Алексей Николаевич Сысоев
14 инкарнаций Саны Серебряковой

– О, ты так добра сестренка, но стоит ли? Это же вещь из зараженной зоны, а ты хочешь, чтобы я притащил ее в Россию? Это вообще безопасно?

– Не будь идиотом, период жизни зеро-вируса всего несколько часов, и за пятьдесят лет от него не осталось и следа. Ты же знаешь, что причина, по которой сюда не возвращаются люди, это, в некоторой степени, отсутствие достаточного населения в уцелевших окружающих странах, а еще суеверие и страх.

– Я думал, всему виной договор о нейтральной территории на сто лет и превращения места в эдакий заповедник памяти.

– Это лишь следствие. Никто не хочет жить среди сорока миллионов призраков. Но через пятьдесят лет Африка будет стремительно развиваться, и суеверия уже не помешают идеи, что оставлять бесхозными столь большие площади, довольно расточительно.

Саша повертел полученную машинку в руках. Стараясь не думать, где те руки, что держали ее последний раз.

Сана прошлась вдоль покосившейся школьной доски, проведя пальцем по желобку для мела.

– Наш разговор об Анваре и твое непонимание, напомнили мне об этом месте. Поэтому я хотела показать, что не так все очевидно в мироздании. Нет четкой градации добра и зла. Возвращаясь к твоему вопросу – а что если мой выбор приведет к худшим последствиям. Посмотри вокруг. Здесь случилась катастрофа мирового масштаба, кто решил, будет она или нет? Что привело к ней? На эти вопросы не ответить, будучи только человеком.

– Черт возьми, о чем ты?

– Эта катастрофа уже была задана самими обстоятельствами, запрограммирована судьбой. Она могла быть здесь, в нашем времени, а могла не быть. Но важно то, что само событие уже существовало в системе мироздания. Вспомни наш разговор о времени. Времени не существует, а значит все одновременно, и эта катастрофа не возникла вдруг, а была всегда. Она была, есть и будет. Решение одного человека не создаст ее и не уничтожит. Разница лишь в том, для кого это станет реальностью, а для кого нет. Люди не понимают, почему в шестьдесят восьмом году чокнутый диктатор Мухато пустил ракету с экспериментальным вирусом и уничтожил четыре страны со всем населением, включая свою собственную. Но на самом деле, они сами сделали это своей реальностью, чтобы получить урок.

– И что, этот парень, что пустил ракету, не несет ответственности за то, что сделал?

– Всю полноту ответственности он будет нести только перед собой самим, а не перед нами или богом. Может быть, содеянное изменит его, создаст то, что называют кармой. Но карма работает не так, как себе представляют люди. Он будет всегда чувствовать некое подсознательное чувство сокрушительной ошибки, которое начнет толкать его к ситуациям, разряжающим накопленный потенциал вины. Он был глупым, но он был тем, кто он есть. Опасным недоумком с красной кнопкой, которую нажал, как только она оказалась у него в руках. Если людям нужен такой урок, значит что-то не в порядке и с людьми и с миром, что они строят.

– Ты что, его оправдываешь?

– Нет. Но легко все спихнуть на одного человека и сказать, это он все устроил, но чьими руками, с чего согласия и кто ему позволил? Мы сами допустили это, вот в чем проблема. Психов надо обходить стороной, а не бросаться к ним в объятье, идти к ним в гости, или тем более голосовать за них на выборах, давать мандат ООН и закрывать глаза на явные признаки все большего помешательства.

– Ты довольно складно говоришь, Сана. А как же ты? Ты вмешиваешься в судьбы людей!

– Да ты меня уже достал! Вот в прошлом я действительно вмешивалась, а Анвар – это скользящее прикосновение, а не вмешательство в ход мироздания. Я помогла парню понять то, что он и так чувствовал. Он просто случайный бедолага, которому я не дала спиться и погибнуть, а ты мне теперь плешь проешь из-за этого?

– Ты умеешь перемещаться куда угодно, творить из воздуха вещи, и, судя по твоим описаниям, это лишь маленькая доля твоих талантов. Бог его знает, что ты еще можешь и как применишь такие способности. Может, ты сейчас полетишь в Нью-Йорк, выдернешь из земли Эмпайр Стэйт Билдинг и воткнешь его наоборот верхушкой вниз, просто шутки ради!

Сана открыла рот, но тут же закрыла, не найдя что сказать.

– Только не говори мне, что ты так уже делала, – насторожился Саша.

– Ну… Не совсем так, но… надо же мне было проверить, в какой степени я могу воздействовать на реальность.

Саша выпучил глаза, уставившись на нее.

– Господи, да ты же опасна, Сана!

– Успокойся ты, это было в параллельном слое реальности, я немного поэкспериментировала с несколькими зданиями, никто ничего не заметил и не почувствовал.

– Да ты, наверное, снова надо мной подшучиваешь? Я тебе не верю. Никто не мог дать чокнутой девчонке такую силу!

– Но к чему ты клонишь? – спросила Сана, – Я ничего не разрушаю ради забавы. Самосознание – это то, что отличает нас от простой материи. Ураган может пронестись, разрушить несколько домов, и для него не будет разницы, дома это или голые камни. А человек поймет, что он сделал, и это понимание, будет тяжким.

Саша улыбнулся ей:

– Ну, как там у Конфуция? Взмах крыльев бабочки порождает ураган на другом конце земли?

– И что, по-твоему, Конфуций хотел этим сказать? Что бабочка виновна в создании урагана или он имел в виду другое? А? Подумай.

Саша пожал плечами:

– Вероятно, нет. Бабочка просто живет, машет крыльями, то, что из-за этого где-то ураганы, видимо, не ее проблемы.

– Примерно так. Одна бабочка не может нести ответственность за ураганы, даже если по законам Вселенной их порождают взмахи ее крыльев.

– Однако бабочка не знает, поэтому может себе и дальше махать. А что если ей скажут, бабочка, когда ты взмахнешь крыльями, на другом конце земли будет ужасный тайфун, и погибнут люди? Кто тогда будет бабочка, если, зная это, все равно взмахнет?

– Бабочка не может не махать крыльями, Саша. Если она их опустит, то упадет. И тогда она будет очень глупой бабочкой.

– А что если ты разрушишь что-то по незнанию?

Сана задумалась. Потом пожала плечами:

– Я могу чего-то не знать и не могу поручаться за то, чего не знаю. Все, вставай, нам действительно пора возвращаться, в Солнечный город, скоро рассвет.

– Значит, ты можешь напортачить, не рассчитав силенок, да Сана?

– Да, могу, не стану врать. Но я буду очень переживать по этому поводу, если тебя устроит такой ответ, – обворожительно улыбнулась девушка.

Саша лишь пробурчал под нос, о придурочных богинях, хулиганящих здесь без всякого присмотра, и встал с шаткого стульчика. Он напоследок обвел комнату глазами, и ему почему-то подумалось, что эти стены пятьдесят лет не видели живых людей, и не увидят еще пятьдесят, если верить Сане.

С этой мыслью он крепче сжал нелепую деревянную машинку в руке. Показалось важным, что хотя бы один предмет отсюда вернется к людям.

Может быть, что-то есть в словах Саны насчет того, что гибель сорока миллионов стала уроком для всех.

Глава 8. Что дальше?

Саша проснулся около двенадцати дня, кое-как разлепив веки, с ощущением, что забыл что-то важное. Перевернувшись на спину, он припомнил, что, кажется, надо было подползать в Академию к третьей паре. Он вяло перевернулся, взяв телефон и, посмотрев время, бессильно кинул обратно.

Поздно, на третью пару уже не успеть, так что торопится уже некуда.

Так, а что еще он забыл?

И вдруг Саша вспомнил, Париж, Центральная Африка, разрушенная школа. И, черт бы все побрал, Сана действительно умеет летать, телепортироваться и с большой долей вероятности все остальное, о чем говорит!

– Нет! Нет-нет, это точно был сон! – пробормотал он, садясь на кровати. – Такого просто не может быть!

Он потер лицо, приходя в себя и перебирая в голове воспоминания, которые были на редкость яркими, живыми и, что самое страшное, логично связанными, ничуть не отрывающимися от прочих воспоминаний дня.

На сон не походило.

– Нет, не может быть! – воскликнул он, и тут он повернул голову, взглянув на шкаф, где на полке должна была быть…

– О, нет!.. – выдохнул он, совершенно убито.

Деревянная машинка из эпицентра Большой Африканской Трагедии стояла там, как ни в чем не бывало.

– Вот же сраный мир, – пробормотал он.

Сана волшебница. Не эсперка, не телепатка, а какая-то совершенно охраненная волшебница. Нет, что за дурацкое слово. Все в этом чертовом мире так или иначе объясняется наукой, и она сама говорила, что ее умения не какое-то сказочное волшебство, а вполне объясняется если не законами физики, то законами… того, как все устроено. Естественные психические способности, сверхэкстрасенсорика… и прочая хрень. Возможность воспринимать многие измерения одновременно. Еще Энштейн заметил, что со временем как-то не все в порядке. Это можно понять. Может быть, это возможно? Черт, да и перемещение в пространстве теоретически вероятны. Но как это может делать двадцатилетняя девчонка? Какое-то локальное искривление пространства? Маленькая черная дыра, через которою она мгновенно протягивала их тела? Вот же дерьмо, у нее что, в голове мощнейший генератор энергии способный вызвать такое искажение?! О боже, но что за бред, она же могла создавать вещи из воздуха! Она говорила, что может поднять дом взглядом! Как? Как такое возможно? Этого не то, что наука не объясняет, этого вообще не объясняет ни логика, ни здравый смысл, ни какие-либо самые смелые допущения!

«Элементарные частицы не частицы вещества, а единицы сознания, принимающие форму под воздействием мыслей и идей», – прозвучало вдруг в мозгу воспоминание объяснения из ее уст.

Саша бессильно схватился за голову. Он не понимал, как это может работать. Начав заниматься физикой, он думал, что уже понял этот мир, и вдруг оказалось, что он лишь подержался за верхушку пирамиды, торчащую из песка на сантиметр, а там, под землей, еще километры такого, о чем он даже представления никогда не имел.

Единицы сознания, объединяющееся по схожести мыслей в конструкции идей и воплощающие себя в материю.

– Мысли управляют всей реальностью вокруг? – спросил он пораженно.

Такой вывод напрашивался сам собой. Если он сам состоит из множества единиц сознания объединенных идеями… из которых состоит он сам. Боже, так и есть. Что есть личность и индивидуальность каждого человека? Просто совокупность идей, его представлений о себе и о мире вокруг. И эта конструкция объединяет частицы потенциальной вероятности в нечто, в это тело. А что еще?

Он посмотрел на окно, задумавшись, что и оно может быть совокупностью идей, принявшей форму. А может быть, весь мир совокупность идей? Но чьих?

«Твоих собственных, и других людей», – подсказал голос Саны в голове.

Зазвонил телефон, Саша машинально взял трубку, уже зная, кто это.

– Я чувствую, тебе только что пришла в голову дельная мысль, – сказала Сана приветливо. – С добрым утром!

– Скажи, ты только что со мной разговаривала мысленно?

– Когда?

– Видимо мне показалось…

– Учитывая, Саша, что мы с тобой как два конца одного карандаша…

– Ого, новая изящная аналогия?

– Да… так вот, учитывая это, мысли возникающие у тебя в голове, в принципе, у нас общие. Так что я могла что-нибудь там у тебя сказать, при этом здесь, в теле этой довольно смышленой девчонки, не заметить этого. Но пусть тебя не смущают такие маленькие казусы.

– И если мы карандаш, то кто из нас грифель, а кто ластик? Ну я просто уточнить, уж больно богатое на образы у тебя сравнение вышло.

– Ты, Саша, определенно тот конец, что менее остер.

– Ты позвонила, чтобы снова поуничижать меня, сестренка? Это у тебя такая разминка с утра? Вместо чашечки кофе, чтобы войти в тонус?

– Если честно, я почувствовала, что ты проснулся в глобальном смятении, припомнив наши вчерашние приключения. Я беспокоилась за здравие твоего рассудка. Но видишь, я позвонила и немного привела тебя в норму. У тебя вновь проснулась твоя язвительность и потрясающе ядовитый сарказм. Я рада. Это означает, что ты не сбрендил, и даже, может быть, сможешь пойти сегодня на учебу, не будешь натыкаться на столбы и вызвать подозрение окружающих. Но если тебя, все же, кто-то из учителей отправит в кабинет психолога, ну знаешь, просто чтобы поговорить по душам, а то ты, мол, такой сегодня, как пыльным мешком по голове огретый, то, Саша, каким бы дружески располагающим не был Борис Степанович, лучше не посвящать его в подробные детали моей божественности.

– А это кто?

– Наш штатный психолог.

– Ты знаешь, как зовут нашего штатного психолога? Чувствую, ты не раз с ним виделась, потому что я, например, знаю только, что он есть, а не как его зовут.

– Да… было дело. Сам понимаешь, я личность выражающая себя довольно свободно, а учителя не сразу привыкли к моей непосредственности. Как-то раз меня к нему направили, а мне было весело сходить и посмотреть, как он будет помогать «чересчур активной девочке, с манией величия».

– И что ты с ним сделала? Отредактировала ему мысли, чтобы он рассказал учителям, что ты не опасна для общества, заодно подлечив геморрой?

– Ты не поверишь, он счел меня вполне адекватной.

– Действительно трудно в это поверить.

– Я была мила, много и остроумно шутила, мы поговорили о математике, и как не просто совладать с неуемными подростками. У него две дочери возрастом четырнадцать и пятнадцать лет. Я дала пару дельных советов на их счет и ему понравилось. На самом деле нормальный мужик. Но дело свое знает, и такого как ты, быстро раскрутит на доверительный разговор.

– Не волнуйся, я не стану ему рассказывать, что мы с тобой два конца одного карандаша, и что я тот, который тупой.

– Ну что ты обижаешься на невинные шутки? Сам же стал уточнять, который ты конец, пришлось что-то ответить.

– Могла бы выбрать для аналогии предмет с одинаковыми сторонами.

– Но мы же довольно неодинаковые стороны, как бы тебе не хотелось настоять на обратном. А как тебе такая аналогия, если представить слона…

– О, нет-нет, не продолжай. Я уже знаю, какую сторону его организма ты мне припишешь, хотя, это из тебя обычно так и вываливаются… знания. Килограммами в минуту.

– И совсем не угадал. Ну хорошо, я убедилась, что ты не сбрендил, мне пора. Постой, а я пожелала тебе доброго утра?

– По-моему да…

– Тогда пока. Привыкай к новой реальности.

– А?

Но Сана уже положила трубку.

****

Саша смотрел, как Сана играла. Девушка гуляла по тонкому стеклянному парапету, балансируя на одних цыпочках, раскинув руки в стороны, над безумной высотой в сорок шесть этажей. Ее тонкая фигура в развевающемся платье цвета морской волны смотрелась фантасмагорично на фоне зеркальных обелисков офисных зданий делового центра города.

Большой парковый комплекс, разбитый на террасах сорок шестого этажа здания банка, был совершенно пуст. Между обложенными керамогранитом клумбами с сочными кустами и маленькими деревцами, пролегали четкие линии дорожек и прямоугольные площадки отдыха со скамейками. На одной из таких площадок сидел Саша, смотрел на Сану, и делал то самое, что она рекомендовала ему утром: пытался привыкнуть к новой реальности, в которой какая-то девчонка может вытворять такое, что нельзя назвать ни магией, ни сверхспособностями. Она действительно меняла материю окружающего мира, как пластилин, будто сами атомы четко следовали командам ее разума.

Саша подошел, глядя на закат.

– Какой-то во всем этом должен быть смысл.

– В чем именно?

– Что ты здесь, тебе дана сила, и ты нашла меня. Должна быть цель, – проговорил Саша.

Сана обернулась на него, заинтересованно:

– И в чем же эта цель?

– Я не знаю.

Сана откинулась на перила и произнесла:

– Я была как ты Саша, я просто жила в своем городе, росла, ходила в школу. Жила обычной жизнью. Но я всегда понимала, что я необычна. Помню вещи, которые не должна помнить, и знаю тайны, недоступные многим. Я чувствовала, что мир куда больше, чем кажется, и что я, нечто более значительное, чем девочка по имени Сана Серебрякова.

– И ты решила узнать, насколько ты больше, чем просто Сана?

– Именно так. Я стала искать, я стала вспоминать. Реинкарнация открылась мне в новой перспективе. В привычном понимании людей, это линейный процесс: жизни, следующие одна за другой, на которые мы как будто ни как не влияем и не выбираем. Но на самом деле мы выбираем каждую жизнь, пусть и не всегда осознаем, как это происходит, мы можем влиять на эти жизни даже сейчас, когда они якобы уже прошли и остались в далеком прошлом. Я стала меняться, развиваться здесь и сейчас. Я стала ощущать связь с другими своими «Я», не только в прошлом, но и будущем, а также в параллельных вариациях.

– Как это?

– На данный момент у меня четырнадцать одновременных инкарнаций в паралельных мирах. Этот, один из них, где я наиболее полно осознаю происходящее.

– Чего?!

– Это просто случайное число. Сейчас их четырнадцать. А перед этим было три. Завтра может быть больше. Я постоянно расту и развиваюсь во все плоскости Всего Сущего.

– Да ты ненормальная! Не только прошлые жизни, но и параллельные?!

– Есть только момент сейчас, Саша. Из него я, как звезда, проецирую множество лучей в прошлое, будущее и многие вариации настоящего.

Саша помолчал, обдумывая, потом спросил:

– И ты видела меня во сне?

– Также как и ты, или все еще будешь отрицать это?

– Я видел какие-то сны про тебя, – признался Саша. – Я видел порт, зиму, там всегда холодно.

– Не всегда, летом там тепло. И красиво. Зеленые горы, дикая природа.

– Это Хабаровск? Не думал, что он на берегу моря.

– В нашем мире так, это порт на берегу моря.

– А где-то нет?

– Где-то на берегу реки, а где-то посреди гор или на равнине. Где-то же его случайно подорвали в череде местных конфликтов. Миров бесконечные вариации, наш – не более чем одна из них, и по своему своеобразная.

Саша посмотрел на улицы под террасой и проговорил:

– В этих снах я действительно был какой-то девчонкой и видел сцены из ее жизни.

– Разве не удивительное чувство, осознавать жизнь в двух местах?

– Мне казалось, надо меньше пить кофе на ночь. Я думал это просто причудливые сны.

– Глупенький. Глупенький братик.

– Зачем ты нашла меня?

Девушка посмотрела задумчиво вдаль.

– Мне было просто интересно. И я могла это сделать. – Она взглянула на него: – А тебе не интересно было узнать? Почему снятся такие сны? Почему ты живешь одновременно в двух местах? Я хотела понять, что ты такое. Я живу одновременно в четырнадцати других миров, похожих на этот и не похожих, там меня зовут иначе, и выгляжу я не так. Но все эти части, хм… скажем так, более связаны со мной. Это фактически продолжение моей личности. А ты осколок куда более самостоятельный.

– Когда мы встретились в первый раз, там, в спортзале, ты говорила уверенно, как будто все знаешь про нашу связь. А получается, что нет.

Сана молчала, смотря на закат. Потом проговорила:

– Каждый день я узнаю что-то новое. Я изучаю. Как человек, который обнаружил, что у него есть палец на руке.

– Класс сравнение.

– Возвращаясь к твоему вопросу – в чем цель. У меня нет готового ответа. Мы просто живем. Я протягиваю тебе руку и приглашаю в путешествие.

– А что будет дальше?

– Все что угодно. Любые истории, приключения и открытия.

История 2. Лаура Соммерфельд.

Глава 1. Эксперимент.

– А потом, она перенесла нас в Африку… Ты веришь мне?

Дэн стоял с банкой пива в руках, облокотившись на перила, и разглядывал Сашу довольно спокойно для человека, которому только что поведали совершенно невероятную историю.

– Ты рехнулся, Саня? Ты это серьезно? Верю ли я тебе? – рассмеялся, наконец, Дэн. – Что ты куришь? Это же надо навыдумывать такое! Или тебе привиделось?

– Что значит, привиделось? Я был там наяву и в твердой памяти! Деревянная машинка из школы стоит у меня на полке дома!

– Саня, ты бесподобен. Серебрякова, я слышал, не от мира сего. Но чтобы она могла телепортироваться? Если бы ты рассказал мне, что она может поднимать предметы взглядом, я бы еще рассмотрел, как версию. Но это?

– Ладно-ладно проехали. Но, к слову, предметы она может взглядом даже творить, не то что поднимать.

– Проспись, Саня, серьезно. Тебе надо отдохнуть, физика тебя доконает.

Друг похлопал его по плечу и пошел в зал клуба, оставив Сашу на балконе. Он отпил пива, подумывая, не напиться ли как следует, но что-то ему не верилось, что это поможет вернуть сошедший с ума мир на место.

Подошел Толик.

– Ну ты-то хоть мне веришь? – спросил Саша с надеждой.

– Я всему верю, Саня, честно, Сана точно инопланетянка и эсперка. Может, и телепортируется, хотя это как-то, по-моему, чересчур… То есть… что, прямо взяла и создала светящийся голубой портал у тебя в комнате, как в мультфильмах?

– Я так и знал, что никто мне не поверит! Даже не знаю, зачем я всем разбалтываю эту дикую историю.

– Ты просто пьяный, Саня.

– Черт… надо же мне было с кем-то поделиться этим. Она и правда волшебница, кто бы мог подумать! А с кем поделится, если не с друзьями? Я знал что, меня оборжут, Толик, я совершенно был готов. Но просто… кому рассказать, если не друзьям? Это ведь самые близкие люди, которые всегда тебя понимают. Верно ведь, Толик?

– Конечно, Саня.

– Я надеялся, что хотя бы попробуют понять, прислушаться. Но нет… что у меня за друзья? Тут опять только ты, мой сраный оруженосец!

– Какие теплые слова Санёк, я, прям, тронут. Я тебя не оборжал, и понимаю, а в ответ меня опять обзывают оруженосцем, да еще и сраным!

– Ну прости, Томас, но ты и правда оруженосец. Что теперь делать?

– Это у тебя первая банка пива или уже вторая? Тебя прям на глазах растаскивает. Я не Томас, я Толик. Еще не забыл?

– Третья. На, забери, – Саша пихнул ему банку. – А то я подозреваю, что эта гребаная волшебница, не одобряет подобное времяпрепровождение и явится меня воспитывать.

– Что-то у тебя действительно случилось, никогда не видел, чтобы ты выхлестал столько пива за раз. Ты же называл его неблагородным напитком.

– Я просто опасался, что от больших доз благородных напитков я улечу в подпространство, да и мой кошелек опустеет.

– Не переживай, Саня, чтобы она с тобой не сотворила, я тебя не брошу.

– Вот, за это я тебя и люблю, Томас.

– Толик.

– Конечно, Томас. И не расстраивайся, что не выловил меня из реки в 1415 году. Как видишь, смерть, оказывается, вещь не такая летальная, как можно подумать. Да, я не увидел, как мы разгромили этих чертовых разодетых французиков, но, что ж, я могу прочитать об этом и в книгах. Тоже интересно.

– Простите, сир Джон.

– Что?! – опешил Саша.

– Э-э… Я не знаю, у меня просто вырвалась какая-то фигня.

– Блин, как так, Толик? У меня чуть ли не пятьсот друзей, и в Академии и везде, а лишь с тобой я могу поговорить о чудесах, что со мной приключились.

– Только не надо меня опять обзывать оруженосцем, а то я обижусь.

Саша его не слушал, продолжая сокрушаться:

– Черт, я даже не могу позвонить своей девушке, потому что из-за твоей божественной Саны, у меня теперь и девушки нет!

– Карина вряд ли стала бы слушать, про невероятные события. Тут я согласен с Саной, тебе стоило давно с ней завязывать. Правда, лучше бы ты передал эту милашку своему лучшему другу в знак благодарности за все заслуги. Если для тебя она глуповата, то, мне кажется, я бы нашел, как насладится другими ее… э-э… прекрасными качествами.

– Что? Сейчас не пятнадцатый век, чтобы награждать тебя девушками за заслуги. Охренел ты, Томас, с веками. Но что вы – сговорились? Чем плоха Карина? Я временами ее вспоминаю.

– Временами? Обычно так и делают, убитые горем парни! А ты не звонил ей еще раз, через пару дней, может она поостыла?

Саша на секунду завис.

– Черт, я забыл! – выпалил он.

Толик расхохотался:

– Да, Саня, это точно была вечная любовь!

– Как я мог помнить, когда творится такое? Да и пофиг на нее. Она же нашла себе какого-то мужика. А у меня теперь подружка, которая умеет летать и телепортироваться. Пошли из этого клуба, местная публика не доросла до чудес!

– Тебе бы надо уже домой, Саня. Пойдем-ка, я тебя провожу. А то… не ровен час, опять в реку свалишься. Сир Джон, блин.

Они вышли из клуба, узкая улица была темна и пуста. Саша почувствовал, что выпитое уже ударило в голову, и его слегка пошатывает, он неловко ухватился за плечо Толика, чтобы не упасть.

Тот подхватил его за руку и повел неровным шагом:

– О… что-то тебя совсем разморило, брат, может такси вызовем? Идти-то далековато, а если тебя так замотало… У тебя деньги есть?

– Какие деньги? Я на мели.

– Отчего так?

– А, не знаю, не рассчитал. Туда-сюда. Сейчас вот в клубе спустил прилично. Боюсь, мой друг, Томас, на такси у меня нет, это совсем создаст дыру в моем бюджете. А где твоя машина?

– Я собирался пить, какая машина? Я рассчитывал, что меня подбросят. Но мы рано покинули вечеринку.

– Ах, простите.

– Да нет, я все равно собирался проваливать, неудачно подкатил к одной девчонке, она меня чуть из бокала не облила. Пора было скрыться.

– Ты безнадежен. А у тебя что, нет денег на такси? Я тебя все время кормлю, сделай другу приятное, – начал убеждать Саша.

– Ты не поверишь, я тоже на мели.

– Да ты вечно на мели! У тебя что, деньги вообще не держаться?

– Такой уж я.

– Хрен знает что, Толик. Кем тебя не сделай, все равно ты бедный раздолбай. Надо спросить у Саны, отчего ты такой оболтус!

Сзади раздался звонкий голос:

– Водится вечно с другим оболтусом, поэтому за последние полторы тысячи лет ничему не научился.

Саша воскликнул, оборачиваясь:

– О, и правда, зачем нам такси, наша чудесная подружка нас сейчас подбросит!

За их спинами стояла Сана в коротком синем пуховичке. Впрочем, тот был небрежно расстегнут, под ним угадывалось какое-то красное платье и сверкали совершенно голые колени в сапогах.

– Ой! Как ты тут очутилась! Я не слышал, когда ты подошла! – воскликнул Толик.

Бедняга был не на шутку перепуган. Еще бы – превеликая Сана собственной персоной на расстоянии вытянутой руки от него.

– Я просто перенеслась, – сообщила Сана, улыбнувшись.

– А? Телепортировалась? – уточнил Толик с запинкой.

– Перенеслась. Телепортация – это идиотизм. Ну, если, конечно, вас развлекает, разбирать себя на атомы, а потом снова собирать, то всегда пожалуйста.

– Ты что, правда, можешь телепортироваться? Санёк, она что серьезно? – обеспокоенно переспросил Толик, вертя головой.

Сана устало вздохнула:

– Почему никто мне вечно не верит? Вот за этим и приходится устраивать всякие спецэффекты! Если бы я возникла во вспышке света прямо у вас на пути, этот глупыш не сомневался бы. Но я, напротив, не хотела создавать излишнего ажиотажа, тихо возникнув за спиной, а все равно фурор!

– Надо было тихо возникать в пятидесяти метрах отсюда и выйти из-за угла с видом, что ты как бы случайно прогуливалась неподалеку, – заметил Саша.

– Интересная идея, я учту.

– Вы меня разыгрываете? – все еще ничего не понимал Толик.

– Ах, малыш, я вполне могу телепортироваться, это так, – проворковала Сана, к большому удивлению Саши, протянув руку и взъерошив Толику волосы. Тот так и оцепенел в священном ужасе.

Сана, не обращая внимания, обошла его, направившись к Саше и разглядывая его как-то грустно и снисходительно, проговорив:

– Удручающее зрелище.

– О, ну вот, что я говорил, Толик? Сана не одобряет, – буркнул Саша.

Сана вздохнула:

– Да мне до лампочки, Саша, о чем ты? Бремя разумного сознания, порой так давит на вас, беспомощных созданий, поэтому вам требуется что-то, что низвело бы это думающее сознание до каких-то простых животных форм, только и всего.

Саша воззрился на Толика:

– Это она меня сейчас что, завуалировано обозвала животным?

Но друг ничего не мог ответить, глядя на Сану квадратными глазами и будто находясь на грани побега.

– Господи, Толик, выдохни уже, что ты так ее боишься? Она бывает мила, когда не обзывает концом карандаша или еще чем в том же духе.

– Ах, спасибо, Саша, – поблагодарила девушка.

– Сана, скажи ему, что-нибудь, а то он, по-моему, боится дышать.

– Не бойся, ведь ты меня подсознательно всегда помнил, не так ли?

– Я… э-э… – выдавил Толик.

– Как это – помнил? – не понял Саша.

– Не важно, – сказала Сана и положила Толику руку на плечо, мягко проговорив: – Я тебе ничего не сделаю, малыш, успокойся. Даже если я волшебница, это же не делает меня страшной, правда?

– Ну нет, наверное, – кивнул Толик неуверенно, но вроде успокоился.

– Ты в пуховике? – поинтересовался Саша.

– Ну так холодно же.

– Неужели?

– На самом деле, я не собиралась здесь появляться и читать нотации, как ты воображал. Но меня посетила одна идея, а у тебя как раз подходящее состояние для этого. К тому же вам все равно требовалась помощь.

– У меня состояние, тянущееся ко сну.

– Вот именно этим мы и займемся, – загадочно улыбнулась Сана.

Толик удивлено ахнул, но тут же стушевался, когда девушка на него коротко оглянулась.

Саша проговорил:

– Не знаю, Сана, на что ты намекаешь, но если ты телепортируешь нас с этой промозглой улочки, туда, где теплее, я на все согласен.

– Нас? Твой дружок нам не понадобится, и я бы даже сказала, будет немного лишним, я рассчитывала оставить его здесь.

Толик опять ахнул, на этот раз с некой робкой претензией на обиду.

Саша возмутился:

– Сана, имей сердце, на дворе практически ночь, холод, как мы можем оставить здесь Толика? Только не надо телепортаций, ты же повредишь ему психику!

– Я думаю, твой друг куда больше подготовлен к чудесам, чем ты думаешь. Особенно в моем исполнении, – выдала Сана загадочно и стала рассматривать Толика оценивающе, как будто прикидывая, как бы половчее запустить его в небо.

– Вы знаете, а может я лучше пойду? – сообщил Толик, очевидно, предчувствуя недоброе.

– Нет-нет, никуда ты не пойдешь. Саша прав, уже поздно, а живешь ты вообще на другом конце города.

– О… она даже знает, где я живу, – выдохнул Толик.

– Глупо было с твоей стороны не подумать, как будешь возвращаться, Саша-то мог бы и пешком дойти, здесь не далеко, – продолжила наставлять Сана.

– Прости, я не хотел! – выпалил Толик.

– Вот всегда ты так. Ну-ка закрой глаза. Сейчас окажешься дома, не удивляйся ничему, я многое умею, ты же знаешь. И просто ложись спать. Хорошо?

– Да, Сана.

– Вот и славный мальчик.

Толик закрыл глаза и исчез, словно его тут и не было.

Саша поглядел на Сану прищурившись:

– Что-то я не понял. Вы что, знакомы? Ты разговаривала с ним как-то… Странно…

Сана пожала плечами:

– Может и знакомы, но он все равно не помнит. Нам тоже пора, а то все вероятности указывают на то, что еще тридцать четыре секунды на этом ветру, и ты заработаешь простуду, что совсем нам некстати.

Девушка взяла его руку выше локтя, легонько подтолкнув, и Саша обнаружил, что они уже в его квартире, а свет включился сам собой.

– А где голубенький портал? – спросил он.

– Ох, да сдались тебе эти спецэффекты?

– А что будет с Толиком? Ты просто телепортировала его, оставив разбираться, что это было?