Алим Тыналин
Седьмой воин
Глава 3. Бешеный бык
Сзади послышался топот копыт. Ерофей не оглянулся, только шапку надвинул на глаза.
К чему?
Во-первых, темнота навалилась, хоть очи выкалывай. Во-вторых, и так вестимо, что это ихний драчливый богатырь.
И точно, вскоре рядом полыхнуло светом факела, раздался голос Серке:
– Что же ты так быстро улизнул, гость дорогой? Даже баранью грудинку не доел.
Ерофей не ответил.
Тогда Серке спросил:
– Переночевал бы у нас, отдохнул. В степи будешь мерзнуть?
Ерофей вздохнул, поправил шапку.
– В седле подремаю. Всю ночь. Не впервой.
– А лошади? Устали ведь, Ереке.
Пламя факела плясало в ночи. Освещало смуглое усатое лицо азията, чешуйки кольчуги.
– Чего надо? – спросил Ерофей. – Говори уж, не юли, аки блошка.
Серке улыбнулся.
– Ты мне нужен, чего еще. Скоро Кокжал пожалует. Его людей ведь пятеро было?
– Ну.
– В аул пришли четверо. Значит, один к главарю поехал. Он и приведет Кокжала.
– Ну.
Улыбка погасла.
– Что ну? Кокжал аул будет резать. Всех. Людей защитить надо. Из-за тебя, между прочим, все беды. Ты привел погоню.
Ерофей промолчал.
Факел высветил деревья. Ветер утих. Что там журчит, ручей вроде? Лошадки и впрямь устали.
Слез, расседлал боевых подруг. Развел костер.
Серке поначалу сидел на коне, глядел на хлопоты. Потом тоже слез с коня. Помог собрать сучья.
Сели у огня. Пожевали сухари и валяное мясцо из сум.
– Вы же вроде и так от разбоя убегали? – спросил Ерофей. – Если бы Кокжал вас поймал, все равно бы уши отрезал.
– А может, и не нашел бы. Успели бы откочевать. Жаль, Абдикен по этой дороге поехал. Надо было по реке идти. Следы запутать легче.
В степи заухал филин. Каурка фыркнула в темноте.
– Ты разве не с самого начала с ними? – удивился Ерофей.
– Какой там. Я родился далеко отсюда, в другом жузе.
– Где?
– В другом племени. Ехал к хану Болату, на зюнгар набег делать. Он меня знает. А тут стариков встретил. Они просили с кочевкой помочь. Охранять по дороге.
– И ты согласился?
– А что поделать? Хорошее дело на дороге не валяется. У нас вести быстро расходятся. Как народ узнает, что я помог, моя слава еще больше станет.
Ишь ты какой, многомудрый.
– Сколько у Кокжала народу?
– А шайтан его знает. С полсотни вроде.
– А у вас?
– Старики одни, да подростки. Стрелять из лука могут, стрелы таскать. Так ты поможешь?
Ерофей не сразу ответил. Расстелил попону, улегся рядом с огнем. Пробурчал:
– Утром решим.
И захрапел беспробудно. Умаялся за день.
А утром нечаянная оказия приключилась.
То ли во сне, то ли наяву грохот копыт услышал. Земля тряслась. Открыл глаза.
А ведь не почудилось.
Прямо на него, лежачего, несся громадный бык. Голову склонил, готов на рогатые вилы насадить.
Слетел Ерофей с кошмы, как ветром сдуло. Еле успел.
Бык по лежанке промчался. Разбросал в стороны.
– Что такое? – послышался сонный голос Серке. Он продрал глаза и спросил. – Эй, откуда он взялся?
Некогда отвечать.
Развернулся зверь, свирепо огляделся, кося красными от ярости глазами. Фыркнул, копытом землю поскреб.
И опять на Ерофея бросился.
Еле успел московит в сторону отскочить. Укрылся за деревом.
Тогда безумная скотина атаковала Серке.
Оказывается, сей батыр умел шустро двигаться. Прям с лежачего положения кувыркнулся, рога его чуть было не зацепили.
Откатился Серке подальше. И на четвереньках, тоже за дерево. Подполз к Ерофею. Поглядел, как бык покрывала из бараньих шкур топчет. Шепнул:
– Это неистовый буйвол из стада Абдикена. Он мне рассказывал про него. Сейчас на коней нападет. Отвлечь надо.
Дело сказал. Бычок лошадок и впрямь порвать может.
Высунул Ерофей лик из-за ствола. Свистнул легонько.
Бык его не сразу заметил. А когда увидел, помчался на свистуна. Ерофей скрылся за деревом. А Серке коня и лошадей побежал спасать.
Разобрался вскоре рогатый, где человек прячется. Вокруг дерева закружил, по пятам московита. Когда совсем невмоготу стало, Ерофей скользнул прочь от дерева.
Но недолго ликовал.
Бежал изо всех сил, а сзади топот копыт. Все ближе.
Впереди зеленели густые заросли. Ерофей метнулся в них. Споткнулся о корень, полетел кубарем.
Угодил головой в живот громадному мужику, истинному великану. От удара назад отлетел. Росляк на бревне сидел, подбородок кулаком подпер. Спросил мирно:
– Чего расшумелись?
Лицо грубое, макушка лысая, зато усы черные да густые. Рубаха светлая, рукава закатаны. Штаны короткие, волосатые ноги выглядывают. Стопа как Ерофеевы две длани. Ох, трудно будет такого заломать.
Да только не до ответа было. Бык следом сквозь заросли ломился.
– Вы от него бегаете, что ли? – удивился детина.
Ерофей кивнул и приготовился дальше бежать. А только не понадобилось.
Встал здоровяк. Попросил:
– Посторонись, – и схватил бревно, на котором сидел. Ну как, бревном для удобства назвать можно. На деле многолетнее дерево, выкорчеванное ураганом.
Бык как раз из кустов выскочил. Завидел новую жертву, рванул к здоровяку.
Гигант замахнулся бревном, чуть Ерофея не задел.
И въехал быку по голове со всей дури.
Бревно с треском раскололось надвое. Бык от удара кувыркнулся назад, только копыта мелькнули.
Великан повернулся к Ерофею:
– Видал? – и усмехнулся. – А вы суетились…
Ерофей поднял руку, признавая правоту собеседника.
А потом заметил, что бык, качаясь, встал на ноги. Вот неугомонная скотина. Тряхнул рогатой головой. Снова заметил огромного обидчика.
– Э… – только и успел сказать Ерофей. Ткнул пальцем за спину великана.
Здоровяк успел обернуться. В этот миг бык налетел на него.
Но диковинный исполин не стал дожидаться удара. Перехватил быка на бегу. Выставил ручищи, схватил за рога.
Ерофей сморгнул пару раз. Чтобы убедиться, что видит это наяву, а не во сне.
Здоровяк пригнул голову быка к земле. Животное бешено мотало головой, стараясь вырваться. Безуспешно.
Из дальних кустов показался Серке. Увидел сражение человека со зверем, открыл рот от удивления.
– Может, того, помочь? – спросил Ерофей.
Великан помотал головой. Прорычал:
– Сейчас я его усмирю.
Раздался треск. Гигант выпрямился, отпустил быка. В руках обломанные рога. Это ж какую силушку богатырскую надо иметь для подобных финтюков.
Бык медленно отошел назад. На месте рогов зияли кровавые пятна. Повалился набок. Промычал что-то жалостливое.
– Первый раз такое вижу! – изумился Серке.
Великан обернулся к нему, потряс рогами. Широко улыбнулся. И сказал:
– Сейчас мы быка завалим и славно перекусим.
– Он же бешеный, – заметил Серке, подходя ближе. – Не боишься, что в животе застрянет?
– Я ничего не боюсь, – ответил детина. – А мой желудок даже камни переварит.
Пошарил в кустах, там, где на бревне сидел. Вытащил чудовищных размеров палицу. Пошел к хрипящему быку.
Замахнулся и опустил палицу. Раздался хруст. Бык шумно выдохнул и затих.
Глава 4. Стрелок
Пока жарилось мясо, Серке устроил великану допрошение.
– Ты кто такой? Откуда взялся?
– Меня зовут Тауман. Кушать охота.
– Это мы уже поняли. Как в здешних местах очутился?
– Я потерялся. Пошел на охоту и заблудился.
Серке недоумевал.
– Как так потерялся? Ты корова, что ли? Отбился от стада и затерялся?
– Э, полегче, – великан показал огромный кулак. – Сейчас эти слова обратно тебе в рот запихаю. Будешь еще, обзываться…
Серке усмехнулся.
– Давай, попробуй. Только я понять не могу, ты откуда явился?
– Я родился далеко отсюда. Еще первого мушеля не достиг, а ойраты пожгли мой аул. Убили всех, только я выжил. Потом был пастухом у одного бая. Ему не понравилось, что я много ем и сплю, он меня выгнал. Вот, скитаюсь с тех пор.
– Печально слышать. Но теперь твои похождения окончены. Ты пришел вовремя. Поможешь нам, а мы тебя накормим и обогреем.
Ерофей пошел к ручью, умыться и отряхнуть одежу. Вернулся посвежевший, а Серке радостно сказал:
– Знакомься еще раз, Ереке. Это Тауман. Теперь нас трое.
– Я же не давал согласия, – заметил Ерофей.
Серке махнул:
– Куда мы без тебя. Да ты и так согласен уже, по глазам вижу.
Ерофей нахмурился. Тогда Серке добавил:
– Ереке, человек, который не оставил тело караванщика на съедение шакалам, никогда не откажется помочь старикам. Я на тебя глянул, сразу понял. Ты не умеешь улыбаться, но внутри у тебя сердце настоящего батыра.
Сладко поет, змей хитромудрый. Аки поп церковный.
– Эй, болтуны, – окликнул Тауман. – Мясо готово. Вы завтракать будете или нет?
А сам уже тянул с костра бычью ногу. Жир шипел и капал на угли.
Уселись перекусить.
Поначалу молчали, мясо жевали.
Тауман обглодал последнюю косточку и сказал:
– А теперь посплю, не мешайте. И, это, как там тебя, я передумал. Не охота с вами идти.
А Ерофей добавил:
– Мне это тоже не добро. Пойду дальше. Сам со своими стариками нянькайся.
Серке вытер пот рукавом рубахи. Ответил:
– Подводите вы меня сильно. Смерть этих людей будет на вашей…
– Замолчи, пожалуйста, – попросил великан, разлегшись в тени дерева. – Не охота, и все тут. Я вчера еще одного чудика видел, охотника. Иди, его уговаривай.
Серке оживился:
– Далеко?
– Нет, рядом. Идите по ручью, пруд будет. Он на уток охотился. Идите, а я посплю, – Тауман закрыл глаза, почмокал губами.
Серке глянул на Ерофея. Тот пожал плечами.
– Поглядим, что за охотник? – попросил Серке.
Кивнул московит. Отчего же в пустяке не подсобить человеку.
Оседлали коней, собрались и поехали по течению ручья. Чуть проехали, и заметили тощего человечка. У воды сидел, отдыхал. Лицо острое, кожа на череп туго натянута. Узко улыбнулся пришельцам.
Поношенный халат рвался на локтях. Рядом котомка, кривой посох. И конь захудалый невдалече травку пощипывал. На земле пара мешков, чем-то наполненных. По совести говоря, на охотника тощий зело не похож.
Серке спрыгнул с коня, подошел.
– Приветствую, уважаемый. Меня зовут Серке. Не видел здесь охотника?
Человек покачал головой.
– Откуда? Здесь и звери редко ходят.
– А ты кто такой? Куда путь держишь?
Тощий потер рот, кивнул на коня.
– Товар везу на ярмарку. Травки целебные, корешки, семечки. Собираю для знахарей.
Вздохнул батыр огорченно. Огляделся.
– Хотя, вроде на том берегу, чуть дальше бродил какой-то, – почесав нос, заметил торговец. – Может, охотник, а может и нет, я не разбирался.
– Далеко? – оживился Серке.
– Нет, два полета стрелы.
Серке прыгнул в седло. А Ерофей, напротив, слез. Заметил:
– Я посижу со странником, а ты езжай. Догоняй охотника.
Серке кивнул. Погнал коня через ручей. На ходу крикнул:
– Ереке, дождись меня, хорошо? Поговорить с тобой хочу.
– Лады, – кивнул Ерофей, уселся рядом с торговцем.
Серке умчался. Торопится человек хорошее дело свершить, грех мешать.
Посидели, помолчали. На воду бурлящую глядели. Напротив, на другом берегу, деревья раскидистые росли, в ветвях птахи щебетали.
Ерофей вытащил из кармана курт, что вчера успел умыкнуть со стола. Протянул травнику:
– Будешь?
Тот не отказался. Взял, сунул в рот.
Они жевали курт и молчали. Потом Ерофей спросил:
– А тетива где? На коне спрятал?
Теперь вздохнул торговец. Улыбнулся криво.
– Смышленый. Как догадался?
– А чего тут трудного? Посох кривой, вмиг в лук можно согнуть. Десница твоя зело сильная, плечо вкось. На перстах мозоли от тетивы. Я когда курт тебе давал, сразу заметил. Любой поймет.
Мнимый торгаш улыбнулся шире, брови поднял.
– Любой, не любой, а до тебя никто не догадался. Вон и дружок твой ничего не заподозрил.
– Он мне не дружок. Тоже просил о помощи.
– А чего случилось?
– Аул неподалеку душегубы осаждают. Грозят порубить всех, от мала до велика. Вот он и защищает.
– Так он для боя людей набирает? Э, нет, спасибо. Снесут ведь голову. А она мне на плечах нужна. Хорошо я сделал, что торговцем притворился.
– Ага, – согласился Ерофей, глядя на ручей.
– Ты меня не выдавай, северянин. Вы своей дорогой езжайте, а я своей..
– Я тоже отказался, – заметил Ерофей.
– И правильно сделал, – кивнул собеседник. – Ты вообще издалека приехал, чего на чужбине жизнью рисковать?
– Мне ехать надо в другую сторону…
Травник махнул.
– Э, чего там. Вот я тридцать шесть зим на свете прожил, и знаешь, что тебе скажу? Выгоду надо искать. Себе, а не другим.
Ерофей промолчал. А путник продолжил:
– Вот я, положим, к чему торговцем прикрылся? Я ведь и взаправду купец в душе. Люблю злато и серебро, камешки драгоценные. Но у меня дар еще имеется. Стреляю метко. И что? Стараюсь на состязаниях приз пожирнее выиграть. Вот, недавно…
И умолк вдруг, подняв руку.
Ерофей насторожился.
– Тихо! Наконец-то, – шепнул любитель злата. – Он на подходе.
Вскочил мягко, схватил посох, подкрался к коню. Достал из седельной сумы тетиву, стрелу. Приладил тетиву к посоху, согнул. Опробовал, как натянута.
Тихонько пошел к кустам.
Ерофей тоже поднялся. Вытащил бердыш, пошел следом.
Торговец нырнул в кусты, только веточки чуть задел. А Ерофей с шумом продрался.
И наткнулся на тощего охотника. Тот приложил перст к губам.
– За кем идешь? – шепотом спросил Ерофей.
Тощий глянул на секиру, улыбнулся.
– На куницу охочусь. Шкурку продам. Давно ждал.
– А как узнал про зверька?
– Тише. Вон там его норка. Рядом птичье гнездо на дереве, видишь? Когда он возвращается с охоты, птицы щебечут сильно.
Понятно теперь. Ишь, умелец какой. Знал Ерофей таких охотников у себя на родине, с медведем могли разговаривать.
А тощий пальцем указал. Пригляделся Ерофей. И впрямь, меж корней дерева зверек темный стоял. Пушистый, с длинным тельцем. Принюхивался.
Торговец лук поднял, натянул. Помедлил чуть. А потом тетива тихо зазвенела.
Стрела оторвала зверька от земли, пригвоздила к дереву.
– Есть! – торговец потряс луком. – Два дня выслеживал его.
Неплохой выстрел получился.
Подошли ближе, торговец вырвал стрелу, подхватил зверька.
– Вот, – показал московиту. – Нарочно в глаз целился. Чтобы шкуру не задеть.
И впрямь, стрела угодила точно в глаз зверьку. Ай да торговец.
Вернулись к ручью.
– Тебя как зовут? – спросил охотник. – Откуда пожаловал?
– Мое имя Ерофей. Приехал из Москвы.
Кивнул охотник. Тетиву ослабил, снял. Лук опять в посох превратился.
– А меня зовут Кармыс-мерген. Я из дальних аулов, – куницу в сумку упрятал. – Поеду я дальше. В Сыгнак. Шкурку продам.
Но не успел.
Из кустов на другой стороне ручья выехал Серке. Лицо насупленное, брови сдвинуты. Погнал Журдеку в воду.
– Эй, травник. Чего дуришь? Нет никого там.
Кармыс пожал узкими плечами.
– Кто его знает?
Конь Серке выехал из ручья. Фыркнул. Отряхнулся.
– Ты не увиливай. Видел кого-нибудь или нет?
Охотник вздохнул, достал тетиву. Натянул опять на посох.
У Серке расширились глаза.
– Чего же ты раньше не сказал? Зачем послал в другую сторону?
– Не хотел, чтобы докучал. Больно уж дело опасное предлагаешь, как погляжу.
Серке глянул на Ерофея.
– А ты знал? Не мог предупредить, что ли?
Ерофей промолчал. Поглядел на солнце, что клонилось к горизонту. Лошадки отдохнули, можно дальше ехать.
Спрыгнул Серке с коня. К воде подошел, отпил. Повернулся к стрелку.
– Разобрался уже, что к чему?
Кармыс кивнул.
– Рассказал мне северянин. Не подходит твое предложение. Ущербно для жизни и здоровья.
Серке усмехнулся.
– Езжай своей дорогой, травник. Смотри, лук от страха не потеряй.
И добавил:
– Ты умеешь его в руках держать?
А вот это он зря. Хотя, при охоте на куницу не был, откуда ему знать? Хотел Ерофей подать голос, поправить батыра, да не успел.
Вскинул Кармыс лук. Стрелу приладил. Выстрелил в один миг.
Поначалу показалось, что в Серке.
Ан нет.
У ног батыра вскинулся серый клубок.
Гадюка. Длинная, толстая.
Наверное, выползла из воды.
Лежала у ног, получается.
А стрела головку насквозь пробила.
Журдека заржал, в сторону кинулся.
А Серке ничего, не шелохнулся.
Поглядел, как гадина извивается, только лицом посерел немного. Перевел взгляд на стрелка.
– Если зажарить, вкусно получится, – сказал Кармыс, опуская лук.
– А предупредить опять забыл? – спросил Серке.
– Времени не было. Да и потом, я лук еле держу, чего тебя зря тревожить?
Серке улыбнулся.
– Ты настоящий мерген. Почему не хочешь присоединиться?
Кармыс тетиву сложил, покачал головой.
– Зачем мне это? Головой рисковать? Я в город еду, у меня хлопот полно.
– А если табун лошадей в уплату дадим? – спросил Серке.
Ишь ты, щедрый. Ерофею и Тауману ничего не сулил.
Кармыс насторожился.
– А сколько в табуне голов?
– Два десятка хватит?
– Э, нет. За два десятка шкурой рисковать? Нашли дурачка.
– Пятьдесят лошадей.
Задумался стрелок. Все равно замотал головой.
– Не поеду. Ты уж не обижайся. Лучше понемногу, но без опаски.
Серке не успел ответить.
Издалека раздался топот копыт.
Стремительно приближался.
А затем из кустов с треском выскочили три всадника.
Лишь один размахивал саблей, у других в руках дубины.
Не останавливаясь, промчались мимо. К ручью. Мертвая змея взметнулась под копытами. Направили коней в воду, рванули к другому берегу.
Рядом с ручьем, на беду, Сивка стояла. Так один ее за уздечку подхватил, за собой повлек. А с нею и Каурку, потому как лошадки меж собой были обвязаны.
Никто и сказать ничего не успел.
Ерофей побежал следом, да куда там. Не догнать.
– Эй, они стрелу поломали, – пожаловался Кармыс. – Змею растоптали. Что за нелюди.
Из кустов выехал еще один всадник. Юный, безусый. Тонкая кольчуга, в руке копье.
Заметил тех троих, поскакал за ними.
– Это твои дружки? – закричал стрелок. – Пусть за стрелу заплатят.
Юноша направил коня к ручью. На Кармыса не обратил внимания.
Конь его поднял брызги в воде.
Выбрался на другой берег, помчался вслед за теми тремя. Вскоре скрылся в зарослях.
Серке взобрался на Журдеку. Сказал:
– Ничего, Ереке, сейчас поймаю их. Верну твоих лошадей.
И поскакал за похитителями через ручей.
Кармыс тоже на коня залез. Пояснил:
– Я с них полную меру взыщу. И за стрелу, и за змею.
И тоже на тот берег поехал.
Вздохнул Ерофей.
Потопал вслед за всеми.
Глава 5. Натянуть на копье
Вот же ж катышки овечьи, эти конокрады. Ни разу с того дня, как с царства Московского выехал, не терял Ерофей лошадок. И надо так случиться, не углядел за ними в казахских долах.
Пыхтя, перешел ручей. Штаны намокли, в сапогах вода хлюпала.
На том берегу споткнулся, в грязь упал.
Зарычал со злости.
Те, на конях, ускакали давно. Не слышно и не видно.
Ладно. Пошел дальше.
В кусты сунулся.
Душно, в нос мошки лезут. Запахи сырой земли да травы.
Ветви хлестали по лицу.
Опять зарычал.
Выбрался из зарослей, опять споткнулся, упал. Носом землю пропахал. В кустах заяц сидел, повел на медлительного двуного черным глазом, отвернулся.
Да что ж такое.
Вышел на душистую степь, грязный, мокрый, одежда изорвана.
Глянь, а там Кармыс в траве ковыряется. Конь чуть поодаль стоит, травку щиплет.
Посмотрел на помятого Ерофея, покачал головой.
– Рога сайгака обронил. Что за день сегодня бредовый.
– А зачем рога-то?
– В Алтышахаре их ценят, хорошие деньги дают.
Шарил, ползал на четвереньках. Как пес. Наконец поднялся, в руках изогнутые рожки иссохшие.
Уложил находку в суму, забрался в седло. Бросил взгляд на Ерофея, вздохнул.
– Лады, садись. Подвезу, чего уж там.
Ну, хоть какой прибыток. Не на своих двоих топать.
Залез Ерофей на конч. Поехали дальше вдвоем. Туда, где за холмами крики раздавались.
Когда взобрались на верхушку, Кармыс поцокал языком.
– Когда эти обезьяны успели размножиться? – и впрямь, конокрадов уже не трое, а шестеро.
Трое, те, что лошадок угнали, подъехали к давешнему юнцу. А дальше, от оврагов, скакали еще трое и кричали неразборчиво. Серке чуть поодаль стоял, наблюдал. Угнанные кони и лошадки Ерофея стояли, сбившись в табун.
Ерофей и Кармыс подъехали к батыру.
– Что здесь творится? – спросил Кармыс.
– Это Жангак со своей шайкой, – ответил Серке. – Я о нем слышал. Знатный скотолов.
– На Кокжала работает? – спросил Ерофей и слез с коня.
– Нет, сам по себе. Но Шоне, а теперь и Кокжалу, наверняка отдает часть добычи.
– Ну и ляд с ними. Пущай лошадок отдает, – Ерофей пошел к крикунам.
– Подожди, Ереке, – окликнул Серке. – Этот мальчишка тоже против них. Давай посмотрим, как с ними справится.
Ерофей остановился. Ладно, подождем чуток.
У парня, между тем, плохи дела. Вроде как.
Окружили его тати, хищно улыбались. Говорили чего-то. Те трое, новые, тоже подъехали к юноше.
Ерофей подошел еще ближе. Чтобы послушать, значит.
– Эге, какая приятная встреча, Атымтай! – сказал один из всадников, рослый да усатый. – Мы тебя так долго искали, махнули уж рукой, а ты сам появился.
Парень, Атымтай, видно, не из пугливых. Во всяком случае, по голосу не слышно, чтобы убоялся.
– А чего потеряли, Бакай? – спросил он. – Должен вам чего остался?
– Ты погляди на него, – заметил другой, тот самый, стервец, что лошадок похитил. Маленький, юркий, усики тонкие, глазки щелками. – Девушку осрамил, и стоит, как ни в чем ни бывало.
– Ты о ком, об Айсулу, что ли? – спросил парень. – Я ее и пальцем не тронул.
– Ну, конечно, – засмеялся юркий. – Пальцем не трогал, а на копье свое насадить успел.
Рослый Бакай сплюнул на землю.
– Наша сестра при родах погибла, гадюка ты увертливая! Это от тебя ребенок был. А теперь признаться не хочешь? Будь мужчиной, скажи правду.
Ого, а обвинения тяжкие. Неужто и вправду парень так замарался?
Но юноша покачал головой.
– Не трогал я твоей сестры, Бакай. Чувства у нас были, не отрицаю. Но ваш отец отказал мне в женитьбе. И я уехал подальше. А ребенок не от меня, слово даю.
– Слово твое бараньего помета не стоит, – закричал юркий.
– А ты умолкни, Жангак, – огрызнулся на него юноша. – Ты и сам на Айсулу засматривался, их отцу нашептывал про меня.
Не выдержал юркий слов предерзких. С места направил коня на юношу. А за ним еще трое.
Но что и говорить, парнишка оказался неплох. Джигиты махали саблями, обступили его со всех сторон. А он вертел копьем. Не подступишься.
Изловчился, стукнул Жангака по лбу. Тупым концом копья. Конокрад закрыл глаза, выронил саблю, вывалился из седла на землю.
Вьюнош тут же развернулся, задел другого по животу. Вроде несильно, но пострадавший застонал, на лице гримаса. Схватился за пузо, повалился на гриву коня.
Третьего юноша тоже оглушил.
Четвертый поглядел на поверженных соратников, подумал чуток. Саблю опустил легонько.
Тогда мальчишка копьем совсем уж немыслимый выверт закрутил. Аж засвистело древко в воздухе. Еще и лицо дикое устроил, для устрашения.
Забоялся тогда противник. Развернул коня, помчался прочь. Вскочил в седло и был таков.
– Неплохо он копьем орудует, – заметил сзади Серке. Выехал вперед, обошел Ерофея, чтобы видеть лучше.
А юнец против двух здоровяков остался. Бакая и еще одного. Похожи друг на друга, сразу ясно, что братья.
– Вижу, ты еще лучше копье освоил, – сказал Бакай. – Но это не поможет. Сейчас я тебе кое-что отрублю, не будешь больше девушек позорить.
Вытащил саблю, двинул коня к Атымтаю.
– Подожди, – крикнул юноша. Спрыгнул с коня, подошел к неподвижному Жангаку. Наклонился, сунул руку за отворот халата. Вытащил расшитый платок. Крикнул:
– Гляньте, что у вашего друга имеется.
– Это же платок Айсулу, – воскликнул Бакай. – Как у него оказался?
– А что я говорил? Вот настоящий отец ее ребенка.
Братья переглянулись и спешились. Подошли к юркому. Влепили пару оплеух, приводя в чувство. Спросили, откуда платок взялся.
– Не знаю, о чем вы говорите, – стонал Жангак и бессильно ронял голову на грудь.
Атымтай улыбнулся. Повернулся, заприметил Серке и его дружину. Улыбка исчезла, вновь копьем ощетинился.
Серке подъехал ближе.
– Успокойся, парень. – Мне понравилось, как ты копьем работаешь.
– Интересно, откуда платок так вовремя появился, – тихонько сказал рядом Кармыс. Ерофей и не заметил, как стрелок ближе подобрался. А насчет платка, и впрямь, не все так гладко показалось.
– Ты на что намекаешь, тощая задница? – нахмурился юноша. – Что я подкинул платок?
Серке поднял руку.
– Э, полегче. Тебя никто не обвиняет. Я ясно видел, что платок был у того парня, Жангака. Так что остынь, юноша.
Слез с коня.
– Меня зовут Серке-батыр. Я к тебе по делу.
Юноша опустил копье. Захлопал глазами с длинными, как у девушки, ресницами.
– Чего хотел, Серке-батыр?
– Людям помочь надо. О Шоне и Кокжале слышал?
Атымтай наморщил лоб. Черные кудри поправил.
– Я нездешний. Но кое-что знаю.
– Шоны больше нет. А Кокжал на аул Абдикена ополчился.
– И что?
– Помощь нужна. Людей собираем.
Покачал юнец головой.
– Я в другой аул еду. Жангак его ограбил. Им табун отогнать надо.
Вздохнул Серке.
– Не поможем, Кокжал всех перебьет.
Атымтай плечами пожал.
– Не могу, батыр. Времени нет у меня.
– Сейчас на доброе дело трудно время найти, – сказал Серке.
Отвернулся, пошел к Журдеке.
Ерофей направился за Сивкой и Кауркой. Когда вернулся, Кармыс собрал с оглушенных барымтачей два колчана стрел. Довольно улыбался. Атымтай тоже двинул к табуну.
Бакай с братом отрубили Жангаку голову. Сели на коней, поехали прочь.
Серке неподвижно сидел на коне.
Ерофей заметил неподалеку Таумана. Откуда взялся, Бог весть.
– Кушать охота, – пробасил великан.
