Алексей Владимирович Бондаренко
Человек без лица
За тонированным окном мелькали вечнозеленые секвойи. Меж плотной кроны пробивалось полуденное солнце. Яркие лучи, столпы света, опускались с неба на усыпанную листьями землю. Этот лес хранил в себе атмосферу древности, девственности. Пусть до его сердца и добрались руки человека, но не изменили его. Даже в машине можно было ощутить запах свежей зелени и цветов, запах дикости и спокойствия. Потревоженные неожиданными гостями мелкие хищники разбегались и прятались по кустам. Птицы разлетались в разные стороны, разнося на весь лес весть: «Пришел человек! Будьте осторожны!». В их голосах не чувствовалось страха. Это был их дом. Дом….
А каким был мой дом? Я не помню города, в котором жил. Не помню соседей. Были ли у меня друзья? Жена или возлюбленная? Были ли живы и здоровы мои родители? Жил ли в моем доме кот? Как выглядели улицы, по которым я ходил в школу, институт, возможно, на работу? Был ли на моем пути парк с уютными скамейками и ненавистными птицами? Здоровался ли я с дворниками, когда выходил утром из дома, или просил кассира продать мне алкоголь без паспорта, потому что постоянно брал его в одном месте? Я не помню.
Нет, мне показывали снимки. Показывали дом, в котором я был прописан. Фотографии моих соседей и семьи. Показывали улицы, по которым я мог когда-то проходить. Мою школу и университет. Место работы. Только я не узнал их. Не узнал ни одного лица, ни единого места. Даже самого маленького переулочка. Все для меня было новым, незнакомым. И неважным. Ненужным. Но это хотя бы дает осознание, что я что-то имел в своей прошлой жизни. Я действительно существовал. Жил в том городе. Но все это ощущалось каким-то огромным обманом. Ложью.
Врачи говорили, что обычно люди чувствуют облегчение или радость, когда узнают, что у них были родители и друзья. Ну, после того, как теряют память. Конечно, они также чувствуют страх и печаль. Кто-то начинает плакать, а кто-то смеяться. Встречаются и исключения, но даже они вскоре возвращаются в привычный ритм. Улыбаются, грустят, тоскуют, скорбят. В моем же случае я не чувствовал ничего. Все эти люди остаются для меня чужими. Все эти места остаются далекими. Это не принесло мне облегчения и даже не легло на плечи тяжелым грузом. Само осознание того, что я ничего не чувствую даже не тяготит меня. Просто, было бы неплохо узнать, каким я был в прошлой жизни. Смеялся ли я с друзьями? Ругался с родителями? Радовался окончанию учебу? Опускал руки, когда что-то не получалось? Плакал ли, когда умерли мои предки? Этого мне не могли сказать. Не осталось ни одного человека, который знал бы меня прежнего. Чем я увлекался? Что и кого я любил? Чего терпеть не мог? Ради чего я жил, в конце концов? Я не знаю. И это незнание отдается болью где-то под ребрами. Сдавливает мое сердце. Душит.
Когда я потерял память, я утратил нечто ценное. Я чувствовал это. Это словно…. В моем сердце зародилась огромная черная дыра. Пустая. Раньше она была заполнена воспоминаниями, но теперь пустует. Я человек без прошлого. А без прошлого я не вижу будущего. И эта пустота она растет. Пожирает меня изнутри. Тысячи насекомых роятся в моей груди и жрут. Жрут и жрут без остановки, стремятся вырваться наружу.
–Приехали.
Я и не заметил, как мы въехали в туннель. Пропустил, как оказались на подземной парковке. Все уже вышли из машин и теперь ждали только меня, сидящего и погруженного в свои мысли.
–Все в порядке, сэр? – Спросил меня один из сопровождающих. Я поймал себя на том, что все еще сижу на задних.
–А…. Да. Да, иду. – Заверил я и поспешно поднялся, чувствуя на себе пренебрежительные взгляды всех прочих окружающих. Сара старалась избегать меня взглядом.
Дальше был сплошной, казалось даже бесконечный, коридор, обделанный металлическими пластинами. Какие-то из них являлись дверьми, но так сходу, не зная, что и где искать, найти их было весьма трудно. Людей мы встречали немного. Пара исследователей и солдат проходили мимо нас то и дело лишь для того, чтобы сразу скрыться за поворотом. Если бы не сопровождение – вмиг бы мне здесь заблудиться, проходы были неотличимы друг от друга. Непонятно как здесь вообще ориентируются люди. Этот вопрос поглотил меня целиком, и отвлекся я, только когда наша процессия остановилась.
–Туда пойдет только он. – Грубым прокуренным басом проговорил громила, тыча в меня мясистым пальцем. – Оружие оставляем здесь. Все.
–Кто за дверью? – Поинтересовался я, снимая с себя кобуры и ремешки. Для вида я также вынул «спрятанный» ножичек. Но один небольшой, больше подходящий для накалывания фруктов, я оставил. Вдоль голени. Пусть лежит на всякий случай. Проверять меня все равно не собираются.
–За дверью и узнаешь. – Верзила был явно не настроен на разговор. Приглядевшись, я понял, что не знаю, что это за сотрудник. Видел его впервые. Он из этого отделения? Здесь я тоже раньше не бывал. – Вперед.
Он совершил привычное движение рукой, и проход открылся. Я шагнул в ярко освещенную комнату. Первые несколько секунд я не видел ничего – было слишком ярко. В обычной ситуации пришлось бы действовать сразу, но не сейчас. Они изучают меня. Эти самые пару секунд, что я недееспособен. Дверь позади меня закрылась, а глаза привыкли к свету. Помещение было небольшим и весьма скудно уставленным: в центре комнаты стоял массивный металлический стол с несколькими креслами вокруг, в дальнем правом углу стоял сейф. По потолку разбегались нити люминесцентных ламп.
–Присаживайся. – Мягкий мужской голос, наконец, разбил нависающую тишину. – Мы впервые видимся лично, ведь так?
На противоположной стороне стола в кресле расположился немолодой мужчина. С виду невысок, крепко сложен. Я бы даже сказал очень крепко. На голове виднелись залысины, обильно окропленные сединой. Рукой, на которой виднелось обручальное кольцо, он поглаживал небольшие аккуратные усы. Одет мужчина был в военную форму. Судя по нашивкам – маршал. Я знаю лишь одного маршала в нашем министерстве – маршала Вирикса. Он был печально известен своей импульсивностью. В пепельнице дымила дорогая сигара. Амбал-телохранитель за его спиной исполнял роль каменной статуи.
–До меня дошла информация, – он сделал паузу, мусоля предстоящее предложение, – что у тебя появились некоторые «проблемы».
–Это слухи. – Сухо отвечал я.
–Я работаю с фактами, а не со слухами, мистер Холо. Поэтому ответьте мне честно: в вашем исключительном мозгу появилась новая информация?
–Я уже давно рассказал вас все, что знаю. Из нас двоих явно не я утаиваю информацию.
–Повторюсь: «Я не работаю со слухами». Как только появятся какие-то факты о вашей цели – мы сразу сообщим. А до тех пор каждая крупица информации пойдет на пользу нам обоим. – Его голос звучал спокойно и сдержанно. Легкая хрипота, низкий тембр и плавность придавала некоторое очарование его речи.
–Вы все повторяете мне это из раза в раз уже много лет. Снова. И снова. Уходите от ответа, находите отговорки…
–Это не так просто. – Грубо перебил меня маршал, обстукивая сигару об бортик пепельницы и поднося ко рту. – Понимаете ли вы особенности вашего случая? Мне кажется, что недостаточно. Там, где «она» прошла, остаются лишь пепелища и бесчисленные трупы, ни одной живой души. Ни одной за все инциденты. Кроме вас. Если бы не предоставленная вами информация, Мистер Холо, то мы бы не знали даже о половой принадлежности виновника. Ситуация на мировой арене лишь накаляет обстановку – вот-вот начнется новая мировая война! Мы действуем на пределе своих возможностей. Прошу вас учесть это.
Вирикс сделал затяжку, прищурил глаза и выжидающе взглянул на меня.
–То есть, – начал я, – вы не узнали ничего, помимо того, что вам сказал я. Ничего. Не таким был наш уговор.
–А все, что остается нам – довериться словам безумца, крыша которого трещит по швам, и потерявшего память! – Весьма неожиданно он сорвался на крик. Его лицо слегка порозовело от приливающей крови. Амбал позади даже не вздрогнул. – Мы закончили с этой темой. Я вызвал тебя не для этого.
–В таком случае я самолично отправляюсь на поиски, раз вы оказались столь некомпетентны в единственном вопросе, который я вам предоставил. Я беру отпуск на неопределенное время. Прошу предоставить мне всю известную информацию о перемещении объекта.
Вирикс обильно затянулся, ненадолго задержал дыхание, и выпустил обильные клубы табачного дыма, пытаясь унять подступающую к горлу злобу, которой как раз должны были налиться его глаза. Но я не обратил на это внимание – его приковал к себе кончик сигары. Меня привлек маленький тлеющий огонек. Жар переливался, грузно переползал с зернышка на зернышко. Шептал. Он шептал, как он жалок. Он мог бы гореть. Мог быть огромным пожаром, вселять ужам, очищать, предавать земле. Но вместо этого он жжет табак для этой надутой свиньи, которая даже не представляет себе его величия. Огонек тлел. Тлел и шептал, что мы похожи. Ведь и я всего лишь тлею.
–…. не могу этого одобрить. – Донеслось до меня сквозь окруживший меня шепот. – Сейчас вы нужны как никогда.
–Вы не поняли меня. Я не прошу разрешения. Я ставлю вас перед фактом. Единственное, что вы можете сделать – дать мне информацию.
–К черту! – Маршал был более не в силах сдерживать себя. Он вскочил и со всей силы ударил по столу. На лбу у него выступила испарина, на руках прорезались пульсирующие вены, глаза вытаращились, а по всему телу пробегала мелкая дрожь. Он был очень зол. Амбал за его спиной не повел и бровью. – Твоя заносчивость перешла все допустимые границы! Ты не способен осознать свое положение! Твоя крыша не то, что протекла, она вконец провалилась! Пристрелил бы суку прямо на месте! Но нет…. Посидишь в карцере до следующей миссии, там, глядишь, мозги на место встанут. Грэг!
Каменная статуя, наконец, сдвинулась с места, подтверждая теорию, что она – все же живое существо, и направилась ко мне. Я вновь почувствовал, как стальные тиски сдавливают мою голову. Норовят лопнуть ее как яичко. Мир перед глазами помутнел, смазался, а затем и вовсе погас. В этой темноте горел лишь один огонек – тлеющий кончик сигары. Он угасал. Умирал. Медленно. Мучительно. Он шептал…. Нет! Он кричал! А я слушал. Слушал и вникал в его сладкое потрескивание.
Прикосновение, тронувшее мое плечо, вырвало меня из транса, и я среагировал раньше, чем успел это осознать. Взвизгнула сталь, рассекая воздух. Брызнула ярко-алая кровь, капельками оседая на моем теле. Бугай рухнул и превратился в такую же каменную статую, какой был до этого: молчаливую и мертвую, только теперь лежащую на полу. До того, как будет нажата кнопка тревоги или спущен курок карманного пистолета, я метнул ножичек в сидящего напротив мужчину. Металл с хрипом пронзил гортань. Небольшая речка крови побежала по шее маршала, увлажняя и окрашивая парадный мундир. В угасающих остекленевших глазах застыла смесь из злости, триумфа и удивления. Тело так и осталось сидеть на стуле, словно вместо крови из него вытекал клей.
Я громко выдохнул, пытаясь отогнать пульсацию, застилающую уши. Головная боль отступала. Придя окончательно в себя, я осознал ситуацию, в которой только что оказался. Доставая из внутреннего кармана сигареты, я подобрал тлеющую на полу сигару и прикурил от нее. Легкие спазмы еще сдавливали виски, но голоса больше не появлялись.
Дверь отворилась, и в помещение вошел амбал, стороживший вход, и все наше сопровождение. Серьезность на их лицах сменилась изумлением. Только Сара позади них тихонько вздохнула.
–Какого черта?! – Спросил телохранитель.
Могу представить эту картину со стороны. Два тела, лежащие на полу в лужицах крови и я, спокойно подкуривающий сигаретку, испачканный в красном. Свалить на то, что мы решили посоревноваться в выпивании красного вина – не получится. Очухавшись от шока, незваные гости вскинули пистолеты и направили их в мою сторону. А у меня, как назло, не было при себе больше никакого оружия.
–Так, ну и что же мне теперь делать? – Спросил я дым от сигареты.
–Руки за голову и лечь лицом в пол! Быстро! – Кажется, они не были настроены на проведение переговоров.
Далее произошло нечто неожиданное. Двое мужиков вдруг обмякли и тяжелым грузом свалились на пол. Воспользовавшись появившейся смутой, Сара выбила пистолет из рук третьего сопровождающего и прострелила колено четвертому. На мушке оказался последний – амбал. Небрежным пинком она подтолкнула в мою сторону пистолет.
–Что ты делаешь? – Задал я ей вполне очевидный вопрос.
–Спасаю вашу задницу, мистер Холо. Я надеюсь обойтись без убийств наших коллег, пожалуйста, примите это во внимание, как поднимете пистолет. – Сейчас передо мной была та самая «Агент Сара».
–«Твоих» коллег, Сара. – Ответил я, подбирая пистолет. – Я весьма неожиданно решил уволиться. Поэтому сейчас я твой враг. Тебе стоило бы пристрелить меня на месте.
–Идите к черту, Холо.
Прогремел выстрел. Безжизненное тело амбала легло рядом с остальными.
–Я же просила! – воскликнула Сара. – Теперь сюда сбежится вся база!
–Примерно на такое я и рассчитываю.
****
–Зачем вы это сделали?! – Лицо Сары прямо пылало благочестивым гневом. В ее влажных глазах бегали отражения пламенных язычков. – Мы могли просто уйти! Могли не проливать еще больше крови!
–Могли. – Согласился я. – Но тогда бы мы не получили ни крупицы информации.
–Но вы же все равно ничего не нашли!
–Отсутствие информации – тоже информация.
Позади нас бушевало пламя. Точнее, оно бушевало под нами. Благодаря тому, что база подземная, удалось избежать лесного пожара. По крайней мере, пока что, но думаю, что подмога скоро прибудет и приступит к активной борьбе с оным. Вход в туннель был заполнен оранжево-красными бликами. Взрывы, словно раскаты грома, эхом проносились между деревьев, подгоняя убегающих от опасности зверей. Вздрагивала земля.
–Зачем ты вообще мне помогаешь? – Я спросил ее.
–Вы, правда, желаете узнать?
–Не особо.
–Я так и поняла. – Устало вздохнула она. В ее глазах застыла печаль. Скорбь. Сожаление.
–Ты еще можешь вернуться.
–Мне больше некуда возвращаться, Мистер Холо. Теперь я, как и вы, буду объявлена в розыск. На всей планете не найдется места, где я смогу почувствовать себя в безопасности.
Я промолчал. Мне нечего было ей сказать.
–Тогда я пойду с вами. Возьмите, пожалуйста, на себя ответственность, раз уж испортили мне всю карьеру.
–Зачем? – Ее действия продолжали идти в разрез с логикой.
–Теперь я знаю, что вы ищете. И что потеряли. Я все еще верю в вас, мистер Холо. Я помогу вам. Я покажу, что значит чувствовать. Научу вас жить. Обязательно!
–Делай, что хочешь.
–Куда мы теперь?
–Туда, где все началось, – я взглянул на темное небо на востоке, – на мою родину.
–Далеко. – Прикинула в голове моя спутница. – Думаю, для начала не помешало бы сменить одежду. Эта вся пропахла дымом и пропиталась кровью. А еще я хочу принять ванну.
Я достал две сигареты и одну протянул ей. На ее губах расцвела улыбка, а в глазах поселилось тепло. Пусть все ее тело дрожало. Странная женщина.
–Вы же знаете – я не курю, мистер Холо. – Отвечала Сара, покорно принимая сигарету.
Глава 4.
Я снова оказался здесь. В месте, так меня тяготившем. Так манившем. Столь ненавистном и столь желанном. Я был один в море пламени и не видел ни черта. Я слышал смех, доносившийся плач. Я разбирал невнятное бормотание и не понимал яростных криков. Это был словно… один из кругов ада. Десятый круг. А может – первый. Кто разберет? Ведь он никогда не задерживается на одном месте. Мигрирует. Словно волчья стая загоняет обреченных жертв. Это был край безумия. Край злости и ненависти. Мои воспоминания. Мой сон.
Я без сил стоял на коленях, уткнувшись взглядом в пол. Мои руки тонули в черной воде. По ней бежала рябь, напускаемая лившимся с меня потом. Было тяжело дышать. Дым и смог обхватывали мое горло своими когтями. Терзали его изнутри, рвали на части. Глаза болели и бесконечно слезились. Мне так хочется закрыть их – но веки не слушаются. Все тело ощущает пышущий жар вокруг. Это настоящее пекло, несравнимое ни с какими парилками. Волосы на моем теле перепачкались пеплом и слиплись в засохшей крови. Я не могу унять дрожь. Она бежит и бежит по моему телу. Сотрясает меня до основания. Пробирается в отключающийся мозг. Уголки рта подрагивали в нервном припадке. Огни играли, блистали, подмигивали в отражении перед моими глазами. И меня накрыла тень.
Тонкая, хрупкая тень, наполненная изяществом и грацией. Безмолвной гордостью. Уверенной аристократической статью. Огни вокруг нее преклонялись. Скулили, рычали, дрожали. Ждали, когда их спустят с поводка, словно стаю легавых. В треске пламени слышался голод. Тень остановилась и прошлась рябью по лужице крови. Я поднял голову по немому приказу. Как же я хочу проснуться!
Она была похожа на снежную королеву из сказок. Прекрасная и опасная. Черный балахон, обнимающий ее тело, был темнее самое безлунной ночи. Он развивался на ветру, испарялся, поддавался дуновениям и, превращаясь в дым, уносился в небеса. Бледная кожа источала живительную прохладу, приносила покой уставшему взгляду.
– Ты. – Произнесла она бархатистым голосом, взглянув мне прямо в глаза. – Ты не боишься смерти?
–Нет! Уходи! Это всего лишь сон, просто сон! Мне нужно проснуться! Просто открыть глаза и проснуться!
Девушка опустилась на корточки рядом со мной и коснулась своей ладонью моей щеки. Кожу обожгло нестерпимым холодом. Невольно я вскрикнул, но пошевелиться был не в силах. На ее губах, казалось, сияла насмешка. Насмешка над маленьким и глупым человеком. В то время как лицо незнакомки не выражало ни капли эмоций. Оставалось таким же неподвижным и пустым, словно у изваяния. Кончики черных как смоль волос трепетали. Неусидчиво бегали по ее маленьким плечам. Тянулись ко мне. Щекотали. Дразнили.
Я собрал всю оставшуюся волю в кулак и закрыл глаза. Сжал веки до боли. И когда открыл – передо мной был лишь потолок гостиничного номера. Дышать было по-прежнему тяжело, словно дым из сна пробрался в комнату. Все тело дрожало в припадке, а пульсацию вен я ощущал от кончиков пальцев до самой черепной коробки. Рубашка пропиталась потом и прилипала к телу. Давила меня вниз, к кровати. Темный силуэт, в котором я не сразу признал Сару, навис надо мной с инжектором руках. Рывком я смог поднять свое безвольное тело и неуклюже сел. Движением руки я остановил Сару, пытающуюся сделать мне укол.
–Не надо. Больше не надо. Никаких лекарств.
–Но…. – Начала, было, она, но я прервал ее взглядом, не терпящим пререканий.
–Собирайся. Выдвигаемся сейчас же. – Я уже полностью поднялся и пытался нащупать рукой новую рубашку.
–Холо, тебе надо остаться и отдохнуть. Ты не спал уже несколько дней…. Руины никуда не денутся. Просто поспи. – Ее голос трепетал от волнения. Был тихим и волнующимся. Хорошо, что в комнате было темно. Не хочу видеть ее глаза.