Алексей Петрович Гапоненко
Бог из Пустоты
– Не видят? Да, они и вправду слепы! Боже, как же они ошибаются! Они не слышат тебя, не видят и не верят! Они все слепы! – кричу исступлённо Богу в ответ.
Ведение рассыпается осколками стекла в пластиковой раме. Я стою на ногах, а Билл лежит на холодном бетоне. Из его рта течёт кровь, а в глазах больше нет жалости, лишь пламя гнева. Но почему он лежит?
– Грёбаный ушлёпок! – подтверждая мои мысли, кричит пирсингованный, с усилием отталкиваясь ботинками, чтобы отползти от меня. – Уже не грех, да?!
– [О! Кажется, ты мне подыграл старпёр, что же мои благодарности, идиот. Решил купить его мечтой? Ну-ну, посмотрим, чья возьмёт!] – продолжало изгаляться безумие над моими попытками удержаться за веру.
– «Не может быть! Это я его ударил? Нет-нет-нет, не может такого быть. Я никогда…» – голова раскалывается и гудит, словно церковный колокол. Мысли путаются, сливаясь в серую мглу. Прерывая мои метания, с боку подскакивает Большой Ди. Размахнувшись, он бьёт шокером прямо мне в грудь: снова противное жужжание и ослепительная вспышка электрической дуги. Твёрдый стержень врезается в рёбра, летят искры. Амбал так торопится на помощь другу, что оказывается слишком близко ко мне. Сквозь боль от ушибленных рёбер, хватаю его за руку, электрическая дуга проносится между нами.
Громкий хлопок, и мы разлетаемся в разные стороны. Я спиной врезаюсь в заднее крыло машины и оседаю на бетон: в уши, словно ваты набили, мир немного качается, но всё ещё могу двигаться. Дик же, нелепо подлетев вверх и перевернувшись прямо в воздухе, падает лицом вниз. Шокер отлетает к дверям, разбрасывая искры.
– Дик! – кричит Билл, поднимаясь. – Слышь меня, братан?! – видя, что амбал никак не реагирует, он разворачивается ко мне. – Что ты наделал ублюдок?! Да, я тебя на лоскуты…
Не дожидаясь пока парень с окровавленным ртом закончит мысль, я поднимаюсь, придерживаясь за бампер тачки. Странно, но дышится легко, немного болит плечо и рёбра, а ещё очень хочется есть, но в остальном всё отлично. Словно меня и не били два раза электрической дубиной.
Да, и разве меня било током? Когда Дик ткнул меня ей в спину, я просто споткнулся и упал, потом удар по рёбрам и тоже никакого электричества. Шокер жужжал, как бешеный, разбрасывал искры и кичился яркой дугой, но я не чувствовал ничего, кроме боли от удара палкой. Пусть железной и со штырём на конце, но всё же простой палкой.
– «Меня что не бьёт током?» – всплывает в голове глупейший вопрос, а сразу за ним мир вновь трясёт. Всё смазывается и сужается до размеров ушка иглы. Передо мной река, в ней, как рыбы, плавают сотни шокеров, весело искря и жужжа меж собой. Ветер шепчет мне:
– Время приближается… Стань ушами… Стань глазами… Стань мечом, сын мой…
– [Каким по счёту, урод?] – в этот раз безумие едва ли не изрыгало желчь. Теперь-то я понимаю о чём он тогда говорил, где-то за гранью моего сознания. Но то сейчас, а тогда я даже не услышал его, не прочувствовал всей скрытой в словах боли и обиды. Я не был ушами, глазами и чем-либо из того, что обещало Великое Древо. Новый Бог только начинал понимать меня. Как же давно это было…
Зелёные листья ивы развеваются на ветру, огибая созвездия и туша их. Вместе с ними гаснет свет в глазах Билла. Надеюсь, не навсегда, ведь насилие – это грех.
=====
Пояснения от автора: Фразы заключенные в [ ] главный герой не слышит, их может вспомнить лишь рассказчик – Стив из далёкого будущего. Если текст просто выделен жирным – это странные, чужеродные мысли, которые главный герой чаще всего принимает за свои собственные.
Глава VI – Клетка
Капля холодного пота скользнула в левый глаз. Непроизвольно моргнув, я отшатнулся от смазанного образа перед собой. И едва ли обратил внимание на неприятное жжение, ведь Билл всё ещё лежал подомной. Его губы были приоткрыты, а из горла вырывалось сиплое дыхание. Оно напоминало мерзкий сквозняк, прорывающийся сквозь щели в дряхлом доме.
– «Это сделал я?!»
Искренне испугавшись, я резко разжал пальцы, которыми душил бандита, и вскочил на ноги. Парень лишь слабо вздрогнул и начал давиться надсадным кашлем. Воздух не спешил наполнять его лёгкие. Не смея отвести взгляд, я всё больше отступал, пятился спиной. Мне хотелось кричать от ужаса при виде содеянного, но горло предательски свело спазмом.
– «Но почему? Господи, помилуй меня, я же не мог…»
Кашель перешёл в протяжный хрип, от которого волосы на моей голове встали дыбом, а потом парень отхаркнул кровью. Ощутив что-то склизкое внутри живота, я прикрыл рот, чтобы сдержать рвоту. А Билл, тем временем, распахнул глаза. Его мутный взгляд бессмысленно бродил по небу, но дыхание наконец-то выровнялось. Он всё-таки оклемался. О, чудо!
– «Значит, я не убил его? Он ведь жив, да? Всё хорошо?»
Тошнота всё усиливалась, больничная пижама насквозь промокла от пота, но я не замечал это неудобство. Всё моё внимание приковало к едва живому парню, лежащему на холодной крыше давно заброшенного дома.
– «Нет, нет, не мог. Я не мог сделать такого! Какой ужас, это не правда! Это точно не я!»
В спину уперлось нечто холодное. Непроизвольно обернувшись, увидел машину. Край чехла, ранее полностью скрывающий её, съехал, оголяя холодный металл. Продолжая мысленно отрицать произошедшее, я полностью сорвал его, отбросив в сторону. Больше не глядя на человека, которого чуть не задушил, почти бегом обошёл гладкий корпус и открыл дверцу. Но как бы ни старался не замечать сипящий свист, издаваемый Биллом, привлекал всё больше моего внимание с каждым разом.
Бандит слегка приподнялся над поверхностью крыши и теперь сплёвывал густую кровь, таращась на меня. Его пустые глаза медленно наполнялись чем-то очень тёмным. Испугавшись, я отвернулся, неловко упав на сиденье. Тёмный, вязкий мрак его глаз замер перед моим внутренним взором. Я не видел руля и лобового стекла прямо перед собой, мой мозг выдавал лишь одну картинку: окровавленное лицо с длинной тёмно-красной нитью слюны у края рта. Образ разгонял все иные мысли, чувства и эмоции, оголяя бьющийся нерв. Хоть я и не смотрел на дело рук своих, но всё равно видел набухающую гематому под глазом и сломанный нос, свёрнутый набок.
– Нет!!! – в сердцах я ударил руль, затем ещё и ещё раз. – Нет! Нет! Нет! – Сцепив пальцы на тонком пластмассовом кольце, обтянутом искусственной кожей, сжимал его всё сильнее. Под побелевшими костяшками послышался протестующий скрип, а затем треск. Опомнившись, я посмотрел вниз. Руль был смят в бараний рог. Его хоть и пластмассовая, но достаточно крепкая поверхность изогнулась, раздавленная, как податливый пластилин. Отчего-то мне стало смешно. На краткий миг, забыв о Билле, я провёл пальцем по изогнутому рулю и нервно рассмеялся:
– Кажется, я действительно схожу с ума, – я не понимал, говорю ли это вслух или только думаю. Отбросив пугающую бездну безумия, я захлопнул дверцу и открыл бардачок. Из узкого паза с изящной подсветкой выехал небольшой ящичек. Среди смятых упаковок шоколадных батончиков и гамбургеров, лежали ключи. Откуда я знал это? Всё просто! Большой Ди видел, как Томми бросает ключи в бардачок. А если видел Дик, то видел и я. Видите, как всё просто! Совсем не похоже, что Стив сходил с ума, о нет! Он был самым обычным парнем, угоняющим тачку у террористов. Абсолютная обычная ситуация!
Удержавшись от очередного круговорота мыслей о безумии, я ограничился коротким смешком. Завёл машину и включил левитационные панели. Двигатель тихо шуршал, под капотом (или где он там был в этой колымаге). С лёгким толчком, колёса оторвались от крыши и, вдавив газ до упора, я сорвался в небо. Возблагодарил Бога за водительские курсы, пройденные ещё в старшей школе, их точно придумали для таких ситуаций. Ведь как ещё можно объяснить, что чернь, вроде меня, обучили управлять летающей тачкой, на которую я в жизни не накопил бы.
Посмотрев в боковое зеркало, успел заметить появившихся на крыше Томми и Глор. Они бросились на помощь Биллу:
– «Что же, надеюсь, им удастся помочь ему. Пожалуйста, пусть они справятся! Молю! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Я не хочу, чтобы всё это безумие навечно испачкало меня во грехе. Единственное чего я хочу это оказаться у себя дома. В маленькой квартирке с диваном, теликом и парой цветов…»
Так и решив, я пристроился на дорогу, ведущую к дому. Почему-то вокруг было мало машин. Если обычные тачки ещё курсировали внизу, то левитирующих, как «моя», не было видно вовсе. Ощущая себя бельмом на глазу всего города, я решил приземлиться на обочине и перейти в режим поездки. Возможно, если бы эта идея пришла в мой воспаленный ум на минуту раньше, всё сложилось бы иначе. Но уже ничего нельзя изменить: патрульная машина включила сирену и, резко вывернув из проулка, устремилась прямо за мной.
– Жёлтый левимобиль, немедленно сядьте и заглушите мотор! – громкий голос из динамиков оборвал все мои мысли. Растерявшись, я чуть не приземлился прямо на проезжающий подо мной автомобиль. В последний момент опомнившись, свернул в сторону и под гневный вой сигналов опустил машину на обочине:
– «Ну, и что им говорить? У меня ведь ни прав, ни документов. Лечу в грязном халате на голое тело, да ещё и тапочки где-то потерял. Вот чё… ох… Прости, Господь, раба своего, Стива», – чуть было не ругнувшись, я посмотрел в боковое зеркало. Офицер уже вышел из машины и шёл ко мне. В руках он сжимал пистолет и что-то сообщал по рации.
– «Почему он так переполошился? Я что что-то нарушил?» – на душе стало не спокойно. Сразу же вспомнилось необычайно малое количество автомобилей вокруг. – «Я ведь единственный кто летал, да? Я о чём-то забыл, да?»
Тем временем, патрульный обошёл машину по широкой дуге, выставив перед собой парализатор. Вы ведь помните, что им запрещено таскать боевое оружие? Осторожно заглянув в боковое окно, и убедившись, что я просто сижу, он громко прокричал:
– Руки покажи! Вверх руки поднял!
Послушно выполнив приказ, я прижал руки к лобовому стеклу. Офицер, немного успокоился и шагнул ближе. Шаг за шагом он подошёл к машине и быстрым движением открыл дверь. На мгновение он явно опешил, поняв, что сижу в одном халате, но стоит отдать ему должное – быстро взял себя в руки и вновь заорал:
– Вылез наружу! Без резких движений! Медленно, я сказал!
Под «мотивирующие» окрики, я выбрался из машины, уперся руками в капот, широко расставив ноги, и приготовился к обыску. С другой стороны тачки показался второй полицейский. Так же, как и первый, он держал в руках шоковый пистолет по прозвищу парализатор и не сводил с меня влажных глаз.
– «Да что здесь происходит?! Я что какой-то особо опасный преступник?» – я начал злиться, что обычно мне не свойственно. Но постепенно стало привычным.
– За что вы…
– Заткнись! Стой смирно! – не дав мне и слова вставить, офицер довольно грубо прошёлся рукой по халату, но быстро понял, что тот действительно надет на голое тело. – Руки за спину!
– Да, что я сделал-то? – я попытался вернуть контроль над ситуацией, но тут же получил болезненный тычок под рёбра. Неудачная попытка оказалась.
– Молчать! Вы арестованы за нарушение комендантского часа и ограничение на полёты! Руки за спину! Быстрее, если не хочешь схлопотать ещё!
– Хорошо, хорошо, офицер, – я послушно завёл руки за спину и уже через миг на запястьях стянулись гибкие наручники. – Я не знал о комендантском часе.
– Вы можете хранить молчание! Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде… – офицер нагнулся к самому моему уху и добавил. – Так что закрой свой рот, пока я не выбил тебе зубы при сопротивлении аресту.
***
Участок находился поблизости: двухэтажное здание из вездесущей металлокерамики и бетона, казалось карликом среди небоскрёбов. Крупная вывеска, растянувшаяся над главным входом, поблёскивала хромом в свете точечных прожекторов. Здание было окружено небольшой стеной и привлекало взгляды высокими окнами, тянущимися от самого пола до карниза под крышей и просторной парковкой. Въехав на территорию через главные ворота, мы с офицерами оказались во внутреннем дворе. Проехав мимо спешащих куда-то полицейских в полной экипировке, завернули на подземную парковку, однако заезжать не стали. Вместо этого, Ромэск или просто Ром (так звали офицера, как выяснилось по дороге), что скручивал меня, остановил машину и, повернувшись к напарнику, произнёс:
– Доведёшь его, пока я припаркуюсь?
– Без проблем, – темнокожий Карлос кивнул и, открыв дверь, первым вышел на улицу. Через секунду он уже заглянул ко мне на заднее сиденье и «вежливо» предложил свалить оттуда на улицу. Не став спорить и накалять и без того горячую обстановку, я вылез из машины и как был в наручниках, так и пошёл перед Карлосом. Этот мужик был гораздо вежливее своего напарника и даже не пытался ускорять меня тычками под рёбра. Хотя, возможно, это было напрямую связано с кучей камер, окидывающих весь участок зорким электронным взглядом. Но не будем плохо думать о нём: просто обычный патрульный, уставший от своей работы – не более того.
В дверях мы столкнулись с целым отрядом полицейских в полной боевой готовности: их грудь и спину закрывали массивные бронежилеты, через плечо были перекинуты короткоствольные автоматы, на первый же взгляд огнестрельные, что не могло не удивить простого горожанина. Лица оперативников были закрыты гладкими шлемами с двумя камерами в районе глаз. Едва ли не оттолкнув меня в сторону вместе с темнокожим офицером, они устремились к громадному бронированному фургону с наклейкой «Департамент внутренней полиции». Следом за бойцами ехали шесть «пирамид»: патрульные боты сверкали маячками и нехотя кружились, вызывая в моей памяти не самые приятные воспоминания.
Внутри участок оказался весьма опрятным, я бы даже сказал почти родным. Сколько раз я бывал там? Двадцать, тридцать… если честно, мне надоело считать на третьем десятке. В любом случае он остался почти таким же, каким я запомнил его два года назад. Правда, в тот раз это было обычное задержание по доносу моих коллег. Кто-то увидел мой крестик, сообщил, куда надо, и вот на пороге фирмы, куда я только-только устроился, засверкали яркие огни патрульной машины.
В этот раз всё гораздо хуже. Из «тёплого» общения с офицерами, выяснилось, что из-за боестолкновения с террористами на складах, район не просто перекрыли, а объявили комендантский час для всех, кто не был в тот момент на работе. Этим с лёгкостью объяснялось столь малое количество машин на дорогах и почти полное отсутствие прохожих. К тому же ввели ограничения на полёты для левитирующих машин, которое я и нарушил. Прибавить сюда, небольшое превышение скорости, странный внешний вид и следы крови, которые офицеры обнаружили на халате. В общем, я оказался далеко не в самой лучшей ситуации. Пожалуй, стоило порадоваться, что при взрыве в церкви мой крестик исчез, иначе увидь они ещё и его, меня тут же приписали бы к тем самым террористам. А с ними у них разговор короткий. В пару пуль.
Как-то так и вышло, что спустя сорок минут после побега из одной клетки я оказался в другой. На этот раз сидеть пришлось на жёстком стуле, прикрученном прямо к полу, мои руки лежали на столе, прикованные к нему прочнейшей гибкой лентой из каких-то очень хитрых полых углеродов. Вокруг небольшая – в метров десять комната с бежевыми стенами и огромным, по местным меркам, зеркалом. На первый взгляд типичная комната для допросов. По углам потолка виднелись шарики не очень-то скрытых камер, а в стол вмонтирован динамик, который продолжал молчать.
Карлос, оставив меня, просто ушёл, ничего не объясняя и не говоря. В фильмах я видел, что детективы часто применяют такой приём: бросают преступника или подозреваемого наедине с собой в допросной комнате и приходят спустя несколько часов, когда клиент уже сам себя извёл вопросами и догадками. Знать то я это знал, но поделать со своей психикой ничего не мог. Мои мысли бесконечно возвращались ко всему, произошедшему за последние день, два:
– «Куда же ты вляпался, Стив? Нужно было спокойно поговорить с теми ребятами, – припомнив сотрудников СГК из больницы, размышлял я, – и сидел бы уже дома. Ел син-пиццу8 или суши, – от одной лишь мысли о еде, желудок свело болью. – Как давно я ел? Вечером в больнице? Вроде да, какой-то салатик. Вот бы мне сейчас его, – во рту начала скапливаться слюна. Тяжело опустив голову на стол, я тихонько стукнулся лбом о его прохладную поверхность. Жар, донимающий меня ещё со складов, успокоился. Тело ощущалось удивительно легко, дышалось свободно. Несмотря на тычки офицеров и удары Билла и Дика, ничего не болело.
– «Странно это», – выпрямившись, я посмотрел на живот, виднеющийся из-за наполовину распахнутого халата. Едва заметный ранее пресс стал более чётким и фигуристым, но всё равно украшал почти скелета. – «Да уж после спасения похудел я, конечно, круто. Одна кожа да кости, удивительно, что мышцы ещё остались. Я если ещё и голодать также буду, то можно ставить крест и на них. Сколько мне теперь восстанавливаться?» – вспомнив о схватке на крыше, языком коснулся разбитой Биллом губы. Никакой боли, губы были совершенно целы, ни следа от удара. – «Да что со мной творится? Я что теперь, как Росомаха или что???»
Откинувшись на спинку стула, всмотрелся в белый потолок. Перед глазами плыло космическое дерево и его странные слова:
– «Что они значили? Если это правда Бог, то я какой-то избранный, как пророк, или кто?» – вспомнив окровавленного Билла, я скривился. – «Нет, это не может быть Бог. Чтобы Он заставил меня сделать такое, уму непостижимо. Это скорее… Дьявол?»
Я резко сел прямо, вернув взгляд на собственные руки. Внутри всё задрожало, от предчувствия. Мысли устремились в безумной пляске. Взглянув на всё случившееся под другим углом, ощутил, как по спине прошёлся холодок. Если подумать о том, что моё спасение вовсе не чудо, а наоборот. Бог хотел, чтобы я погиб в таком прекрасном месте. Среди таких же добрых людей, слушая голос отца Грегори. Хоть ненадолго, но счастливый. С улыбкой на устах. Но тут вмешалось это космическое дерево или тот, кто скрывается за этим образом…
– [А он не так туп, да, старпёр? Не думай, что тебе удастся переманить его на свою сторону. Мальчишка – мой!] – неосознанная мысль рассекла рассуждения, но тут же была вытеснена другими, словно её и не существовало вовсе:
– «Кто-то спас меня, но зачем? Что если этот спаситель знал, что будет со мной, если я выживу? Я и раньше нарушал законы страны, в которой родился, но, чтобы я нарушил заповеди, немыслимо! Хотя… не укради, а я забрал их машину! Не ври, а я не рассказал всей правды! Не убей, а я чуть не задушил его! Боже! Как я мог не понять этого!..»
Обрывая мой поток сознания, открылась дверь. Подняв взгляд, я увидел человека в жёлто-чёрной форме. Его брюки рассекала жёлтая полоса, а на сухом, будто высушенном лице застыла бесчувственная маска. Боль в висках начала застилать пеленой зрение.
– Вам плохо? Как вы себя чувствуете? – офицер неожиданно для меня с первых же секунд проявил полное участие. Не успев толком войти в комнату, он уже крайне озаботился моим состоянием.
– Голова… Очень сильно болит голова.
– Вы чрезвычайно бледны, постарайтесь глубже дышать. Сара, позови медика и побыстрее, – только после его слов я заметил девушку, проскользнувшую в комнату следом за ним. В такой же форме, разве что без полоски на брюках. У неё были ярко-красные волосы, приподнятые вверх в безумной феерии лака и тонкой белой ленты, хитро вплетённой в пряди. Тонкую талию, элегантно уходящую в приятные глазу бёдра, спрятанные за слишком свободными брюками. Её грудь мерно поднималась при дыхании, вызывая вполне очевидные чувства у такого затворника, как я. Вовсе не ведая о моих мыслях, девушка кивнула начальнику, коротко мазнула по мне взглядом и вышла, закрыв за собой дверь. Логично было предположить, что он не мог быть рад моему побегу.
– Вам в ближайшее время окажут требуемую помощь, а пока представлюсь. Старший офицер Службы Гражданского Контроля – Марек Зелински, – мужчина говорил сухо, но крайне вежливо. В какой-то устаревшей, но цепляющей манере. Вглядевшись в хмурое лицо, я его узнал, именно он с командой приезжал в больницу несколько часов тому назад. Смутная догадка обратилась бегом роя неприятных мурашек по спине.
– Я Стив, Стив Виндсикер, но вы, наверное, и так знаете… – он в ответ кивнул и осмотрелся. Дольше всего его взгляд останавливался на огромном зеркале на стене, размышляя о чём-то своём, он недовольно цокнул языком, но уже в следующее мгновение вернул взгляд ко мне. – Знаете что-нибудь о «Ветре свободы»?
Видимо, удивление было написано на моём лице очень крупным шрифтом. Этот Марек будничным тоном задал настолько прямой вопрос, что я просто не успел взять себя в руки, попросту опешив. Не зная, что и сказать, я пытался подобрать слова, а он тем временем продолжил говорить:
– Значит, знаете. Это облегчает дело.
– Постойте, я ничего не делал? То есть, они схватили меня и привезли на тот склад, но я ничего плохого не сделал… – тут я и осёкся. Говорил ли я правду? Не сделал ничего плохого? Серьезно?
– Успокойтесь, я ни в чём вас не обвиняю… – не озвученное «пока что» так и повисло в воздухе. – Кроме, разве что, превышения скорости, нарушения комендантского часа, запрета на полёты и управления транспортным средством без документов, – пришла моя очередь цокать языком, но я сдержался. Он был прав.
Внимательно разглядывая меня, Зелински едва заметно склонил голову, будто расстроившись, что я не проявил чувств. Его правая рука лежала на столе и, называя очередное нарушение, он стучал указательным пальцем о столешницу. Глухой стук каждый раз выбивал искры из моих глаз, подстёгивая очередной всплеск головной боли: вновь вернулось чувство тошноты. По коже бегали мурашки, а он всё говорил и говорил:
– Машина в угоне, к тому же проходит в одном не очень приятном деле об ограблении. На вашей одежде кровь. Кстати, чья она?
– Да, послушайте вы меня! Эти люди, они похитили меня! – тут я сбивчиво, но всё же достаточно подробно рассказал обо всём, что творилось за последний день или даже два. На всякий случай опустив всё, не связанное с делом, например, мои разговоры с космическими деревьями, попытку убить Билла и всё такое… странное. Из рассказа выходило, что я – жертва, едва ускользнувшая из лап чудовищных бандитов.
К моменту, когда я закончил говорить, уже вернулась Сара в сопровождении пожилого мужчины в голубом халате с белым чемоданчиком в руках. На чемодане, к слову, красовался большой красный крест. Разложив его содержимое на столе, медик померил мне давление, посветил фонариком в глаза, измерил пульс и вынес вердикт:
– Общее ослабление организма, истощение и обезвоживание. Ему нужен крепкий сон, тарелка супа и горячий чай с тремя ложками сахара. А пока вот, – достав из чемоданчика серый тюбик, врач высыпал на ладонь две жёлтые капсулы, – поможет унять головную боль, но я бы советовал отложить допрос до завтра. Пусть отдохнёт, офицер.
– Спасибо за работу, – кивнул доктору Марек. – Сара, проводи врача и принеси нам бутылочку воды и… – мельком посмотрел на меня, – не знаю, что-нибудь из местной столовой. Пусть пожуёт.
Проводив вышедших в коридор взглядом, офицер вновь обернулся ко мне. Взяв со стола таблетки, протянул их в мою сторону, но тут же спохватился. Мои руки всё ещё были прикованы к столу. Секунду поразмышляв, мужчина извинился:
– Совсем забыл, подождите секунду. Голосовой ввод: Марек Зелински, удостоверение № 482 246, запрос на управление, – привод дополненной реальности на его запястье моргнул синим светодиодом, став активным. Мужчина быстро связался с инфополем участка, его глаза забегали по невидимым мне строчкам. Хотя у него не было никаких дополнительных устройств, ни линз, ни заушной полусферы, что могла бы передать образы напрямую в мозг. Но он, тем не менее, мог видеть допреал. Пытаясь понять, как же он пользуется ПДР9, я пригляделся к его виску, но там тоже не было следов от вживления чипа. Офицер СГК, словно считав моё замешательство, слегка улыбнулся и продолжил своё занятие.
– «Магия какая-то, куда он запрятал передающую часть привода???»
Раздался тихий гул и крепление, к которому я был прикован, отщёлкнулось, выскочив из стола. Немного потянув на себя руки, я сумел с лёгкостью вытянуть петлю вместе с полуметровым тросом. Теперь я вполне мог не только таблетки в рот закинуть, но и при желании за ухом почесать. Офицер же встал со стула, смахнув лёгким движением пальцев невидимые мне строчки, и отошёл к зеркалу. Он пристально всматривался в него, задумавшись.
– Вы мне не верите? – спросил я, проглотив таблетки. Офицер чуть наклонил голову, скосив взгляд в мою сторону, но продолжил молчать. Так прошло секунд пять, пока он, наконец, не развернулся.
– Зачем вы сбежали из больницы?
– Я не сбегал. Меня выпустили, инфополе сообщило мне о выписке.
Марек кивнул своим мыслям и выдал очередную бомбу для моей бедной больной головы:
– Это ложь. О выписке нет никакой информации: ни записей в серверной книге, ни протоколов. Хотя один из работников и утверждал, что лично видел предписание. Но документальных доказательств этому нет.
– Вот видите! – я схватился за мелкою оговорку, сразу же вспомнив амбала, подшучивающего о святом пророке, заглянувшем к ним в больничку. – То, что он сказал правда, меня действ…
– Он уже изменил свои показания! – оборвал меня офицер, тяжело вздохнув. – Сейчас он утверждает, что ошибся и никаких данных о вашей выписке не видел. По имеющимся доказательствам, вы просто самовольно покинули палату и скрылись незадолго до нашего приезда.
– Он врёт! Я точно помню, как разговаривал с ним. Он при мне проверил базу и ещё удивлялся, какой идиот вручную вносил данные о моей выписке в четыре утра…
– Как я уже говорил, – он сделал особый акцент на этих словах, ясно давая понять, что не любит повторять дважды, – никаких доказательств этому нет. Только ваши слова.
– Но я… а как же… камеры! Точно там должны были быть камеры и… – тут уже осёкся я, – простите, а зачем вы вообще приезжали в больницу?
Маска безразличия на лице офицера слегка дёрнулась, словно сквозь съехавшее забрало рыцаря в сияющих доспехах, проявилось нечто схожее с испугом. Видимо, серьёзное опасение. Но чего может бояться офицер СГК? Не успел я это обдумать, как следует, мужчина, явно имеющий корни в Польши, ответил:
– На вас был выписан ордер на арест. Вы подозреваетесь в сотрудничестве с террористической группировкой «Ветер свободы».
– Что?!
– После нашего разговора, я доставлю вас в управление для дальнейшего выяснения, – Зелински не обратил никакого внимания на мой выкрик. – Мы возьмём анализы крови на вашем халате, будет полноценный допрос и очная ставка.
– Очная ставка? Какая ещё очная ставка? С кем?! Да, я их впервые в жизни видел!
– Успокойтесь, Стив. Если вы не виновны, вам не о чем беспокоиться.
– Как это не о чем? Вы обвиняете меня в связях с террористами, да за это же казнят без лишних вопросов!
– Смертная казнь, предусмотрена только для членов террористических групп, если не будет доказано, что вы полноценно входите в их ряды максимальное наказание – пожизненное лишение свободы.
– «Стань одним, иль многими, но не убоись пустоты…»
Таблетки не помогали, голова болела всё сильнее:
– «Этот польский эмигрант пытается сказать, что если меня не накачают ядом, то просто засадят в клетку до скончания веков? Почему всё это происходит со мной? Может это сон, кошмар, жуткий чёрный кошмар!..»
Потусторонний голос дерева доносился до меня из глубины бездонной ямы безумия:
– «То, что не родилось, не дышало и не видело, уже рядом».
– [Прямо здесь, дорогуша… прямо здесь…]
