанты! Если вы этого не знаете, я могу дать вам урок: допрос иностранного гражданина должен проводиться в отдельном кабинете, оборудованном аппаратурой для видеозаписи хода и результатов допроса, с участием квалифицированного переводчика. Следователю необходимо точно определить предмет допроса, проанализировать обстоятельства, относящиеся к личности допрашиваемого, при необходимости перевести отдельные документы на понятный ему язык. Эти прописные истины вам не известны?

Исайчев сел в кресло, положил ногу на ногу и не спеша, с удовольствием в голосе осведомился:

– А знает ли господин Брион, что в целом иностранные граждане на территории РФ пользуются в уголовном судопроизводстве процессуальными правами наравне с её гражданами и подлежат уголовной ответственности на общих основаниях с ними. В то же время правовое положение иностранцев несколько отличается от правового статуса россиян. Иностранные граждане, например, не могут самовольно изменить место жительства. – Михаил нарисовал в воздухе указательным пальцем знак вопроса. – Они обязаны соблюдать официально установленный порядок регистрации, передвижения и выбора места жительства в стране пребывания. Покажите-ка мне бумаженцию с вашей регистрацией на территории города Сартова, господин хороший…

Сайрус возмущённо раздул ноздри.

– Город Сартов, – продолжал Михаил, – имеет особый статус в реестре городов России, как город оборонной промышленности, и у меня появилось огромное желание сдать вас сотрудникам Федеральной службы безопасности для выяснения, не шпион ли вы?

– Нет! Не надо! – заревел Брион, уткнувшись в комок из простыни. – Спрашивайте…

– Ну, то-то же. Давайте закажем горячего чая, сядем рядком и потолкуем ладком, – миролюбиво предложил Исайчев.

Брион отстранил простыню от лица, задумался, удивлённо глядя на следователя:

– Чай это хорошо, но зачем нам ладок, вы что хотите, чтобы я вам пел?

– Нет, я имел в виду лад не в смысле музыкального термина, а в смысле согласия». Это оборот русской речи.. Помогите мне найти убийцу Гуидо, а убийцу Бурлакова я найду сам.

– Это один и тот же человек! – уверенно заявил Сайрус и, бросив простыню в дальний угол обширной кровати, переместился в кресло, – закажите, пожалуйста, чай, а я пока приму душ. Мне кажется, я не мылся целую вечность…

Чай, который принесли ровно тогда, когда посвежевший Брион выходил из ванной комнаты, был ароматен и горяч. Как раз такой, который нужен был для долгой беседы. Михаил отхлебнул глоток и с удовольствием почмокал губами, указав глазами Бриону на его чашку.

– Отличный чаёк… с мятой… выпейте… сразу полегчает…

Брион последовал совету и, отпив половину напитка, произнёс:

– Давайте ваши вопросы.

– Скажите, Сайрус, что за бумаги вы взяли из чемодана Олега Бурлакова и спрятали у себя под матрасом?

Брион поперхнулся, закашлялся и, постукивая кулаком по грудной клетке, с трудом спросил:

– Он что, врал? Видеонаблюдение было? На него это не похоже…

– Нет, не врал. Видеонаблюдение было включено на короткое время начальником охраны Усачёвым Иваном Васильевичем, но затем оно было отключено…

– А сейчас?

– А сейчас опять включено по моему приказу.

– Какое время работала аппаратура в первое включение? Есть запись?

– Сайрус, давайте договоримся, что вопросы здесь буду задавать я. Но всё же поясню – момента убийства вашего друга нет на записи.

– Вы считаете меня идиотом? И ему было бы понятно, что убийства на записи нет. Иначе вы были бы уже в другом месте и мы все тоже…

– Вернёмся к моему вопросу. Покажите мне эти бумаги.

Брион допил остатки чая в чашке, встал, подошёл к кровати и извлёк из-под матраса конверт. Вернувшись на место, протянул его Исайчеву:

– Я не думаю, что эта бумага прольёт хоть какой-то свет на произошедшие здесь события. Она, конечно, будет для всех большим сюрпризом, но не более… Знаете, что мне сказал Бурлаков, когда мы собирались идти пить кофе? Он сказал: «Сайрус, сегодня вечером я преподнесу вам всем сюрприз. Мои распоряжения, зафиксированные на бумаге, в этом конверте не всем понравятся, но мне, признаться, плевать. Я не хочу дожить до последней черты той жизнью, которой живу сейчас. Не хочу, чтобы после смерти меня положили на стол в парадной зале, полюбовались бы мною напомаженным в полированном гробу и со вздохом облегчения присыпали земелькой. А после нажрались в мою честь сладкой рисовой кашей и, злобясь друг на друга во время делёжки наследства, забыли. Я хочу помереть в океане и быть кормом для рыб… Странно… но это моё. Посему, Сайрус, в вашу обязанность войдёт право до последней точки выполнить мои распоряжения».

Михаил вскрыл конверт и, развернув вдвое сложенный лист, прочёл вслух:

– «Распоряжение. Я, Бурлаков Олег Олегович, в присутствии нотариуса Крыловой Надежды Константиновны и врача психиатра Гончаровой Людмилы Владимировны, в здравом уме и твёрдой памяти отдаю следующие распоряжения…» – Михаил прервал громкое чтение и дальше читал, пробегая глазами по страницам. В конце документа вновь прочитал вслух. – «В случае моей внезапной смерти прошу данный документ считать завещанием».

Брион с явным удовольствием надкусил шоколадную конфету, поданную к чаю, и сквозь чмоканье произнёс:

– Видите, сюрпризов много. И первый сюрприз господин Бурлаков преподнёс своей любимой сестричке, когда она, как всегда без стука, вошла в апартаменты Олега Олеговича якобы для того, чтобы помочь ему разобрать чемоданы. Я подозреваю, что главной её задачей было, у вас у русских это звучит так – прошнырить. Но не вышло. Олег сказал: «Не надо, мы сегодня же ночью улетаем, а вы завтра поедете поездом». На круглой Эльзе появились квадратные глаза. Всегда было так – после любого совещания, где бы оно ни было, Эльза уезжала вместе с Олегом Олеговичем погостить в его поместье под Питером. Навестить племянниц и невестку. Бурлаков редко менял правила.

«Я был прав, – подумал Исайчев, – и он хотел уползти от них, но ему не дали…»

– И всё же, по моему мнению, – Брион с надеждой заглянул в пустую чашку, – в этом распоряжении Бурлакова не было ничего такого, что могло привести здорового человека к мысли совершить двойное убийство. Хотя в нашем случае присутствующие здесь люди не могут считать себя полностью здоровыми, исключая Усачёва. Этот господин вполне адекватен и если что-то делает, то обдуманно.

– Поясните про остальных. – Михаил приготовился слушать и наблюдать, как Сайрус будет выстраивать свои предположения, не задевая себя самого.

– Давайте закажем ещё по чашечке кофе, – Брион просящее посмотрел на следователя, – никак не могу прийти в себя. Гуидо, дорогой мой мальчик, баловал меня таким кофе… о-ля-ля, – глаза адвоката заволокла слёзная пелена.

Исайчев распорядился, воспользовавшись телефоном, и через короткое время поднос с кофе вплыл в апартаменты Бриона вместе с Романом Васенко.

– Михал Юрич, Сахно прибыл, мы вас ждём.

Михаил резко вскочил и, не замечая растерянного взгляда собеседника, быстрым шагом двинулся в направлении двери. У двери опомнился, обернулся и таким же быстрым шагом пошёл обратно, взяв с подноса чашку кофе, выпил быстрыми глотками:

– Извините, Сайрус, мы продолжим позже… обязательно… мне интересны ваши мысли. Систематизируйте их в моё отсутствие… буду благодарен, а о распоряжении Бурлакова никому ни-ни, сейчас это важно…

Брион элегантно едва заметным кивком выразил своё согласие:

– Это моя работа…

Глава 9

За то время, в течение которого Исайчев не видел Сергея Викторовича Сахно, он почти не изменился: та же немного сутулая спина, характерная для высокого человека, занимающегося сидячей работой, та же лёгкая небритость, та же тщательность в одежде. Сергей Сахно был фигурантом в одном из уголовных дел, которое в своё время расследовал Исайчев вместе со своим коллегой Романом Васенко. Сергей родился глухим. Он был глух, но не нем. Его родители сделали всё, чтобы Сергей не чувствовал себя инвалидом. Умение читать по губам – целое искусство. Мама Сергея разглядела у сына такую способность. Сахно окончил коррекционную школу с медалью, поступил в Сартове в филиал Московского университета путей сообщения на факультет прикладной информатики и его закончил с красным дипломом. Занимается бизнесом, у него своя компьютерная фирма. Он отличный программист. Иногда, не часто, Исайчев прибегает к помощи Сергея, чтобы расшифровать на записях видеонаблюдения разговоры интересующих его людей.

Исайчев протянул Сахно руку для приветствия:

– Серёжа, прости, поднял тебя в такую рань. Пять утра – время крепкого сна, но очень нужна твоя помощь. Информация, которую тебе придётся добыть, строго конфиденциальна.

– Здравствуйте, Михаил! Словосочетание «я глух и нем» в данном случае будет работать в полную меру, не беспокойтесь… Давайте смотреть, что тут у вас?

Михаил вынул из кармана диктофон, протянул его Сахно:

– Серёжа, помимо озвучки разговора комментируй происходящее на экране. Нам не помешает словесное описание событий. Оно поможет Роману написать протокол. Подмечай любую мелочь, я буду помогать. И вот ещё ознакомься…

Михаил показал на дисплее телефона фотографии фигурантов и каждого из них назвал по имени и фамилии. Сергей внимательно вгляделся в лица, кивнул:

– Я запомнил. Можно начинать.

Исайчев включил ноутбук, экран монитора засветился, и на нём появилось изображение.

– Эпизод первый, – начал работу Сахно. – Время на записи одиннадцать часов десять минут.

– То есть через час после смерти Олега Бурлакова, – заметил Михаил.

Сахно вопрошающе посмотрел на Михаила:

– Вы расследуете убийство?

Исайчев кивнул.

– Я продолжаю, – отметил Сахно. – По коридору, в направлении кухни идёт Гуидо Скварчалуппи. Лицо напряженное с мученическим выражением. Парень переживает. Открывается дверь, из своих апартаментов выходит Эльза Леманн. Она движется навстречу Гуидо. Они поравнялись. У Эльзы гримаса скорби на лице.

Эльза:

– Гуидо! Гуидо! Как же так, мой мальчик? Кто это мог сделать?

Гуидо отчаянно машет руками:

– Нет! Нет! Синьора, Гуидо здесь ни при чём. Гуидо повар. Он кормит людей… Гуидо не травит людей… Синьор помог Гуидо стать человеком… Он обещал, когда Гуидо исполнится двадцать пять лет, подарить ресторан на острове в Адриатическом море… Бедный Гуидо никогда не дождётся этого часа… Mio Dio, ero infelice!»

Гуидо рыдает, закрывает лицо руками. Эльза пытается оторвать ладони Гуидо от лица. Ей это удаётся.

Эльза:

– Мальчик мой, никто из нас не думает, что это сделал ты. Мы все обездолены.

Гуидо смотрит на кружева манжета блузки Эльзы.

Гуидо:

– Синьора, вы чем-то испачкали манжет своей блузки. Вам следует переодеться…

Эльза:

– Это Усачев облил меня из молочника, когда мы столкнулись с ним в двери кухни. Пустяки! Разве сейчас это важно? Идите, Гуидо, у вас много дел, надо готовить обед…

Михаил от удивления присвистнул:

– Молодец, фрау Эльза! Беда-бедой, а обед по расписанию…

Сахно продолжает:

– Эльза отходит от повара и движется дальше по коридору. У апартаментов Ирины останавливается, оборачивается, смотрит вслед Гуидо. Но Гуидо никуда не идёт, он стоит на прежнем месте и о чём-то сосредоточенно думает.

Эльза кричит:

– Гуидо! Я с тобой! Ничего не исправить, надо жить дальше!

Гуидо не слышит, он в задумчивости. Вздрагивает, видимо от звука открываемой Эльзой двери. Удивлённо смотрит на неё. Эльза в недоумении пожимает плечами, входит в комнату Ирины.

Михаил останавливает запись.

– Что скажешь, Роман?

Роман повторяет жест Эльзы, тоже пожимает плечами:

– Пока ничего… Эльза вошла в апартаменты Ирины. Может быть тут что-то будет. Когда смотрели в первый раз, мне показалось, эти две женщины эмоционально беседовали. Приготовься, Сергей, в этом эпизоде барышни-истерички. Постарайся успеть с переводом. Что касается просмотренного эпизода, я не усмотрел новой информации, кроме того, что увидел живого Гуидо. Хороший был парень… Жаль… Включай «эпизод два».

Михаил сделал брови домиком, так он делал всегда, когда надо было подумать. Усмехнувшись, посмотрел на сослуживца. Столько лет его знает, иногда завидует его способности переключаться от рабочих вопросов на бытовые. При этом успевает и там, и там высказаться, не теряя первоначальной нити разговора. У Исайчева так не получается. Они совсем разные: Михаил старается не принимать опрометчивых и поспешных решений, он выдержан и рассудителен, в экстренных ситуациях «берёт паузу» и тщательно обдумывает предстоящие действия. Процесс обдумывания происходит у него без каких-либо усилий – он такой от природы. Роман же не терпит медлительности. Он энергичный, работоспособный, с богатой мимикой, болтун. Задумчивость Михаила иногда раздражает Васенко. Вот и сейчас Михаилу нужна пауза, но увидев вопрошающий взгляд Сергея Сахно, Исайчев нехотя нажал клавишу «воспроизведение».

Сахно приступает к комментариям:

– Эпизод два. Время одиннадцать часов тридцать минут. Эльза входит в апартаменты вдовы Бурлакова. Ирина стоит у окна. Эльза окликает её:

– Ирка!

От неожиданности Ирина вздрагивает и резко оборачивается.

Ирина:

– Это ты?! Заходи.

Эльза:

– Ты кого-то ждёшь?

Ирина:

– Просто задумалась, ты меня испугала…

Эльза:

– Я где-то изваракалась, у тебя есть во что переодеться? Не рассчитывала на долгое пребывание, взяла всего ничего: этот костюм, вечернее платье и комплект для пикника. А ты вроде два чемодана шмотья привезла…

Ирина:

– Олег любил, когда я хорошо одевалась.

Эльза:

– Мне кажется, он вообще не замечал, как ты одета. Не пойму, как ты с такой красотой не смогла завести мужика. Аль ты в постели бревно бревном?

Ирина:

– Ну ты, Эльза, стерва! При любом удобном случае стараешься уколоть, вывести из себя. Только выстрел сейчас холостой. Мне уже много лет наплевать на его отношение ко мне. Меня интересуют только его деньги. Цинично?! Да! А что ты хотела?

Эльза мечтательно:

– Я бы хотела хоть разочек пощипать его за яйца…

Ирина смеётся:

– Поверь мне, они такие же, как у других. Ну, может быть чуть крупнее. Чемоданы в шкафу. Подбери себе что-нибудь…

Эльза извлекает из шкафа чемодан, роется в нём. Достаёт белую блузку. Свою сворачивает и оставляет в чемодане Ирины. Эльза что-то говорит, но я не вижу её лица, поворачивается:

– …пусть пока у тебя полежит, потом заберу… Мне ещё к Сайрусу идти, не хочется со шмотьём.

Ирина брезгливо:

– Положи в пакет. Не мешай чистое с грязным. Пакет в ванной.

Эльза входит в ванную комнату и сразу выходит:

– Там нет пакетов.

Ирина раздражённо:

– Положи на тумбочку. Сама упакую.

Исайчев вновь нажимает клавишу «пауза»:

– Извините, иначе забуду… Роман, пошли практиканта Мамкина к вдове, пусть изымет блузку Эльзы и передаст её Долженко. Получается, одежда Эльзы осталась у Ирины. Шеф посмотрит эту запись и обязательно задаст вопрос… Поехали дальше…

Сахно продолжает:

– Ирина садится в кресло, опускает голову, я не вижу её лица. Судя по недовольной физиономии Эльзы, то, что говорит Ирина, ей не нравится.

Эльза:

– Слушай, не гнуси, и без тебя тошно…

Ирина поднимает голову:

– …как мы будем жить дальше? Если он не оставил завещания, его шакалы разденут и разуют меня с девчонками.

Эльза:

– Зубы обломают… Я тебя не брошу… Ты, конечно, в бизнесе ноль. Но я на что? Старых управляющих выгоню. Наберу новых – своих. Не пропадём. Своё я не отдам…

Ирина закипает:

– Почему ты считаешь наше с Олегом имущество своим? Какое ты к этому имеешь отношение? Ты, Эльза, первая разденешь меня до нитки…»

Эльза взмахивает руками:

– Бог ты мой, «наше с Олегом имущество»! Красотка зубы показала! А если я все карты открою, где ты будешь, детка? Ты забыла, что это я подложила тебя под Альку. Ты забыла, что я сделала всё, чтобы он на тебе женился? Помни! Ты и девки твои должны зарубить на носу – вы должны мне по гроб жизни?

Ирина кричит:

– Я не забыла! Ты подложила, ты женила, но ты забыла сделать меня и его счастливым. Мы не жили – мы мучили друг друга! Сколько раз за все эти годы он спал со мной? По пальцам можно пересчитать… Я его любила, я ползти за ним была готова… он швырял меня как котёнка… Говоришь, по гроб? Ну, вот он гроб. Теперь я тебе что-то должна, пиявка? Присосалась, стерва! Уйди отсюда… уй-ди-и-и…

Эльза бьёт Ирину рукой по лицу, кричит:

– Это ты его убила! Ты не смогла сделать так, чтобы он её забыл… ты его убила… если бы он был с тобой счастлив, всё было бы по-другому…

Эльза подбегает к двери, ногой открывает её, выбегает из комнаты. Ирина хватает с тумбочки блузку Эльзы и в ожесточении рвёт, сматывает обрывки в клубок, бросает его под кровать.

Ирина кричит:

– Карты ты откроешь, зараза?! Что у тебя на руках? Шестёрки! А у меня джокер»! Я мать его детей!! Это я-то ноль?! Увидите, как я вас всех построю…

– О как! – Исайчев удовлетворённо потёр ладонь о ладонь. – В моём бессознательном, наконец, зарождаются эмоции. Подождём, когда они выйдут на уровень сознания. Как тебе, Роман?

– Ты меня радуешь, шеф. – Роман радостно щёлкнул пальцами. – Если у тебя эмоции выходят на уровень сознания, значит, процесс мышления идёт непрерывно… Хочу тебя предостеречь, эмоция, вышедшая на уровень сознания, контролю не поддаётся… Это я точно знаю. Психологию три раза сдавал.

Исайчев задумался.

– Как ты сказал? Эмоция, вышедшая на уровень сознания, контролю не поддаётся? Лихо! Над этим стоит подумать… Это может многое объяснить.

– Что многое? – пошмыгал лисьим носом Васенко.

– Потом скажу, мысль не совсем оформилась, но уже прояснилась. Роман, пожалуйста, проверь, как смотрит за фигурантами Мамкин, и отправь наконец блузку Эльзы эксперту. Мы с Сергеем здесь и без тебя управимся.

– Да-а-а, – заныл Васенко, – как самое интересное, так без меня…

– Идите, капитан, выполняйте приказ! – Исайчев нахмурил брови, но долго держать паузу не смог и, подмигнув, добавил. – Роман, практикант Мамкин зелёный ещё, ты ослабь режим для фигурантов. Выпусти всех на свободу, но в пределах зоны видеонаблюдения. Расцвело. Пусть бегут на зарядку. Понаблюдай за ними по мониторам. Это сейчас важно. Может быть, кто-нибудь себя проявит. Пиши на флешку интересные эпизоды.

– Я понял! – Роман направился к двери, но остановился и, обернувшись, добавил: – Во втором эпизоде мне показались интересной фраза Эльзы: «Ты не смогла сделать так, чтобы он её забыл…» Она тебе о чём-либо говорит?

– Да, Роман, говорит, и я знаю точно, на что намекает Эльза. Объясню потом. Сейчас сбор информации. Кубики в домик будем складывать позже. Время, время поджимает.

Когда дверь за Васенко закрылась, Михаил достал из заднего кармана брюк телефон, набрал номер. На дисплее появилась фотография Ольги.

– Оля, выспалась? Приезжай, ты мне нужна.

– Да ну?! Какой сюрприз! – засмеялась Ольга.

– Оля, я серьёзно. Мне кажется, я ухватил ниточку, но всё это на уровне эмоций. По эмоциям ты у нас ас. Приезжай!

– Сейчас!

– Я на десять утра наметил беседу с женщиной, о которой никто кроме меня и Долженко не знает. Хочу беседу с ней провести вместе с тобой. Мне нужны твои глаза и уши…

– Хорошо, дорогой, через два часа я пришлю их по указанному адресу. Охрану не забудь предупредить. Борщику тебе привезти? Борщик с копчёной косточкой…

Михаил сглотнул слюну:

– Здесь вообще-то хорошо кормят, – робко промямлил он, – но твоего борща хочу! Бери всю кастрюлю. Нас желающих тут много.

– Это кто много?! – заинтересовалась Ольга.

– Я, Ромка, практикант Мамкин, Серёжка Сахно. Ты его помнишь?

– Помню-помню. Привет ему. Ну, пока…

Закончив разговор с Ольгой, Исайчев включил запись следующего эпизода.

Сергей приступил к озвучиванию:

– Эпизод третий. Время ровно двенадцать часов. Эльза стучит в апартаменты Сайруса Бриона. Входит к нему и исчезает из поля зрения. В то же время, уточняю: в двенадцать часов, из своих апартаментов выходит Алексей Слаповский. Идёт, останавливается у дверей Ирины Бурлаковой. Входит в её комнату без стука.

Ирина:

– Лёша, Лёша, уходи, не время сейчас. Его тело ещё здесь…

Речь Слаповского мне не видна, стоит спиной, но по меняющемуся лицу Ирины видно, что Слаповский говорит эмоционально.

Ирина:

– Лёша, оставь меня…

Слаповский грубо хватает Ирину, она вяло сопротивляется. Слаповский укладывает Бурлакову животом на спинку кресла, задирает юбку и совершает половой акт.

Слаповский:

– Тебе это всегда нравилось, девочка… тело его ещё здесь, зато душа уже в аду, ей там самое место.

Ирина поправляет одежду:

– За что ты его так ненавидишь? За жену? Так ты ему уже много раз отомстил. Ты пользуешь меня уже десять лет. Твоя жёнушка сделала аборт, а я родила Ульяну. Олег считал её дочерью. За что ты всё ещё его ненавидишь? Бурлаков всю жизнь считал себя виноватым перед тобой. Он давно уже искупил…

Лицо Слаповского искажает гримаса ненависти:

– Искупил?! Искупил! Я тогда чуть не повесился. Я вены себе вскрыл. Вовремя опомнился. Когда в армии об этом узнали, сразу комиссовали. Им психи не нужны! Он мне жизнь сломал! Я жену свою трахаю и помню, помню…

Ирина в ужасе закрывает рот обеими ладонями, что-то говорит.

Слаповский:

– Я? Нет, дорогая моя, не я, к сожалению. Досадно, не успел сказать ему главное – мы квиты! Если бы убил я – сначала выплюнул бы в его постылую самодовольную рожу историю нашей любви, детка! Я бы его не ядом травил, не ядом. Я бы наступил каблуком на кадык и раздавил…

Ирина:

– Уходи, пожалуйста, уходи… Ты зверь…

Слаповский:

– На тебя у меня планов нет. Сегодняшняя случка была последней. ОН на тебя стоял, пока я ненавидел Бурлака. Хотя…

Слаповский осматривает Ирину, бегая по ней взглядом:

– Ты, оказывается, красивая. Может ещё захочу…

Ирина стоит ко мне спиной, что-то говорит, что – не вижу. Но говорит эмоционально.

Слаповский:

– Что ты сказала? Громче!

Ирина говорит.

Слаповский:

– Раньше не разглядывал. Раньше ты для меня была баба Бурлака.

Ирина говорит. Показывает рукой на дверь и на обрывки блузки Эльзы под кроватью.

Слаповский:

– Отсюда подробнее. Эльза собирается рулить? Брать бизнес в свои руки? Ах, кошка драная… Шваброй она будет рулить где-нибудь в сельской школе! Я этой щучке хвост откушу и в её же пасть засуну. Ты меня поняла?

Ирина кивает.

Слаповский:

– Ну, вот и хорошо. Следователям о нас ничего. Не дай бог, узнают, всё на нас спишут…»

Задумывается, потирает подбородок:

– Про Эльзу ты правильно сказала. Эльза на капитанском мостике? Надо помозговать…

Уходит.

Исайчев дотронулся до плеча Сергея. Сахно обернулся, посмотрел на губы Исайчева. Михаил раздражённо заметил:

– Каков наш зяблик? Спинку расправил. Выше ростом стал. Ручки всё потирал – мёрзли. Сердечко слабое. А тут просто мачо. Как люди быстро меняются. Головоломка. Смотри, Серёжа, на экране Гуидо.

Сахно продолжает комментировать:

– Время одиннадцать часов тридцать минут, то есть то же, что и в эпизоде Эльза – Ирина. Этот эпизод Усачев писал с другого монитора. Грамотно монтирует… Итак, в пустом коридоре Гуидо. Стоит, думает. Встрепенулся, будто что-то вспомнил, разворачивается, идёт в противоположную сторону своего начального движения. Дошёл до двери апартаментов Сайруса Бриона. Стучит. Открывает дверь, входит. В проёме двери сталкивается с Брионом.

Сайрус:

– Как ты, мой мальчик?!

Гуидо возбуждённо:

– L’inferno, io so chi ha ucciso il proprietario!

Сайрус кладёт руку на плечо Гуидо:

– Гуидо, ты забыл, я не понимаю по итальянски…

Гуидо:

– Извини, когда волнуюсь, забываю другие языки… – Я знаю, кто убил Олега Олеговича! Я вспомнил!

Сайрус машет руками:

– Тихо! Тихо! Эльза всё время торчит под дверью. Ну? Говори.

Гуидо:

– Это Усачёв!»

Сайрус:

– Да тьфу на тебя! Зачем это ему нужно?

Гуидо:

– Помнишь в Париже я купил господину Бурлакову термоприбор для поддержания постоянной температуры кофе со специальной чашкой, помнишь?

Сайрус:

– Ну?!

Гуидо:

– Я купил два таких прибора. Один хозяину, другой для шефа службы безопасности. Онпросил. И ещё он просил хозяину о его покупке не докладывать. Почему? Я тогда не подумал почему. Он задумал убийство давно. Только он мог подменить чашкинезаметно. Усачёв ходит очень тихо, я иногда пугаюсь, когда он вдруг оказывается за моей спиной. Я помню всех, кто входил в кухню в то злосчастное утро, всех, кроме Ивана. А он входил. Его видела Эльза. У него в руках был молочник. Эльза столкнулась с ним в двери. Она была последней, кто в то утро посещал кухню.

Сайрус:

– Как ты мог его не заметить?

Гуидо:

– Я работаю в наушниках. Ты знаешь, я люблю работать под музыку. Здесь неудобная кухня, кухонный остров сделан так, что я не вижу входной двери. Все, кто входил тихонько, приветствовали меня, дотрагивались до плеча. Иван этого не сделал. Почему? Прятался?

Сайрус:

– Зачем? Гуидо, ему не нужна была смерть хозяина, он кормился с его руки.

Гуидо:

– Верно! Только однажды он пришёл ко мне на кухню после очередной поездки с Олегом Олеговичем в Сартов и всё утро пил ром. Ты видел, чтобы Иван пил? Нет! И я не видел. А тогда на рассвете пил… много…

Сайрус:

– Ты что делал в такой час на кухне?

Гуидо:

– Тесто для пирожков к завтраку. Я ставлю его на рассвете. Ты забыл? Обидно!

Сайрус нежно гладит Гуидо по плечу:

– И что?

Гуидо:

– Он пил и причитал: «Какая женщина, какая женщина… почему всё ему?» Он ему завидовал… и убил!

– Так стоп! – Исайчев прервал запись, дотронулся до плеча Сахно, и тот сразу обернулся. – Это чепуха! Если бы Усачев был замешан, он никогда не передал бы мне запись этого эпизода… Даже голову забивать не буду… и так кругом идёт… Серёга, давай покурим, у меня уши без курева пухнут…

Сахно поддёрнул на носу очки:

– Михаил Юрьевич, я не курю. Забыли? И по поводу Усачева, вы не правы. Он должен был показать этот эпизод. О подозрениях Гуидо знал Сайрус. Вы же видели на записи. Гуидо убили после этого разговора. Хорош был бы Усачёв, изъяв такой заметный кусок…

Исайчев встал со стула, торопливо подошёл к открытому окну. Вытянул из кармана пачку сигарет, извлёк одну и, прикурив её от зажигалки, сделал несколько глубоких затяжек, с блаженным видом выдохнул струйкой сизовато-белый дым:

– Хо-ро-шо!

Исайчеву нужна была пауза, он устал. Допросы, идущие чередой после предыдущей бессонной ночи, сильно выматывали нервы. Взглянув на часы, Михаил отметил – до приезда Ольги два часа. Всего два часа, убеждал себя Исайчев, но убедить не получалось, и он с недовольством заметил: ещё два часа – она приучила себя к точности. Сказала через два часа, значит через два. Пошёл восьмой день, как Исайчев уехал в командировку, и сейчас вроде бы вернулся, и Ольга совсем рядом, а увидеться не получается. Ольга не лезла в дела мужа, но если Михаил невзначай говорил ей о возникших в деле сложностях, её замечания не пролетали мимо, всегда били в цель. Но сейчас он думал об Ольге просто потому, что скучал… очень…

Исайчев выкурил сигарету, придавил окурок в хрустальной пепельнице. Сахно молча наблюдал за Михаилом, иногда улыбался. Ему нравилась манера следователя – в моменты особой задумчивости строить брови домиком, при этом измеряя шагами периметр комнаты. Пятнадцать шагов по одной стене, двадцать по другой, и обратно.

– Итак, сколько у нас подозреваемых с мотивами? – задумчиво произнёс Михаил. – Считаем по пальцам. Начинаем с большого.

– Почему с большого? – хмыкнул Сергей, ему импонировало, что Михаил привлекает его к работе. – Обычно начинают с мизинца.

– Это обычно. А мы начнём с большого по степени важности и обоснованности мотива. Итак: Слаповский. Что имеем? Ненавидел Бурлакова, жизнь посвятил, чтобы ему отомстить…

– Важная деталь, – заметил Сахно, – мог сделать это много раньше, но не сделал. Почему?

– Так! – взъерошился Михаил. – Кто у нас следователь? Не перебивай. Сам знаю. Хотя… – Михаил внимательно посмотрел на Сергея, – ты будешь у нас народным заседателем, и тебе разрешается задавать все вопросы, даже самые глупые, валяй, задавай…

– Я уже задал, – с заметной обидой произнёс Сахно.

– Отвечаю: в этот раз Бурлаков принял для себя, а значит и для всех сотрудников корпорации важное решение. Какое? Вот скажи, что бы ты, Серёжа, сделал на месте Слаповского?

– Эх, – почесал затылок Сахно, – первое, я на его месте не могу быть. Мне на своём нелегко живётся, а уж на его-то… Но если представить, то так: отомстить со вкусом не удалось. Надо воспользоваться ситуацией и прибрать добро к своим рукам.

– Это как? – Михаил присел на кресло и сосредоточился.

– Пока не знаю. Но чувствую, не он убил. Смотри, месть доставляла ему удовольствие. Удовольствие резко не обрывают. Из него выходят нехотя, подчиняясь обстоятельствам.

– Здесь ты прав, – Михаил согласно кивнул. – Он приехал в резиденцию по приказу Сайруса. Рано утром. Причины вызова не знал. Цианид не носят просто так в кармане, на всякий случай. В данный момент Слаповский захочет узнать, что в бумагах Бурлакова. Ему нужна ясность для дальнейших действий. Необходимо приставить к Сайрусу охрану. Если он попросит у адвоката показать ему бумагу, Брион ему откажет. Слаповский попробует взять силой. Убить не убьёт, а покалечить может… Вывод таков – Слаповский не убивал Бурлакова, но воспользоваться его смертью может… Один подозреваемый прочь, откладываем его в кучку с чистыми.

– Ну, Михаил Юрьевич, с чистыми?! С тем, что мы видели и слышали, вряд ли с чистыми. Давайте уж с чистенькими…

– Согласен, – кивнул Исайчев, – пусть будет с чистенькими…

Михаил опять пошёл мерить шагами стены кабинета. Пятнадцать шагов по одной стене, двадцать по другой. Встал, загнул указательный палец:

– Так! Давай дальше… Ирина, вдова. Здесь что? Он её не любил, пренебрегал ею, но жила она в своё удовольствие, без ограничений. Шмотки, курорты, курортные романы, рестораны и клубы. Отказаться от этого сложно. Тем более у неё две дочери и они привыкли вкусно есть и сладко пить. Бог не может уследить за всем сразу, поэтому он создал матерей. Иногда матери, чтобы угодить своим чадам, продают душу дьяволу. Пташки склюют мамочку если что. И тут в один не добрый для неё день она узнаёт, что добытчик все же собирается с ней разводиться. Естественно, приходит в ужас. Всяческие распоряжения или, того хуже, завещание – нож по горлу. В этом случае ей нужна его внезапная смерть. Со смертью распорядителя все предыдущие указания теряют законную силу. Имеет силу только завещание. Но он же не собирался умирать. Значит, она может считать, что завещания пока нет. Определяющим здесь звучит слово «пока». Без завещания в силу вступает закон о наследниках. В этом случае вдова на коне. Это её мотив. Её в грязную кучу.