Алексей Тырышкин
Кому нужна твоя правда?
13. Мастер-класс по авторскому праву
Кабинет Тонова был заполнен рабочей тишиной, когда гудят компьютеры, клацает клавиатура, сопят и сосредоточенно вздыхают два человека: сам хозяин кабинета и его гостья, Фродо, она же Александра Валиева, она же компьютерная девочка, как ее назвал Карамышев. Фотограф все еще на всякий случай при виде девицы предлагал ей свалить и забыть про газету. Та лишь хмыкала, временами отмечая, что ему пора лечить зубы, менять обувь и стирать кепку, а то вся замусолена. Карамышев в принципе не предполагал, что кепку требуется стирать, поэтому гордо игнорировал все замечания.
Сейчас Валиева сидела за ноутбуком в уголке кабинета, где ей любезно предоставили стол и кресло. Тонов, наморщив лоб, набивал текст по предвыборной программе Согрина. Так они сидели в рабочем молчании довольно долго, пока их не отвлекла целая делегация из Кольберг, Карамышева и Плашкина.
– Я же говорил! – торжественно заявил Карамышев, тряся в руке распечатку. Кольберг смотрела на Валиеву, как смотрит добрая бабушка на голодную внучку, а Плашкин жевал губы, переводя взгляд с Тонова на Валиеву.
– Чо? – коротко спросила Валиева.
– Вот чо! – положил ей на стол распечатку Карамышев. Это был скриншот стороннего сайта с кучей фотографий, обведенных ручкой и возмущенной надписью "Мои фотки!". Валиева глянула на бумагу, кивнула, тут же набрала что-то на ноутбуке. Стала читать первоисточник в цифре.
– Ага, понятно! – сказала всем присутствующим. – Фигня проблема. Решим. Юрист у вас есть? Или мне самой найти?
– Подожди, – остановил ее Тонов. – Такую бы скорость да в мирных целях. Чего случилось?
– Все началось с вашего этого решения осовременить редакцию и завести для газеты сайт! – сверкнула оптикой очков Кольберг. – В итоге что? Вы стали ставить наши статьи туда и в итоге их воруют кто ни попадя! Посмотрите, конкуренты взяли статью Тонова, фотографии Карамышева и разместили у себя, даже не указав, откуда все взяли! Поэтому рекомендую немедленно закрыть этот ваш сайт и вернуться к обычному режиму работы!
– Фиии, – скривилась Валиева. – А вы знаете, что существует лазерная коррекция зрения? И вам тогда не придется таскать эту стеклотару на глазах?
– Обсуждать свое зрение я не намерена! – гордо ответила Кольберг.
– Хрен с ним, – развела руками Валиева. – Так вы что, увидели простую копирастию и всей командой устроили групповой упадок в обморок? Вы как вообще Сталина пережили?
– Сталина? – начала мелко моргать Кольберг. – Вы намекаете, что я так стара?
По мнению Валиевой, Кольберг не совсем и пережила Сталина и теперь влачила жалкое зомбо-существование. Но эту версию сразу же перебил Тонов, ткнув ее под столом ботинком.
– Давайте к делу! – одернул их Плашкин. – Есть проблема. Ее надо решить. Статьи и фото с сайта газеты стали воровать, едва он был запущен! Я намерен обратиться к собственнику, чтобы закрыть ресурс!
– А если у вас в газете будет опечатка, вы закроете редакцию, а сами застрелитесь? – спросила с живым любопытством Валиева. – Вы так решаете все проблемы? Особенно легко решаемые?
Она еще немного поклацала в ноутбуке и удовлетворенно кивнула.
– У них тут какой-то интересный скрипт подключен. Он автоматом все с нашего сайта тащит на их сайт. Не приходя в сознание, как говорится. RSS, что ли, считывают? Хм… Не беда!
– Как это решить? – спросил Тонов.
– Никак пока, – просто ответила Валиева. – Это в принципе пока лучше не решать. Пусть себе потихоньку воруют. Когда наворуют более сотни фоточек нашего татарского фотографа с дергающимся глазом, мы подадим на них в суд. По статье 1301 Гражданского кодекса за каждый факт воровства чужой фотки им полагается выплатить от десяти тысяч до пяти миллионов рублей. Наворуют побольше, побольше заплатят. Проблема?
– Ээээ, – сказал Плашкин, раздумывая. Карамышев замер, внезапно поставленный перед интересным фактом. Мысленно он уже подсчитал количество наворованного у него фотоконтента, умножил на десять тысяч и примерил получившуюся сумму под новый объектив фирмы Tokina, к которому давно уже приглядывался, да все сука цена кусалась.
– Все наши материалы изначально появляются у нас на сайте и все поисковые системы это регистрируют в первую очередь, – подняла указательный палец Валиева. – Не благодарите. Все остальное поисковики видят как вторичку позорную. Оно так и есть. Проблем нет, все свободны, не мешайте мне кодить.
– Погоди, девочка! – мягко попросил Плашкин. – Но все же проблема есть! А вдруг Кулик не захочет судиться?
– Да, он вообще судов боится до жути, – поддакнула Кольберг.
– Ну давайте я ему все распишу, что это делается легко и просто, – развела руками Валиева. – Он сейчас у себя? Трезвый? Или опять наклюкался кофем?
– У себя. – вздохнул с печалью Карамышев, мысленно уже примеривая новый объектив на камеру и тут внезапно поняв, что Кулик скорее всего зарубит идею судиться с нарушителями на корню.
– Признаться, впервые вижу настолько фееричных долбодятлов, – фыркнула Валиева, еще раз глянув на сайт конкурентов. – Вот так по простецки тиснуть чужой контент без указания авторства и пруфов? Что за идиот у них работает.
– А тот самый, что до тебя тут пытался редакцию компьютеризировать, – отвечал за всех Тонов, вставая со своего места. – Айда к Кулику! Убедим, думаю!
Когда Тонов и Валиева зашли в кабинет собственника газеты, все разошлись по своим кабинетам – кроме Карамышева, пережидавшего результаты разговора с нескрываемым интересом. Впрочем, едва он заслышал вопли Кулика через дверь, его надежды угасли.
– Ни-за-что! Никакие суды! Вы что? Мы газета, а не юридическая контора! А вы знаете, какие у них там зубры сидят? Они же нас по миру пустят! У них такие подвязки, ребятушки…
– Если бы у них были вменяемые юристы, – разумно возразила Валиева, ковыряясь пальцем в зубах. – Те бы давно им объяснили, что так делать нельзя. Значит, у них нет хороших юристов. А если бы у них были крутые подвязки и большие деньги, им бы не пришлось воровать контент у конкурентов.
– Нет и все! – рубанул Кулик. – И вообще, я думаю, с сайтом надо завязывать, раз кроме суд никак иначе нельзя решить это дело. Мы просто дарим результат своего труда непонятным личностям, конкурентам! Если не получится решить проблему иным способом, мы свернем этот проект на корню!
– Можем решить это дело и без суда, – вздохнул Тонов, похлопав Валиеву по плечу. – Пошли, хакер!
– Да как ты решишь? – фыркнула Валиева. – Подождем, когда у дядьки кофе из мозга выветрится и еще раз постараемся убедить!
– Я вас слышу! – предупредил Кулик.
– Ага, – ответила Валиева. – Я ведь потому и говорю громко, чтобы все слышали. Так нам попозже прийти?
– Никаких судов! – уверенно повторил Кулик. – Это мое последнее слово! Я ненавижу суды, а значит их не будет!
– Зайчишка-трусишка! – сжала губы Александра. Кулик нахмурился, давая понять, что его терпение не безбрежно.
– Не боишься, что я тебя уволю?
– Не боюсь, – ответила Валиева. – Я тогда на вас в суд подам, а вы судов боитесь.
– Бррр, – издал Кулик. Потом протер уставшие глаза и посмотрел на визитеров уже с видом просителя, а не грозного начальника.
– Ррребятушки, этот ворюга – газета нашего любимого мэра. Понимаете? Если мы начнем с мэром воевать, нам не поздоровится! Перестанут звать на пресс-конференции, давать любую информацию. А у нас и так постоянный информационный голод! Ферштейн? Там у них шаболда Спесивцева такая тетка, она любую ситуацию может повернуть в свою пользу. Не трогайте вы их – вонять не будут. Просьба такая. Ага?
– Проблему с воровством контента как-то реши, но воров как-то не трогай, – недовольно буркнула Валиева. – Мне тексты что, в пнг-файлы загонять? Вы с пихты михнулись?
– Ой, идем, идем уже, – потянул ее к выходу Тонов. – Тут все ясно. Вводная информация получена, пора действовать!
Они вышли прочь, едва не сбив Карамышева, направились к кабинету Тонова. Фотограф на правах приятеля журналиста поспешил за ними. Он походил на кота, почуявшего запах рыбы и преследующего ее источник. В данном случае он считал именно неприятную компьютерную девочку весьма полезной в плане истребования солидной кучи денег за сворованные фотки.
Валиев и Тонов о чем-то разгоряченно шептались и на фотокора особого внимания не обращали. Оба сели за ноутбук Александры, она стала набирать текст под злобное хихиканье сообщника.
– И все же, – кашлянув, привлек к себе внимание Карамышев. – А вот если суд скажет – фотки твои некрасивые и мне ничего за них не полагается?
– Авторские права распространяются на все произведения, независимо от их художественной ценности, – оттарабанила Валиева.
– Ну а то что у меня на снимках не было знака копирайта… значит я не против, чтобы их использовали?
– Ставить знак копирайта право, а не обязанность автора.
– Но они взяли в информационных целях, говорят, так можно…
– Тут ни имени, ни первоисточника. В информационных целях можно брать только для некоммерческого использования и с обязательным указанием имени автора и источника заимствования. А они написали только «Из открытых источников».
– Ну! Интернет же ваш – открытый источник…
– Нет такого понятия «открытый источник» для суда, – прищурилась Александра, продолжая стучать по клавиатуре. – Интернет не является местом свободного посещения и оттуда вот так просто брать все что ни попадя и ставить у себя нельзя! Если не хочешь получить иск. Так постановил Верховный суд.
– А вот…
Валиева остановила свою работу, повернула лицо к Карамышеву, сдувая прядь волос с глаз и проникновенно спросила:
– Дяденька фотоаппаратчик, почему я должна тебе разъяснять прописные истины, которые ты сам должен знать, как автор фотографий, от А до Я?
– Ну…
И тут Валиева завопила, словно рыбак, завидев поклевку, тыча пальцем в экран ноутбука:
– Вот, вот, вот! Они заглотили!
– Есть! – завопил в ответ Тонов, захлопав в ладоши. – Быстро удаляй! Сворачивай! Таааак… Готово!
– Поучи мамочку… – пропела Валиева, пуская свои пальчики порхать по клавиатуре с неистовой скоростью. – Ну вот и попались голубчики!
– Что там у вас стряслось? – полюбопытствовал фотокорреспондент. Тонов с Валиевой переглянулись и закатились диким хохотом, точно стая хищных гиен.
– Погоди, – пообещал Тонов. – Немного терпения. Если все выгорит, сам все узнаешь.
Кулику позвонили на телефон редакции. В мире смартфонов обычный проводной телефон он держал по причине ностальгии, а не практики, однако именно на него время от времени и поступали самые важные звонки. Особенно – официальные.
Кулик поднял трубку и произнес название своей газеты.
– Кулик? – всхлипнула трубка. Он узнал голос Спесивцевой и пятой точкой, что вмиг похолодела от нехорошего предчувствия, понял – звонок как-то связан с недавним разговором и недоброй ухмылкой компьютерной девочки.
– Да, – хрипло ответил Кулик.
– Это Спесивцева беспокоит, Кулик. Ты сволочь! Если вам так жалко эти ваши… зачем так? Мы больше не будем их брать! Никогда! Меня из-за вас мэр только что так взгрел… так взгрел!
– Бррр, вообще не в курсе, о чем ты, – ответил Кулик. Потом, разыгрывая простачка, удивленно спросил. – Вы что, воровали у нас статьи?
Трубка проорала что-то совершенно нечленораздельное на тему страданий от злобного мэра и вины в этом Кулика. Потом связь оборвалась.
Дверь в кабинет Тонова, где сидели, ведя светскую беседу на тему тонкостей авторского права сам Тонов, Валиева и Карамышев, осторожно отворилась. На пороге стоял немного ошеломленный Кулик с бутылкой коньяка. Он молча осмотрел компанию и молвил:
– Господа… вы звери! Вы звери, господа… Это вам!
Он поставил на столик бутылку и исчез.
– Кулик расстается с родным коньяком… – констатировал произошедшее Карамышев. – Да какого хрена тут происходит вообще!?
– Они больше не будут воровать ничего у нас, – холодно объяснила Валиева. – Кирюшка, в смысле, Шурик накидал небольшой текст на тему кровавого изнасилования мэром лосей в местном зоопарке. Все это мы выставили на сайт нашей газеты, но так, чтобы читатель новость не видел, а вот конкуренты, которые пользуются автоматизированной перекачкой контента с нашего сайта на свой видели и забирали себе. Ну и небольшой презент от меня, который блокирует админку их сайта пока они к хостеру не обратятся и не откатят его.
Карамышев хрюкнул от смеха, но сумел сдержаться.
– В общем, полчасика, пока мы тут с тобой болтали, – вставил Тонов, – На официальном сайте их газеты без ссылок на другие источники как собственная информация висела заметка о зверском изнасиловании мэром группы лосей по предварительному сговору. После чего, как предполагаю, уже группу лосей из членов этой редакции изнасиловал все тот же мэр без сговора и предварительных ласк. А может и без вазелина. Хотя не, он же не настолько зверь. Ну так им и надо. Не пора ли нам выпить коньячку?
14. Как писать рекламные статьи
– Куришь? Нет? И я не курю, – скороговоркой произнес Кульбериев, присаживаясь за столик кафе напротив Тонова. Едва разложив ноутбук и записную книжку, он приступил к делу.– Итак, уже через неделю мы проводим дебаты Согрина с кандидатом Брудских. Мокрушин, его пиарщик, наверняка нам подготовил различные гадости и подлости. Мы должны быть к ним готовы.
– Да чего там готовиться. Речь я написал, Согрину дал. Оттарабанит как надо – победа в его руках.
– Да ладно, – с сомнением прищурился Кульбериев. – Ооо, ты не знаешь этого Мокрушина! Он еще тот урод. Он наверняка уже копается в грязном бельишке нашего заказчика…
– Если он начнет гундеть с чернухой, мы его за клевету подцепим! – твердо заявил Тонов. И даже жестом схватил кого-то невидимого прямо промеж ног, потянув вниз. Наглядно показывая, как именно хочет схватить за клевету.
– А он сам не будет клеветничат. Начнет слухи распускать, искать разных свидетелей… И фиг ты до него доберешься. Скользкий! Вот ты знаешь, к примеру, какие он слухи про меня распускал?
Тонов помотал головой, поскольку даже не предполагал, какими слухами можно обидеть гомосексуалиста. Кульбериев же процедил с ненавистью:
– Он всем растрезвонил, что я – гей! Я! У меня три жены было, три ребенка, и гей! И, что самое смешное, ведь народ верит!
Тонов немного пожевал губами, потом кивнул.
– Ну а что ты хочешь, такой у нас доверчивый народ. Мы-то будем что-то про Брудских придумывать?
– Да что там придумаешь. Он замдиректора на заводе стеклопластиков. Завод давно уже пробивается во власть, чтобы было кому продвигать их идеи по передаче им любимым земельного участка в районе, где он избирается. Давай лучше займемся позитивной стороной. Будем представлять все достоинства нашего кандидата.
Кульбериев сделал паузу, поскольку к ним подходила девушка-официантка с дежурной улыбкой, большой грудью и не менее отличным декольте. Судя по хищному взгляду сокомандника, что уперся в выпуклости официантки, он действительно не относился к категории геев.
Кульбериев даже сглотнул слюну, после чего поперхнулся, закашлялся.
– Так вот. Ты же журналист? Должен понимать принципы коммерческой статьи.
– Я начинающий журналист, – с достоинством поправил его Тонов. – Что там за правила коммерческой статьи?
– Обычную статью ты пишешь абы как. Затронет читателя – хорошо. Не затронет – ну и хрен с ними. Коммерческая должна работать. Она должна продавать! Она должна заставить читателя поднять зад и совершить определенное действие – к примеру, купить то, что нам нужно или проголосовать, как в нашем случае, за того, кто нам нужен. О боже, какая у нее задница…
Последнее Кульбериев простонал, наблюдая, как официантка, взяв заказ на две чашечки кофе, грациозно удалялась, покачивая бедрами, обернутыми в тонкую ткань короткой юбки.
– Видать, у тебя теперь это психиатрическое, – подметил Тонов. – Как тебя обвинили в пидарстве, так теперь и пытаешься подчеркнуть симпатию к женскому полу.
– Хха! – скептически усмехнулся Кульбериев, но затем, задумавшись, кивнул. – А ты знаешь, возможно, оно так и есть, черт возьми!
Он побарабанил по столу пальцами, собрался с мыслями, продолжил:
– Итак, главное в коммерческом тексте – отобразить все выгоды рекламируемого. Чем он лучше других? Какую пользу получит человек, совершивший нужное нам действие – мнимую или реальную.
– Еще по газете проблема, – сказал Тонов. – У нас тираж в три раза ниже, чем возможности конкурента.
– Тираж – фигня. Если материал будет качественным, он выстрелит сильнее. Слышал про такую шутку – как редактор рекламодателя проучил? Тот стал жаловаться, что реклама мало приносит клиентов. Видать, газету никто не читает. Тогда редактор разместил рекламу, что дарит пару носков тому, кто позвонит по телефону рекламодателя и принесет на замену свои старые носки. Эдакий трейд-ин. И уже на следующий день рекламодателя заманали активные граждане, жаждущие халявы. Так что вопрос не в месте размещения, а в вирусности контента.
– Еще минус, что мы идем от правительственной партии.
– Это плюс, – коротко сказал Кульбериев. Заметив скептическую ухмылку Тонова, добавил серьезно. – Я тебе правду говорю. Если в Сети ее не любят, то это не означает, что ее не любят люди, которые идут на выборы.
– Откуда ты это знаешь?
– Видишь ли, грамотная пиар-компания похожа на рекламную акцию. И ей также предшествует исследование. Типа маркетингового. Производится опрос, выявление и анализ целевой группы. Вы смотрим, что в первую очередь импонирует людям, которые идут голосовать. Какие их проблемы заботят. И уже после и на основе этого мы решаем, что и как делать.
– А в черную ты сам работать не хочешь?
– Я бы и рад отомстить Мокрушину, но Согрин запрещает. Говорит, пусть я проиграю, но проиграю честно.
– Чистоплюй, – фыркнул Тонов.
– Так он первый раз выборы так и проиграл. Его не я вел, одна Бровкина. Та еще пиарщица, если между нами. Помесь управдома с бульдогом. Сводила по разным предприятиям и спортзалам мордой поторговать и все. Потом не дебатах он начал мямлить и посыпался. В итоге с треском проиграл. Ведь у кандидата важна и харизма, и умение языком трепать. Он должен обещать и район превратить в Швейцарию, люди это любят, и быть готовым на голубом глазу заявить, что если его выберут, он прекратит войну в Йемене.
– Согрин точно не смогет… – вздохнул Тонов. Потом подумал, подумал и решил. – Ладно, попробую я свою команду подпрячь. Не выиграем, так развлечемся.
– Команду? – переспросил Кульбериев. Тонов только загадочно улыбнулся, но затем перевел взгляд на вход и его лицо стало каменным. В кафе зашла Бровкина.
– Ладно, господин Кульбериев, я займусь темами, что ты мне накидал, все напишу в срок. Карамышев фотосессию организует на тему Согрина, чей взгляд устремлен в будущее. Все пучком. Побежал!
– Погоди, а ты не хочешь с ней еще потрындеть? – Кульбериев указал взглядом на Бровкину.
Тонов слегка поджал губы и спросил:
– А чему она может научить? Как проигрывать выборы? Мне это не надо. Я хочу выиграть выборы!
На самом деле он уже достаточно знал о Бровкине, чтобы сделать свои выводы о причинах ее проигрыша на прошлых выборах. И главная из них могла быть связана с тем, что девицу скорее всего легко и просто купили конкуренты.
15. Дебаты
– Тишина в зале! Итак, мы начинаем дебаты. Первый кандидат выступил. Теперь слово дается кандидату Согрину.
Дворец культуры едва вмещал всех желающих придти посмотреть на политическую борьбу двух местных уважаемых людей, которые выдвигались в депутаты от их округа. В местности вообще было маловато с развлечениями, поэтому встреча привлекла много зрителей из числа пенсионеров и особо продвинутых личностей в плане политической борьбы с кровавым режимом, либо – за кровавый режим. В зависимости от того, на какие блоги в Ютубе они были подписаны и каких блогеров слушали.
Согрин был в непривычно чистом и выглаженном костюме с бабочкой («нафига!?» – прошипел Кульбериев, едва увидел своего подопечного в таком виде, но тот гордо сообщил, что именно так и никак иначе). Речь, которую пиарщик распечатал загодя на бумажке и передал кандидату, тот смял и положил на стол, украшенный красной тканью, так и не притронувшись более к шпаргалке. Прокашлявшись, Согрин хорошо поставленным голосом сообщил «дорогим друзьям», что если его выберут, обязуется отстаивать интересы своих избирателей на всех уровнях. Народ даже заскучал, поскольку ничего особо нового и занимательного Согрин не говорил. Проблемы были, их необходимо решать.
– У вас все? – спросил ведущий Согрина, когда тот прекратил короткую речь и с легким интересом воззрился на зал. – Тогда переходим к вопросам избирателей!
В крайних правых рядах сидели ребята из его команды, крайние левые занимали пиарщики главного соперника. Девушка с микрофоном поспешила к первому вопрошающему. Это оказался тощий паренек в очках с дрожащими руками.
– Здравствуйте, что вы думаете по поводу войны в Афганистане, политике США на Ближнем Востоке и на Украине?
– Эммм, милый мой, это дела далекие и к нам имеют самое малое отношение, – поморщился Согрин. – Я лично ничего про США не думаю. Я думаю, как выгодно заказ выполнить, зарплату выплатить, геммороя от налоговой не отхватить и прочие насущные проблемы.
– Это совершенно неправильно, я считаю! – подал голос его противник. – Мы находимся в одном мире и не можем абстрагироваться от проблем, даже если они происходят на другом краю света! Считаю, что президент Байден продолжает преступную политику своего предшественника в отношении народов Ближнего Востока и Афганистана. Уж не говоря про его поганые делишки на Украине. Мы обязаны помочь, должны сделать все, чтобы остановить…
Кандидат сделал паузу, приложившись к стакану с минералкой. Согрин только печально вздохнул. А по рядам собравшихся прошел негромкий гул одобрения.
– Как вы планируете увеличивать пенсии старикам? – задала вопрос в лоб тетка в шали и шубе не смотря на то что за окном грел май.
Согрин тяжело вздохнул, посмотрев на вопрошающую, словно на круглую дурочку, которую притащили из психушки лечащие врачи для какого-то своего таинственного эксперимента.
– Вы понимаете, что в компетенцию депутатов города не входит вопрос установление пенсий пенсионерам? Конечно, они могут сделать определенные шаги, выдать звания, которые затем будут давать право увеличивать пенсию. Но все это к нашему федеральному правительству.
– Еще не стал депутатом, а уже начинает отмазываться! – недовольно буркнула тетка. Согрин ее проигнорировал.
– Конечно, конечно, я сделаю все возможное, чтобы пенсии только повышались! – живо заголосил соперник Согрина, привскочив со своего места. Временами он смотрел в зал, в сторону своего помощника по пиару, который удовлетворительно кивнул. – Вы все долго и ударно трудились на благо Родины, поэтому заслуживаете достойной пенсии. Я буду активно содействовать тому, чтобы все наши пенсионеры получали большие надбавки, а лучше – чтобы их пенсии были увеличены в два, а то и в три раза. Я поставлю этот вопрос перед президентом. Считаю, наша страна вполне справится с подобными затратами, что и не затраты даже, а благодарность вам за все, что вы сделали! Спасибо и от меня лично за ваш доблестный труд.
– Балаболка, – ревниво просопел Кульбериев.
– Мда, реалист наш сливает очки, – пришлось признать Тонову. – Но у меня такое предчувствие, а я вообще предчувствительный пацанчик, что наш противник еще нам что-то подгадал, какую-нибудь подлянку. Да?
– Непременно, – отвечал Кульбериев. – В его стиле. О! Похоже вот оно…
Он не сводил глаз со своего оппонента и сразу заметил, как тот подал знак какому-то мужичку в спортивном костюме, сидевшему в самой середине зала. Тот сразу поднял руку, испрашивая слова, и девушка с микрофоном на удивление лихо подбежала к нему. Тот схватил здоровенной рукой аппарат и с прищуром уставившись на Согрина, начал речь. Судя по всему, оба друг друга знали и даже поприветствовали.
– Вот снова ты на выборы идешь, и опять будешь как и прежде, обещать сквозь зубы? Ха, молчи, я сам все скажу народу. Граждане, ситуация была очень показательная. В прошлый раз, когда Согрин баллотировался в депутаты, его пиарщики водили по разным социальным объектам, он там с людьми встречался. И пришел он ко мне, значится…
Судя по довольной физиономии пиарщика от конкурирующей организации, ничем хорошим данная история не могла закончиться, Кульбериев стал подавать знаки Согрину, чтобы попросил задающего вопрос переходить к конкретике. Но тот в его сторону даже не посмотрел, слушая и слегка улыбаясь человеку.
– Да успокойся ты, – усмехнулся Тонов. – Все будет хорошо, я договорился.
Судя по тому, как постепенно хитрая улыбка на лице Мокрушина стала менять кривизну рта в иную сторону, а кожа преобретать мертвенную бледность, становилось ясно, что Тонов не шутит.
– Я тренирую ребятишек в спортивном клубе «Росток», если кто меня не знает. Виталий Витальев меня зовут, – представился человек из зала публике. – Так вот! Эти ребята, которые против Согрина выступают, предложили мне деньги, чтобы я насочинял всякое на него. Мол, и пьянствует, и наркоманствует и все такое. Более того! А теперь сама история: в прошлый раз пообещал мне Согрин сделать в спортклубе новые окна. Старые дрянь, там дыры с кулак, ребятишки тряпками заделывали. А он пообещал новые. Он проиграл те выборы, как помните. И знаете что? Звонок в зал, открываю – стоит бригада оконщиков. Все сделали как надо. Я ему звоню, спрашиваю – «а зачем, ведь выборы уже прошли?» И он мне в ответ: «Ну и что? Мои обещания вечны, они не зависят от выборов и прочей шелухи». И вот тогда я в него поверил. И сейчас у меня даже вопросов к нему нет, есть только пожелание – ребята, поддержите его!
Зал зашелся хохотом – в основном из-за зеленого лица противника Согрина. Тот открыл рот, закрыл, беспомощно выпучился на Мокрушина, мол, выручай, пиараст.
– Ложь! – крикнул тот, вставая с места. – Вас купил Согрин, чтобы вы оговорили его противника? Никому мы ничего не платили и платить не собираемся! Это все ложь!
– Уверен? – холодно спросил его тренер спорклуба и поднял в руке диктофон. – У меня есть отличная привычка записывать все разговоры. Чтобы ничего не забыть. И чтобы при случае подтвердить, что и когда мне говорили. Есть желание прослушать?
– Ннет, – мякнул совершенно опустошенный Мокрушин, садясь обратно на свое место. Его поведение тренер объяснил публике с насмешливой улыбкой:
– А как же. Вы же там все обкуренные, мат на мате, ваш кандидат визжит как поросенок… Кому охота это слушать?
В зале нарастала волна смеха. Кто-то попросил скинуть аудиозаписи в Интернет, кто-то настаивал все же послушать прямо сейчас, но публику остановил модератор, заявив, что это все выходит за рамки дебатов. Потому предложил вновь вернуться к конкретным вопросам, коли у тренера Витальева их не оказалось.
Поднялась рука и девушка подошла к миниатюрной шатенке в кепочке. Если не вглядываться, в ней можно было и не узнать Александру Валиеву. И голос она сделала нарочно чуть выше обычного, с изумлением спросив на весь зал:
– А я не поняла, то есть, если я сейчас расскажу, как меня учил Мокрушин, что Согрин меня соблазнил и оставил с ребенком, то мне не заплатят?
Зал просто грянул от дикого хохота. Тонов смеялся со всеми, даже собранный и взволнованный Согрин слегка дернул щекой, изображая улыбку. Кульбериев что-то бормотал, ничего не понимая. Тонов в ухо ему произнес:
– Ничего особенного – прослушка, подосланные люди и знакомство с Витальевым.
– А чего мне не сказал?
– А хрен тебя знает, – прямо пояснил Тонов. – Вдруг ты тоже Мокрушину продался. Или разболтаешь Бровкиной, а уж та я уверен точно – если не продалась полностью, то часть инфы точно сливает.
– Откуда… – попытался возразить Кульбериев. Но вспомнил слова про прослушку и сразу замолк.
– Давайте заканчивать клоунаду! – не выдержал модератор. – Последний вопрос, и заканчиваем встречу! О, господин Мокрушин?
Да, именно он и поднял руку, когда вокруг все уже собирали вещи, готовились к выходу, попутно похихикивая. Шоу получилось знатное, Согрин, проигрывая вначале собственным тусклым выступлением, победил в глазах электората, воспользовавшись помощью из зала. История про выполненное обещание, когда его уже не надо было выполнять, проняла народ.
– Вопрос господину Согрину, – едва взяв себя в руки, заявил Мокрушин, перехватив микрофон двумя руками. – А ведь у вас сын умер от наркотиков. Почему же вы ничего не сумели с этим сделать? Как вы сумеете что-то сделать для нашего района, если не смогли для себя?
В зале наступила тишина.
В ней отчетливо прозвучал чей-то уверенный мужской голос:
– За такие вопросы морду бьют.
Но Согрин жестом попросил воздержаться от оценки испрашиваемого. Он посмотрел в пол, тщательно подбирая слова.
