Алексей Александрович Стопичев
Тьма, родившая свет

Часть 1

Пролог

Сай Кан проснулся от глухого удара, сотрясшего, казалось, всю Крепость. Он вывалился из кровати и рванул по коридору в главный зал. Страшно даже подумать, кто мог напасть на средоточие силы его учителя – верховного мага Майхе Льсона. Но невероятное, судя по всему, случилось, и Сай, пробегая по гулким коридорам, с ужасом прислушивался к повторяющимся разрывам. Уже через пару минут молодой подмастерье выскочил на смотровую площадку. Там, воздев руки вверх, стоял страшный в ярости маг. Сухонький, тщедушный старик сейчас казался сказочным исполином, опутанный яркими силовыми линиями, похожими на ветвистые разряды молний.

– Создавай элементалов и отправляй на восточную стену! – заорал Льсон, выделывая руками замысловатые па.

Сай судорожно зачерпнул силу и принялся лепить огненное чудовище. Но от волнения и спешки немного ошибся, и поток горячего воздуха схлопнулся, отбросив подмастерье взрывной волной к краю площадки. Кан, стараясь не глядеть на разъярённого мага, вскочил, и вновь зачерпнул силу, разлитую повсюду. На этот раз всё получилось намного лучше, и подмастерье слепил-таки огненного элементала, вложив в его голову приказ убивать всех. А после толкнул чудовище к восточной стене. В это время верховный маг бросил вверх очередное заклинание, но оно, вместо того, чтобы взлететь, закрутило вокруг себя силовые линии, трансформировалось во что-то невообразимо тёмное, жгуче-яростное. И даже реальность подмяло, исказило, как в кривом зеркале, и взорвалось потоком невиданной энергии. Верховный маг, оказавшийся почти в эпицентре взрыва, отлетел в сторону и упал кровоточащим обрубком. На него страшно было смотреть. Борода пропиталась тёмно-бордовой жидкостью. Лицо страшное, будто взорвались все поры брызгами крови. Левая рука вместе с плечом вырвана. Ноги вывернуты под страшным углом. Лишь правая рука скребла по каменным плитам смотровой площадки, да глаза, обычно мудро-печальные, а сейчас яростные, смотрели с болью и отчаянием.

Подмастерье бросился к своему учителю, но тот лишь слабо поморщился, и прохрипел:

– Меня не спасти, Кан. Уходи через портал. И… живи!

Сай остановился на мгновение, но тут от восточной стены один за другим прилетели три плазменных шара, ударили в площадку, и на ней воцарился ад. Майхе каким-то невообразимым чудом сумел приподняться, взмахнул рукой, и в огненном аду выметнулась дорожка к двери со смотровой площадки.

– Беги, глупец! Уходи отсюда! – заорал верховный маг.

Кан лишь мгновение смотрел на учителя, и сразу рванул прочь. Сказалась многолетняя привычка беспрекословно подчиняться Майхе всегда и во всём. Юноша выскочил в дверь, и побежал вниз, по ступеням, к порталу случайного перехода, слыша, как наверху дико разносится последний вопль умирающего мага. Кровь стучала в висках гулким барабанным боем. То ли пот, то ли слёзы разъедали глаза, делая всё вокруг размытым и нечётким. Кан бежал со всех сил, задыхаясь от страха и отчаяния. Пару раз чуть не пробежал нужные повороты в каменных лабиринтах такой знакомой и родной Крепости. Но вовремя реагировал, поворачивал куда нужно, и опять бежал. Падая, вскакивая. Чувствуя, как сжимается всё внутри от невыразимого ужаса.

Портал случайного перехода был всего в двух этажах от смотровой площадки, но Кану казалось, что он бежит целую вечность. За спиной он слышал шум и грохот, и ему казалось, что это бегут за ним. Что и он сейчас изломанный, истерзанный, будет умирать на каменных плитах крепости. Но юноша успел. Добежал. Ворвался в каменную комнату, больше похожую на склеп, привычно зачерпнул энергию, и активировал портал. Тот мигнул и замерцал небесно-синим, с кроваво-яркими сполохами, экраном. Кан, выдохнув, шагнул внутрь и потерял сознание…

Глава 1

Сай приходил в себя тяжело, рывками, будто выныривал из глубокого омута. Он лежал навзничь в чистом поле, залитом солнечным светом, и колосья пшеницы щекотали лицо, тычась в него, как слепые котята. Юноша закашлялся, вместе с кашлем выталкивая из себя слабость и дурноту, и постарался сесть. Руки и ноги слушались плохо, а в голове всё ещё звучал предсмертный вопль учителя. Оттого ещё более нелепым и зловещим показался подмастерью пасторальный пейзаж, будто нарисованный кистью художника-идеалиста. Ровное поле, до горизонта засаженное пшеницей, да деревушка из уютных домиков, крытых соломой.

Кан поднялся, и, пошатываясь, побрёл к деревне. Приминая колосья, выбрел на грунтовую дорогу и зашаркал босыми ногами. А когда подошёл к околице, испуганно остановился. Люди, увидевшие приближение непонятного чужака в странной одежде, уже спешили навстречу с вилами и пиками. Огромный бородатый мужик во главе толпы пробасил, остановившись метрах в пяти:

– Ты, отребье, вали вон от нашего села, мы бродяжкам не рады!

Кан задохнулся от ярости, привычно свёл перед грудью руки, зачёрпывая энергию, и тоскливо замер. Вместо прорвы волшебной маны, которой была напитана Крепость, в окружающем воздухе силы практически не было. Лишь захудалые крохи, позволившие вместо плазменного шара сформировать между ладоней бледную сферу, тут же жалобно истаявшую. Впрочем, на агрессивных селян даже такая демонстрация произвела впечатление, и вилы с пиками испуганно опустились, а здоровяк боязливо произнёс:

– Прощения просим, ваше магичество! – видя, что Кан стоит перед ним молча, мужик растерянно оглянулся на селян, и добавил: – Мы не знали, что вы маг. Милости просим в наши Медунки.

Подмастерье, решив не нагнетать обстановку, разлепил спёкшиеся губы, и спросил, хрипло выталкивая слова из пересохшего рта:

– Кто ты?

– Староста я, – обрадовавшись вопросу, быстро проговорил мужик, отдавая вилы стоящим сзади, будто избавляясь от улик. – Староста Медунков Кер Лайв! Милости просим к нам, ваше магичество!

И приглашающе рукой махнул, шикнув на толпу. Явно струхнувших селян уговаривать не надо было, они развернулись и, ускоряясь, рванули прочь. Сай кивнул старосте и побрёл в село. Тот на немощь подмастерья внимание обратил, но виду не подал. Даже сам стал пошаркивать, ведя Кана к деревянной избе в центре села. А там, усадив мага-недоучку за стол, стал прислуживать, подавая еду и питьё, и болтая без умолку:

– Побродяжек после последней войны много объявилось, ваше магичество, вот мы и осторожничаем. Вы уж простите нас! На прошлой неделе двое оборванцев сразу пять кур у вдовы Рут упёрли! А мы их перед тем приветили чин по чину. Накормили, напоили, как того обычаи требуют. Вот и серчает народ.

Сай рвал зубами краюху хлеба, запивал её парным молоком и блаженно щурился.

– А в соседних Углах и вовсе три дня назад девку снасильничал бродяга какой-то. Его потом поймали в поле. Причиндалы отрезали, да так и бросили там. Да только девке порченой это уже не поможет.

– Бросили его или причиндалы? – с набитым ртом спросил старосту Кан.

Староста дико глянул на юношу и мелко затрясся смехом, отчего морщины взлетели вверх по лбу, теряясь в густой шевелюре:

– И его, и причиндалы бросили, ваше магичество, – заискивающе ответил, и вновь подлил молока в кружку: – Вы мяско, мяско кушайте, ваше магичество! Видно, что издалека пришли, и случилось что-то с вами…

Сай благодарно кивнул и вгрызся в кусок мяса. А староста, наконец, робко присел на краешек лавки и цыкнул на домочадцев, любопытно заглядывающих в двери, отчего те прыснули во двор, весело и испуганно хохоча.

– А что за война? – спросил Кан, который вволю наелся и решил, наконец, поддержать разговор с хозяином.

– Дык наше княжество с княжеством Флавум воевали, ваше магичество! – даже немного испуганно прошептал староста: – До нас бои не докатились, но беженцев тьма-тьмущая через Медунки прошли! А потом они же назад шли, когда замирились уже, значит, князья наши.

– А воевали за что? – продолжал выпытывать подмастерье, пытаясь вспомнить, в каком из миров находится это княжество и куда его, собственно, забросило из Крепости.

– А кто ж их знает? – удивился Кер Лайв. – Нам-то никто не докладывает! В этот раз не забирали никого в ополчение, и то слава Гуру!

В голове у Кана запульсировало знакомое слово «Гур» – главный бог пантеона. Сказывались многочасовые чтения книг в библиотеке Крепости. И даже название мира выплыло: Лаэт. Сай будто увидел строчки из справочника: около десяти разумных рас. Магия на достаточно высоком уровне. Частые войны и феодальная раздробленность. Почти во всех королевствах особым почётом пользуются маги и жрецы бога Гура.

– А ваше княжество как называется? – поинтересовался подмастерье у словоохотливого старосты, радуясь, что портал вынес в мир, дружелюбный к волшебникам.

– Так Вирид! – удивился староста. – Это из какого же далека вас занесло, ваше магичество?

– Долго рассказывать, – скривился Кан, и стал ощупывать карманы – не лежало ли чего? Отблагодарить радушного хозяина было нечем. Юноша вздохнул, и сказал притихшему старосте: – Кер, у меня с собой вообще ничего нет, даже заплатить нечем за еду. Сразу как-то не сказал.

– Что вы, что вы, ваше магичество! – замахал руками староста, – Как можно? Великий Гур наказывал помогать страждущим! А еды у нас, слава богам, вдосталь, чего б не поделиться?

Полчаса спустя, когда Кан сидел на крылечке и грелся на жарком солнце, слушая звуки деревни, к нему подсел староста и, помявшись, спросил нерешительно:

– Ваше магичество, а вы нанимаетесь за деньги, или только ордену какому служите?

Сай глянул на мужика, и спросил:

– Работу хочешь предложить?

Староста кивнул, и быстро затараторил:

– У нас тут беда приключилась. Коровы молоко перестали давать.

– Я не ветеринар, – развёл руками Кан. – Животных не лечил никогда.

– Да Гур упаси нас от болезни, – тряхнул руками староста: – Коровы здоровые все. В том и дело. Высасывает будто кто молоко у них по ночам. А мы поймать не можем. Ну, и наша знахарка говорит: нечисть энто. Нех какой-то. Мол, пока маленький, молоко сосёт, а вырастет, кровь сосать начнёт. Вначале у коров, а опосля и у людей. Так селяне теперь из дома по вечерам и выходить боятся. Даже, кхм, в туалет на ведро ходят, и по утрам выливают.

– Нех? Молоко? – удивлённо поднял брови подмастерье. – Это с чего знахарка ваша взяла-то?

– Да не знаю я, – развёл руками староста. – Сказала, что нех. Вот и живём в страхе вторую неделю.

– Нех, он же суккуб – питается не кровью! – назидательно сказал Кан, – И не молоком. А если и сосёт, то не вымя у коровы, а совсем другой орган. И не у животных, а у людей.

– А что он сосёт? – недоумённо переспросил староста, и подмастерье честно ответил, отчего мужик покраснел, а его супруга, стоящая рядом, истерично засмеялась.

– А кто тогда молоко сосёт? – уточнил староста, не понимая, пошутил ли над ним молодой маг, или правду сказал.

– Знать не знаю, – пожал плечами Кан.

Глава 2

– Так не поможете, ваше магичество? – убито спросил староста.

Кан задумался. Он хоть и лишился разом дармовой силы Крепости, всё же способности свои сохранил, и хотя маны практически не было, магическим зрением владел в совершенстве. А ещё обладал огромным количеством знаний, которые в его голову семь лет вколачивал верховный маг. Потому решил хотя бы попытаться помочь людям, приютившим его.

– Помочь попробую, уважаемый Кер, – обронил Сай, – Но ничего не обещаю.

– Спасибо, ваше магичество! – вскочил радостный староста. – Не надо обещать. Главное – помогите! Село наше небогатое, много заплатить не сможем, но пять серебряных монет наберём! А то ж люди ходить боятся. И молоко, опять же, пропадает!

Кан кашлянул, и спросил:

– Уважаемый Кер, а обуви какой-нибудь у вас не будет? А то я босиком не привык ходить. Уже все ноги исколол!

– Будет, конечно, – продолжал суетиться староста, – Лапотки вам не предложим, не по статусу. Да и боты наши грубоваты будут. Но вот один из оборвышей, которые кур своровали, в сапожках был! Видать, тоже своровал где-нито. Примеряйте, будьте любезны. И если подойдут, забирайте вовсе! Нам они ни к чему!

Староста повернулся к продолжающей хихикать жене, и рявкнул:

– Ну-ка сапоги тащи, которые с оборвыша сняли!

Жену будто ветром сдуло, и через пару минут Сай уже примерял кожаные полусапожки довольно фасонистого вида, с остроконечными носами и фигурными ботфортами. Что случилось с предыдущим владельцем франтоватой обуви, Кан благоразумно спрашивать не стал. Лишь потопал попеременно ногами, удивляясь, как удобно села по ноге так удачно подвернувшаяся обувь.

– Подходят сапожки? – немного заискивающе спросил староста, и Сай лишь кивнул. А потом улыбнулся немного, стараясь сгладить свою невольную суровость:

– Вполне подходят, староста! – и махнул приглашающе: – Пойдём, покажешь коров, которых Нех ваш сосёт.

Кер Лайв закивал, и они бодро потопали к окраине села. Там, за крепким бревенчатым домиком, спрятался немного покосившийся сарай, где мычала беспокойно корова. Кан с опаской посмотрел на рога животного, которое побаивался, честно говоря, больше, чем всех суккубов вместе взятых. А после стал изучать ауру и силовые потоки вокруг места преступления. Староста робко стоял в сторонке, и к нему тихо подошли мужик с бабой – хозяева подворья, да трое сопливых ребятишек.

– Кер! – окликнул старосту подмастерье, – Иди сюда!

Когда глава села приблизился к магу, Кан стал объяснять, тыча руками в воздух вокруг коровы:

– Магическое существо здесь было, однозначно! Эманации до сих пор видны. Но это точно не Нех!

– А кто, ваше магичество? – прошептал староста, втянув голову в плечи. Из всей речи он понял лишь начало и конец, и услышанное мужика пугало не меньше, чем непонятные слова юного волшебника.

Кан досадливо пожал плечами, и признался нехотя:

– Сам понять не могу. Ментальный след чёткий. Но красного, преобладающего у Неха, нет и в помине. Но магией существо обладает. Ушло оно, – Кан прищурился, повертел головой и уверенно ткнул пальцем за околицу: – Во-о-о-он в ту сторону. Есть там что?

– Там хутор разорённый, ваше магичество! – подал голос другой мужик, опередив старосту.

– Да, хутор был, – кивнул и Кер. – Но его полгода назад разбойники какие-то сожгли. То ли которые от войны бежали, а то ли те, которые на войну шли!

И староста зло сплюнул в пыль, но, испугавшись своего действия, вновь вжал голову в плечи.

– Далеко до хутора? – продолжал выпытывать Кан.

– Да если через поля – то версты три, почитай, будет, а то и все пять, – виновато сказал староста, – А по дороге втрое больше. Хотя там и дорога плохая, заросла совсем.

Кан принялся размышлять. Говорить селянам, что магической силы у него кот наплакал, подмастерье опасался. Кто знает, как воспримут местные эту информацию. Вдруг, несмотря на всё хорошее отношение к магам, погонят из села пинками, а то и ещё чего похуже? А подмастерье как раз размышлял, как теперь ману ему набирать, чтобы творить хотя б элементарные заклинания. Потому вспоминал всё, что вычитал о волшебниках миров за пределами Крепости. Выхода было два. Первый – копить ману в себе, потихоньку расширяя внутреннее хранилище. Второй – использовать подручные средства, которые тоже могут служить неплохим вместилищем для магической силы. Правда, нефрита, рубинов и хризолитов, являющихся лучшими накопителями, тут не сыскать. Но даже порода некоторых деревьев могла служить пусть и слабеньким, но накопителем. А соваться к магическому существу без защиты – дело глупое и опасное.

– Осина у вас есть? Или дуб? – спросил он вдруг невпопад старосту.

– Осина? – вздрогнул Кер Лайв. – Нету осины поблизости. А дубов много. С той стороны села лес у нас, там дубов хватает.

– Мне свежее дерево не нужно, – скривился Кан, – Надо сухую древесину. Выстоявшую. Живое дерево магию отторгает.

– У меня осина есть! – встрял в разговор второй мужик. – Оглобля на повозке осиновая! Я давно менять собирался, берите, ваше магичество.

– Отлично, – обрадовался Кан, но увидев эту самую оглоблю, которую крестьянин ловко вытащил из телеги, даже растерялся: – Я это бревно точно не унесу. Мне посох нужен.

– Дык она сухая, – тоже растерялся мужик. – Выстоянная. Как вы и просили.

– А меньше её сделать можно? – немного жалобно спросил подмастерье.

– Конечно, можно! – обрадовался староста. – А ну, Мерт, тащи топор!

Уже через двадцать минут, после ловкой работы топором, оглобля превратилась в полутораметровый посох, толщиной в запястье руки. Кан любовно огладил тёплое дерево, и, взяв нож, стал вырезать на посохе руны. Три, как и учили магические книги: руну аккумуляции маны, руну концентрации и руну высвобождения, позволяющую быстро использовать энергию, собравшуюся в слабеньком накопителе.

Работа шла тяжело. Оказалось, что вырезáть на дереве руны не так уж и просто. Кан, ругаясь почём зря, уже дважды успел порезаться, а даже первой руны не успел вырезать. Нож то соскальзывал с крепкого дерева, то вовсе шёл не туда. Мерт, тот самый мужик, корову которого кто-то выдаивал по ночам, глядя на страдания мага, спросил с жалостью:

– Ваше магичество, а значки эти вы сами должны вырезать, или кто-то другой может?

– Да неважно кто, – зло ответил Кан, и вдруг спросил: – А ты сможешь вырезать?

– Смогу, конечно, – обрадовался Мерт, – Только покажите, какие они должны быть!

Мужик вынес из дома какие-то короткие кривые инструменты и принялся за дело. Кан рисовал графитом на посохе руну, а крестьянин ловко вырезал её своими приспособлениями. Через полчаса работа была закончена, и счастливый подмастерье взял в руки свой первый магический посох. Ласково погладил дерево и почуял тонкую вибрацию, когда активированная руна стала по крохам впитывать в себя ману, такую слабую в этом мире. Кан прикинул, что посох напитается энергией хотя б на пару-тройку даже слабых заклинаний не раньше, чем через пару часов. Но так как время было обеденное, подмастерье решил не затягивать с походом к хутору. Встречаться в темноте с магическим существом не хотелось ужасно. Кроме того, был шанс, что днём существо, сосущее коров, не так сильно, как ночью. Не зря же оно шалило в тёмное время суток.

Глава 3

После плотного обеда, которым угощали мага уже хозяева пострадавшей усадьбы, Кан решительно встал, и спросил:

– Ну, кто проводит меня до сожжённого хутора?

Мерт и староста испуганно переглянулись:

– Ваше магичество, – пролепетал староста, – Может, мы вам направление укажем? Вы волшебник, вам ничего не страшно. А у нас и защиты никакой нету, кроме охранных амулетов.

Кан с удивлением посмотрел на крестьян, сообразив, что они просто боятся идти. Поразмыслил чуть, и кивнул:

– Хорошо, по следам пойду. Может, они и не на хутор ведут.

Староста облегчённо выдохнул и затараторил:

– Вам если ещё что надобно, вы говорите, ваше магичество!

Подмастерье минуту поразмыслил, и сказал:

– Вы мне нож какой-нибудь дайте на всякий случай. А то вдруг животные. Или существо это в телесном обличие окажется. Тогда одной магией не справиться.

– Почему нож? – засуетился Кер. – Клинок у нас есть! В ножнах кожаных! Клинок хотите?

– Какой клинок? – удивился Кан.

– Самый настоящий, – горячо стал уверять его староста. – У нас солдат жил. Муж той самой вдовы Рут. Амелиус его звали. И он с войны самый настоящий клинок принёс. А как умер, вдова его клинок мне отдала. Ей он без надобности.

– Ну, давайте клинок, – пожал плечами молодой маг. Фехтовать он особо не умел, так как в Крепости учить его было некому, но рассудил, что клинок – тот же самый нож, только длиннее, а потому и пырнуть им будет удобнее, чем ножом.

Староста отправил за клинком сына Мерта, и тот уже через пять минут принёс из дома главы села меч в стареньких и сильно потёртых ножнах. Меч был длиной в руку Кана, но тонкий, и даже изящный. Когда маг достал оружие из ножен, оно блеснуло тусклым, давно не чищеным металлом. Кан аккуратно засунул меч обратно, и стал думать, куда пристроить ножны. Ремня у мага не было, и Кан попросту сунул меч под мышку, в другую руку взял посох, и побрёл через поле по виднеющимся следам магического существа. Крестьяне, стоя на окраине села, провожали мага испуганными взглядами, бормоча под нос то ли молитвы, то ли охранные заклятия.

Кан шёл по следам существа больше часа и порядочно устал. Хорошо хоть зерновые, доходящие до пояса, сменились низкорослой травой, не сильно мешающей ходьбе. Правда, постоянные овражки и лощинки, заставляющие то спускаться вниз, то вновь карабкаться наверх, вымотали непривычного к физическим нагрузкам юношу. Когда Кан вконец обессичас и собирался уже просто рухнуть в траву, то увидел сгоревший хутор и… услышал странные всхлипы-причитания. Юноша, перехватив удобнее уже напитавшийся силой посох, осторожно стал подкрадываться к пепелищу, стараясь понять, кто же всхлипывает на руинах. И увидел странное существо, ростом по колено взрослому, напоминающее человека, только гротескно уменьшенное, и будто деформированное. Существо, одетое в невообразимые лохмотья, стояло перед пепелищем спиной к магу, и всхлипывало-причитало неразборчиво, переминаясь на коротеньких ножках. Зато длинные ручки неизвестного свисали практически до земли. Маг подошёл ближе и спросил у плачущего разумного:

– Ты кто?

Существо развернулось, и Кан увидел сморщенное личико с кривыми губами, нос картошкой и огромные глазюки, плеснувшие испугом. Вместо ответа неизвестное создание вскрикнуло, и рвануло наутёк, но запуталось в лохмотьях и рухнуло прямо в обгоревшие брёвна.

– Я не причиню тебе вреда, – стараясь говорить спокойно, сказал Кан неизвестному: – Ты меня понимаешь?

– Вреда? – взвизгнуло существо. – Я тебе сейчас сам такой вред причиню! По кусочкам разорву и раскидаю по всей округе! Тать бессовестный!

– Ты вначале ходить научись, – захохотал маг, видя, как существо, вскочив, опять запуталось в лохмотьях и снова грохнулось на землю…

…Существо сидело напротив Кана и уплетало варёную картошку, которой маг поделился с непонятной особью. В том, что именно этот товарищ высасывал коров, не было никаких сомнений – подмастерье очень хорошо запомнил ауру магического существа, и сейчас с любопытством разглядывал эту незнакомую сущность.

– Тебя как зовут? – спросил маг у голодного недоразумения.

– Афан я! – чавкая, ответил длиннорукий.

– А коров зачем в деревне высасываешь?

– А ты докажи! – насупился гражданин, даже перестав на мгновение жевать. Впрочем, эта пауза длилась недолго, и длиннорукий вновь принялся громко чавкать.

Кан поморщился:

– Мне и доказывать ничего не надо, приведу в село, да отдам крестьянам. У них доказательства требовать будешь.

– А тебе что, молока жалко? – спросил длиннорукий, и вдруг исказил лицо в непонятной гримасе: – Жадина ты!

– Чужое брать нельзя, – веско проговорил подмастерье, и, вспомнив, что сапоги и клинок тоже вроде не его, добавил через минуту: – Без разрешения!

Длиннорукий, расправившись с картошкой, спросил с вызовом:

– А жечь чужие дома без разрешения можно, а? А убивать?

– Так это твой дом был? – начиная догадываться, спросил подмастерье.

– Дом не мой, да я его НАДЗИРАЛ! – назидательно сказал Афан.

– Так ты домовой? – выдохнул Сай.

– Какой я теперь домовой, как дома нету? – насупился длиннорукий. И потребовал: – Дай ещё картошку!

Кан развязал узелок, который ему всунули перед уходом крестьяне, и отдал последний кусок хлеба:

– На, ешь! – и спросил внезапно: – А что здесь случилось?

Афан вновь быстро заработал челюстями и проговорил:

– Слепой, что ли? Не видишь, что случилось? Сгорело всё!

– Не слепой, – пожал плечами маг, – Но меня интересует, как сгорело и почему.

– А почему я должен тебе что-то рассказывать? – чавкал длиннорукий.

– Хотя бы потому, что ты мой ужин ешь.

– Вот ведь жадина! – опять обвинил мага домовой, но менее интенсивно от этого жевать не перестал.

– Слушай, Афан, – разозлился подмастерье, – Я ведь и правда могу тебя в село отвести, и пусть крестьяне с тобой по-своему поговорят.

Домовой нахмурился, и проговорил:

– Разбойники сожгли дом. И хозяев убили, – лицо у длиннорукого искривилось, став похожим на скукоженную картошку, и он запричитал: – И остался я один-одинёшенек!

– Так в селе бы начал жить, – удивился маг.

– В Медунках-то? – спросил домовой.

– В Медунках, – кивнул Кан.

– А там свои надзирающие есть, – нехотя выдавил Афан, собирая с ладони крошки, и смахивая их в рот. – А у меня с ними… разногласия небольшие.

– А молоко зачем воровать? Селян напугал!

– Что мне, с голоду подыхать? – насупился домовой. И добавил язвительно: – Ты посиди с неделю голодный, так не только вымя сосать начнёшь!

– А ты не только вымя сосал? – с интересом спросил Кан, но в ответ получил такой обжигающе-ненавидящий взгляд, что не выдержал, и расхохотался. Уж слишком комично выглядел гневающийся домовой.