Алексей Митрофанов
Литературные котики

© Алексей Митрофанов, 2022

ISBN 978-5-0056-0539-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Бегемот из «Мастера и Маргариты», Кот Ученый из «Руслана и Людмилы», кот Матроскин из сказки «Дядя Федор, пес и кот». Все это – известные литературные котики. А кто послужил прототипами этих прекрасных героев? А как сами авторы относились к котам? А коты к авторам?

Об этом – исследование «Литературные котики». И веселое, и грустное, и серьезное, и очень легкомысленное. Как и сами котики.

В оформлении обложки использована открытка работы художника Луиса Уэйна (1860 – 1939).

Булгаковский кот Бегемот

Это, без сомнения, самый известный литературный кот. С него, заезжего, мы и начнем. Бегемот прибыл в Москву в составе свиты Воланда и провел здесь около месяца. Тем не менее, за это время он настолько вжился в город, что сделался практически неотделимым от него.

Считается, что прототипом Бегемота стал Флюшка, домашний кот Михаила Афанасьевича. Он проживал вместе со своим хозяином в доме 35А по Большой Пироговской улице. Флюшка был не черным, а серым. Но это не принципиально. Флюшка был хорош собой, и это стало причиной трагедии. Кота утащили, когда он сидел в форточке. Это было несложно – писатель жил на первом, а, точнее, даже цокольном этаже. Видимо, под воздействием этого события, Булгаков придумал такого кота, которого фиг кто утащит.

Возможно, кстати, никакой трагедии и не было. Не на котлеты же его украли. Приглянулся. И не исключено, что при новых хозяевах Флюшке жилось даже лучше, чем в доме Булгакова.

А сам Михаил Афанасьевич не особо убивался по этой утрате. Он вообще не был заядлым кошатником. Гораздо более дружеские отношения у писателя установились с собакой по кличке Бутон.

Но, как говорится, прототипов много не бывает. Еще один связан с кличкой чудо-кота. Бегемот в демонологии – воплощение чревоугодия. А уж поесть и выпить этот персонаж был не дурак.

Выходит, что второго прототипа нашего героя следует искать в московском зоопарке.

Правда, его Владимир Даль (который, кстати, жил недалеко от Зоопарка, на Большой Грузинской улице, дом 2) смертельно оскорбил. Божественного и величественного бегемота он обозвал в словаре русского языка болотной коровой.

Гораздо более почтительно высказался о бегемоте справочник «Московский зоосад», изданный в 1925 году:

«Бегемот… с огромной головой, широкой мордой и почти волочащимся по земле животом, с могучими клыками. Это страшное чудовище может изрыкать такой могучий рев, что все животные, не исключая льва, приходят от него в трепет».

Кстати, в 1985 году в московском зоопарке вместо бегемотника устроили моржатник. Долгое время бегемоты в этом зоопарке вообще отсутствовали. И только в 2017 году там поселилась Ксюша, карликовая бегемотиха из Швеции.

Ну а коты в московском зоопарке не переводились никогда.

На самом деле, Бегемот даже не кот, а котолак, он же элурантроп. Оборотень, способный принимать то человеческое, то кошачье обличие, в конце романа вообще превращается в худенького юношу-пажа. Этим он, без сомнения, разочаровывает читателя, который за время прочтения романа успел полюбить именно толстого, хамоватого хулигана-обжору. И вдруг у читателя совершенно наглым образом отнимают предмет его любви и выдают вместо этого довольно скучную особу:

«Ночь оторвала и пушистый хвост у Бегемота, содрала с него шерсть и расшвыряла ее клочья по болотам. Тот, кто был котом, потешавшим князя тьмы, теперь оказался худеньким юношей, демоном-пажом, лучшим шутом, какой существовал когда-либо в мире. Теперь притих и он и летел беззвучно, подставив свое молодое лицо под свет, льющийся от луны».

Пусть он и назван тут «лучшим шутом», но в это, честно говоря, не очень верится. Московский Бегемот гораздо гармоничнее и убедительнее.

Сейчас нас не интересуют эпизоды, в которых Бегемот выступает в человеческом облике. Например, как человек он избивает в общественной уборной Варенуху:

«Варенуха вздрогнул, обернулся и увидел перед собою какого-то небольшого толстяка, как показалось, с кошачьей физиономией… Очень, очень приятно, – пискливым голосом отозвался котообразный толстяк и вдруг, развернувшись, ударил Варенуху по уху».

В зрелищной комиссии он было появился в образе кота, но сразу же перекинулся человеком:

«– Вообразите, сижу, – рассказывала, трясясь от волнения, Анна Ричардовна… – и входит кот. Черный, здоровый, как бегемот. Я, конечно, кричу ему „брысь!“. Он – вон, а вместо него входит толстяк, тоже с какой-то кошачьей мордой, и говорит: „Это что же вы, гражданка, посетителям „брысь“ кричите?“».

Человеком он пришел в «Дом Грибоедова»:

«Бегемот только горько развел руками и надел кепку на круглую голову, поросшую густым волосом, очень похожим на кошачью шерсть».

Зато первое представление героя, на Патриарших, произошло именно в кошачьем облике:

«Кот, громадный, как боров, черный, как сажа или грач, и с отчаянными кавалерийскими усами».

Именно как кота его не пустили в трамвай. Кондукторша,

«Лишь только увидела кота, лезущего в трамвай, со злобой, от которой даже тряслась, закричала:

– Котам нельзя! С котами нельзя! Брысь! Слезай, а то милицию позову!»

На Патриарших не только завязка романа – много дальнейших событий развивается в этих местах. Не удивительно, что в конце восьмидесятых, когда возникла мода на «Мастера и Маргариту», эти пруды стали главным булгаковским местом Москвы, разделяя почетное звание с «булгаковским домом» на Большой Садовой улице. Некоторые фанаты удивлялись: а почему здесь, рядом с памятником их кумиру выставлены слон, обезьяна, лиса – а кот отсутствует. Им даже в голову не приходило, что моде на булгаковских героев всего несколько лет, а памятник – вообще не Булгакову, а баснописцу Крылову, работы скульптора Даниэля Митлянского. И, соответственно, рядом со статуей изображены сценки из крыловских басен.

Впрочем, им в оправдание можно сказать, что Иван Андреевич показан здесь настолько нейтрально, что может сойти за кого угодно, в том числе за Михаила Булгакова.

Территория активно обживается. На пересечении Малой Бронной и Малого Козихинского переулка открывается кооперативное кафе «Маргарита». Краеведы выясняют – вплоть до сантиметра – где герои «Мастера и Маргариты» покупали противную абрикосовую воду, а где Берлиоза переехал трамвай. Устраивают многочисленные булгаковские фестивали.

А в 1999 году на прудах наконец-то решили установить памятник Булгакову. И не только Булгакову – в проекте пруд, фактически, становился центром огромной скульптурной композиции. В нее, кроме самого Михаила Афанасьевича входили Мастер и Маргарита, Понтий Пилат, Иешуа Га-Ноцри (тот, разумеется, шел по воде), Азазелло, Коровьев, конечно же, кот Бегемот и нечеловеческих размеров, абсолютно циклопический примус.

Но воспротивились местные жители, и ничего из задуманного так и не осело на берегах пруда.

Впрочем, история на этом не заканчивается. В 2015 году безымянный скверик, расположенный в соседнем квартале, переименовывают в сквер Булгакова! Там планируют установить памятник Михаилу Афанасьевичу, но местные жители снова против!

Тем не менее, памятник Булгакову в этом месте существует. Практически, через перекресток. Это доходный дом Казимира Клингсланда, его адрес – Большой Козихинский, 10. Над окнами третьего этажа – горельефы кошек.

Правда, по первоначальному замыслу архитектора Гавриила Иванова, это вовсе не кошки, а рыси, но они, как и памятник Ивану Крылову, выполнены довольно приблизительно, и вполне могут сойти за кошек.

Некоторые исследователи даже считают, что именно эти, клингсландские-ивановские кошки вдохновили Булгакова на создание образа кота Бегемота, но мне эта версия не представляется убедительной. Да и вообще, слишком уж много прототипов – тоже плохо.

Впрочем, вернемся к коту Бегемоту. В следующий раз он появляется в театре варьете, во время сеанса черной магии:

«Черный жирный кот, который, войдя в уборную на задних лапах, совершенно непринужденно сел на диван, щурясь на оголенные гримировальные лампионы».

Бегемот удивил зрителей тем, что самостоятельно налил себе воды в стакан. И именно в кошачьей ипостаси Бегемот оторвал голову конферансье Бенгальскому:

«Бегемот!.. Делай! Эйн, цвей, дрей!!

И произошла невиданная вещь. Шерсть на черном коте встала дыбом, и он раздирающе мяукнул. Затем сжался в комок и, как пантера, махнул прямо на грудь Бенгальскому, а оттуда перескочил на голову. Урча, пухлыми лапами кот вцепился в жидкую шевелюру конферансье и, дико взвыв, в два поворота сорвал эту голову с полной шеи».

Конечно, человек, просто похожий на кота, не смог бы сделать ничего подобного. Это был котолак.

Прообразом самого театра варьете стал Театр Сатиры, только-только открытый на Триумфальной площади. Раньше же на этом месте стоял цирк братьев Никитиных – от него до сих пор сохраняется круглый купол. Смотрится этот купол на театральном здании довольно абсурдно, но не сносить же его из-за этого.

Одним из номеров в программе никитинского цирка было выступление некой госпожи Капито с дрессированными кошками и мышами. Просто вот нигде не спрячешься от этих котиков.

Затем Бегемот появляется на балу у Сатаны, в уже упоминавшемся знаменитом «булгаковском доме»:

«Стоящий на задних лапах и выпачканный пылью кот тем временем раскланивался перед Маргаритой. Теперь на шее у кота оказался белый фрачный галстук бантиком, а на груди перламутровый дамский бинокль на ремешке. Кроме того, усы у кота были позолочены».

Михаил Афанасьевич сам проживал в этом доме – сначала в одной коммуналке, а затем и в другой. И неоднократно описывал его в разных произведениях. Дом был построен в 1905 году для табачного промышленника Ильи Пигита, как доходный. Илья Давидович владел фабрикой «Дукат». Фабрика специализировалась на дешевом куреве.

А вот с котами реальная жизнь «булгаковского дома» ни коим образом не связана. Они, конечно же, шныряли под ногами, но не больше, чем в других домах Москвы. Поэтому мы переходим к следующей локации кота Бегемота. Это Торгсин – магазин для торговли с иностранцами на валюту. Он располагался в доме на углу Арбата и Садового кольца. Туда Бегемот со своим приятелем Коровьевым прибыл в образе кота, но, как и в зрелищной комиссии, моментально перекинулся:

«У зеркальных дверей торгсина на Смоленском рынке появился длинный гражданин в клетчатом костюме и с ним черный крупный кот.

Ловко извиваясь среди прохожих, гражданин открыл наружную дверь магазина. Но тут маленький, костлявый и крайне недоброжелательный швейцар преградил ему путь и раздраженно сказал:

– С котами нельзя.

– Я извиняюсь, – задребезжал длинный и приложил узловатую руку к уху, как тугоухий, – с котами, вы говорите? А где же вы видите кота?

Швейцар выпучил глаза, и было отчего: никакого кота у ног гражданина уже не оказалось, а из-за плеча его вместо этого уже высовывался и порывался в магазин толстяк в рваной кепке, действительно, немного смахивающий рожей на кота. В руках у толстяка имелся примус».

Вот, собственно, и все. Дальше – уже упоминавшийся «Дом Грибоедова», Тверской бульвар и Воробьевы горы. Во всех этих местах не было никакого кота, а был обычный хулиган, человек, пусть и котоподобный. Мы с удивлением обнаруживаем, что Бегемот в кошачьем виде действует всего лишь в трех местах – на Патриарших прудах, в театре варьете и в доме Пигита. При этом нам казалось, что котом Бегемотом переполнен весь булгаковский роман. Да что там роман – вся Москва!

Кстати, старые москвичи полагают, что в Торгсине от Бегемота полностью отделилась его кошачья сущность. В «Дом Грибоедова» отправился человек, уже никакой не оборотень. А в арбатских переулках остался черный кот – тоже обыкновенный кот, а не котолак. Именно ему другая арбатская знаменитость, Булат Шалвович Окуджава посвятил свое знаменитое стихотворение-песню:

 
Со двора – подъезд, известный
под названьем «черный ход».
В том подъезде, как в поместье,
проживает Черный Кот.
 
 
Он в усы усмешку прячет,
темнота ему – как щит.
Все коты поют и плачут —
этот Черный Кот молчит.
 

Действительно, молчат, как правило, именно те, кому есть, что рассказать.

 
Он давно мышей не ловит,
усмехается в усы,
ловит нас на честном слове,
на кусочке колбасы.
 

Да, Бегемот любил поесть.

 
Он и звука не проронит —
только ест и только пьет.
Лестницу когтями тронет —
как по горлу проскребет.
 

Узнается зловредный характер кота Бегемота.

 
Он не требует, не просит,
желтый глаз его горит.
Каждый сам ему выносит
и «спасибо» говорит.
 

То есть какие-то магические способности этому котику все-таки удалось сохранить.

Пушкинский Кот Ученый

 
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
Идет направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит.
 

Само слово «лукоморье» означает «лука моря». То есть, изогнутый берег, притом, изогнутый вовнутрь. Лукоморье омывается заливом.

Не удивительно, что в славянской традиции слово «лукоморье» означает какой-то конец географии. Где славяне, а где море со своими луками и заливами.

История этого стихотворения вообще довольно любопытна. Это своего рода предисловие, вступление к поэме «Руслан и Людмила», но, фактически, оно не связано с основным текстом поэмы ни сюжетно, ни стилистически. Совершенно инородный кусок. Больше того, основная часть поэмы была завершена в 1820 году, а вступление дописано позже, в 1825 году, во время знаменитой Михайловской ссылки.

Но это вступление, фактически, переворачивает всю поэму. Получается, что Пушкин ее вообще не сочинял. Ему ее надиктовал Ученый Кот (в отличие от Пушкина мы станем величать его с прописных букв)! Который даже не сидит на цепи, а ходит по ней! А это, кстати, очень больно. Представьте себе: грубые, плохо обработанные металлические звенья, нежные розовые лапки. Да, золото считается мягким металлом – но все равно не перина!

Многие исследователи утверждают, что причина скрыта в традиционной для русской культуры демонизации кота. Золотая цепь является прямым следствием этой демонизации, якобы, впитанной Пушкиным вместе со сказками няни, Арины Родионовны Яковлевой, во время этой пресловутой ссылки. Один из сквозных персонажей этих сказок – говорящий кот Баюн. Правда, сказочный Баюн коварен, он своими разговорами усыпляет бдительность людей, а после убивает и съедает их. Пушкинский же кот – не людоед, он добрый сказочник. Во всяком случае, сам Александр Сергеевич после общения с этим котом остался жив и даже сумел записать намурлыканные ему истории.

Таким образом у Кота Ученого появляется еще один прототип, и его родина – Псковская губерния.

Но третий – главный – прототип Кота Ученого все-таки был в Москве. Он находился в бывшей Огородной слободе, напротив знаменитого Юсуповского дворца. В этом дворце Александр Сергеевич жил в младенческом возрасте, с двух до четырех лет.

Тынянов писал:

«Князь разрешал ходить по саду знакомым и людям, которым хотел выказать ласковость; неохотно и редко допускал детей. Конечно, без людей сад был бы в большей сохранности, но нет ничего печальнее для суеверного человека, чем пустынный сад. Знакомые князя, сами того не зная, оживляли пейзаж».

А теперь самое важное:

«Сад был открыт для няньки Арины с барчуками.

Арина смело поднималась по лестнице и строго наблюдала, чтоб барчуки и барышня Ольга Сергеевна чего-нибудь не обронили или не поломали какой балясины. Вид у нее был озабоченный».

Среди «барчуков», ясное дело, выделялся Пушкин.

Так вот, из огромного числа затейливых приспособлений и фигур, которые здесь были установлены для развлечения публики, особое внимание обращал на себя механический кот на цепях.

Эту садовую игрушку вывез один из Юсуповых из Голландии. Кот с помощью цепей перемещался по большому дубу вверх и вниз. Он был пушистым, а глаза его горели. К тому же зверь при этом что-то напевал. К сожалению, по-голландски, и никто не мог понять, что именно.

Интересно, что в советское время возникла пародия на пушкинское стихотворение. И оно совершенно неожиданно рифмуется с уже упоминавшимся торгсином:

 
У Лукоморья дуб срубили,
Златую цепь в торгсин снесли,
Кота в котлеты изрубили…
 

Можно сказать, что мы нашли еще одну связующую нить Ученого Кота с Москвой. Увы, достаточно трагичную.

А впрочем, не будем о грустном.