Aлона Китта
Русский излом. Часть I

Глава 4

3.07.1907.

Пора познакомиться с семьёй Талановых, ведь в жизни Маруси и других Астафьевых они всегда играли важную роль. Родители- Петр Андреевич и Любовь Петровна – представляли собой типичных «Старосветские помещиков».

Вся их жизнь была связана с имением: Петр Андреевич вырастил прекрасный сад, гордость всей губернии!

Он выписывал яблони из любого уголка обширной Российской империи и вывел несколько новых сортов.

Барыня Любовь Петровна занималась вареньями и соленьями, искусно вышивала гладью великолепные панно и неплохо игра́ла на фортепиано.

По старой памяти крестьяне шли к ней со всеми бедами, и добрая барыня помогала им, чем могла.

Она часто ездила в деревню на двуколке, и крестьянские дети, увидев ее рыженькую кобылку, бежали следом, зная, что барыня непременно угостит их семечками или орехами, ландрином или изюмом.

Старшая дочь, двадцатилетняя Надя, не унаследовала ни красоты, ни доброты матери. Проучившись два года на Бестужевских курсах в Санкт Петербурге, она впитала в себя черты пресловутого"синего чулка», что даже на каникулах больше времени посвящала устройству сельской школы, чем собственной судьбы. Казалось, Надя махнула на себя рукой и совершенно не предпринимала никаких усилий для улучшения внешности. Невыразительное серое платье, лорнет на простом шнурке, прямые волосы, стянутые на затылке в узел-вот ее портрет без прикрас.

Родион Таланов, будучи на год моложе сестры, отличался от нее и внешне, и характером. Природа подарила ему стройную фигуру и выразительные карие глаза, что предопределило стойкий успех у девушек. Родион дружил с Митей Астафьевым: они вместе учились и в кадетском корпусе, и на офицерских курсах. Появление в жизни Мити Ольги Миллер не повлияло на их дружбу.

К родительским занятиям Родион относился снисходительно,: он осознанно выбрал карьеру военного. Имение его не интересовало, и он не собирался им заниматься.

Петр Андреевич догадывался об этом и возложил надежды на продолжение семейного дела на младшего сына, тринадцатилетнего Михаила, и, кажется, небезосновательно. Миша больше других детей помогал папе в саду, интересовался его опытами и уже сам делал прививки на дичок. Миша учился в Песчанске, в мужской гимназии на полном пансионе, и по воскресеньям часто навещал Астафьевых в их городском жилье. Он перечитал все книги в домашней библиотеке и постепенно обследовал содержимое книжных полок у Астафьевых.

Последняя – Раечка, ровесница и подружка Маруси, модница и хохотушка. Она представляла собой копию матери в миниатюре – те же черты лица, тот же характер. Раечка единственная из всех детей Талановых сопровождала Любовь Петровну в ее поездках по деревне и, так же, как мать, раздавала угощение крестьянским детям.

В отличие от братьев и старшей сестры Раечка не любила учиться и с большим трудом поступила в гимназию. Ее пугала математика, особенно за дачу про наполняющийся бассейн и поезда, вышедшие со станций А и Б навстречу друг другу.

Она с тихим ужасом взирала на колонки арифметических примеров. И тем не менее Раечка не унывала: она рассчитывала на подругу Марусю-если они окажутся в одном классе, Маруся непременно подскажет или даст списать.

Глава 5

Объятия, поцелуи, стаканчик холодного морса, поданный горничной Кланей, торба с сеном для коня – все это было в первые минуты, а затем хозяева и гости дружно направились в летнюю столовую, где уже был накрыт стол для завтрака. Ветерок проникал внутрь через раскрытые настежь окна, лёгкие занавески надувались парусами, а на полу лежали солнечные блики.

Посреди большого обеденного стола, покрытого льняной скатертью, красовалась ваза с садовыми цветами.

Стол был уставлен пирогами и закусками, а Кланя уже несла из кухни самовар. Все расселись вокруг стола, когда появился Родион, приведя с собой незнакомого молодого человека, одетого в лёгкий летний костюм.

– Знакомьтесь, это мой друг Евгений Монаков, мы вместе учимся на курсах.

Мог бы и не говорить: военную выправку не спрячешь!

Евгений оглядел присутствующих, и Марусе показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Она никогда в жизни не встречала такого красивого молодого человека, только на открытках, изображающих влюбленные пары. Сероглазый блондин с правильными чертами лица и угольно-черными бровями и ресницами на бледном лице, он улыбался так приветливо, что вскоре расположил к себе всех без исключения Астафьевых.

Появление Евгения не нарушило общий разговор -наоборот, он ловко вел беседу на любые темы, умело вставлял обороты и незатейливые шутки. Он по достоинству оценил трудолюбие Петра Андреевича и предприимчивость Федора Ивановича, а также обаяние обеих матерей семейства, при этом сделал это ненавязчиво, без намека на подобострастие.

Маруся не сводила глаз с нового знакомого. Она отодвинула блюдце с надкушенным пирогом и замерла, боясь пропустить каждое сказанное им слово.

Сидящая рядом Раечка уминала блины, макая их в сметану, и нисколько не обращала внимания на Евгения.

Глупая Раечка! Она не понимает своего счастья, -подумала Маруся, -Ведь она живёт под одной крышей с «ним».

Если бы Марусе так повезло! Почему Митя не догадался пригласить «его"на лето? Брат учится на тех же курсах, что и Родион, и, наверное, знаком с Евгением.

Внезапно ее охватило беспокойство- а вдруг не только она влюбилась в приезжего?

Раечка не в счет-Маруся давно посвящена в сердечные тайны подруги: вот уже полгода ее кумиром был некий Леня Пригожий, сын священника из Лисьих Гор.

Да, но остаются Надя Таланова, сестрица Аня, наконец!

Маруся покосилась в сторону старшей сестры и сразу успокоилась: та занимала разговорами Мишу Таланова.

А Надя убежала, наскоро выпив чаю: она сказала, что ее ждут в земской школе.

– А чем занимаются Ваши родители, Евгений? -спросила маменька, и Маруся мысленно поблагодарила ее за вопрос.

– У моих родителей имение под Екатеринославом, – ответил он, -Мама хотела, чтобы я занимался делами поместья, но я всегда мечтал о карьере военного.

– Значит, сельское хозяйство Вас не привлекает, -с грустью заметил Петр Андреевич.

– Дай Бог, чтобы Вам повезло на военном поприще, -с улыбкой пожелала Любовь Петровна.

Некоторое время все молчали, продолжив завтрак, пока вошедшая Кланя не объявила о приезде Миллеров.

Через окно Маруся увидела сухонького Карла Ивановича, помогающего выйти из экипажа младшей дочери Лилечке, одетой в платье из голубого батиста. Ольга Миллер приехала верхом в сопровождении Мити Астафьева. Молодые люди передали поводья своих скакунов конюху Талановых и направились в дом.

Ольга задержалась, чтобы сменить дорожный костюм на приведенное с собой нарядное платье. Она появилась, когда Митя, Карл Иванович и Лиля уже сидели за столом.

– Оленька, Вы просто красавица, выглядите прекрасно, – произнесла Любовь Петровна, – Садитесь рядом с Митей и Петром Андреевичем.

Оленька сделала книксен:

– Благодарю Вас, Любовь Петровна. Бывать у вас в Залесье- одно удовольствие. Однако, где же именинница?

Раечка вскочила с места и обняла Ольгу, зарывшись лицом в складках ее нарядного платья. Она как раз находилась в таком возрасте, когда девочки обожают молодых красавиц, ищут и находят в них пример для подражания.

Соседка Миллер стала для девятилетней Раечки таким идеалом: она копировала жесты и словечки Ольги, подражала ее интонациям и тембру голоса. Даже прическа- толстая коса с завитыми локонами вокруг лба- являлась точной копией прически Ольги.

Маруся не разделяла Раечкино увлечение: для нее образцом поведения была утонченная и изысканная Вера Павловна Благовидова.

Ольга погладила именинницу по голове и незаметно вытащила из кармана бархатную коробочку. Увидев ее содержимое, Раечка завизжали от восторга:

– Мама, это же настоящее украшение!

На белой шелковой обивке лежала тоненькая золотая цепочка с кулончиком в виде кудрявой головки ангела с изящными крылышками.

– Я сама заработала деньги на практике в больнице, -похвасталась будущая фельдшерица.

– Не рано ли нашей дочери носить украшения? -засомневался Петр Андреевич, -Не обижайтесь, Ольга Карловна, у Вас прекрасный вкус, но я боюсь, что моя дочь будет думать о своей внешности, а не об учебе.

– Уважаемый сосед, Вам непременно хочется именно сегодня сыграть роль строгого отца, -попенял ему Федор Иванович.

– В самом деле, отец, оставим воспитательные речи на потом. Пусть молодежь повеселится сегодня., -поддержала его Любовь Петровна.

Осыпанная подарками именинница гордо нацепила кулончик.

Евгений Монаков с интересом наблюдал за разыгравшейся сценой. Новая гостья чрезвычайно заинтересовала его.

– Кто эта девушка? – шепотом спросил он у Родиона.

– Дочь местного врача. Ее зовут Ольга. Год назад она закончила гимназию в Песчанске, а сейчас изучает медицину в фельдшерской школе.

– А почему Астафьев сопровождает ее?

– Ну, догадайся! Он влюблен в Ольгу уже два года. Помнишь, как прошлой зимой весь курс потешался над ним, когда случайно нашли его письмо к «златокудрый Лорелее?»

Родион замолчал, а Евгений продолжал рассматривать девушку, словно куклу в витрине. Несомненно, это был тип немецкой принцессы с рождественских или пасхальных открыток. Темное золото волос гармонировало с мраморной белизной кожи и глубиной глаз цвета северного моря, а четкая линия подбородка говорила о самостоятельности и решительности.

Митя Астафьев поначалу не заметил Евгения, уделяя внимание исключительно своей спутнице. Наконец, они встретились взглядами.

– Вот так сюрприз! -воскликнул Митя, -Юнкер Монаков собственной персоной! Что привело тебя в наши Палестины?

В голосе юноши чувствовалась ирония: он недолюбливал Евгения, считая того неискренним и двуличным.

– Да, это я. Родион был так любезен, что пригласил меня погостить у него, -отозвался Монаков.

Их неприязнь была взаимной: Митя казался Евгению заносчивым и «не от мира сего».

– Как же ты не предупредил меня, Родион?, -растерянно спросил Астафьев и, не дожидаясь ответа, снова обратился к Монакову, -Ты здесь надолго?

– На все каникулы, и я уже полторы недели здесь.

– М-да, странно.

Митя посмотрел на Родиона, и тот ощутил неловкость от недоговоренности.

– Ты сам виноват, что до сих пор не соизволил навестить нас в Залесье, -оправдывался он, -Впрочем, я понимаю, ты был поглощен конными прогулками в сторону дома Миллеров?

Послышался осторожный смех, Ольга покраснела и прижала ладони к пылающим щекам.

– Да, но причина, по которой он это не сделал, извиняет все, -закончил Евгений, переводя взгляд на Ольгу.

Она смутилась ещё больше.

– Слишком красив, чтобы быть верным, -подумала она и отвернулась.

Ей не понравились намеки этого типа на ее особые отношения с Митей Астафьевым. Однако воспитанность взяла верх над зародившейся было неприязнью, и вскоре она, как ни в чем не бывало, мило поздоровались с Монаковым.

Евгений отдал поклон и спросил, почтит ли барышня своим присутствием бал, который состоится вечером.

– Несомненно, -подтвердила Ольга с некоторым вызовом в голосе, – Но танцевать я намерена только с Дмитрием Федоровичем.

– А это мы ещё посмотрим, -подумала Монаков и, щёлкнув каблуками по-военному, молча удалился. Он принял вызов Лорелеи.

Глава 6

Ровно в час пополудни Любовь Петровна отправилась в деревню. Раечка, Маруся и Лиля Миллер напросились вместе с нею. Еще с утра барыня приготовила гостинцы для деревенской ребятни и собиралась раздать их в честь Раечкиных именин.

Любовь Петровна сама правила лошадью, сидя на месте возницы, а три девочки теснились в глубине экипажа по соседству с торбами из пестряди.

Солнце вовсю жарило, сливаясь по цвету с раскаленным добела небом. Ни ветерка, ни дуновения – и листья на деревьях, и флюгер на крыше барской беседки погрузились в сонную одурь. Деревенские полканы и жучки ленились лаять, рискуя потерять расположение хозяев. Казалось, деревня вымерла-никто не толпился на пятачке у часовни, никто не копался в огороде. Редкий плач младенцев раздавался из приземистых изб. Он сопровождался разнообразными колыбельными песнями, а кое-где и матюгами.

– Это у Катихиных, -пояснила барыня, -Фрол с женой и старшими ребятами ушли на сенокос, дома только дед-матерщинник. Ишь, сердится, что его, Георгиевского кавалера, оставили в няньках.

Девочки смущённо переглянулись.

– Дед, прекрати ругаться! -крикнула барыня в растворенное окошко.

Оттуда донеслось испуганное:

– О, Господи!

Из избы кубарем выкатился на крыльцо плюгавенький мужичонка с деревянной культей, одетый в роскошные штаны и ставшую мягкой от частых стирок льняную рубаху.

Так же стремительно он приблизился к повозке и, согнувшись в поклоне, поцеловал руку сидящей в экипаже даме.

– Барыня-благодетельница, -лебезил дед, -Дык разве ж это ругательство? Это так, присловье.

– Это присловье твой внук с пелёнок слышит. Кстати, кто у Тани родился?

– Девка, Туды ее… тоись, эта… Убыток один в хозяйстве.

Он обречённо махнул рукой: сидеть с мальчишкой-куда нишло, вырастет, будет кому хозяйство передать. А с писклей женского рода не хотелось-организм протестовал против такой несправедливости.

– А где же вся деревня? -удивилась барыня, оглядываясь на пустую улицу, -Я гостинцы привезла, а никого нет. Неужели все в поле?

На ее нарочитое удивление он ответил таким же деланным удивлением:

– Дык где ж им быть? Которые на работе в поле или на сенокосе. Бабы на огородах, а выпивохи второй день в Межицах на поминках гуляют. А ребятишки тута, в купальне.

Кликнуть, что ли?

– Кликни, кликни, -поторопила барыня.

Через минуту пятилетняя внучка Ариша пулей летела в сторону речки, сверкая пятками в поднятой пыли.

Любовь Петровна вынула из торбы кулёк со сладостями и протянула деду.

– Возьми, дед, для внуков. Младшенькую-то как назвали?

– Настькой, -ответил старик, забирая кулёк.

Из избы снова раздался плач хныксы, и дед поспешил к младенцу, бормоча благодарности.

Раечка, сидевшая в уголке экипажа и наблюдавшая за происходящим, осторожно спросила:

– Мама, а деревенские нас любят за гостинцы или просто так?

– Не знаю, -спокойно ответила Любовь Петровна, -Я привыкла, что так было всегда: и при моей маме, и при бабушке. Раньше, когда крестьяне были крепостными, барин за них отвечал. Если нужно, наказывал, если нужно,,поощрял за хорошее поведение. Залесские уже привыкли, что на праздники или именины барыня угощает детей.

В тот момент, как бы в ответ на ее слова, в отдалении со стороны речки раздался гул детских голосов, смешанных с топотом ног. Вскоре на улице показалась ватага босоногих ребятишек всех возрастов. Они остановились в нескольких шагах от экипаж а. Дети молчали, поглядывая то на барыню, то на девочек, то на заманчивые торбы.

Любовь Петровна с улыбкой рассматривала детвору, но раздавать сладости не спешила. Наконец, терпение ребятишек лопнуло, и один мальчик, похожий на вожака среди них, громко произнес:

– Здравствуйте Вам, барыня.

– Здравствуй, Стёпа. Ты хорошо усвоил прошлый урок, -похвалила барыня и строго посмотрела на остальных.

Со всех сторон послышались нестройные голоса, бормочущие приветствия.

– Очень хорошо. В жизни пригодится быть вежливыми и воспитанными, -учительским тоном продолжала она, -А чему я ещё вас учила?

Дети смущённо потупились.

– Не бойтесь, говорите, -поощрила их Любовь Петровна.

– Слушаться маму и тятеньку- тихо сказала белобрысая девочка.

– Не обижать младших, -похвалила другая, косясь в сторону большого мальчика, исподтишка показывающего ей кулак.

– Быть аккуратным.

– Быть работящим.

– Молиться утром и вечером.

– Ходить в школу и слушаться учителя.

Любовь Петровна знаками показала, что этого достаточно.

– А вы поступает в жизни так же? -на этот раз она слегка повысила голос.

Ответом ей было раскатистое детское"да!»

Барыня осталась довольной.

– Ну, что же, хороших детей нужно наградить, -произнесла она нараспев.-У моей дочери Раечки сегодня именины.

Раздайте гостинцы, барышни.

Дети замерли в ожидании, а три нарядные девочки-Рая, Маруся и Лиля-принялись рассовывать конфеты и семечки в протянутые руки. Барыня захлопала в ладони и скомандовала:

– В очередь, в очередь! Прекратите давку! Кто получил, становитесь в конец.

Маруся машинально раздавала леденцы и «подушечки"и не могла отделаться от неприятного беспокойства, исподволь пробудившегося в ней. Внезапно ей стало стыдно и за себя, и за добрую барыню, и за толкающих мы в очереди за конфетами Залесских детей. Что-то неправильное было во всем происходящем Маруся по молодости лет не могла объяснить эту неправильность. Она ничего не сказала ни Раечке, ни Любови Петровне, но за всю обратную дорогу не произнесла ни слова.

Раечка же и ее ма́ма, наоборот, болтали без умолку, довольные собой. Лиля держала за щекой завалявшиеся леденец и тоже не мучилась размышлениями.

– Они ведь давно не крепостные, -подумала Маруся, вспомнив рассказы деда Ивана о том времени, -А свободных людей унижать подачками нельзя.

– А кто умер в Межицах? -неожиданно спросила Маруся, отбросив размышления о правильном и неправильном в жизни, -Хромой дед Катихиных сказал, что все Залесские там гуляют на поминках.

– Мария Андреева, царство ей небесное, -перекрестилась Любовь Петровна, умудрившись не выпустить из рук вожжи, -Сгорела от лихорадки в неделю. Добрая была баба, пусть ей земля будет пухом.

– Папенька сказал, что, если бы ее раньше привезли в больницу, она осталась бы в живых, -добавила Лиля.

– Судьба, -вздохнула Любовь Петровна.-Жаль детей. Трое сиротами остались.

– А почему мы не повезли гостинцы сиротам? -удивилась Маруся

– Так они же межицкие, у них свой барин есть, – с некоторым недоумением ответила Рая и покосилась на мать. Та согласно кивнула. Маруся снова вернулась к размышлениям:

– Не думаю, что межицкие барин поддержит в горе сирот и пришлет им конфеты.

Глава 7

Миша Таланов убежал от всех и спрятался в мезонине, прихватив с собой том энциклопедии, чтобы не скучать. Он с нетерпением ожидал, когда же,,наконец, закончится этот длинный день, заполненный суетой и пустыми разговорами. От них Миша уставал больше, чем от физической работы в саду.

Приезда Астафьевых он с некоторых пор ожидал с подспудным страхом, и виной тому было повышенное внимание к нему со стороны Анны. Старшая из сестер Астафьевых выбрала его предметом своей влюбленности и принялась за дело столь резво, что бедный мальчик был в полушаге от того, чтобы возненавидеть на всю жизнь прекрасную половину человечества.

Лишь только закончился завтрак, Миша с невежливой поспешностью скрылся в библиотеке. Аня последовала за ним, не отставая ни на шаг. Мальчик не решился закрыть дверь перед носом назойливой гостьи. С лицом христианского мученика он взял первую попавшую ему под руку книгу и уселся за письменный стол. Ему никак не удавалось сосредоточиться на чтении: он невольно следил за Аней, перебиравшей книги в шкафу. Наконец, она вытащила толстый коричневый том и разочарованно произнесла, пробежав глазами название:

– У, это на английском!

– Да, на английском.«История Тома Джонса, найденыша"Филдинга, -отозвался Михаил, не глядя в ее сторону.

– И ты читаешь на английском?

– Благодарю за комплимент, но ты слишком хорошо обо мне думаешь. Свободно по-английски я пока не читаю, а эта книга принадлежит маме. У нее в детстве была бонна-англичанка, поэтому маменька хорошо знает этот язык. А теперь и Родион изучает.

– А какая оценка у тебя по английскому?

– «Хорошо».

– А по французскому?

– «Отлично».

– А по немецкому?

– «Хорошо.«А по латыни и греческому тебя оценки не интересуют?

– Почему же? Меня интересует все, что касается тебя.

– Аня, с чего бы это? -возмутился мальчик, -Ты мне не мама и не старшая сестра! Почему ты так беспокоишься о моих оценках?

Аня сделала вид, что не заметила его выпада и вытащила другую книгу. Это был том"Анны Карениной».

– А мой брат Илья говорит, что Лев Толстой исписался, -громко объявила девочка, и в ее голосе послышалось злорадство.

До Михаила не сразу дошел смысл её заявления.

– Лев Толстой исписался?, -переспросил он.

– Конечно, -тряхнула головой Аня, играя коротенькой косой.-Все, что он написал, это в прошлом, а сейчас пописывает глупые статейки. Кому они нужны? Общество не любит нравоучений, ему подавай сюжет, интригу, а это может быть только в повестях и романах.

– «Глупые статейки "-это слова твои или твоего брата?

– Какая разница! -отмахнулась Аня, -Толстой проповедует христианскую мораль, а в новом век она нам и на грош не нужна!

– Бедный Лев Толстой, он станет классиком при жизни, -притворно вздохнул Михаил, – Кстати, ты слышал а, что его отлучили от церкви? Получается, мнение Синода совпадает с твоим и Илюшиным.

Аня пожала плечами и ничего не ответила. Имея смутное представление о сказанном, она просто процитировала слова брата, чтобы произвести впечатление на Михаила, однако мнение брата оказало противоположное действие.

Мальчик снова углубился в книгу, напустив на себя неприступный вид. Она же, словно не замечая его холодности, вытаскивала книги, одну за другой, отпускала комментарии и задавала глупые вопросы.

– Уйди, уйди, уйди, -мысленно приказывал ей Миша, но назойливая подруга не улавливала его сигналы.

Спасение пришло со стороны Анастасии Александровны, разыскивающий старшую дочь. Аня отложила в сторону раскрытый том и вышла из библиотеки, не пытаясь скрыть недовольство. Недолго думая, Миша бросился на чердак.