Алексей Марков
Жлобология 2.1. Откуда берутся деньги и почему не у меня?

2.2. Моральное обнищание

Не всегда люди сбегают от нищеты материальной. Взять Прибалтику (конкретно, Латвию, но в Литве похожая ситуация): местные валят оттуда не столько из-за бедности – с благосостоянием там более-менее, – сколько из-за культурной пустоты. Людям не хватает общения. Ты не можешь поиграть в настольную игру, если рядом нет ещё троих человек, которые хотят в неё поиграть. Ты не можешь заняться авиамоделированием, потому что в городе с советских времён нет кружка авиамоделирования. Да, ты можешь найти секцию йоги, но вот секцию какой-нибудь Аштанга Виньяса йоги – вряд ли. Больших концертов нет, мировых выставок нет, всё местечковое и провинциальное.

Корень проблемы в том, что вокруг просто мало активных людей. Тот, кто что-то хочет и может, уехал в Европу или собирается это сделать, потому что ждать пенсии не вариант. Она там такая же нищенская, как и у нас. Новую работу тоже найти проблематично: люди не хотят расширять бизнес, ибо смысл? Молодёжь разъезжается, а кто из остающихся захочет жить среди старпёров? Опять-таки выходит, что надо валить.

Кому там захочется жить? Только что вчерашней деревенщине – она ещё бежит туда за горячей водой, школой и поликлиникой. Или – за «честными» выборами. Но пообвыкнется – и соберётся в более лучшее место, ибо совок и там неискореним, просто хорошо маскируется.

Бедность культурная вкупе с разницей уровня жизни гарантирует бедность материальную. Местные политики утверждают, что люди едут путешествовать, смотреть мир и пробовать иностранную кухню. А статистика говорит, что люди уезжают после потери работы – то есть явно валят не отдыхать, а чистить рыбу, полоть клубнику и сидеть с немецкими детьми. Вернуться домой надеются процентов пять от уехавших латышей, а 90 % тащат за собой семьи, и их можно понять.

Ещё раз: дело не всегда в сугубо экономических причинах. В Риге и Вильнюсе живётся уж явно жирнее, чем в каком-нибудь Курске или Барнауле. Просто когда уехать несложно, а через 200 километров совсем другая жизнь, то сидеть на одном месте, пожалуй, немного тупо.

Что в итоге? За последние 25 лет благополучная Латвия потеряла больше людей, чем за ленинские+сталинские репрессии и Вторую мировую, вместе взятые. Депрессивное место делается ещё унылее, и никуда от этого не деться. Относительно бедные регионы и дальше будут беднеть – если не экономически, то культурно и морально. Богатые места будут засасывать активных и умных людей, которым от жизни что-то надо, становясь ещё богаче и ещё культурнее.

Москва и Питер в этом плане, конечно, достаточно успешные города. Но вот если сравнивать стартап, основанный в Кремниевой долине, с московским, то при одинаковых глобальных продажах американская компания будет стоить в десять раз дороже. Казалось бы, при чём тут партия и президент?

Дело в том, что деньги в Кремниевой Долине обращаются очень быстро, капитала много, амбиций много, вторичный рынок огромен – там всегда есть ликвидность и много вариантов кэшаута. Быстрые кэшауты означают, что мощные и солидные фирмы там создавать неинтересно. Это занимает слишком много времени, а у инвесторов другие ожидания. И это проблема. То есть, если вашему проекту нужно несколько лет на создание чего-либо, денег вам не дадут. Это, кстати, Ахиллесова пята Долины – даже хорошему бизнесу откажут, если ему нужно время на рост.

2.3. Социальные связи в Калифорнии

Все видели фильм Дудя, если не видели – посмотрите (17), очень окрыляет, там интересные люди и классные интервью. Я тоже в тех местах бывал, в Старбакс заходил, кофе пил, миллиона мне никто не предложил, и я уехал тусоваться обратно в Лос-Анджелес. Фильм Дудя много кто прокомментировал, кто с завистью, кто со злостью, мол, всё фигня, но очень трезвый обзор написал Алексей Антонов, в соавторстве с которым мы написали «Криптвоюматику». Он в Долине был лично, встречался с кучей людей, искал и инвестиции, и стартапы для вложений.

(17)

Процент провалившихся стартапов составляет от 90 % до 98 %. И это только те стартапы, которые «что-то делали», тратили какие-то деньги и оставили какой-то след. Понятно, что если посчитать вообще всё, то будет 99,9 % фейлов. Средняя доходность венчурных фондов плавает по годам, и уровень в 10 % годовых считается хорошей доходностью. И 10 % – это средняя доходность: у хороших фондов с миллиардными капиталами и огромной экспертизой доходность будет 15 %. У инвесторов-любителей, которые хотят инвестировать в какой-нибудь классный стартап, доходность будет отрицательная. Они в среднем стабильно теряют деньги, а чаще – быстро теряют деньги. Три года поинвестировал – можно искать работу.

Хорошим проектам в долине нужны не просто деньги, а умные деньги: деньги со связями, с опытом и помощью в местном бизнесе. Таким деньгам нужны местные, понятные и контролируемые стартапы. В результате получается ситуация, что наши фаундеры не могут поднять хороших денег, потому что никого не знают и недостаточно квалифицированы, и надеяться могут только на российские фонды (они в долине есть, но их немного). Вместо российских можно также пойти за арабскими или китайскими, суть одна. В то же время нашим инвесторам на стол попадают проекты, которые не смогли получить инвестиции у местных фондов. То есть проекты в среднем намного хуже. Получается замкнутый круг: если ты не учился в одном университете с правильными людьми, не живешь с ними и не гуляешь с собаками в одном дворе, твои шансы драматически падают – и на получение правильных денег, и на хорошее вложение.

Несмотря на все недостатки, Кремниевая долина имеет огромное преимущество перед всем остальным миром, вместе взятым: это огромное переплетение социальных связей (18), которое нельзя купить или быстро построить. Потому что это ресурс, который надо культивировать годами и десятилетиями.

(18)

Социальный капитал долины – это привилегия, и просто так его не получить. Люди растят репутацию очень долго и просто так ею не делятся. Репутация нужна, чтобы открывать нужные двери, строить проекты, да хотя бы для того, чтобы тебя воспринимали всерьёз. Она нужна, чтобы просто с кем-то познакомиться, не говоря уже о советах или деньгах. И от репутации может зависеть размер получаемых вами опционов, если вы нанимаетесь на работу в новый стартап. Людям не из тусовки пробиться в неё трудно, но если ты там – всё становится гораздо проще. Как туда попасть? Демонстрировать знание ситуации и правильный язык, то есть, говоря по-русски, быть «в теме». Как же стать интересным?

• Быть фаундером чего-либо (поэтому там все фаундеры чего-либо);

• работать в быстрорастущей компании;

• излучать харизму, знать сплетни и светиться в твиттере (хотя для меня это непостижимое по тупости явление);

• иметь миллиард долларов.

В системах с высоким значением социального капитала всё устроено очень непросто. Во-первых, они непрозрачны. То есть в каждый момент времени мы не знаем социального статуса кого-либо по отношению ко всем остальным. Почему? Да потому что если эти статусы раскрыть, то люди с низким капиталом будут убегать – от стыда, а с высоким тоже будут валить – от бесполезности, ведь они поймут, что привносят в тусовку больше, чем берут оттуда. И чем дольше люди не раскрывает или даже просто не осознают уровень своей репутации, тем больше становится группа и тем больше она несёт пользы.

Интересно, что при продаже долей в компании (где у работников есть опционы или привилегированные акции) сотрудники часто выглядят куда круче, чем они есть на самом деле (то есть основные деньги же достаются основателям, а не сотрудникам). Их социальный капитал кажется выше, чем на самом деле. Ещё одно следствие: в Кремниевой Долине строчки в резюме меняются гораздо чаще, чем где бы то ни было. И это хорошо, потому что вы можете уволиться из компании, а она потом станет единорогом, и вы сможете хвастаться, что там работали. А если пока непонятно, крутой ли у вас стартап или не очень, это даже и хорошо, потому что никто вокруг не знает, кто станет следующим миллиардером. И эта непонятность добавляет невидимого социального капитала всем присутствующим.

В то же время какие-то новые европейские инкубаторы, программы менторства и бизнес-клубы прогорают, потому что пытаются всё зарегулировать. А тут наоборот прозрачность только вредит. Интересно ещё, что если два фаундера обменяются небольшими долями в своих компаниях, они оба увеличат свой социальный капитал, хотя и останутся непрозрачными.

Кремниевая Долина построена на подразумеваемых социальных контрактах, которые и управляют поведением участников. Всех новых знакомых принято считать следующим Цукербергом, и надо быть со всеми вежливым, ведь никогда не знаешь, кто захочет нанять тебя директором в огромную корпорацию. Это, кстати, означает, что Долина полна людей, которые когда-то отказались профинансировать что-то дико успешное. И сейчас все этого боятся. Возникают тайные клубы, чаты и псевдоинтеллектуальные круги взаимной дрочки, и если вас туда не приглашают, ваше ЧСВ пробивает пол, ведь страшнее всего – упустить новую крутую возможность стать миллионером. В связи с новыми тенденциями, демонстрировать свои демократические ценности общаться становится очень тяжело: либо вы падаете на колено и говорите то, что принято говорить, либо вас в следующий раз не позовут. Многим кажется, что тут выживают наиболее удачливые. Отчасти это правда.

Американская стратегия привлечения инвестиций стала такой: 1) попробуйте найти хоть какую-то сумму денег; 2) попросите намного больше денег у тех же самых фондов (или у других). То есть фаундерам нужно всё время показывать новую стадию работающего продукта и всё время поднимать деньги. Может оказаться, что проще не искать денег в Долине. Особенно если у вас нет быстрого роста и нет там связей. Венчурный капитал – это не единственный способ привлечь деньги, есть же ещё обычные займы. Возможно, в будущем Долина станет ещё более важным финансовым центром, если стартапам там не нужно будет находиться физически.

Если развитые регионы начнут проводить специальную политику заманивания вкупе с международной экспансией, жди нового переселения народов. И капиталов, конечно. Да что там жди – оно уже происходит.

2.4. Как китайцы играют в го на мировой финансовой доске

Одна из самых крутых китайских IT компаний – Tencent – медленно, но верно обкладывает американских гигантов своими троянскими конями (19). Что занятно, эти инвестиции, казалось бы, не имеют отношения к основному бизнесу Tencent – мессенджеру, платёжной системе и игровой платформе WeChat. Вы, может быть, о такой конторе и не слышали, но вообще-то, китайцы уже превышали Фейсбук по капитализации, и выручка там сравнима с ФБ (хотя пока ещё чуть меньше).

(19)

Tencent основана 20 лет назад, и её акции с момента размещения выросли раз этак в 500 (не шутка). Рост исключительно из-за повального использования WeChat в Китае и вообще в ЮВА – у него больше миллиарда пользователей (Цукерберг-то запрещён! Ха!). Ещё они занимаются играми – даже купили League of Legends – и уже зарабатывают по 5 миллиардов долларов в месяц только на этом. Реально, ребята круты.

Они сделали несколько серьёзных вложений в западные компании в 2017 году, и многие из них не имеют отношения к основному бизнесу Tencent, но обостряют конкуренцию с Facebook, Apple и Google. Китайцы вложились в Snap, Tesla, Uber, Flipkart и вот совсем недавно – в Spotify. Поговаривают, что Tencent в своё время даже вели переговоры о покупке WhatsApp, но Цукерберг подсуетился и опередил.

Становится ясно, что Китай тихонько, но уверенно подбирается к основным технологическим гигантам, вкладываясь в компании среднего размера по всей Кремниевой долине. Засада уже строится. Тот же Спотифай китайцы пытались купить полностью, да вот им не дали. То ли ещё будет.

В Поднебесной вообще придумали интересную схему: у них есть как бы независимый Гонконг, где полный капитализм, и на нём можно всё империалистическое обкатывать. Что работает – забираем на материк и дико, безудержно внедряем.

Почему Гонконг стал глобальным финансовым центром, а Москва – нет?

От автора канала Hongkonger

Финансы – кровеносная система современной мировой экономики, и хотя во времена становления Гонконга индустрия ещё не играла такой важной роли, она уже тогда выполняла свою главную задачу: покупать и продавать риск, помогая реальному сектору держать его под контролем.

Прежде всего, это был кредит. Например, британскому купцу нужно срочно построить склад под удачно подвернувшуюся партию тканей из Кантона, чтобы возвращающаяся грядущей осенью из Европы шхуна «Элизабет» или «Арабелла» отвезла их потом на продажу.

Во-вторых, страхование. Пираты, при попустительстве китайского наместника, перехватывают всё больше торговых судов, а флот, как пару дней назад за ужином доверительно рассказал знакомый капитан, планирует карательный рейд в Bias Bay только после окончания сезона тайфунов. Если «Арабеллу» захватят, а «Элизабет» потонет во время шторма в Бискайском заливе, ваша компания будет разорена. Хорошо, что можно застраховать корабль, команду и груз у банкиров.

В-третьих, услуги сохранности и мобильности капитала. Китайцы требуют платить за свои товары серебром. Потому вы, к слову, и подсадили их на опиум, а потом развязали войну, по итогам которой и получили остров. Серебро нужно где-то хранить. Кроме того, продав товар в Европе, вы должны в разумные сроки снова пустить заработанное в оборот, и вы совершенно точно не повезёте серебро за 11 000 морских миль. Банк просто примет ваш вексель здесь, в Гонконге, а потом взыщет необходимую сумму с вашего поверенного в Лондоне или Гамбурге.

Кроме того, в ситуациях, когда прямой займ неудобен, банк поможет вам поднять денег путём выпуска облигаций или расширения акционерного капитала, подскажет, как структурировать сделки, снабдит гарантийным письмом, распахнёт свои сундуки ради поглощения соперника, предоставит своих аналитиков и трейдеров, профинансирует избирательную кампанию приятельствующего с вами официального лица – одним словом, окажет критически важную поддержку любому деловому начинанию. Финансовые услуги появляются там, где есть крупный международный бизнес, которым в Гонконге всегда была и остается торговля с Китаем.

Успехов на этом поприще Гонконг добился благодаря географическому положению и наличию огромной, глубокой и хорошо защищённой гавани. Остров достаточно большой для комфортного размещения администрации, армии и населения и находится прямо под гигантским рынком (и с недавних пор главной производственной базой человечества) – Китаем, откуда удобные морские маршруты ведут ещё и в Индию, южные моря и Европу. Роль ворот в Поднебесную была усилена как традиционным, так и коммунистическим китайским изоляционизмом, на десятки лет убравшим Шанхай, Амой и Кантон из списка прямых конкурентов. Городу также повезло с населением и управленцами: южнокитайская деловая смётка и предприимчивость, направленная английской дисциплиной и административным талантом.

Ну и наконец, финансовому центру необходимо верховенство закона и строжайшее уважение права частной собственности – прозрачные, железные правила игры, которые позволят капиталу чувствовать себя в безопасности. Также не вредят культурные и экономические связи с существующим финансовым центром, откуда деньги могут свободно, по знакомым правилам, перетекать в банки, бизнесы и транзакции. Для Гонконга (как и для Нью-Йорка) таким проводником был Лондон. С небольшой натяжкой британскую столицу можно назвать прародительницей всех важнейших финансовых центров планеты.

Остальное – моменты технические: финансовая и физическая инфраструктура, низкие налоги, воспитанный пул финансовых талантов среди населения.

Вы уже догадались, что в Москве глобальный финансовый центр построить будет трудновато. Вроде бы, самое главное условие соблюдено: Москва – доминирующий город Восточной Европы, Закавказья и Средней Азии. Москва подходит для роли точки доступа международного капитала к сотням миллионов живущих в этих местах людей и их бизнесу. Однако со всем остальным есть глобальные проблемы. Политические отношения с развитыми рынками испорчены до состояния, крайне далёкого от спокойного и респектабельного сотрудничества, нужного финансовому центру. И без того огромные страновые риски, связанные с деноминацией активов в волатильной валюте, привязанной к отсталой экономике и хрупкой, репрессивной политической системе, уходят в космос при учёте санкций и угрозе военных или политических конфликтов.

С верховенством закона, прозрачными правилами игры, эффективной бюрократией и уважением права частной собственности тоже всё понятно. И даже тот единственный плюс – культурные и экономические связи с сопредельными территориями – стремительно уходит в прошлое, потому что и с соседями, не говоря о мировых демиургах, постельцинская Россия построить отношения не смогла.

Потому в ближайшие десятилетия мощной финансовой индустрии в России не будет.

Китай тем временем скупает не только компании, но и долги. Особенно велика доля Поднебесной в займах Венесуэле, Ирану и Зимбабве (20). Заметьте, это лишь те долги, о которых мы знаем. За 20 лет китайские кредиты выросли с 0 до 5 триллионов долларов – а это уже 6 % мирового ВВП. Это, напомню, не учитывая прямые инвестиции и владение акциями транснациональных корпораций.

(20)

От автора канала Китайская угроза (21) по мотивам статьи в WSJ (22)

(21)

(22)

Китайские государственные компании значительно увеличили свое присутствие на богатом европейском рынке государственных закупок. Фактически европейские налогоплательщики платят китайскому правительству за строительство своей инфраструктуры.

В 2020 году китайские компании выиграли в ЕС тендеры на сумму почти 2 миллиарда евро, что вдвое больше чем в любом предыдущем году. Европейцы обвиняют субсидируемые Пекином компании в хищническом ценообразовании с предложениями, которые на 30 % ниже предложений конкурентов. Некоторые политические лидеры опасаются, что дисбаланс усугубится после коронавирусного кризиса, поскольку правительства, испытывающие нехватку наличности, занимают значительные средства на восстановление. Успех Китая в Европе является новым доказательством того, как стремление Пекина построить глобальные коммерческие гиганты разрушает промышленность во всем мире.

Не так давно европейские транснациональные корпорации доминировали на международных рынках инфраструктуры, строили порты в Африке, электростанции на Ближнем Востоке и туннели под азиатскими мегаполисами. Сегодня те же самые компании теряют позиции по всему миру и все чаще защищаются у себя дома.

И если китайцы десять лет назад начинали в основном с дорожно-строительных проектов, то теперь китайские предложения включают передовые инженерные разработки, передовую электронику и сложные навыки управления проектами. «Когда мы видим цифры на заявках, мы видим цены, с которыми не может конкурировать ни одна частная компания», – говорит генеральный директор Европейской федерации строительной индустрии. Например, на тендере строительства туннеля метро в Стокгольме китайский участник торгов подрезал трех соперников на 48–66 %.

Хорватский мост Пелешац государственная China Road and Bridge Corp. предложила построить с большой скидкой по сравнению с австрийскими и турецкими предложениями. Китайское предложение стало возможным благодаря стали по цене ниже рыночной, изготовленной другой государственной китайской фирмой, и представляло собой форму демпинга.

Ноу коммент, ребята. Просто ноу коммент. Они уже рядом.

2.5. Путешествия без возврата… на инвестиции

У Юваля Харари в книге «Sapiens. Краткая история человечества» была интересная (и свежая для меня) мысль, что зелёные лужайки перед домом и повсеместное желание ежегодно выезжать на пляж – искусственно насаждаемое «удовольствие», происходящее от peer pressure – давления сверстников. Никакой необходимости менять место пребывания у нас нет и никогда не было, а тротуарная плитка куда проще в уходе, чем газон, да и удобнее. У травы нет практической ценности. Она служит лишь для демонстрации собственного величия, поэтому перед дворцами их владельцы всегда разбивали огромные сады и газоны. А люди, живущие у океана постоянно, на пляже валяются крайне редко – не чаще, чем отдыхающие.

Однако наши друзья и знакомые всё время едут на море и постят замечательные фоточки в Инстаграм и на Фейсбук, и мы тоже хотим туда, где солнце, коктейли и можно лежать, ничего не делая.

Но фишка в том, что коктейли и полежать у нас есть и дома. Не хватает нам лишь демонстрации собственной важности, ведь с фоточками мы выглядим успешнее в глазах других людей. Более того, после сорока (опять мысль из Харари, но уже из другой книги) у более-менее приличного человека обстановка в доме будет лучше, чем в любой гостинице.

У меня есть хороший приятель, музыкант в рок-группе первого эшелона. У него порядка 150 концертов в год в разных городах мира. При этом организация выступлений давно и хорошо отлажена, и техники, и менеджеры оперативно решают все околомузыкальные вопросы без него. Так что практически каждый день у него есть возможность побыть туристом в новом городе.

Волею судеб мы встретились на концертах в Праге – они выступали на следующий день после нас на той же площадке Forum Karlin. Приятель рассказал занимательную вещь.

Когда приезжаешь в какой-то город первый раз, сразу же хочется бежать и смотреть главную достопримечательность, ну и пробовать местную еду. Второй раз ищешь уже второстепенные достопримечательности. Третий раз досматриваешь то, что ещё не видел (это если город достаточно большой, чаще всего хватает и одного дня). На четвёртый раз идёшь по местным магазинам искать что-нибудь необычное. А на пятый – ищешь спортзал и где купить свежих овощей, – чтобы только не менять привычный образ жизни.

Что изменилось с первого по пятый раз? Какая-то часть меня упорно твердит, что появились какие-то новые впечатления и воспоминания, и это сделало нас лучше. Или нет? Как посещение нового места помогает нам достичь наших целей? Что именно в нас становится лучше? Почему после какой-то итерации вместо туристических впечатлений хочется вернуться к привычному ритму?

Сдаётся мне, что у подавляющего большинства людей никакого улучшения жизни от путешествий не происходит. Но вот иллюзия улучшения – да, возникает. Галочка на карте (45-я страна, 189-й город, как круто!) или там трипадвайзоре, фоточка в ленте, ну и непременное «о, я там был, рулька офигенная, а пиво на паровозике приезжает!».

Чем больше я об этом думаю (и чем больше езжу по миру), тем более странной мне кажется идея путешествий ради путешествий. Особенно с точки зрения инвестора. Вот я потратил условную тысячу долларов, что я за неё получил? Какой тут ROI?

Похоже, что отрицательный.

В сто раз круче ездить в командировки по делам. Когда вы разовьёте свои умения настолько, что потребуетесь в другом городе, вас и так туда позовут. Так что не спешите повидать мир за свой счёт. Может быть, наступит время, когда ваши путешествия будут оплачивать ваши клиенты.

Есть такой блог о науке принимать правильные решения, называется Farnam Street. Там были интересные мысли насчёт того, как извлекать из путешествий пользу.

Совершенно типичная ситуация: мы собираемся в отпуск в какое-нибудь экзотическое место. Планируем поездку, смотрим на календарь – и по мере приближения даты отъезда наши предвкушения всё круче. Пока мы не сели в самолёт, возможности безграничны! Путеводитель открыт! Произойти может всё, что угодно! Впереди случайные встречи (чуть не сказал связи) с замечательными людьми, новые приключения, а для кого-то – целая новая жизнь!

Вот мы едем, неплохо проводим время. Смотрим достопримечательности, радуемся перерыву от работы. Приезжаем домой, постим фоточки (даже и до приезда, а зачастую и до отъезда… из бизнес-зала статус надо непременно поапдейтить), рассказываем о впечатлениях своим близким. Дарим сувениры. Возвращаемся в рутину. Планируем новый отпуск. Невероятные впечатления медленно, но верно становятся блёклой картинкой – ну типа как кино посмотрели. Только намного дороже.

Люди путешествуют в роли наблюдателей – и, в итоге, – замечают только то, что видят, или даже хуже того – только то, что им показывают. Более того, многие просто выполняют стадную норму, а до собственных желаний не докопаются никогда. Фишка в том, что если вы не можете отдохнуть дома, то дело тут не в жажде путешествий, дело в вашем доме.

Путешествия без собственного участия и размышлений – это просто развлечение. Но если оставаться в сознании и взаимодействовать с новыми явлениями, то и пользы, и удовольствия будет больше. Мы склонны делать обобщения из небольшого количества данных. Без новых впечатлений наш взгляд узок, и вряд ли мы сможем понять, каков мир на самом деле. Путешествия расширяют наш кругозор и позволяют увидеть общее для всех.

Люди в новом месте будут думать и вести себя немного иначе. Так можно найти свежую идею. Когда смотришь на другую культуру, понимаешь, что у «хорошей» жизни довольно много определений, и счастливым тоже можно быть по-разному. Оказывается, не все хотят то, что хочешь ты.

Самое главное: можно попытаться посмотреть на свою жизнь со стороны и увидеть иную перспективу. Или вообще хоть какую-то перспективу. На расстоянии многие домашние проблемы покажутся ерундой, и мы сможем вычленить из задач что-то действительно важное. Текущая рутина не помешает сделать оценку ситуации.

Как же извлечь из путешествий пользу? Надо попытаться более активно поучаствовать в жизни места, куда вы приехали. Снять хату через AirBnB. Найти почту, отправить посылку. Купить продуктов в магазине. Арендовать машину. Проехать на трамвае. Выйти из центра. Зайти на завод. Постричься. Переночевать на ферме. Зайти в местное кафе без меню на английском. Съесть то, что принесли. Сходить в бассейн, на каток и в кинотеатр. Вскарабкаться на гору. Помочь кому-нибудь. Попытаться узнать, почему всё так, а не этак. Задать вопросы. Постараться понять ответы. Вспомнить, что вы думали об этом раньше и сравнить с тем, что есть на самом деле.

А что не нужно делать? Не надо искать Макдональдс, Старбакс или Зару – они такие же, как и у нас. Важная фишка – записывать свои мысли. Это и без путешествий полезно, но тут перелёт или переезд из одного города в другой перестанут казаться потерянным временем. Я раньше возил с собой блокнот и по вечерам (или в самолёте / поезде) записывал самое интересное. Что вы запомнили? Узнали? Что придумали нового? Что из старых убеждений поменялось?

И вот что важно: не надо планировать каждый шаг. В исследовании и заключается смысл путешествий. Вряд ли самые яркие события в вашей жизни оказались запланированными заранее. И в начале 2020-го никто и не планировал, что перестанет ездить в офис. Но глобализация это не только позволила. Она заставила.