Алексей Николаевич Пичуев
Звездная пыль
– Чэт, – начал было говорить Артур Смит, пожилой, но ещё не старый исследователь последствий ядерной катастрофы, – я…
Чэт не дал ему договорить, он выхватил из кармана брюк что-то вроде пистолета и выстрел в Артура, пуля вошла в грудь где-то в области правого легкого. Он устоял на ногах, как будто не понял, что произошло. Из его рта потекла маленькая струйка крови, серые потускневшие глаза смотрели как будто с укором. Артур никогда не причинял боль людям, он посвятил свою жизнь благородному делу, исследуя последствия этой катастрофы. Он хотел показать людям, что они сделали. По сути, его миссия была экологической. И кто-то, кого и человеком нельзя назвать, прервал его жизнь просто так…
То, что произошло дальше, шокировало и без того уже повергнутых в ужас женщин: буквально через несколько секунд после выстрела окровавленные осколки пули вылетели из головы и плеч Артура, его тело дёрнулась в конвульсиях и рухнуло на пол. Из плеч, рта и головы сочилась кровь. Мегги, ласковая, чуткая, чувствительная не выдержала этого зрелища, сначала изменилось её лицо – оно побледнело, губы задрожали, глаза стали непроницаемыми, словно стеклянные, и она, схватившись за сердце, начала медленно оседать. Дебби подхватила её и опустила на холодный пол, но девушка ничем уже не могла помочь старушке. В глазах Мегги стоял немой вопрос: «как это? что это? так не может быть». Из глаз девушки потекли струйки слёз, она не рыдала, она тихо плакала. «За что», – прошептала она и провела ладонью по лицу Мэгги, закрыв её глаза.
– Ха-ха-ха! Ну теперь вести тебя никуда не надо, – хладнокровно и цинично сказал Чэт. -Я пошёл в компьютерный центр – сердце нашей базы. Кстати, о сердце – берегите сердечко профессора, ха-ха-ха! – Чэт вышел и закрыл дверь, оставив двух напуганных девушек с двумя трупами и двумя мужчинами без сознания. Когда шаги безумного гения стихли в конце коридора, Дебби, взяв себя в руки и поправив каштановые волосы, тихо сказала:
– Джулия, надо отсюда выбираться, чем скорее, тем лучше. Но сначала надо привести в сознание мужчин.
Карие глаза Дебби смотрели доверчиво и с надеждой на Джулию, которая, хоть и была всего немного старше Дебби, поражала своей разумностью и не по годам огромным умом. Но Джулия не хотела поднимать глаз и говорить то, что ещё более расстроило бы девушку. Но молчание было слишком долгим.
– Дебби, – начала Джулия, – мистер Логистоун умер…
– Что…– голос Дебби осип и не слушался её.
– Он тихо умер…
– Но ведь…– в голосе Дебби слышались чуть плаксивые нотки, – он был жив.
Верхняя губа Дебби ещё больше задрожала, глаза снова увлажнились.
– Дебби, – Джулия взяла ее за плечи, – будь сильной, он не пережил этих событий, возраст и обстоятельства сделали своё дело…
Джулия и сама была готова разрыдаться, но пока что только она могла думать расчётливо и принимать решения.
Пётр, которого она бережно уложила на кушетку, зашевелился и открыл глаза. Увидев кровавую картину и почувствовав присутствие смерти, он крепко сжал ладонями голову, пытаясь осмыслить происходящие события. Ему не нужны были ничьи объяснения, но у него просто в голове не укладывалось произошедшее.
Дебби свернулась клубочком на кожаном кресле и потихоньку плакала. Джулия смотрела в пустоту и пыталась собрать свои лихорадочные мысли. Молчание прервал Весельчаков.
– Я убью его, – глухо произнёс он. Джулия села перед ним на колени и попыталась посмотреть ему в лицо. В глазах его не было горечи, ярость выплескивала свою энергию в окружающий воздух. На лбу у него как будто прибавилось морщин, челюсти были сжаты так, что через кожу были видны скулы, губы превратились в одну тонкую полосочку. Казалось, что все его лицо заострилось. Но глаза, самое главное глаза – раньше они были серыми, изучали добро и тепло. Теперь они горели огнём, и Джулии стало страшно именно сейчас, а не когда умерли трое ее товарищей. Она знала Петра давно, но никогда не видела его таким.
– Я убью его!
– Петя, я должна рассказать тебе, как всё было.
А в то время, когда происходили все эти печальные события в кабинете профессора, Винсент, еле сдерживая свою ехидный улыбку, вел в камеру хранения Жана-Поля де Лавуа, Генриха и Лешека Пшанского. Слабые духом люди всегда более подвержены влиянию зла, чем сильные, и Винсент, попав под влияние Чэта, чувствовал себя Ангелом тьмы, наместником дьявола на Земле, и злость разбирала его, как будто желчь ударила в мозг, разбудив в нём зверя, чувствующего запах плоти и крови. В один миг перед его взором пронеслись все его унижения, которые он сам придумал для себя, а винил окружающих, и жалость к себе переродилась в ярость.
– Ну, сволочи, держитесь, – сквозь зубы пробормотал он.
Генрих обернулся первый. В тусклом свете тёмных коридоров он увидел, как изменился Винсент. Его плечи расправились, ноги были широко расставлены, и крепко держали своего хозяина. В облике Винса была какая-то неуловимая уверенность, глаза были как будто красные и бешеные. В него вселилась та же Тёмная сила, что окутала Землю. Генриху даже показалось, что сейчас изо рта Винса потечёт белая пена. Генрих так удивился этой метаморфозе, что не заметил, как в правой руке у Винсента появилась отвёртка, в левой он всё ещё сжимал электроизлучатель.
