Алексей Стацевич
Ведьмак из СПб

Глава 1

Антонина Семеновна поспешно, насколько позволяли преклонные годы, ковыляла по узкой тропинке средь могильных оград. В эту часть кладбища гости заглядывали нечасто, и тропинка заросла густой, колющей лодыжки травой.

На кладбище Антонина Семеновна ориентировалась не хуже, чем в собственной квартире – прямые, короткие, извилистые и окольные дорожки к могиле деда, почившего тридцать лет назад, были вытоптаны не один десяток раз. Хоть ночью Антонину Семеновну на кладбище приведи – все равно любимого Феденьку найдет. И обратно выйдет!

Аккурат в полночь бабка на кладбище и поперлась – Антонине Семеновне не спалось. То ли полнолуние давало о себе знать, то ли не вовремя закончившееся снотворное, то ли мысли, что годы пролетели слишком быстро и она не успела ими насладиться, то ли что-то еще… В любом случае ровно в полночь бабка сидела на лавочке возле насыпи и в свете полной луны разглядывала надгробную фотографию почившего мужа. Деда, как она называла его в последние годы жизни.

Спустя четверть часа беззвучных страданий Антонина Семеновна встала. Попрощавшись с дедом, поудобнее перехватила ручку сумки-тележки и направилась к кладбищенским воротам. Колесики тележки, жалобно постанывая на камнях и кочках, грозили отвалиться.

Атмосфера погруженного в вечный сон ночного кладбища успокаивала, убаюкивала. Прикрыв глаза и окунувшись в подобие дремы, бабка неторопливо переставляла ноги и мечтала, чтобы паутина узких тропинок никогда не кончалась.

Но исполниться желанию было не суждено – миновав крайние ограды, Антонина Семеновна вышла за поскрипывающую на ветру калитку, что чудом держалась на хлипких петлях. И очутилась на широкой тропе, которая отделяла кладбище от леса.

Дорога тянулась параллельно кладбищенскому забору, и бабка знала – если пойти налево, вдоль могил, то через километр-другой тропа приведет к пляжу карьера, где, несмотря на поздний час, гремела тревожащая мертвых музыка.

Антонина Семеновна презрительно сплюнула. Беззубым ртом бормоча проклятия в адрес безалаберной молодежи, повернула в противоположную сторону. И рассеянно побрела, спотыкаясь о вылезшие из-под земли корни.

Дойдя до угла кладбища, она свернула на узкую извилистую тропинку. И, в полной темноте лавируя меж березок, дубов и кленов, вскоре вышла к руинам цивилизации – плохо освещенным коридорам гаражно-строительных кооперативов, сплетающихся в бесконечные причудливые лабиринты.

Но проходить весь гаражный комплекс Антонине Семеновне было не нужно, иначе бабка грозилась застрять в нем до рассвета – она знала секретный лаз в стене, позволяющий сократить путь.

Громыхая колесиками тележки и размышляя, как через пятнадцать-двадцать минут завалится в кровать, Антонина Семеновна мельком заметила две темные, скрытые во мраке фигуры, что отделились от кирпичной стены. Отделились – и двинулись за ней.

Под ложечкой засосало от дурного предчувствия, и бабка ускорила шаг.

– Эй, матушка! Постой! – услышала она за спиной молодой насмешливый голос. И через паузу, уже с угрозой: – А то хуже будет!

Антонина Семеновна решила не реагировать и припустила со всех старческих ног. Замаячивший впереди спасительный лаз тянул к себе, как свет – мотылька. Всего сотня метров, и она выйдет на оживленное шоссе, где ночные незнакомцы не посмеют ее тронуть.

Всего сотня метров… Целая сотня метров!

А шаги за спиной приближались.

– Не торопись, матушка! – посоветовал голос. – Все равно догоним!

– Чавой те надобно, милок? – постаравшись сделать приветливое лицо, через плечо бросила бабка… и тут же треснулась лбом о невидимую преграду.

Воздух перед Антониной Семеновной монотонно загудел. От места удара – демонстрируя незримое препятствие, похожее на развешенную поперек дороги рыболовную сеть, – побежала разноцветная рябь.

Пальцами зажав разбитый нос, бабка неуклюже пнула твердый магический барьер и обернулась – преследователи были неподалеку, в семи-восьми шагах. Хорошенько рассмотреть их у старухи не получилось – свет тусклых фонарей выдернул из тьмы лишь соломенную копну волос одного и черную окладистую бороду другого.

– Чавой вам надобно, милки? – робко повторила Антонина Семеновна.

– Как пройти в библиотеку? – усмехнулся тот же голос, принадлежащий блондину, и мужчина шагнул в сторону и перегородил дорогу.

Антонина Семеновна огляделась, но путей к спасению не нашла: перед ней – перекрывшие проход незнакомцы, по бокам – кирпичные стены с металлическими гаражными воротами, за спиной – непреодолимый барьер. Бежать или отступать – некуда.

– Внученьки, у меня ничего ценного нет, пощадите старую! – видя безвыходность положения, жалобно запричитала она. – Что с бабки-то взять? Всю жизнь на заводе проработала, а пенсию дали – и смех и грех! Даже на лекарства порой не хватает. Пожалуйста, отпустите восвояси, и я домой пойду.

Пока она говорила, преследователи едва заметно переглянулись. А как замолчала, хищными коршунами бросились вперед.

– Помогите! – взвизгнула Антонина Семеновна, а затем бородач, слегка подсев, обхватил ее за ноги, приподнял над землей и повалил на бетон в лучших традициях смешанных единоборств.

– Захар, твою мать, держи ей руки! – гаркнул бородач на отставшего товарища.

– Да держу, Макс, держу! – штаниной зацепившись за бабкину тележку, отозвался блондин.

– Не вижу!

Тот, кого назвали Захаром, выпутался наконец из непредвиденной ловушки. По дуге обойдя Антонину Семеновну, он присел на корточки возле седой головы и вцепился в старческие запястья. Прижал их к земле.

– Лю-юди-и! Убива!.. – Антонина Семеновна попробовала позвать на помощь, но тут же получила тяжелую затрещину, от которой потемнело в глазах.

– Тихо, тварь! – нависнув над жертвой, рыкнул Макс. – А то язык вырежу!

В подтверждение серьезности сказанного он вытащил из кармана выкидной нож. Приставил лезвие к губам Антонины Семеновны.

– Орать будешь?

Старуха выпучила испуганные глаза и беззвучно замотала головой.

– Так-то лучше, – удовлетворенно протянул Макс… и, навалившись, грубо схватил Антонину Семеновну за волосы. Бабка дернулась, но мужчина, упершись локтем в бетонную поверхность, держал крепко.

– Ты чавой-то задумал, милок? – косясь на нож, просипела она. – Снасильничать хочешь?

Но ответа не дождалась.

Макс коротко размахнулся… и всадил лезвие под нижнюю челюсть старухи, между подбородком и шеей. Отпрянул.

Антонина Семеновна мучительно захрипела. Засучив ногами, выгнулась в спине. Из приоткрытого рта побежала струйка крови.

– Захар! Меняемся! Живо! – увидев, что напарник с трудом удерживает вспученные венами старческие руки, велел бородач. И когда блондин с облегчением отпустил запястья Антонины Семеновны, прижал их к бетону.

А Захар, расстегнув верхние пуговицы, полез под свою рубашку. Резкое движение, и в его руках возник округлый амулет: обрамленная «солнечным» кольцом перевернутая буква «А» на фоне древесной коры – ведьмачий оберег Велеса.

– Силой всемогущего Волоса, – положив оберег на лоб бабки, с театральным надрывом провозгласил Захар, – повелеваю тебе, нечисть, принять истинный облик!

«Солнечная» часть амулета ярко вспыхнула, пронзив ночное небо столбом света, а буква «А» раскалилась, будто вынутая из горна. Запахло жженой плотью.

Антонина Семеновна вновь захрипела, но на сей раз хрип был нечеловеческий, звериный. Кожа бабки почернела и скукожилась, словно объятый пламенем лист бумаги, а левый глаз раздулся, вылез из глазницы и смачно лопнул, как переспелая виноградинка под каблуком.

– Чтоб ты сдох, ведьмачье отродье! – вращая оставшимся глазом, загремела старуха. Голос ее, став рокочущим, загробным, эхом разнесся по кирпичным коридорам. Осознанно выплевывая проклятья, нечисть продлевала себе жизнь.

И пусть каждое новое слово давалось бабке все большим трудом, ее это не останавливало – Антонина Семеновна продолжала уже даже не говорить, а шипеть:

– Будь проклят ты… и дети твои… и весь род твой… до седьмого ко… коле… на-а-а…

На последнем слоге тело Антонины Семеновны рассыпалось в серый прах.

Макс встал. Отряхнул коленки от бабкиных останков.

– Оберег не забудь, – с некой то ли злостью, то ли досадой бросил он.

– Куда же я без него? – опешил Захар. Подняв валяющуюся рядом ветку, он в поисках амулета брезгливо покопался в пепельной горке. Отделив от нее ведьмачий символ, довольно оскалился: – Отличная охота, коллега! Никогда у нас не было настоящей живой костомахи!

– Угу, живой, – буркнул «коллега». Шагнув к невидимому барьеру, вытянул руку – «сетка» под ладонью тихо загудела и пошла рябью. – Убери преграду.

– Макс, а ты чего такой кислый? – Захар непонимающе нахмурился и начертил в воздухе рунный символ. – Убрал.

– Да ничего, – нервно огрызнулся Макс и направился прочь. Через десяток метров не выдержал и обернулся. Передразнил: – Как пройти в библиотеку? Тьфу! Ты серьезно?

– А чего такого-то? – Захар, ускорившись, поравнялся с напарником. – Прикольно же. Почти как в старом фильме!

– Угу, прикольно… А давно ты записался в школьный кружок самодеятельности, чтобы с таким неестественным пафосом призывать Велеса?

– Просто хотел придать моменту капельку торжественности…

– И вообще, – понесло Макса, – лучше бы ты своими булками так активно шевелил, а не языком!

Захар нахмурился.

– Вот я балда! – Он треснул себя ладонью по лбу. – Только не говори, что бесишься из-за того, что я не сразу костомаху за руки схватил?

– Да, из-за этого, – согласился Макс.

Недоуменно покачивая головой, Захар развел руками:

– Не понимаю твоего недовольства. Все ведь нормально прошло. Моя секундная заминка не изменила абсолютно…

– Твоя секундная заминка в следующий раз может стоить мне жизни, – рубанул Макс. – Если на месте трехсотлетней костомахи окажется… окажется… – Он задумался и выпалил: – Кто-то более опасный!

– То есть ты даже не знаешь кто, да? – Захар лукаво прищурился. – Абстрактное существо в вакууме, которое когда-нибудь, предположительно…

– Отставить разговорчики, ведьмак Полунин!

Захар шумно вздохнул и незаметно закатил глаза, словно говоря: «Не надоело строить из себя начальника, дружище?»

– Разрешите угостить вас кружечкой коньяка, ведьмак Волков? – Он примирительно обнял друга за плечи. – В качестве извинений?

Макс, поразмыслив над предложением, кивнул:

– Разрешаю! Но не в качестве извинений, а за окончание первого в этом году дела.

– Классная пародия на тост! – заржал Полунин. – За такое грех не выпить!

Волков окинул младшего товарища усталым взглядом и беззлобно отвесил тому подзатыльник – долго сердиться на неунывающего Захара было невозможно.

Глава 2

Неприметная, обитая стальным листом дверь, что вела в ведьмачью контору, расположилась с торца панельной девятиэтажки рядом со спуском в подвал.

Задержавшись на пороге, Макс привычно огляделся и дернул ручку – дверь оказалась заперта.

– Дядь Толь! – Он ладонью постучал по стальной обивке. – Дядь Толь! Открывай давай!

В ответ – тишина.

Наклонившись к широкой замочной скважине, Волков навострил уши – дядя Толя в силу преклонного возраста мог не услышать визитера. Например, банально задремав, время-то раннее.

Минуту постояв в согнутом положении, ведьмак потерял терпение и вновь поднял руку. Но ударить не успел – из-за двери раздались приглушенные шаркающие шаги. Неторопливые шаркающие шаги.

– Хто-о та-ам? – вслед за шагами, словно из пустой бочки, донесся до ведьмака старческий голос.

– Дядь Толь, это я!

– Хто-о я-я?

– В глазок посмотри, дядь Толь!

– Сейща-ас гля-яну.

Шаги приближались. Медленно. Неспешно. Размеренно.

В конце концов дядя Толя добрался до глазка. Притих, изучая посетителя.

– Знать тя не знаю, – вынес он свой вердикт. – Ты хто?

– Вчера вечером знал, а сегодня не знает, маразматик чертов, – прошептал Макс и добавил громче: – Я это, дядь Толь, я! Максим.

– Волхов, щто ли? Махсим Владимировищ?

– Викторович, – поправил Макс и усмехнулся – незатейливая проверка от дяди Толи была успешно пройдена.

– Вихторовищ, тощно, – забубнил дед и загремел ключами.

Тяжело провернулись замки, и дверь приоткрылась. Ровно настолько, чтобы в зазор вместился подслеповатый глаз.

– Удостоверение похажи! – потребовал глаз. Хотя, конечно, потребовал его обладатель, но Волков шутки ради решил думать, что с ним разговаривает именно всевидящее око дяди Толи.

Раскрыв удостоверение, ведьмак сунул «корочку» под нос престарелого вахтера:

– Пожалуйста.

Глаз одобрительно заморгал, откашлялся и скрылся во тьме… а дверь отворилась чуть шире.

– Шустрее! – нетерпеливо шикнул дядя Толя и сделал приглашающий, но судорожный жест. – Заваливайся!

Едва Волков просочился в ведьмачью обитель, как дверь вновь захлопнулась. Провернулись замки.

– И щего встал? – Дядя Толя бесцеремонно подтолкнул Макса в спину. – Платон Ярославовищ с самого утра ожидает.

Волков, мимоходом глянув на настенные часы, – стрелки показывали три минуты девятого – решил не уточнять, с какого такого «самого утра» его ожидает начальник и, миновав короткий коридор-прихожую, прошел к одной из деревянных дверей.

Остановившись напротив выцветшей таблички с надписью «Трофимов П. Я.», деликатно постучался.

– Войдите! – рявкнули в ответ, и Макс толкнул дверь.

Из кабинета начальника вырвалась смесь резких запахов: корвалола, нафталина, сырости и табака. Повидавший всякого ведьмак с трудом сдержался, чтобы не сморщиться от тошнотворного «амбре». Прикрыв дверь, нашел в себе силы натянуто улыбнуться.

– Доброе утро, Платон Ярославович! – щелкнув каблуками, отчеканил он и вытянулся по струнке.

– А-а, Волков, это ты, – подняв на Макса проницательный взгляд, приуныл сидящий за столом грузный мужчина лет шестидесяти. Пояснил: – С вечера жду слесаря, толчок потек… а тут ты… вместо слесаря… или не слесаря, а сантехника? Всегда их путаю…

– Вызывали, Платон Ярославович? – видя, что начальник собирается погрузиться в пространные размышления, аккуратно перебил Макс. До такой степени аккуратно, что вроде как и не перебил.

– Вызывал, вызывал. – Трофимов показал на стул, что стоял возле стола: – Присаживайся. Разговор будет длинным.

Последняя фраза не предвещала ничего хорошего, поэтому Волков, пытаясь вспомнить все свои косяки, осторожно опустился на краешек стула. И с удивлением понял – вспоминать-то особо и нечего, в последнее время никаких оплошностей не было! Даже ночная охота на костомаху прошла на пять баллов. Если не считать маленькой помарки Захара… Неужели Трофимов из-за нее вызвал? Но как он узнал про ошибку Полунина, если Макс не успел подать рапорт? Или Захар сам проболтался?.. Или Макс себя накручивает, а Платон Ярославович вызвал его по другому поводу? Например, для ознакомления с новым делом?

Эти мысли пронеслись в голове ведьмака за доли секунды, пока он старался поудобнее примоститься на стуле. А затем он решил не гадать и выслушать начальство.

– Итак, Волков… – уткнувшись взглядом в лежащие перед ним документы, заговорил Трофимов, – подскажи-ка, сколько лет ты у нас служишь?

– Ровно тринадцать, Платон Ярославович. С того самого момента, как отпраздновал совершеннолетие.

Трофимов оторвался от бумаг и побарабанил пальцами по столу:

– С того самого момента, да… И как идет служба, Волков?

– Как нельзя лучше, Платон Ярославович.

– Все устраивает?

– Так точно.

– Имеются жалобы или пожелания?

– Никак нет.

– Служебная квартира в нормальном состоянии?

– В приемлемом.

– Денежное довольствие как, удовлетворительное?

Волков замялся:

– Могло бы, конечно, быть и побольше… Но хватает.

– Хватает. Ясно, – пропыхтел Трофимов и замолчал, глядя поверх головы Макса.

– Платон Ярославович, что случилось? – не понял тот смысла состоявшегося разговора.

– А то случилось! – Трофимов, несмотря на внушительные габариты, проворно поднялся. Обогнув стол, очутился за спиной подчиненного. Заходил по кабинету. – Забрать тебя хотят, сволочи!

Брови Макса непонимающе вздернулись:

– В смысле – забрать хотят? Кто?

– Сволочи хотят, кто! – раздраженно повторил Трофимов.

– А конкретнее?

– Питерские! Из убойного!

Если бы секундами ранее брови Волкова не поползли вверх, то наверняка сделали бы это сейчас.

– Питерские? Серьезно? – просквозило легкое недоверие в голосе Макса, и он не сдержал широкой улыбки. – Платон Ярославович, если это первоапрельская шутка, то вы опоздали на четыре месяца.

– А разве похоже, что я шучу? – Трофимов, чуть успокоившись, вернулся за стол и плюхнулся в кресло. Накапав в рюмку корвалола, разбавил лекарство водой из графина и залпом выпил. – Вот что ты за человек, а, Волков? – поморщился он то ли от бесстыжей рожи подчиненного, то ли от гадкого на вкус лекарства. – Сидишь и лыбу давишь. А ведь я к тебе как к сыну отношусь!

– И я вам признателен, Платон Ярославович.

– А помнишь, – продолжал тот, – как я тратил на тебя все свободное время? Воспитывал, учил? Чтобы из одаренного мальчишки-последыша получился первоклассный ведьмак? А ты? Сидишь и… давишь.

– Не утрируйте, Платон Ярославович. До моего восемнадцатилетия мы даже не были знакомы. А улыбаюсь я… Ну вы же сами понимаете, где Дрезна, а где Питер!

Неразборчиво прорычав себе под нос что-то неодобрительное, Трофимов снова уткнулся взглядом в бумаги.

– Так что насчет меня? – не выдержал паузы Макс.

– Через два дня поедешь. Сдашь «хвосты» по отчетам и… вали на все четыре стороны. Рад? – Трофимов поднял на подчиненного пристальный взгляд.

Волков закивал. А начальник не смог скрыть язвительного тона:

– Ишь ты, рад он! А уж как я рад переложить будущие дела конторы на твоего напарника, ты и не представляешь! На Захара этого, Полунина-Полнолунина, будь он неладен… Всю жизнь об этом мечтал!

– А-а, так ваше недовольство кроется в этом? А не в том, что я уезжаю?

– А сам как думаешь?! – вскипел Трофимов и в сердцах смел все лежащие перед ним документы на пол. – Напомни-ка, сколько дел у тебя было за эти тринадцать лет?

– Сорок два.

– А сколько ты раскрыл?

– Сорок два.

– Вот! Стопроцентная раскрываемость. Ни одного висяка! – Трофимов нагнулся, поднял с пола рюмку и вновь накапал лекарство. – Поэтому тебя и забирают… А про меня?! Про меня кто-нибудь вспомнил?! Где я найду сопоставимую замену?! – Он залпом выпил и трахнул рюмку об стол. – Про Захара не смей заикаться! Он полуденницу от полуночницы-то с трудом отличает. А они разные, несмотря на схожесть названий!

– Я знаю, Платон Ярославович.

– Не сомневаюсь. А вот Захарка… – Трофимов обреченно махнул рукой. – Ладно, будем работать с тем, что имеется. Авось в ближайшие полгода-год-полтора никакой залетный оборотень в наших краях не объявится. Может, успею подтянуть мальчишку.

Договорив, Платон Ярославович слазил в ящик стола, вытащил конверт и протянул Максу.

– Что это? – обомлел тот. – Неужели поощрительно-напутственная премия?

– Ага, две премии. Губу-то закатай.

Волков вскрыл конверт. В нем оказался билет на утренний «Сапсан» по направлению «Москва – Санкт-Петербург».

– Бумажный билет? – Ведьмак покрутил в руках листок с аббревиатурой РЖД. – Я слышал, нормальные люди давно электронными…

– Бери что дают! – прикрикнул Трофимов и встал. Протянул руку. – Спасибо за службу, ведьмак Волков. Честно, я за тебя рад. Санкт-Петербургский убойный отдел не чета дрезненскому. Да и город – тоже. Большой шумный мегаполис. И нечисти много! Поэтому просиживать штаны не получится, постоянно будешь в работе. Напоследок желаю не опорочить славное имя родного отдела… и сохранить раскрываемость на должном уровне!

– Буду стараться, Платон Ярославович. – Волков ответил на рукопожатие. – Могу идти?

– Иди. – Трофимов опустился в кресло.

Спрятав билет в задний карман джинсов, ведьмак направился к выходу.

– Волков!

Макс, который уже дотронулся до дверной ручки, обернулся:

– Что, Платон Ярославович?

– Если когда-нибудь вернешься домой, привези мне магнитик с Медным всадником. И жетон из питерского метро. На память.

Волков с улыбкой кивнул и вышел из кабинета.

Глава 3

– Уважаемые дамы и господа, – зазвучал из динамиков приятный мужской баритон, – поезд прибывает в город Санкт-Петербург, город-герой Ленинград, один из девяти российских городов-героев. Будьте внимательны и не забывайте свои вещи в вагоне. О вещах, оставленных другими пассажирами, сообщайте поездной бригаде. Всего вам доброго, будем рады вновь видеть вас в нашем поезде.

Голос машиниста взволновал пассажиров, как красная тряпка быка. Народ засуетился: кто-то встал и принялся натягивать ветровку, кто-то ломанулся к багажным полкам за чемоданами, а кто-то запоздало побежал в туалет.

Макс даже не шелохнулся. Прикрыв веки, он продолжал безразлично сидеть в своем кресле возле окошка, и всю начавшуюся суету воспринимал на слух. А послушать было что.

– Давай быстрее, Тома! Шевели ластами! Шевели, тебе говорят! Да оставь ты в покое этот пирожок! Тебе что важнее, пожрать или поскорее выйти из вагона?.. Все, жри спокойно, народ уже у дверей столпился. Клуша ты, а не Тома!

– Ванечка, надень шапку, на улице холодно. И что – лето? Это же Питер! Здесь люди носят летние шапки, летние шарфики и летние пальто!

– Алло, Сан Саныч, Михал Андреич из Главметаллпромсбытпрогресса беспокоит. От вас вчера счет пришел, и у нашей бухгалтерии возникли вопросы вот по какому поводу…

Макс ухмыльнулся. Приоткрыв один глаз, посмотрел в окно – за стеклом как раз показался серый перрон Московского вокзала с «размазанной» по нему толпой путешественников, туристов, командировочных, цыган, бомжей и прочего сброда.

Зашипев тормозами, поезд остановился.

Минуту-другую Волков, словно «Тома», пропускал торопящихся по своим делам пассажиров, и лишь когда вагон полностью опустел, встал. Потянулся, разминая затекшие от четырехчасового сидения мышцы, и снял с багажной полки средних размеров спортивную сумку, в которую поместилось все необходимое для переезда в другой город – термобелье, запасная пара трусов и носков, зубная щетка, дезодорант и подобное барахло.

Выйдя из вагона и доброжелательно кивнув молоденькой симпатичной проводнице, провожавшей на перроне «своих» пассажиров, ведьмак огляделся. Определив, куда направляется толпа, потек по течению к выходу с вокзала.

– Такси! Недорого! Такси!

– Комнаты посуточно! Квартиры! Апартаменты!

– Кому такси? Молодые люди, едем? Такси!

– Гостиницы! Хостелы! Дешево!

Прошмыгнув мимо полудюжины зазывал всех мастей, что расположились на пятачке возле Московского вокзала, Макс включил в телефоне навигатор и вбил адрес: «Литейный проспект, дом 59». Мгновение подумав, программа проложила максимально короткий маршрут.

– Чуть больше километра… пятнадцать минут шагом, – удовлетворенно отметил Волков и двинулся к новой жизни.

Несмотря на то, что стрелки часов едва перевалили за цифру одиннадцать, на Невском проспекте было шумно и многолюдно – нескончаемые потоки машин в шесть рядов проносились мимо исторических памятников архитектуры, а группы туристов, преимущественно азиатской внешности, заполонили весь тротуар.

Беззвучно чертыхаясь и ловко маневрируя в «недрах» очередной узкоглазой толпы, Макс вспомнил молодость. Точнее, тот единственный раз, когда вместе с родителями приезжал в Питер. Или в Петербург, как величаво называл город отец – матерщинник по призванию и хамло по натуре. Отец, который только и исключительно в Питере – единожды в своей недолгой жизни! – пытался строить из себя образец культуры и воспитания.

В прошлую поездку город малолетнему Волкову не приглянулся. Проснувшийся в отце ценитель скульптуры и живописи затаскал все семейство по музеям – Эрмитаж, Русский музей, Кунсткамера, Петропавловская крепость… Но в отличие от классических оплотов духовного наследия, крепость маленькому Максиму понравилась. Было в ней что-то величественное, монументальное, таинственное. Что-то, навсегда погребенное под сводами массивных ворот с двуглавым орлом… Но больше всего впечатлили Максимку не ворота и не памятник Петру Первому с несоразмерно маленькой – по сравнению с туловищем – головой. Нет! Ежедневный полуденный ритуал – выстрел с крепостной стены из настоящей артиллерийской пушки, вот что вызвало сначала полнейший испуг, а затем – неописуемый восторг.

В остальном же та осенняя поездка в Питер была отвратительной: пробирающий до костей ледяной ветер, от которого не найти спасения; непрекращающийся дождик, по три раза на дню переходящий из мелкой мороси в бешеный ливень; дешевые и невкусные обеды в самых затрапезных столовках города, будто соревнующихся, где еда гаже и омерзительнее. И на десерт – неизменная толкучка в вагоне метро. Чтобы утром добраться до исторического центра, а вечером – уехать из него.

Вряд ли стоит упоминать, что после подобных приключений никакого пиетета и восторга по поводу культурной столицы Макс не испытывал.

Идя по нечетной стороне Невского проспекта, вскоре Волков добрался до понятной без лишних слов вывески – синей буквы «М» на белом фоне.

«Станция "Маяковская", – задрав голову, прочитал он. – То, что надо!» – И зашел внутрь.

В вестибюле метро несло смесью резины, металла и креозота. Поморщившись от нелюбимого с детства запаха, Макс купил в палатке с газетами подробную карту Санкт-Петербурга. Путеводитель был выполнен в виде тонкой книжки-брошюры, где каждый разворот – определенный район. Но никаких туристических маршрутов Волков прокладывать не собирался – карта была нужна ему для активации уникального ведьмачьего дара.

Без происшествий добравшись до пересечения Невского проспекта с проспектом Литейным, Макс свернул с одной шумной улицы на другую и, сверившись с навигатором, через широкую арку зашел во двор-колодец. И чуть не оглох – встретившая ведьмака тишина ударила по ушам не хуже самого громкого крика.

Отыскав среди обшарпанных стен ничем не примечательную дверь с неработающим кодовым замком, он потянул на себя ручку… и попал в девятнадцатый век! Парочка античных статуй, лепной декор на стенах и потолке, выкованные под старину светильники, на полу – мраморная плитка. Напротив будки охранника, что расположилась у входа – белоснежный живописный камин.

Небольшое окошко в будке приоткрылось, и из него послышался усталый голос вахтера:

– Туристический сбор – пятьдесят рублей наличными.

Макс шагнул к будке и заглянул в окошко – внутри сидел тучный усатый дядька лет сорока пяти, одетый в растянутую майку-алкоголичку. На столе перед ним – вероятно, не просто так! – томилась распотрошенная вобла.

– Подъезд у вас, конечно, во какой красивый, – показал большой палец ведьмак, – но я пришел сюда не статуями любоваться. Мне нужен… – Он прикусил язык, обдумывая, стоит ли выдавать незнакомцу конфиденциальную информацию, и понизил голос до шепота: – Мне нужен убойный отдел.

– Во-первых, мил человек, не подъезд, а парадная, – нравоучительно забубнил вахтер. – А во-вторых, ни про какие убойные отделы я слыхом не слыхивал и знать таких не знаю. – И, видя растерянность на лице посетителя, добавил: – Вот если бы вы, мил человек, полностью название интересующего вас заведения сообщили, то… – И намекающе замолчал.

– Первый убойный отдел Санкт-Петербургского филиала ведьмаков, – отчеканил Волков.

– А-а, эт я в курсе, – обрадовался вахтер, и Макс понял – тот как две капли воды похож на молодую и упитанную версию дяди Толи. – Но прежде чем я пошлю вас в нужном направлении… удостоверение покажите.

Испытывая непреодолимое чувство дежавю, ведьмак раскрыл ксиву и приложил ее к стеклу.

– Волков Максим Викторович, – прищурившись, прочитал вахтер и достал из-под стола прибор, похожий на пистолет-термометр.

Наведя прибор на ксиву, щелкнул спусковым крючком. «Термометр» отозвался одиночным писком, а вахтер удовлетворенно кивнул.

– Поднимайтесь на третий этаж и проходите в дверь с табличкой «Мы – соседи!», – обронил он и, потеряв к Волкову всяческий интерес, уткнулся взглядом в телевизор.

Взбежав по крутым ступенькам на нужный этаж, Макс остановился возле массивной железной двери. Вдохнул и выдохнул, восстанавливая дыхание, и надавил на дверную ручку.