Алексей Патрашов
Закономерная ошибка. Cредневековый фантастический приключенческий шпионский детектив
– А попробовать приспособить их к жизни по другим законам Вы не хотите? – намекнул советник. – И тогда Вы сможете изменить не только размеры Империи, а уже само её качество. Вы же этого хотели, улучшить людей? И будет у Вас достойное императора занятие
– Я уже пробовал! До меня уже многие пробовали! Всё с ними делали: просвещали, наказывали, воспитывали, развивали, убивали, обучали, уничтожали. Но так ничего и не добились! И я догадываюсь, почему! Это лежит в самой основе человеческой природы и этого никак нельзя изменить. Они уже при всём желании не смогут стать другими никогда! Это просто невозможно, вот и всё, как и кто бы ни старался. Порядочность это исключение, а всё остальное – правило. Всё, что я могу, это просто непрерывно убивать непорядочных людей силами порядочных и тем самым превращая их в таких же непорядочных.
– Замкнутый круг. А что поделаешь? – подметил советник.
– Что поделаешь? Я скажу тебе, что поделаешь! Я то знаю, что тут поделаешь! Я эту свою империю расширил – я её сам и сведу на нет. Как присоединял, так и повыгоняю. Будете снова жить в королевствах как раньше, без всяких императоров и завоеваний. Как люди!
– Это уже было. – мрачно возразил советник. – И всё равно каждый раз Империя возрождалась даже из ничего.
– Жалко, а было такое хорошее решение.
– И не один раз. – продолжил советник.
– Опять я ничего не могу сделать! Но даже если нельзя исправить уродство Империи, то можно хотя бы попытаться. Мне уже не привыкать к бесконечным неудачам. И пусть я не буду первым императором, который превратит весь мир в свою империю, зато я стану очередным, кто прекратит её существование! И возможно, что навсегда!
* * *
Предсказатель взмахнул рукой, разгоняя дым и едва не смахивая со стола разные предметы. За спиной предсказателя человек в рясе ходил из стороны в сторону, как будто уже зная ответ предсказателя.
– Опять всё то же самое?
– Да, меняются только разные мелочи, а всё остальное остаётся.
– Это вполне понятно, а если тогда заглянуть подальше?
– Сейчас я немного устал, будет лучше попробовать после отдыха.
– Тогда отдохни получше, у нас осталось не так много времени. Я почти точно уверен, что твоё следующее предсказание не покажет нам лучшего будущего, но мы не имеем права упускать никакой, даже этот незначительный шанс. Последовательность прежде всего!
* * *
Император молча сидел за столом и смотрел прямо перед собой на всё ту же самую стену. Ему было плохо, весьма плохо и очень тяжело. Все его усилия по улучшению Империи за последние годы не привели ни к чему, кроме полного отчаяния. Ему, Шенвеху, после всех пережитых немногих побед и многочисленных поражений просто не хватало душевных сил для борьбы с его же собственной империей!
Он вспомнил свои ранние годы правления Империей. Тогда он ещё считал себя сильным и всемогущим. Он считал, что сможет изменить человеческую сущность, это вместилище всей тьмы человеческого сознания и души. Он рвался из Нижнего Города, считая, что на этом его беды и несчастья кончатся. Но на этом они только начались! Когда он уже стал императором, то поначалу считал, что людей испортила плохая власть, что их почти всех ещё можно исправить, за редким исключением, а уже новые подданные при его власти вырастут как люди.
Его вера в чудеса волшебство закончилась ещё в раннем детстве. С возрастом окончательно исчезла вера в их существование. Став императором он с воодушевлением возглавил поход зла, ошибочно полагая, что борется во имя добра. Борьба же со злом силами зла приумножает зло – надёжно усвоил он за эти годы. Было время, когда он даже сам пытался уничтожить свою же империю, но, как ему позже открылась новая и не очевидная истина, развалить – не значит уничтожить.
Он отделяя бросал на произвол судьбы целые куски своей империи, чтобы соседние государства начали их завоёвывать. Вместо всеобщей ненависти он снискал этим повсеместную поддержку: от самых низов до высшей знати. В учинённой тогда всеобщей резне воодушевлённых отделением частей Империи с пограничными государствами те проиграли. Он ждал, что на этом всё и закончится, а новые государственные образования на месте отделённых кусков растащат Империю на части, но вместо этого все они провозгласили славу императору за столь мудрое решение и поголовно присоединились обратно.
Он заставлял всех граждан Империи соблюдать все, даже самые несущественные законы. По любому поводу проводил самые настоящие избиения населения по всей Империи, устраивал бессмысленные преследования и гонения, чтобы поднять народ на восстания, но внутренняя обстановка становилась только спокойнее. Он повсеместно запретил устанавливать любые запреты, но даже это его безумное решение было встречено всеобщим восторженным ликованием.
Он временно отменил деньги, уравняв между собой таким образом богачей и нищих, но так и не смог спровоцировать бунт. Он устраивал всеобщие дележи собственности, но и это было встречено восторгом, как будто людям было не жаль расставаться со своей собственностью.
Он глумился над самыми древними святынями, насаждал бредовые религии, но каждое следующее кощунство вызывало больше восторга, чем предыдущее. Даже когда он объявил Империю прекратившей своё существование, то и это безумное решение было принято с всеобщим восторгом и ликованием, а в народе заговорили, что император создал новую Империю из старой благодаря своей великой мудрости.
Но это было давно, а сейчас он хорошо понимал, что пытался тогда бороться тьмой со слепотой. Он пытался бороться со злом силами зла, а всё доброе, что он приказывал сделать, извращалось во зло. Если он и хотел уничтожить империю зла, то это надо было делать не добром, не злом и не подменой одного другим. Надо было не бороться злом со злом в Империи, а неукоснительно превращать его в добро, строя уже новую Империю, где люди не будут наслаждаться своей ненавистью к людям, где всеобщее безумие уже не будет руководить борьбой разума со здравым смыслом, где преследование и наказание всех подряд уже не будет смыслом жизни каждого, где для одних удовольствием и счастьем не будет любование мучением других, где целью жизни каждого не будет уничтожение цели жизни всех остальных.
Шенвех вспомнил ту судьбоносную ночь много лет назад, когда зад у него пылал от удара плетью под обмоченной Киамитом рубашкой, а Киамит спиной к нему опускался на колени перед всемогущим имперским советником. Он больше не обвинял имперского советника за случившееся – он сам принял решение на свой страх и риск. Если бы он тогда не нарушил приказ и не убил Киамита, то сейчас всё сложилось бы иначе. Путь к императорской власти оказался искоренением в нём всего лучшего, что ещё сохранилось после многих лет проведённых в молодости в борьбе за выживание в Нижнем Городе.
Он повернул голову. Позади молча стоял советник, тот самый, который застиг их в ту ночь. Иногда ему казалось, что это не человек, а его злой рок, неизбежный и неотвратимый. Именно этот человек помешал убить его тогда ночью, взамен предоставив ему возможность выжить. Именно он подсказывал ему в казавшихся безвыходными положениях и подталкивал к самым рискованным решениям и при этом всегда оказывался прав. Хотя, решение Шенвех в ту ночь принял сам, а советник просто предоставил ему возможность и он ей неправильно воспользовался. Если бы тогда всё знать наперёд! Вот именно «Если бы…».
Шенвех пришёл к власти через бесконечное количество переступаний через себя. Это не императоры создали себе такую Империю! Это Империя создала таких императоров! Каждая новая его удача на пути к власти не только делала его на один шаг ближе к ней, но попутно делала его слабее, разрушала в нём всякую способность сопротивляться неудачам. Вечное везение отучило его бороться с трудностями.
Чудовищность имперских нравов не возникла из ниоткуда. Жители в Империи сами делали чудовищем любого своего нового императора, а он своей волей превращал в чудовищ всех новых жителей Империи. Круг пороков замыкался, это было бесконечное хождение кругами. Из тёмных глубин памяти Шенвеха всплыло название одного из орденов: Орден Замкнутого Пути. Ещё одни почитатели хождения по кругу!
– Скажи мне, почему ты тогда позволил мне убить Киамита? – не поворачивая головы обратился он к стоявшему за спиной советнику.
– Я не позволил убить Киамита – я приказал обоим стать передо мной. Вы сами решили убить Киамита – это было Ваше решение.
– Я нарушил твой приказ. Почему ты меня не остановил?
– Он тоже мог нарушить мой приказ и победить в той игре, но Вы пошли на смертельный риск, а он – нет. И проиграл, а Вы – нет.
– И как он должен был догадаться, что я осмелюсь пойти на такой риск? Я не помню, чтобы у него были глаза на затылке.
– Вы тоже не могли заранее знать последствия своего поступка, но Вы смогли принять правильное решение, а он – нет.
* * *
Лицо предсказателя выражало недоумение и озабоченность. Сзади, чтобы случайно не помешать, за его работой наблюдал человек в рясе с капюшоном. Когда предсказатель закончил, человек вышел из тени.
– Опять ничего не поменялось?
– Да, только мелкие отличия.
– Дальше можно не продолжать. Что же, и в нашей работе бывают весьма досадные ошибки, но мы быстро их исправляем.
– Я могу помочь с исправлением?
– Не нужно – настоящее мы и так слишком хорошо знаем.
– А если вы не справитесь?
– Этот вопрос для тебя уже не важен. Даже в случае неудачи один из них другим точно будет убит, а другой или подохнет сам, или будет повешен утром, или попадёт к палачам на площадь. Мало ли у нас на улицах гибнет людей и мало ли у нас вешают или пытают?
* * *
– Не завидуй перед смертью! Примета плохая. – с этими словами Киамит замахнулся рукой, чтобы ударить Шенвеха кулаком в бок.
Лезвие меча вонзилось в его спину как раз ниже рёбер, где почти не было костей, пронзило тело насквозь, вонзилось в спину тела под ним и с хрустом провернулось. От пронзившей внутренности боли они оба тихо взвизгнули с лёгким, слегка похожим на собачье, поскуливанием. Киамит выронил нож и схватился обеими руками за вылезшую прямо из его живота сталь. В спину Киамита упёрлась нога в тяжёлом сапоге и лезвие рывком вышло из его тела порезав ладони.
– Прямо как в том старинном стихотворении «Выдернул меч он из тела младенца и насквозь пронзил короля-отщепенца.» – тихо усмехнулся человек в просторной одежде разглядывая содеянное.
Он брезгливо вытер испачканный кровью меч об одежду Киамита и с лёгким шорохом убрал в ножны. Два продырявленных молодых тела на мостовой продолжали стонать и корчиться, пытаясь то и дело звать на помощь. Человек поднял дешёвенький нож Киамита, посмотрел на удивительно неплохую заточку лезвия, ухмыльнулся и потянул того за волосы, открывая шею. Одним быстрым движением он перерезал ему горло от уха до уха и проделал то же самое с Шенвехом.
На разбитой мостовой в луже крови остались лежать одно поперёк другого два пованивающих тела. Человек посмотрел на них несколько мгновений, недовольно скривился, как от большой досады за впустую потерянное время и пошёл прочь. Скоро их обоих найдёт проходящий отряд стражи, примет за убитых и забытых в спешке предыдущим отрядом карманников или бродяг, утром городские мусорщики разденут их тела догола и отвезут на свалку и больше о них никто не вспомнит, кроме родственников, если они вообще у них есть.
* * *
Предсказатель удручённо смотрел на свои в беспорядке разбросанные по столу гадальные принадлежности. За его спиной молча и неподвижно стоял человек в рясе и смотрел на стол.
– Совсем никаких следов? – нарушил он молчание.
– Следов расплывчатых полно, а точных совсем нет. Я всего лишь предсказываю наиболее вероятные события из множества возможных, а тут всё полностью перемешано и никакого преобладающего направления, а значит и никакой ясности. Будущее слишком неопределённо.
– Это я и так знаю. Но хотя бы найти этих двоих можно?
Предсказатель раздосадованно покачал головой. К нему по пять раз в день приходили люди с подобными вопросами и он по десять раз на дню объяснял, что нельзя найти следы на воде, что будущее размыто и туманно, что никак нельзя увидеть несуществующее и тому подобное. Для простого обывателя его работа была почти волшебством, а он был всемогущим прорицателем, но не для ордена, которому он служил.
– Они в столице и ещё долго будут в столице. Это всё, что я вижу. И ещё, может быть это важно, они часто появляются вдвоём.
Человек в рясе резко насторожился. Не слишком часто приходится слышать, чтобы заклятые враги вдруг начали ходить вдвоём.
– Может быть, они подстерегают друг друга?
– Может быть, но я не вижу, чтобы один из них убил другого, а это я бы точно заметил, такие вещи уже так просто не пропустишь.
Человек в рясе молча задумался. Предсказатель помалкивал рядом, видимо, предчувствуя отсутствие хорошей оплаты за свою неудачу. А кому, если вдуматься, нужны предсказатели, которые не могут хорошо предсказать будущее? Таких на любом рынке самое меньшее – два.
– Держи половину денег за старания.
Предсказатель скривился, но деньги взял. Сам он хорошо понимал, что лучше промолчать, чем соврать ордену, который не потерпит даже ничтожной ошибки, не то что предательства. Именно так орден расценил бы его попытку приврать или просто схалтурить. В конце концов, это не первый раз, когда он служит ордену и не последний. Вернутся, когда надо будет найти следующую жертву своих происков.
* * *
Киамит не останавливаясь посмотрел по сторонам, оглянулся назад несколько раз и ускорил шаг. Очередной поворот и Киамит скрылся из вида окончательно. Шенвех на цыпочках просеменил дальше на полусогнутых ногах в дешёвых мягких обмотках на одни ступни, радуясь, что по своей бедности не носил слишком дорогую для бедняков обувь с твёрдой и скрежещущей на камнях подошвой. Ещё несколько шагов, поворот, пустая улица впереди, голые стены вокруг и больше ничего и никого, точнее почти ничего, кроме скрючившегося возле стены пополам и схватившегося за свою промежность Киамита.
От внезапно нахлынувшей радости Шенвех даже забыл про всякую осторожность. Это же надо, чтобы ему и вдруг столь крупно повезло! Ну всё, тварь! Теперь ты сдохнешь! Невероятно хотелось ещё и помучить проклятого выродка. Точнее, неистово хотелось! Но это было бы слишком рискованно. А вдруг сюда забредёт стража? Шенвех быстро вытащил нож из-под полы и для устойчивости широко расставив ноги начал примериваться, как бы получше нанести первый удар.
Удар носком ноги сзади пришёлся прямо в его мошонку. От боли он едва не обгадился, по ноге потекла горячая жидкость, а всё тело свело так, что теперь он только и мог, что держатся руками за мокрые между ног штаны, скорчившись почти в том же самом положении, в котором он только что видел Киамита. Он только сейчас постепенно начал осознавать всю серьёзность им допущенной ошибки.
– А теперь, два придурка, вы поскачете бегом. – раздался строгий голос за спиной Шенвеха. – И не вздумайте попытаться убежать!
С этими словами человек с невероятной ловкостью связал им руки за спиной, а потом в двух местах привязал левую ногу Шенвеха к правой Киамита. Бежать в таком положении было невыносимо неудобно, болели яйца и вся промежность, ноги заплетались и разогнуться получалось только с трудом. Они не столько бежали, сколько спотыкаясь и едва стоя на ногах ковыляли вперёд в указанном направлении. Иногда неизвестный, которого ни один из них в уже начинающихся сумерках толком не успел рассмотреть, толкал их направо или налево, пока они сами окончательно не перестали понимать, где находятся.
Они остановились в глубине запутанных улиц трущоб Нижнего Города. Неизвестный толкнул их на землю и стал перед ними. В темноте видно было плохо. Перед ними стоял среднего роста не очень широкоплечий человек в простой свободной одежде и глубоком капюшоне на голове. Слегка попинав их в грудь ногами человек заговорил.
– Люди, которых я здесь и сейчас представляю, не хотят, чтобы вы поубивали друг друга. Более того, эти люди не хотят, чтобы убили вас обоих или даже одного из вас. А поскольку вы оба уже показали всем, на что способны, то я принял решение вас помирить раз и навсегда.
Киамит и Шенвех слушали раскрыв рот, слюни текли с подбородка, между ног продолжали болеть отбитые яйца. Сознание возвращалось медленно, зато неотвратимо. По своему богатому, для пятнадцати лет, жизненному опыту они оба знали, что никому не нужны, и если кто-то их вдруг от чего-то безвозмездно спасает, значит готовится что-нибудь особенно подлое, но что именно – понять они ещё не смогли.
– Хотите, я скажу вам, что понравилось у вас обоих тому важному господину из Верхнего Города, который вас недавно для чего-то собирался нанимать или только одного из вас? – задал человек им вопрос и тут же сам на него и ответил. – Ваши пухленькие, кругленькие детские зады! И, я думаю, что вы уже оба поняли, зачем и для чего. Вы бы хоть спрашивали сначала, на что нанимаетесь, перед тем как наниматься!
Незнакомец возвышаясь над ними в подробностях рассказывал им, что каждого из них ожидало в доме господина из Верхнего Города.
– Да ладно! Всё лучше, чем здесь крыс тощих жрать! – возразил первым опомнившийся Шенвех. – А дырка поболит и перестанет!
– Крыс жрать здесь можно хоть всю оставшуюся жизнь, а богатые люди надоевшие игрушки выбрасывают. Я понятно намекаю?
– Понятней некуда – в Нижнем Городе часто убивают не спрашивая и закапывают не разыскивая, кто жителя убил, а мёртвые славятся молчанием и неразговорчивостью. Но это не повод беспокоиться.
– Своей вознёй вы привлекли к себе много ненужного внимания и вас теперь нескоро забудут. У бедняков слишком хорошая память.
– Ну и что? Кому мы оба нужны? Мы же из Нижнего Города!
– Вы и здесь никому задаром не нужны, но господин из Верхнего Города не забыл, что хотел вас нанять. Вы успели наговорить слишком много и привлекли к нему лишнее внимание. Могут пойти слухи.
– Про нас послезавтра все уже забудут. – заговорил уже Киамит.
– Вы распустили ненужные слухи, а господа их не любят.
– До Верхнего Города отсюда слухи дойдут нескоро.
– Это свет распространяется мгновенно, а слухи – намного быстрее. – оборвал Киамита незнакомец, теряя последнее терпение.
– И чем это нам грозит? – снова не удержался Шенвех.
– Вам – ничем. Вас только убьют и для вас всё закончится. Меня это не сильно расстроит – я уже готов убить вас обоих.
– А зачем ты нас тогда спасаешь? – спросил глупость Киамит.
– Для тупых я повторяю дважды! Очень важный Господин желает, чтобы вы оба остались живы. Это понятно? Или повторить?
– Да. – соврал Шенвех, но незнакомец заметил.
Он подошёл к Шенвеху сзади, упёрся согнутой ногой ему в шею и сложил почти пополам. От боли в сухожилиях под коленками Шенвех взвыл. Человек слегка пригнулся и ударил Шенвеха костяшками большого, твёрдого кулака под лопатку. Шенвех дёрнулся и заскулил.
– Больно, правда? – спросил незнакомец.
– Нет! – зарычал Шенвех и тут же получил под лопатку ещё раз, но уже гораздо уже сильнее – Хватит бить! Больно! – взвизгнул он с прослезившимися от пронзившей всё тело боли глазами.
– Тогда продолжаем разговор. Если вы втайне думаете, что я уйду, а вы благополучно прикончите друг друга или один другого, то вы оба сильно заблуждаетесь. Тому господину вы оба больше не нужны, я об этом уже позаботился. Ещё я не забуду позаботиться о том, чтобы любой из вас, выживший после драки с поножовщиной, немедленно был схвачен стражей, обвинён в убийстве и поднят на крюки.
– Оставь нас, падла! Мы жить хотим! Отстань от нас, паскуда! – Киамит не выдержав напряжения внезапно сорвался на крик.
Незнакомец пнул ногой в грудь Киамита, опрокинув его на спину и наступил на грудь ногой всем своим немалым весом. Киамит хрустнул и начал задыхаться. Незнакомец время от времени молча посматривал на него сверху вниз, потом убрал ногу и продолжил.
– В следующий раз наступлю между ног. – предупредил он их. – Вы оба уже мертвы, просто вы ещё этого не поняли. Вы не нужны никакому господину и вы оба знаете излишне много. Теперь вы должны замолчать навсегда, оба. Так понятно? Или ударить ещё раз?
– Мы спрячемся. Теперь ты нас отпустишь?
Человек замахнулся было ногой, но передумал.
– Вы не спрячетесь. Вы не умеете прятаться. Вы, может быть и не зарежете друг друга, но вас очень скоро найдут и прикончат.
– Я так понимаю, что дело было не в наши миленьких детских попочках? – ехидно заметил Шенвех. Две попки лучше, чем одна!
Человек ненадолго задумался, будто принимая решение, посмотрел на них двоих, ещё немного подумал и мрачно глядя на обоих ответил:
– Никакой работы для вас никогда не было, никакой слуга никому не был нужен, никогда никто не набирает слуг из нижних городов, никогда никто не устраивает соревнований между возможными работниками, никогда никто из господ не ищет себе слуг самостоятельно. Вас обоих выбрали для того, чтобы один из вас убил другого, а выживший должен был стать… Впрочем, это уже неважно. Вы и так очень много знаете, чересчур много, с такими знаниями вы и месяца не проживёте в Нижнем Городе. Сейчас важно не дать убить вас обоих.
– А кому и зачем это понадобилось? Мы же нищие! – недоумевал Киамит. – Кем в Империи может стать простой никчёмный нищий?
– Всего лишь императором в этой Империи.
Киамит и Шенвех переглянулись. Это заявление неизвестного было больше всего похоже на дурацкую шутку или на откровенный бред, но говоривший слишком уж не был похож на сумасшедшего.
– Я предупреждал – в правду вы всё равно не поверите. В правду не всегда проще поверить, чем в открытую ложь. Но если бы вы были грамотными, то легко заметили бы, что за все многие тысячелетия существования Империи последние две или три тысячи лет прошли без единого потомственного императора. Вас это не насторожило?
– Зачем? Зачем делать императора из нищего? – не унимался Киамит. – Мало что ли в Империи богатой знати?
– Знать в этом вопросе ничего не решает, как и толстосумы. Императора выдвигают по своему решению очень влиятельные люди из его будущего окружения, чтобы он делал именно то, что им надо. Император выбирается имперским советом. Всё остальное – просто шумиха для развлечения толпы. А для того, чтобы новый император сам делал всё нужное им, он должен быть определённым человеком, а такого человека найти можно только среди как раз лучших из худших и только в определённом возрасте, то есть предпочтительно из числа бедноты в Нижнем Городе и примерно из юношей вашего возраста.
– Ничего себе… – начал было Шенвех, но заткнулся.
– А в чём тогда подвох? От чего тогда нас надо спасать? – не дал ему договорить Киамит, ещё не понимая услышанного до конца.
– В том, что избранных всегда несколько десятков тысяч, а в конце должен выжить из них только один. Каждый избранный должен обязательно убить одного другого избранного, а потом ещё и ещё. И так до тех пор, пока из всех не останется единственный избранный, который и станет императором. Теперь до вас дошло, куда вы влезли?
– И ты после этого хочешь, чтобы один из нас не убил другого? У нас, в Нижнем Городе, убивают за место мусорщика! не говоря уже за возможность стать императором! – заорал и задёргался Шенвех.
– Но и это ещё не всё! – Шенвех сразу же заткнулся. – Когда начинается испытание среди избранных, обязательно каждого из наиболее подходящих из них проверяет предсказатель, чтобы убедиться, что из тех может получится действительно именно такой император, который был нужен имперскому совету. И всех, не прошедших проверку в должной мере, во время испытания убивают в первую очередь.
От слишком резкой догадки Шенвеха и Киамита замутило. За годы жизни в Нижнем Городе им случалось побывать в разном дерьме, но в такое им удалось вляпаться впервые. Первым очухался Киамит.
– И мы оба не прошли проверку предсказателем… – произнёс он медленно и тихо. – А если предсказатель ошибся?
– Никого не волнует! Вас уже приговорили.
– А я всегда считал всех этих рыночных предсказателей и площадных пророков просто самыми обыкновенными мошенниками и проходимцами! И больше никем! – выпалил от возмущения Шенвех.
– Не все они такие, хотя и многие, иначе бы мы сейчас не разговаривали, а вас не было бы в живых уже несколько часов. Наверняка и к тому месту, где я вас выследил, уже кто-то шёл.
– А сюда сейчас никто не идёт? – забеспокоился Киамит.
– И сюда скоро придут, поэтому вы начинаете скрываться.
– Это мы умеем, я даже одно время хотел в разбойники податься и уже собрался было, но передумал. – обрадовался Шенвех.
– И слава подвигов Хоншеда вам жить спокойно не даёт? – не то спросил, не то утвердительно заявил человек.
– А это кто? – спросил Киамит с недоумением.
– Вам лучше не знать – подольше проживёте.
– А зачем ты нас тогда сейчас так бил, если пришёл спасать? – от недоумения происходящим возмутился Шенвех.
– Я бы извинился, но это будет неискренне. Вы же оба до предела бестолковые и без побоев до вас не доходит, как хорошо ни объясняй. А жестокость это единственное средство управления дикарями.
– Мы – не дикари! – неожиданно для себя завопил Киамит.
Человек молча расстегнул штаны и прицельно помочился прямо на лицо Киамита, стараясь попасть в глаза. Жидкость попадала в ноздри, стекала с лица и подбородка на грудь и текла по шее. Киамит пытался вертеть головой и уворачиваться, кривился, сопел и отплёвывался, но надолго увернуться от струи в лицо ему не удавалось.
– После высказывания следующей глупости заставлю жрать ваше собственное дерьмо. – спокойно предупредил человек.
– Мит, заткнись уже! Сделай мне одолжение. – неожиданно обратился к Киамиту Шенвех. – Шутки кончились и под лопаткой болит.
– Вот видите, вы уже начали договариваться. – подметил человек радостным голосом. – Ещё немного и вы подружитесь.
– Никогда! – получилось у них произнести почти хором.
Человек стянул штаны с Киамита и схватив Шенвеха за голову прижал его лицом прямо носом в щель между половинками.
– Вот это – вечно грязный, неделями не мытый и смердящий зад нищего! Это место, в глубине которого вы оба сейчас находитесь! И я заставлю вас из этого места вылезти потому, что мне так надо, потому, что я так решил, потому, что я так захотел! И если я прикажу вам друг с другом дружить – вы будете друг с другом дружить. И если я скажу вам друг у друга члены сосать – вы будете друг у друга члены сосать. Прикажу вам друг у друга щели в задницах лизать – будете лизать. И мнение ваше можете оба засунуть себе или друг другу в зад!
Человек отпустил Шенвеха и тот завалился на бок отплёвываясь.
– Мит, мылся бы ты хоть иногда! Хотя бы местами! Смердишь как мертвец! – Шенвех кривился и строил рожи, пытаясь не чувствовать отвратительный запах своего лица. – И дерьмом воняешь!
– Себя обнюхай! – огрызнулся Киамит.
– Как мило! Друг другу попочки помойте! С мылом! Потом, когда из этого дерьма вылезете. Вы ничего не забыли, почему вы здесь?
– Невозможно погасить ненависть, которая стала смыслом жизни. Если ты хочешь нас помирить, то применяешь для этого весьма странные способы. – заметил Шенвех поглядывая на Киамита.
– Цель иногда важнее способа её достижения! И если бы не ваши безграничные глупость и тупость, то всего этого вообще не было бы.
– Это не я начал первым, а Шенвех! – только это и успел сказать Киамит, когда человек ударил его носком ноги прямо в живот.
– Во всех своих бедах в первую очередь надо винить себя! Только себя! Поняли? Другим говорить можно что угодно, а себе – правду и только правду! Каждый из вас лично виноват в первую очередь, а другой – только во вторую. Когда вы это поймёте – всё изменится.
– Он хотел меня убить! Я ему этого не прощу! – начал упираться Шенвех уже ожидая удара куда-нибудь в чувствительное место.
– Лучше умереть, чем уступить! – присоединился к нему Киамит.
– Злопамятность – удел избранных. А вы не избранные – вы ни то, ни сё. Вы даже друг друга убить не смогли! Только собирались.
– Да я бы его убил, если бы ты не влез! – очухался Киамит.
– Когда ты хочешь кого-то убить, то ты идёшь и убиваешь, а не хочешь сначала схватить, всё сказать, а только потом убить.
– А чего же я тогда хотел? – уже недоумевал Киамит.
– Тебе виднее. Твои желания – тебе и распутывать.
– У меня нет никаких других желаний – у меня не такая хорошая жизнь, чтобы хотеть чего-то, кроме как поесть и то не досыта.
– Если жизнь вообще не задалась, то это значит, что её пора заканчивать. Ты это хотел сказать? А попутно, по-возможности, прихватить всех своих врагов, чтобы не так обидно было? Мысли о самоубийстве появляются у всех, просто некоторые слабовольные оказываются не в состоянии с ними справиться. Вроде вас, например.
– Это Нижний Город! Здесь трудно даже год прожить без приключений. Тебе этого не понять, если ты сам тут ищешь приключения.
– Я не ищу приключений – они меня сами находят. – на лице человека отразились раздосадованность и раздражение.
– То-то я и вижу, как они тебя нашли. Если ты сам…
Договорить Киамит не успел. В глубине улицы проступили очертания идущего к ним высокого человека в просторной одежде. Все трое уставились на идущего к ним уверенным шагом и внезапно только что пинавший их ногами незнакомец в капюшоне бросился развязывать и освобождать им руки. Не дожидаясь долгих объяснений Шенвех и Киамит в четыре руки принялись помогать ему развязать свои ноги.
– Бегите, скройтесь как можно дальше и держитесь вместе. Я сам вас потом найду, когда всё закончится. – тихо прошептал он им и уверенно двинулся навстречу приближавшемуся к ним неизвестному.
Едва ли не держась за руки Шенвех и Киамит побежали по улицам прочь, сворачивая как можно чаще и выбирая направления, где улицы были поуже, покривее и потемнее. Человек высокого роста в просторной одежде подошёл к человеку в капюшоне, внимательно рассмотрел его с ног до головы сверху вниз и удовлетворившись осмотром с издевательской ухмылкой произнёс как будто заранее зная ответ:
– Так вот чем занимается королевский посланник вместо поисков новой жены для своего короля. Удивительно, не так ли?
* * *
Часть путешествия Цункаима морем подходила к завершению и на горизонте уже виднелись горы Никаона. Да, долог был путь от родной Тацхи до столицы Империи. Долгим и печальным. Так всегда бывает, когда люди упрямые не слушают людей умных.
Сколько раз он предлагал пройти весь путь морем, по пути заходя в порты? А сколько раз он говорил, что не надо ехать через Сминоквац? А сколько раз он предупреждал, что измену не только никогда нельзя исключать, но и надо заранее исходить из её совершения, как заодно и предательство? Почему в свои шестнадцать с половиной лет он знает больше, чем другие в сорок? И не только знает, но и понимает! И при этом ничего никому не может объяснить. Бред какой-то!
