Алена Козырева
Правила дрессировки детей

© Алена Козырева, 2020

© Галина Николаевна Калилова, 2020

ISBN 978-5-4498-0648-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРАВИЛА ДРЕССИРОВКИ ДЕТЕЙ

От 0 до 50 лет

Беседы по методу витакинетика

«Относясь как-то к делу ребенка, к его обучению, и к его приобретению опыта, пожалуйста, не удивляйтесь, когда столкнетесь точно с таким же отношением ребенка к жизни, он только что это впитал от Вас, в его жизни по-другому не будет»

Галина Калилова

Туман над рекой еще только начинал рассеиваться и открывать всю глубину и неоднозначность серо-оранжевого цвета осени сердца России. Я сидела в своем излюбленном месте в густой траве неподалеку от тропинки, а из цветастой кухни еще не начал доноситься ни запах кофе, ни сигарет, ни запоздалого деревенского завтрака, всё было тихо и спокойно, лишь звуки самой деревни иногда развеивали дурман утреннего сонного состояния. Так я встречала очередное утро в Молёбке.

Уже не помню, который раз я здесь, но теперь я приехала ни одна. Я считаю, что, если ты нашёл, что-то ценное, нужно как можно быстрее этим делиться со всем и каждым, тогда его станет больше. Скорее всего это отголоски детства, когда я была вторым и последним ребенком в своей семье в очень непростые времена для моих родителей, и я даже и не знаю, как это можно чем-то не поделиться, старый завет – раздели горе с кем-то его станет меньше и раздели счастье с кем-то и его станет больше, прочно врос в самые недра то ли сознания, то ли души. И отсюда пошёл отсчёт моим новым размышлениям, сколько же всего в нас живет из детства? То, что, мы взяли от родителей, бабушек и дедушек, что нам говорили намеренно, а что мы сами повторяли. Эта тема меня много волновала последнее время, ведь подошел тот возраст, когда я стала задумываться о материнстве, оказалось, что для меня это очень непростая тема, и в ней плавает столько неосознанных мыслей, которые то и дело выскакивают как рыбёшки из богатого городского пруда.

Я не винила родителей, как мне казалось, ни в чём, так как они старались объяснять свои поступки хотя бы со временем. Вообще, и тогда и с оглядкой на прошлое, смело можно сказать, что у меня хорошая полноценная семья, но какая-то непреодолимая тоска, связанная с этим словом всё же, скребла внутри меня. Хочу ли я теперь заводить свою семью? Готова ли я еще одному человеку явить показать этот мир, способна ли я не исказить всей его картины, и воспитать в нём любовь ко всему тому, к чему сама порой её не испытываю? Смогу ли я сдержать эмоции и не сломать чьё-то маленькое неокрепшее мировоззрение? И толпы этих вопросов всегда сдерживали меня от обсуждения вопросов материнства. Мне легче было сказать: Я не хочу иметь детей.

Но я не могла не понимать, что отрицание естественных процессов – это и есть что-то неестественное. Мне было крайне любопытно узнать мнение Галины по поводу рождения и воспитания детей. Вероятно, оно почти полностью не совпадало с моим, и многие мои вопросы могли бы отпасть в процессе понимания всей картины родительства и детства. Именно на исследование этого вопроса я и отправилась в этот раз на своих любимых пригородных электричках, так как знала, что будет много посетителей с детьми.

Вот первые проснувшиеся потянулись к кухне, значит скоро можно будет увидеть и взъерошенную кудрявую неизменно приветливо улыбающуюся голову Галины из-за ещё не опавшего цветника. Значит, и мне пора наполнится утренним кофе, чтобы новые мысли проще могли наполнять мой мозг, который уже был достаточно натренирован и гибок, чтобы понимать хотя бы отчасти, что имеет ввиду Галина, и как это правильно трактовать. Я встала, слегка влажная от утренней росы, отряхнулась от засыхающих колосьев и неспешно отправилась в обитель горячих споров и уютных рассуждений всей Молёбки.

Состав посетителей уже был почти полон, и я даже удивилась дружности нашей новой компании «неосознанных». По кухне уже носилась парочка ребят лет семи за кошкой, которая еще была в настроении общаться с парой десятков детских озорных пальчиков. Во всю уже шумели разговоры, разливался чай, кофе и передавались из рук в руки толстые аппетитные бутерброды с паштетом и колбасой.

Тут же уже и была моя подруга, с которой мы с вечера вместе приехали. Для нее вопросы материнства и воспитания были уже более насущны, ведь она готовилась вот-вот стать мамой, но как оказалось, совсем не знала, как это и с чем это едят, потому решила морально подготовиться и понять, как ей действовать при знакомстве с новой родственной жизнью. Она сидела в уголке и только потягивала чуть теплый чай, видимо, сегодня ее внутренний житель решил, что утром кушать необязательно.

***

Когда уже румянился на плите омлет, издалека донеслись задорные возгласы, все приветствовали местную всеобщую маму. Мамой ее уместнее назвать потому, что у нее всегда найдется для каждого и доброе слово, и ценный совет, и волшебный ободряющий пинок до самой столицы, чтобы в голове прояснело и больше даже не пахло облачностью. Она с улыбкой вошла в кухню и сразу отправилась на встречу со своей первой, но очень не последней сегодня чашкой кофе.

И хотя все понимали, что нужно позавтракать, дать проснуться человеку, прийти в рабочее состояние, у некоторых уже были наболевшие вопросы, которые так и рвались наружу, а Галина почти никогда не отказывала ответить на любой из них. И глядя в печальные глаза девушки, выглядывающие из-за большой кружки, Галина улыбнулась и сказала свое любимое: «Что у тебя, девушка?». Девушка встрепенулась, а вместе с ней и все сидящие повернулись в центр к большому деревянному добротному столу и взгляды устремились в одном направлении.

– Вот смотришь, некоторые родители вместе сидят там с детьми, в игры какие-то играют, развивают своего ребенка, а мне не хочется… – она отставила кружку и стыдливо опустила глаза, как будто признавалась в каком-то проступке.

– Развивают или навязывают свое? – каверзно приподняв брови, спросила Галина.

– Ну, мне кажется развивают.

– Смотри, сидит ребенок, делает что-то свое и что происходит? Входят взрослые, которые развивают, что они делает?

– Вмешиваются? – она с сомнением выдвинула голову.

– Вмешиваются, говорят, что так не надо делать и показывают, как надо, так? Говорят, рисовать надо вот так! Они развили его или навязали свое? Это развивают?

– Нет

– Это точно не развивают, взрослый не спросил, что там нарисовал ребенок, что он там видит. Это было развитием? Или подавлением своего? Тебе не кажется, что вот такое будет участвовать не в развитии, а в деградации ребенка. Что что – а свое у этого ребенка не разовьется.

– Ну родители же думают, что он еще не понимает. – было видно, как она еще с трудом улавливает, куда ведет этот диалог.

– Ну так это же они так думают. Вопрос – кто тут не понимает? Ребенок или родители?

– Родители, получается.

– Да, не все что мы считаем правильным, является таковым. Не все что мы называем развитием действительно развивает. Теперь давай смотреть у тебя, насколько я понимаю, у тебя есть своя картинка мира, и ты решила, что то, как действуешь ты – неправильно. Давай посмотрим, вот когда ты рядом с детьми, тебе как?

– Дискомфортно, напряжение. – девушка поежилась на месте и взялась двумя руками за кружку, глядя на потонувший коричневатый печальный пакетик чая.

– Ты напрягаешься, то есть что-то напрягаешь в себе. С детьми это связано? Или это твоя реакция?

– Моя.

– И в этом напряжении что? Какой ты себя ощущаешь?

В этот момент все молчали, лишь потрескивала атмосферно печка и лился теплый медитативный низкий голос Галины.

– Сдавленной со всех сторон, маленькой, как ребенок. – даже прозвучало плаксиво, слегка по-детски.

– Но ты решила быть взрослой, но раз я взрослая, то ребенка что надо сделать?

– Задавить?

– Задавить… быть серьезной.

– Да, быть хорошей мамой!

– Надо быть хорошей мамой, но только эта хорошая мама совершенно не понимает ребенка, правда? Вот это странная хорошая мама, которая не понимает детей. Еще одна маленькая деталь, ты почему-то решила, что взрослый не должен быть ребенком.

– Да. – глядя недоверчиво, но пытливо в глаза Галины, протянула она.

– Что взрослый – это взрослый, а ребенок – это ребенок, но давай посмотрим, родился на свет ребенок, заметь, все чувства у него есть, все качества в нем есть, всем этим он пользуется, когда он растет, ему предлагается только что? Чуть-чуть знаний, чуть-чуть опыта и умение управлять своим телом, так?

– И разумом.

– Ой, скажи, пожалуйста, а если бы у него не было разума, как бы он научился? Ну посмотри, чтобы научиться, нужно взять информацию, для этого нужен разум. У него может быть меньше знаний, но разум там такой же, в нем просто может быть меньше информации. А теперь скажи, если сейчас убрать ребенка, кто будет приобретать опыт и знания-то, а?

– Никто?

– Никто! Посмотри, ребенок родился, начинает расти, взаимодействовать с миром все больше, больше получать опыта, знаний, с каждым днем, годом, больше взаимодействовать и расти, но растет-то кто?

– Ребенок. – она задумчиво посмотрела вдаль и как будто не верила своим словам.

– Ребенок, еще больше опыта и знаний, но опять растет кто?

– Ребенок?

– Еще больше знаний и опыта, и взаимодействия, и так 10 лет, 20 лет, 30 лет, 40 лет, да тело перестало расти, но кто растет? Опять растет кто?

– Ребенок.

– И в сто лет будет расти ребенок, да, он будет проявлять все больше и больше по-разному то, что в нем есть. Да у него не будет больше возможности бегать, но у него будут новые возможности и новые способы, но то, что и было остается, к нему прибавляется и прибавляется! Но прибавляет все это ребенок! Если убрать ребенка, что будет со взрослым?

– Его не станет, выходит.

– Естественно, некому будет прибавлять, некому будет продолжать, некому будет изучать, приобретать знания, опыт. И взрослого не станет. Так посмотри на взрослого, тебе не кажется, что это никто иной как все время взрослеющий ребенок. И его абсолютно не зачем давить, а то взрослеть будет некому. Как не крути он изначально ребенком был и им и остается. Ему нужно бегать, играть, наслаждаться, участвовать в детских играх, оставаясь ребенком. И вот такая будет прекрасная мама, которая с ребенком всегда будет оставаться ребенком, совершенно, не мешающим, развиваться. Сохраняя детское любопытство, и жизнь не потеряет смысл.

– Но меня напрягает больше всего старший. – она мучительно покривила рот.

– В чем ты на него напрягаешься?

– Он все время что-то просит.

– И что ты ощущаешь?

– Ощущаю себя использованной.

– А это что?

– Неприятно. – едва слышно произнесла она.

– Неприятно, когда люди используют другого, так?

– Да…

– Ну раз неприятно, значит, использовать людям друг друга нежелательно, да?

– Ну, ненавязчиво, иногда…

– Не часто, да? Прекрасно. Тогда мы сделаем так, что использовать люди друг друга не будут. Раз нельзя использовать, то первая, этому правилу должна подчиниться ты, и раз тебя нельзя использовать, то ты как честный человек никого использовать тоже не будешь. В таком случае сама понимаешь, поскольку тебя использовать нельзя, все общение с тобой, должно стать для нас бесполезным, согласна?

– Не знаю…

– Интересно нам быть не должно – это 100%. Это же польза. Ничего нового от общения с тобой мы получить не должны, это же тоже польза! Согласна?

– Угу.. – она совсем поникла и уголки ее губ опустились.