Алина Савельева
По лезвию судьбы

1. Катя

Лерка сидела на диване, забравшись на него с ногами, грызла печенье и с видом училки младших классов убеждала меня подписаться на ее очередную авантюру.

– Катюх, ну что ты вечно всего боишься? Мы так никогда не адаптируемся среди людей!

– Обязательно адаптироваться посредством приключений на задницу? Мы только неделю назад еле ноги унесли от твоих бандюков! – сражалась я за попытку остановить ее неутомимое желание вляпаться в очередную проблему.

Но Лерка применила запрещенный прием, который всегда действовал на меня безотказно.

– Ирина Ивановна сказала, что только единицы из нас смогут стать достойными членами общества и смогут научиться жить как все нормальные люди. А остальных ты знаешь, что ждет! Выбирать-то нам не из чего, Катя! Нас теперь даже в «Макдональдс» не возьмут на работу, – напомнила мне Лерка о том, что теперь официально нам нигде лучше не устраиваться – после ее очередной махинации.

– Хорошо, что нужно делать для твоего канала в ютуб? – сдалась я.

– Я изучила, по каким темам больше всего просмотров, так вот, люди любят пранкеров! Просмотры по их роликам с розыгрышами – миллионы! Заживем! – обрадовалась Лерка, догрызая последнее печенье, не уронив ни крошки мимо рта. Все-таки такие как мы, познавшие нищету во всех ее проявлениях, к еде относятся бережно, даже к старому засохшему печенью.

– Договоримся, если с утра снимем твой розыгрыш, а потом я попробую найти работу певицей, а ты пойдешь продавать свою мазню на Арбат!

– Кто же ее купит? Если бы моя мазня на холстах была, а не на бумаге, тогда я бы точно прославилась, и мы бы катались как трюфель в икре, – размечталась Лерка о лучшей жизни в комплексе с любимым занятием. Причем ни икру, ни трюфель вживую из нас никто не видел, только на соблазнительных картинках рекламы ресторанов.

Но Лера и правда очень красиво рисовала или, как она все время меня поправляет, «писала», картины. Но вот только акварелью и на обычных альбомных листах. Лишь однажды она раздобыла акриловые краски и грунтованный холст. Но вместо того чтобы написать что-то стоящее и продать, она нарисовала и подарила мне мой портрет на день рождения. Я мечтала когда-нибудь заработать столько денег, чтобы у нее были и холсты, и краски, какие только захочет, и десятки кисточек. И мольберт обязательно, чтобы не сгибалась в три погибели, рисуя на полу.

– Вот увидишь, через месяц мы с тобой будем лежать на берегу моря и попивать коктейли, только успевай деньги со счетов снимать!

– Врешь поди, как обычно! Но мне, если что, тот зелененький с мятой. В Индию полетим. Там много интересного!

– Да хоть на Луну. Но вернемся все равно сюда! Я люблю этот чердак! Развивает мое воображение!

– Так вот откуда все беды! Он тебя на шалости вдохновляет? Рассказывай про свой розыгрыш.

2. Максим

– Нармально дэлай, нармально будэт! – коверкал язык Аслан на свой кавказский лад, хоть и мог говорить без акцента, но очень любил употреблять фразочки своих собратьев, пародируя их интонацию.

Этот вечер ничем не отличался от вечеров последних нескольких месяцев. В моей квартире стоял гвалт от криков и смеха пацанов, таких же геймеров, как и я. И это было единственное, что меня связывало с этими ребятами. Только адреналин и азарт, жизнь в виртуальных играх стала куда интереснее реальной. Теперь, когда два моих лучших друга ударились во взрослую жизнь.

С тех пор как Сава стал одержимым своей Ликой, а Ник ушел с головой в работу, мы стали реже проводить время вместе. Несмотря на то, что, как и прежде, мы друг за друга порвем в клочья любого, бросим все дела, если понадобится, и примчим хоть среди ночи по любому поводу. Но все поменялось, парни изменились, став серьезными и деловыми людьми. Сава вообще поспешил жениться, наверное, чтобы его Лика была под его надзором и в его единоличной власти. А Ник практически всегда был занят и постоянно куда-то уезжал.

– Гаси этого писюка! – заорал Денис, болея за свою команду.

– Атвечаю за слона, я его набуцкаю! – пообещал Аслан, дав фальшивую клятву.

В самый разгар бойни между «Консольщиками», играющих в компьютерные игры на приставке, и «Писюками», играющими в них же на персональных компах, за спинами раздался генеральский рев моего отца:

– Рота, сорок пять секунд, подъем! Держимся за свои писюки и на выход!

Ведь ничего не предвещало.. и на тебе. Опять сейчас начнутся нотации на два часа. Пацаны спешно собрались и ретировались с моей жилплощади, оставив меня на растерзание злому папке. Ник с Савой ни за что не свалили бы, с радостью бы остались наблюдать за моим воспитанием на диване с попкорном.

– Максим. Я тебя уже много раз предупреждал! Пора взрослеть, ты понимаешь, что это уже зависимость?

– Мне всего двадцать четыре! В моем возрасте играют все! Пап, ну хватит, ты же знаешь, я много тренируюсь, меня возьмут в основной состав, буду играть «в жизнь»!

– Макс, ты лучше меня знаешь, как туда попадают! Нет у нас ни таких связей, ни таких денег! Тебя отправят играть в команду «Тульский пряник» в лучшем случае. Все, Макс, терпение лопнуло не только у меня, мама со мной согласна. Ты переезжаешь к нам за город и идешь работать ко мне, пока консультантом по страхованию, начнешь с самого низа.

– Я ненавижу эти офисы! Они меня душат! Мне нужен драйв, пространство, движение! Я люблю играть в футбол! И я умею делать это лучше всего! Зачем тогда вы отдали меня в Академию Спартака еще в памперсах?

– Время было другое, сынок. Думали, у нас получится, тогда талант ценился больше денег. Все ошибаются, и мы не исключение. Ну, а за то, что ослушался в очередной раз, завтра моешь окна в моем офисе. Сэкономлю на альпинистах.

***

Готовя снаряжение в коридоре перед техническим лифтом, за спиной услышал хор из мужских голосов:

– Не кочегары мы, не плотники,

 Но сожалений горьких нет,

 А мы монтажники-высотники,

 И с высоты вам шлем привет.

Обернувшись, узрел отца в компании с Ником, ради стеба нашел время и спустился со своего этажа, приколист. Медом им всем, что ли, намазано в этом Москва-Сити? Все норовят в этом бизнес центре офисную площадь урвать.

– Птице высокого полета мой завистливый привет! – поздоровался друг, скалясь во все тридцать два.

– Могу и твое окно помыть в приемной! Буду твоей Аленке глазки строить!

– Хорошая идея! Только не Аленке, а Иринке. И в моем кабинете тоже!

– Я тебе там член на стекле из баллончика нарисую. Тебе придется потом на тройной тариф раскошелиться, чтобы добрый Макс отмыл. А где Аленка? – спросил из любопытства, на что Никита сразу ощетинился.

– В Хогвартсе, наверное, зельеварение изучает, приворожила меня ведьма своей стряпней и этими, – Ник нарисовал в воздухе себе грудь – размера пятого, что-то я не заметил такого у девушки, но друг, оказывается, о своем чем то. – Глазами, короче. И ты свои бубенчики к ней не подкатывай!

– Это по вашей части в хомутах или на привязи ходить. С утра на пастбище, вечером в стойло! Романтика! – не упустил я возможности съязвить, но Ник даже не пытался возразить и отстоять свою независимость от Аленкиной юбки.

– Макс, она завтра будет в Москве. С Ликой где-то будут развлекаться. Я хочу ее забрать и сразу к тебе на дачу. Все равно завтра днюха у тебя там, сразу и останемся на вечерний ретро-концерт, – напомнил мне Ник о моей обязанности исполнять все мамины любимые песни на любом семейном мероприятии.

– Не вопрос, бро. Только сначала за «алкашкой» сгоняем, заказ пришел. И не начинай про услуги доставки! Сами забираем!

– Вот ты неандерталец. Ладно. Не буду мешать тебе, если сорвешься и спикируешь вниз с верхотуры, постарайся не на мою машину. Только купил, да и водитель может пострадать, если такая туша на него рухнет, – побеспокоился Ник и, напевая громко:

– Ох, какая же ты близкая и ласковая,

Альпинистка моя, скалолазка моя! – заржав, поспешил смотаться, пока я ему костюмчик не помял.

Мытье окон меня ни капли не угнетает, даже удовольствие, получаю порцию адреналина. И правда, зависимость уже от этого состояния.

Я считаю любую работу достойной. Хоть дворник, хоть пилот. Все работы хороши, как говорится в детском стишке. Я презираю попрошаек, не тех, которые вынуждены стоять на паперти, а тех, кто вполне здоров и полон сил, чтобы пойти и работать, кем сумеет. А не здоровые лентяи, как, например уличные музыканты, поющие под фанеру слезливые песни, чтобы разжалобить добрых людей. Или типа той беременной в переходе около моего дома, которая уже несколько лет родить не может, бедняжка. Года три уже там каждый день стоит. И все местные, конечно, уже ее знают, но на Маросейке, в центре столицы, каждый день поток новых людей, приезжающих по своим делам разово или редко. А эта беременная по вечерам на Патриках, как мы называем Патриаршие пруды, бухает, уже без живота, но с сигаретой в зубах и стаканом в руке. Поэтому уж лучше сортиры драить, чем народ дурить и пропивать заработанные кем-то деньги.

Пока висел за окном, в наушниках музыка прервалась звонком. Лиля вернулась, просит с ней встретиться, разговаривать было неудобно, и она меня не слышала из-за шума ветра в динамиках, поэтому она, просто назначив место и время, отключилась.

На новом Арбате даже в двенадцать дня народ снует как в муравейнике. Летел на эту встречу как на пожар, едва успев сгонять в душ и переодеться, благо живу в центре, все рядом. Лиля уже ждала меня на открытой веранде ресторана. Кажется, все-таки набрала несколько килограмм и перестала походить на ходячее пособие для медиков. Похорошела, и до этого была первой красавицей в институте, а теперь как будто расцвела, стала более женственной.

– Приветик! – улыбнулась мне Лилька, подставляя щеку.

– Рад видеть, как ты?

– Отлично! Расскажи, какие новости в моем королевстве?

– А то тебе не докладывали? Ты соскочила? – задал ей главный вопрос, из-за которого мы с ней и расстались. Хотя мы и не встречались полноценно, удовлетворяя друг друга периодически, на большее не претендовали ни Лиля, ни я. Свободные отношения – единственный вариант для меня, ничего больше я дать не могу и не хочу.

– Вроде получается, – сморщила нос Лилька – Но реабилитация еще долгая. Я только на пару дней приехала. К маме на кладбище ездила, обратно улетаю в понедельник.

Лиля лениво попивала сок через трубочку, а я заказал кофе. В жару. Опять нелепый выбор, сижу теперь в ожидании, когда хоть немного остынет.

– Лиль, поехали ко мне, – предложил девушке, раз уж она ненадолго, что время терять?

– О, с этим я тоже в завязке. У меня теперь есть мужчина, – огорошила меня Лилька.

– Неужели кто-то смог обуздать своенравную королеву? – почувствовав укол ревности, спросил у нее.

– Обуздать и приручить, представляешь? – Лиля улыбалась, и в ее глазах светилось счастье, меня это дико злило, потому что я за ней бегал два года и добился лишь секса с нерегулярной периодичностью, как королеве в голову взбредет снизойти до Макса.

– Не представляю. Папочка подогнал какого-то достойного толстосума? Деньги к деньгам?

– Что за устаревшие стереотипы, Макс? Нет, он мой врач.

– Нарушил врачебную этику и забрался к тебе под юбку. Хорош Айболит.

Лилька опять смешно наморщила носик и сказала с прежним высокомерием:

– Ты, Макс, как только я срывалась на тебя, психовал и уходил. А он выдержал в десятки раз больше тебя оскорблений и унижений. Видел меня в ломке и собственной блевоте. Держал, терпя мои побои, и только повторял все время: «Ты справишься, маленькая моя. Ты сильная». Ни разу не отвернулся и не бросил меня одну. Только благодаря его упертости я сейчас здесь и семимильными шагами иду в другую жизнь. Поэтому давай без сцен ревности, они необоснованы. Мы не любили друг друга никогда.

– Ладно. Извини. О чем ты хотела попросить меня?

– Мне нужно закрыть гештальт. Лика. Помоги мне с ней встретиться. Это очень важно для меня, Макс.

– Встретиться с ней, наверное, не получится, Сава не позволит. Напиши ей письмо, я передам, завтра она будет на моем дне рождения.

– Хорошо, я тогда.. – начала говорить Лиля, но в этот момент прямо в ухо мне ворвался голос:

– Я – революция!

Или —Я твоя или кто ещё?…

Повернув голову, увидел девушку с гитарой, которая пела под аккомпанемент собственной игры, и еще нескольких музыкантов. Я перевел взгляд на Лилю, подумав, что это ее выходка, но Лиля с интересом наблюдала за певицей, приподняв брови, улыбалась ей.

Два телохранителя Лили начали движение в сторону музыкантов, но королева, махнув рукой, приказала им не приближаться.

– Мужчина, скажите, какую песню исполнить для вашей прекрасной дамы? – нахалка, перегнувшись через ограждение террасы, предлагала мне оплатить навязанную услугу?

– Я своей спутнице сам исполню. А капелла, а не под фонограмму, как ты. Побирайся в другом месте!

Девица покраснела и, посмотрев на Лилю, вдруг схватила мой кофе и вылила мне на голову! Сучка! Пока я приходил в себя от такой выходки, Лиля смеялась, как и весь окружающий нас народ. Певичка в драных джинсах уже дала по тапкам в сторону проспекта. Как бы не так! От меня даже лучшие форварды убежать не могут! Перемахнув через ограждение, кажется, снес закрепленные там горшки с цветами, догнал эту пигалицу.

– Стоять! – крикнул ей и сразу же схватил за предплечья.  – Ты за химчистку не хочешь заплатить?

– Это тебе за твой грязный язык! – наорала на меня в ответ хулиганка.

– С тебя полторы штуки за химчистку и триста рублей за кофе! Чтобы в следующий раз думала, что делаешь! Жду в кафе полчаса, не принесешь, я тебя найду и возьму с процентами, дрянь!

Девушка, сверля меня дерзким и негодующим взглядом, вырвала руку и вновь сорвалась на бег, но больше гоняться за ней у меня желания не было. Я и не ждал, что она принесет мне эти деньги, просто хотел напугать эту малолетку, чтобы неповадно было. Поэтому, вернувшись в кафе, попрощался с хохочущей Лилей и уехал опять мыться. Третий раз за полдня. Мойдодыр может мной гордиться.

3. Катя

Лерка бегала из угла в угол по нашему кусочку чердака.

– Что же теперь делать, Катя?

В сотый раз спросила у меня подруга. А я не знаю, что делать теперь.

Ведь с утра так все отлично складывалось! Мы проснулись рано, до рассвета.

Лерка выбрала мне наряд, покопавшись в нашем небогатом гардеробе. Простую футболку, джинсы и кеды. Повесила на меня очередную фенечку из ниток, придирчиво осмотрела со всех сторон.

– Не забывай чаще поворачиваться на камеру. Когда будешь ронять стаканчик, маши руками и отпрыгивай!

Подруга раздавала распоряжения, а я всё больше начинала сомневаться в этой затее. Камера, блин. На китайском телефоне. Как она собирается на таком ужасном качестве делать ролики?

– Валерка, мы ведь не умеем этого всего. Ни красиво монтировать, ни накладывать там музыку или эффекты какие-то. Я даже не представляю, что там ещё нужно для твоей идеи.

– Что? Я плохо слышу! Достань голову из песка! – была непреклонна подруга.

Мы снимали ролик на Манежке, где было много народу. Кто-то спешил по делам, кто-то гулял или сидел на лавочках. Я, проходя мимо людей, роняла на землю большой стаканчик из кафе «Макдональдс» – с закрытой крышкой, стараясь попасть прямо под ноги прохожим. Стаканчик был пустой, но люди вместе со мной подпрыгивали и старались отскочить дальше, боясь испачкаться напитком. Реакция у людей и правда была смешная, и даже когда они понимали, что это розыгрыш, никто не злился, а наоборот – смеялись вместе с нами.

Там мы и познакомились с двумя парнями и девушкой, которые оказались уличными музыкантами.

– А Катя тоже очень хорошо поет! – тут же рекомендовала меня Лера, услышав, что у ребят нет солистки.

– Тогда двигаем на Арбат! – решил Ян. – После обеда на точку, а до этого поем всяким парочкам на заказ! Обычно мужики раскошеливаются для своих женщин.

Мы с Леркой были окрыленные такой удачей. Все начало получаться. Неужели сможем! Не станем воровками и не закончим в тюрьме или канаве, как говорила директриса? Вдруг мы – те самые единицы, у которых получится избавиться от комплексов детдомовца? Хоть пока некоторые ее пророчества уже сбылись и мы остались без выданных нам государством квартир, так и не поняли, как нас обманули. Без шанса устроиться на работу и без надежды получить хорошее образование. Каждый третий становится преступником, каждый седьмой – самоубийцей, каждый второй – бомжем, наркоманом или алкоголиком. И это не просто ее слова, а официальная статистика за многие годы.

Сегодняшний день подарил надежду, и я была на седьмом небе от счастья. По дороге пела песни прохожим – просто так. Просто потому что хотелось петь, плясать и летать. Все люди вокруг казались добрыми и не смотрели на нас с презрением или опасением. И на таком драйве я, увидев в кафе симпатичных молодых людей, подбежала к ним, продолжая петь. И вот тут меня словно окатили ведром помоев. Я побирушка? Разве я попросила у него денег?

Этот с виду приличный молодой человек нахамил мне, испортив настроение за секунду. Я перевела взгляд на его спутницу, она была просто как с обложки модного журнала. Красивая, ухоженная. Камни в ее украшениях сверкали, и мне захотелось спрятать руки со своими фенечками из старых ниток. Пока ее молодой человек, прогоняя меня и моих новых знакомых, смотрел в нашу сторону, девушка настойчиво показывала мне взглядом на его напиток и кивком головы – на его макушку. Кажется, я не задумалась даже на секунду, и ее намек полностью совпал с моим желанием.

Перевернув ему на голову кофе, я испугалась последствий. Ведь они сидят в дорогом ресторане, в красивой и явно не дешевой одежде. Я сразу побежала прочь, надеясь, что они не позовут полицию. Но он меня догнал и потребовал денег. И я бы с радостью их отдала, да вот только мы с Лерой совсем на мели.

И теперь Лера носится по чердаку, боясь, что он нас найдет.

– Лера, не переживай. Я с ребятами петь буду, они обещали платить каждый день. Не будет он нас искать. Ты же видела, какие они. Как звезды. Лощеные и нагламуренные, как из глянцевых журналов. Явно не знают, что такое зарабатывать на жизнь своими руками. Он просто пугал меня.

В этот день ребята выдали мне мою часть денег, то есть пятьсот рублей. Ян сказал, что они платят за эту точку «кому надо», чтобы нас не выгнали и не избили конкуренты. Но от рейдов мы все равно бегали.

Сегодня мы отработали только три часа, когда прибежал Славик и сообщил о рейде по Арбату. Мы быстро собрались и разошлись. Ян выдал мне опять пятьсот рублей, хоть мы и не отработали положенных четырех часов, чему я была очень рада. Взяв кофе, пошла на ступеньки памятника.

– Почему все разошлись? – поинтересовалась у меня девушка, сидящая рядом.

– Нас же запретили всех. И художников, и музыкантов уличных. Что-то про необлагаемый налогами доход вроде. Теперь бегаем.

– Ясно. Алена, – представилась девушка.

– Катя. А ты гуляешь тут или работаешь рядом?

– Я теперь безработная. Гуляю. Почему тебе так мало заплатили?

– Это же их точка, – пожала я плечами, не зная, как объяснить, что для меня и столько уже за счастье. – Они разрешают мне петь. Другой возможности заработать у меня пока нет.

–Твой заработок пятьсот рублей в день? Рассказывай, подруга, почему нет возможности работать где-то еще? Вдруг я смогу помочь!

Алена оказалась очень настойчивой, и я решила немного рассказать ей о себе, вдруг правда сможет помочь? Судя по ее внешности, она не бедствует.

– Я детдомовская, – сообщила ей и покосилась, ожидая реакции.

– Я тоже была, но не помню почти, меня усыновили в три с половиной года.

– Повезло.

– Да. Очень. У меня замечательные приемные родители и сводный брат. Рассказывай все, не бойся.

– В нашем детском доме учителя были приходящие из разных школ. И они часто менялись или вообще их подолгу не было по какому-нибудь предмету. Мы все неучи. Никто из нас не сдал ни итоговые, ни ОГЭ. И официально я пока не могу работать… паспорт потеряла, – все-таки немного приврала я, так как рассказывать постороннему человеку о себе всю подноготную небезопасно, мало ли, какие для меня будут последствия такой болтливости.

– Катя, мы с подругой в караоке идем. Поехали с нами. Я заплачу тебе, сколько скажешь.

Меня терзали страх ехать куда-то с незнакомым человеком и желание хоть немного еще сегодня заработать. Алена мне понравилась, и называть ей цену было очень стыдно, но голод не тетка, мы уже несколько дней на пирожках с сомнительной начинкой с Лерой. А так хоть лапшу купим быстрого приготовления.

– Если не сложно, то пятьсот рублей. Мне просто… очень нужны деньги.

– Договорились. С меня и с моей подруги по пятьсот! Но ты будешь петь со мной, так что ты продешевила, подруга, сразу тебе говорю! – рассмеялась Алена.

Алена меня не обманула. В караоке мы были втроем. Ее подруга, Лика, оказалась невероятно доброй и очень умной девушкой. Они обсуждали своих парней и просили меня петь им. Иногда подпевали и танцевали со мной.

– Катя, у тебя потрясающий голос и виртуозное исполнение тех песен, что я сегодня слышала. Я обязательно найду тебе работу, дай мне пару дней, – пообещала Лика, – и, пожалуйста, Катюша, съешь хоть что-то!

Девчонки опять начали обсуждать какого-то Ника и его невест. Я их почти не слушала, переписываясь с Лерой, которая беспокоилась, что я не вернулась к обещанному времени.

– Катюш, а давай споем песню Лободы. «К черту любовь!»

Мне было весело с этими девочками, несмотря на то, что они явно по статусу гораздо выше меня. Но обе казались такими простыми и компанейскими. Смеясь и дурачась на сцене, девочки мне подпевали, это, конечно, оказалось той еще пыткой. Поют они ужасно – обе. Но мне грех жаловаться. Во-первых, мне за это платят, а во-вторых, предупреждали о своих вокальных данных заранее.

– Явились! – громко сказала Лика, мы с Аленой, обернувшись, увидели троих парней.

В тот момент, когда я узнала среди них того парня из кафе, кажется, остановилось сердце. Страх мгновенно сковал все тело, не позволяя сдвинуться с места. Он тоже явно меня узнал и, кажется, сейчас мне уже не сбежать, ведь они все трое стоят в дверях, единственном отсюда выходе.