Эдвард Радзинский
Три смерти (сборник)
Правда о «кошмарной ночи»
«Маланья тоже участвует…»
Выдумки в воспоминаниях убийц Распутина начинаются, как мы помним, с самого начала. Из благородных соображений Пуришкевич решил скрыть Ирину Юсупову под именем графини Н. (не годится племяннице царя быть приманкой для мужика!). Но этим благородные соображения не ограничились…
Как утверждают и Пуришкевич, и Юсупов, среди собравшихся в ночь убийства в Юсуповском дворце не было женщин. Между тем их там попросту не могло не быть! После того как Ирина отказалась участвовать, надо было инсценировать ее присутствие в доме (что и было осуществлено – и весьма убедительно). Чтобы создать впечатление вечеринки, на которой Ирина веселится с гостями, продумали все: от граммофона до оставленных «вспугнутыми» гостями пирожных. Так неужели забыли о самом главном – о женском голосе, который должен был доноситься сверху?! Неужели не догадались пригласить женщину, которая должна была играть роль Ирины?
А ведь женский голос должен был быть… Потому что «отдаленные голоса сверху» были слышны. Феликс писал: «Войдявдом (с Распутиным. – Э. Р.), я у слышал голоса моих друзей». И далее, когда они уже сидят в подвале: «Шум, доносившийся сверху, становился все сильнее… «Что там шумят?» – спрашивает Распутин…»
Но ведь «прислушивавшийся» Распутин неминуемо должен был что-то заподозрить, если в этом шуме голосов не было женского голоса. Однако он ничего не заподозрил. За эти два с лишним часа не заподозрил! Это возможно только в одном случае – если он слышал женский голос сверху.
Конечно, заговорщики не могли не позаботиться об участии женщин. Недаром Феликс написал Ирине во время подготовки убийства: «Маланья тоже участвует…» Недаром у полиции оказались сведения об участии дам. И в Царском Селе были эти сведения. И в обществе говорили о том же. И актриса Вера Леонидовна Юренева рассказывала мне о некоей балерине – любовнице великого князя Дмитрия Павловича.
В делах департамента полиции без труда нашел я имя этой балерины – в нескольких сообщениях называлась «Вера Коралли, артистка балетной труппы императорских театров, 27 лет… Во время проживания в столице ее посещал великий князь Дмитрий Павлович». Прима Большого театра, танцевавшая в знаменитых «русских сезонах» в Париже, звезда немого кино, она, как писал современник, «притягивала роковой красотой».
Коралли приехала в Петроград накануне убийства Распутина. О том, что она была в Юсуповском дворце в ночь убийства, заявил Симанович, пришедший с епископом Исидором 17 декабря в полицейское отделение на Мойке. Но после проверки агенты охранки сообщили: «Не было замечено ее отсутствие (в гостинице. – Э.Р.) в ночь с 16 на 17 декабря».
«Не было замечено отсутствие»… Но для того и проводились хитроумные «репетиции». Подменить Коралли другой дамой в гостинице в ночь убийства и устроить ей алиби – дело нехитрое…
Но она, видимо, была не единственной дамой во дворце в Юсуповскую ночь. В Царском Селе знали и об участии другой – и куда поважнее… Вырубова прямо ее называет: Марианна, урожденная Пистолькорс, по мужу Дерфелден, дочь от первого брака Ольги Пистолькорс, жены великого князя Павла, сестра Александра Пистолькорса. Но если ее брат и его жена были ярыми почитателями Распутина, то Марианна приняла сторону Дмитрия. Она ненавидела мужика за то, что безвольный Александр был ему рабски предан; за позор его жены, о связи которой с Распутиным в обществе ходили самые стыдные слухи…
Улики против Марианны были столь серьезны, что ее (падчерицу великого князя!) арестовали. Но во что превратился этот арест! Ее мать вспоминала: «Приехав на Театральную площадь, где жила Марианна, мы были остановлены двумя солдатами, которые нас пропустили, предварительно записав имена. У Марианны находился весь высший свет! Какие-то дамы, которых она едва знала, приехали, чтобы выразить ей свое сочувствие. Офицеры подходили к ручке…» И вскоре Марианну отпустили, «заявив, что подозрения не подтвердились».
Дело об убийстве уже «спускали на тормозах». Царю, естественно, не нужны были демонстрации любви к участникам преступления. Кроме того, великий князь Павел тяжко переживал участие сына в убийстве. И Николай не пожелал добивать больного дядю Павла арестом родственницы.
Ее звали Марианна… Скорее всего, ее ироничные друзья насмешливо переиначили ее французское имя в простонародное, крестьянское – «Маланья».
Итак, женщины в Юсуповском дворце были. Но, спасая их честь и, возможно, свободу, мужчины не выдали их полиции.
А были ли отравленные пирожные?
Благородные соображения и дальше диктовали Пуришкевичу и Юсупову, как излагать происшедшее. И здесь мы переходим к самому интересному и загадочному: что же на самом деле произошло между Феликсом и Распутиным в очаровательной подвальной столовой?
Прежде всего поговорим об отравлении.
Из показаний Белецкого: «Протопопов передавал мне, что тело Распутина было брошено в полынью еще живым. Это показало вскрытие…»
Итак, его отравили, а он остался в живых. Потом в него всадили несколько пуль, а он все жил. История дьявола?.. И Феликс всячески подчеркивает это: «дьявольская злоба», «изо рта у него шла пена», «поднятый темными силами» – такие выражения мы не раз встретим в его воспоминаниях.
Но великий князь Николай Михайлович, этот «вольтерьянец», не слишком верящий в демонов, запишет в своем дневнике: «То, что цианистый калий не подействовал, я объясняю просто… раствор был слишком слабый». Возможно, он прав: доктор Лазаверт (которому, как мы помним, стало дурно во время ожидания кровавой развязки) от волнения мог налить слабый раствор в бокалы с вином.
Но ведь он еще «настругал яд в пирожные» – и достаточно, чтобы убить быка! Выходит, Распутин был действительно сверхчеловеком? Но когда неопытная Гусева в 1914 году слабой женской рукой пырнула его один раз ножом, он тяжко болел и чуть не умер. И спасать его прислали хирурга из Петрограда…
Так почему же не подействовал яд? Тот же вопрос задает в своих воспоминаниях (вышедших на Западе в конце 70-х годов) дочь «старца» Матрена. И отвечает: потому что никаких отравленных пирожных Распутин есть не мог – у него была специальная диета. Дочь сообщает, что «отец никогда не ел сладостей, мяса и пирожных», и это подтверждают самые разные люди. Симанович пишет, что Распутин не ел сладкого. Об особом рационе Распутина говорят в своих показаниях Белецкий и Хвостов. Со своей «диетой» (обилие рыбы и отсутствие мяса и сладостей), как пояснял Филиппов, Распутин связывал свои способности «чудотворца» и оттого никогда ее не нарушал, даже когда был сильно пьян. Поклонницы дарили ему коробки с конфетами, но он сам их никогда не ел. Вспомним: об этом же рассказывал в «Том Деле» Константин Чихачев – председатель Орловского окружного суда: «В его купе лежали коробки с конфетами, которыми он угощал других… но сам не ел… и выразился вульгарно, что он «этой сволочи не ест!»
Кстати, и сам Юсупов пишет о том же: «Спустя мгновение я передал ему блюдо с отравленными пирожными. Он сначала отказался: «Не хочу, они очень сладкие». Но потом, как утверждает Феликс, мужик все-таки их съел. Как же он мог сделать то, чего никогда не делал? С какой стати?
Нет, не мог он есть сладких пирожных – это очередная выдумка. Он только выпил раствор яда в вине, который оказался слишком слабым. Историю про пирожные Феликс придумал потом, составляя версию о дьяволе, которого героически уничтожали обычные люди…
Итак, пирожных Распутин есть не стал. И, видимо, выпил совсем немного. Но что же тогда происходило в комнате, где Распутин провел «больше двух часов», как пишет Юсупов, или даже «около 3 часов», как запишет в дневнике дотошный историк – великий князь Николай Михайлович? И почему он забыл о цели своего приезда? Не лучше ли сказать – забылся? Ибо только этим можно объяснить, что нервный, нетерпеливый Распутин сидит два с лишним часа в ожидании Ирины. Вряд ли только пением романсов Феликс мог заставить Распутина забыть о вожделенной цели и главное – совершенно усыпить звериную интуицию этого человека.
Версия эротическая
А может быть, ощущение опасности и будущая кровь… возбудили Феликса – это утонченно-развращенное дитя своего века? И там, в подвале, продолжилось то, что могло быть между ними прежде (и что так тревожило воображение великого князя Николая Михайловича)? Может быть, именно поэтому Распутин готов был покорно и сколь угодно долго ждать прихода Ирины, который сулил ему продолжение захватившего его действа, которым был увлечен и Феликс? И только «когда наверху начали выражать нетерпение», это заставило Феликса действовать?..
Тогда Феликс идет наверх и сообщает своим товарищам, что Распутина не берет яд. Получив револьвер от великого князя, он возвращается в подвал. И Распутин, после всего, что между ними было, не замечает револьвера, зажатого в руке Феликса… Именно поэтому и продолжает спать его интуиция!
Феликс стреляет. Но он не был хладнокровным убийцей, он, видимо, даже не умел хорошо стрелять (что неудивительно, учитывая его неприязнь к воинской службе). Примем также во внимание его волнение… И он всего лишь тяжело ранит Распутина.
Итак, Феликс его не убил. Мужик был попросту без сознания, хотя убийцы и установили у него агонию и остановку пульса. Впрочем, точно также, по пульсам, цареубийцы констатируют смерть всех членов Царской Семьи в Ипатьевском подвале, после чего вскоре на их глазах… станут оживать великие княжны!
И Распутин также ожил! Он попросту пришел в сознание и «сорвал погон» с Юсупова. Ибо недостоин офицерских погон Феликс, обманувший его любовью! Вот почему обманутый мужик кричал: «Феликс… Феликс…» – он укорял князя! Вот почему тот не сможет забыть этого крика! Вот почему и случится безобразная сцена – Юсупов вдруг начнет избивать мертвого Распутина гантелей, повторяя при этом: «Феликс… Феликс…» Слова, которыми посмел обличать его – барина! – безродный мужик, сорвавший с него погон…
Версия реалистическая
Но скорее всего, действие развивалось куда более скучно и… правдоподобно. Все свершилось на самом деле очень быстро. Когда Распутин отказался есть пирожные и пить вино, Феликс ушел (будто бы узнать, когда же уйдут гости) и после совещания с товарищами вызвался застрелить мужика. Он вернулся в подвал с револьвером и тотчас выстрелил. Заговорщики сбежали вниз и, решив, что Распутин мертв, снова поднялись наверх – отпраздновать удачное избавление от опасного мужика. Все соображения о яде, который не подействовал на Распутина, были придуманы после для доказательства того, что написал потом Феликс: «Надо помнить, что мы имели дело с необыкновенным человеком». С человеком-дьяволом, которого они победили!..
А потом они пили наверху, дожидаясь, когда город окончательно заснет и улицы станут совсем пустыми – чтобы вывезти труп. В это время Распутин пришел в себя и, как когда-то, после удара ножом Гусевой, попытался спастись бегством, но был подстрелен у самых ворот. Кем? Пуришкевичем.
Так утверждают и сам Пуришкевич, и Юсупов. И это – третья и самая большая неправда.
Кто убил?
Как напишет сам Пуришкевич, он, преследуя тяжело раненного мужика, промахнулся по нему с нескольких шагов. И это неудивительно – он был человек штатский, гуманитарий по образованию, служивший в хозяйственном департаменте министерства внутренних дел. И в своих воспоминаниях, когда он захочет доказать, что умел хорошо стрелять, ему придется написать, что он «хорошо стрелял в… тире»!
А доказывать необходимо… Ибо после первых беспомощных выстрелов (Пуришкевич объяснял это волнением), следуют два мастерских выстрела. Они сделаны, когда мужик уже находится у самых ворот: один в спину, и второй – прицельно – в голову. И эти два выстрела – иного класса, они будто принадлежат совсем другому стрелку, отличному и хладнокровному…
Кто же из заговорщиков подходит для роли такого стрелка? Прежде всего – великий князь Дмитрий Павлович, блестящий гвардеец, спортсмен, участник Олимпийских игр. «Я взял у Дмитрия револьвер», – пишет Феликс… И недаром Дмитрий пришел с револьвером. Ведь если у кого и были личные основания расправиться с мужиком, то это у него. Это Распутин рассказывал гнусные небылицы про него и про его невесту, позорил Царскую Семью, в которой Дмитрий воспитывался. Это Распутин стал причиной раскола в большой Романовской семье и в семье его отца, угрожал погубить династию…
Недаром великая княжна Ольга, несостоявшаяся жена Дмитрия, записала в дневнике еще до всех расследований: «18 декабря… окончательно узнали, что отец Григорий убит, должно быть, Дмитрием».
Недаром Феликс напишет: «Я знал, до какой степени он (Дмитрий. – Э.Р.) ненавидит «старца»…
Но, как утверждают и Юсупов, и Пуришкевич, во время стрельбы во дворе великого князя не было в доме. Он отправился выполнять странное (таки не выполненное) задание – сжигать распутинскую шубу. И вернулся на автомобиле после убийства Распутина!
Так утверждают оба. И оба… лгут. Ведь согласно показаниям городовых Власюка и Ефимова, которые после выстрелов начинают следить за Юсуповским дворцом, никакого автомобиля, подъехавшего к дому после выстрелов, они не заметили (хотя не заметить на пустой ночной улице столь редкое тогда авто – невозможно). Выходит, великий князь никак не мог вернуться в дом после убийства! И тем не менее он… оказался именно там!
Значит… он из дома не выезжал. Он был там все время. И в момент убийства Распутина тоже был. И уехал вместе со всеми только после убийства. И чтобы скрыть его присутствие в доме, Пуришкевичу и Юсупову пришлось потом придумывать нелепую версию, будто Дмитрий уехал сжигать шубу…
Так что же произошло в действительности?
Реконструкция убийства
Следы правды, на наш взгляд, находятся в первых показаниях Феликса, данных сразу после убийства. После того как он выстрелил в Распутина из револьвера великого князя, Дмитрий, по словам Феликса, забрал оружие обратно. Оставив «мертвого Распутина» в подвале, они наверху праздновали свой успех, дожидаясь глубокой ночи, когда можно было вывозить труп. Но сначала надо было вывезти из дворца дам. Феликс показал министру юстиции Макарову: «Около 2–2.30 ночи две дамы пожелали ехать домой… и с ними уехал великий князь Дмитрий Павлович».
Видимо, великий князь готовился отвезти «двух дам» (Веру Коралли и Марианну. – Э.Р.) на своем автомобиле, когда Юсупов спустился в подвал, где Распутин «ожил». Обезумевший от страха Феликс бросился наверх с криком: «Он убегает, стреляйте!»
В кабинете наверху был один Пуришкевич, который бросился за Распутиным во двор, дважды выстрелил и промахнулся. Но находившийся уже во дворе с дамами великий князь первым выстрелом остановил бег Распутина и следующим выстрелом уложил его на мокрый снег. Вот что означала фраза, сказанная Феликсом на допросе: «Его Императорское Высочество сообщил, что собаку убил именно он»!
И уже упомянутая Марина Грей, с которой я беседовал в Париже, была совершенно уверена: великий князь – убийца Распутина.
Когда выстрел Дмитрия Павловича настиг Распутина, одна из дам в ужасе закричала – это и был тот самый «женский крик», который услышал городовой Ефимов. Отъезд дам, естественно, пришлось отложить, а тело Распутина – быстро убрать со двора. Феликс, услышав стрельбу, сумел совладать с собой, позвал Бужинского и вышел с ним во двор. Князь понимал, что выстрелы переполошили городовых, что придется объясняться, – и хотел, чтобы это сделал дворецкий.
У дома появился Власюк. Феликсу удалось обмануть городового своим спокойствием, но оно дорого стоило князю: сразу же после ухода Власюка произошла безобразная сцена – избиение умирающего мужика. И заговорщикам стало казаться, будто городовой что-то заподозрил…
Тогда-то, видимо, состоялось совещание убийц (надо, кстати, учесть, что они были пьяны). И Пуришкевичу, думскому депутату, можно сказать – главному среди присутствующих знатоку народных настроений, пришла в голову безумная мысль – сказать всю правду городовому, который, как и весь народ, должен был (по мнению Пуришкевича) ненавидеть Распутина! Это и погубило все дело…
После объяснений с городовым они и вывезли еще дышавшего Распутина… Женщины, видимо, покинули дом уже утром.
Зачем же главным заговорщикам понадобилось сочинять историю о том, как Пуришкевич убил Распутина? Не затем ли, чтобы Пуришкевич имел право написать (причем несколько раз, так что поневоле становится подозрительно) о том, что «руки царственного юноши не запятнаны кровью»? И дело не только в том, что негоже великому князю быть убийцей, – здесь момент политический… Ведь в случае переворота Дмитрий – молодой военный, любимец гвардии, организатор избавления от распутинского позора (но не убийца!) – мог стать реальным претендентом на престол. Убийце мужика это было бы куда труднее… И чтобы великому князю было легче лгать, его связали честным словом, обязали повторять версию Пуришкевича и Юсупова – «крови нет на руках моих».
Эти слова, если принять их буквально, были правдой. Кровь была на руках только тех, кто возился с телом мужика…
На рассвете 19 декабря поезд Пуришкевича был уже далеко от Петрограда. Бессонная ночь заканчивалась, и Пуришкевич писал: «Еще темно, но я чувствую… день уже близок… Я не могу заснуть… я думаю о будущем… того великого края… который зову Родиной».
До революции оставалось чуть больше двух месяцев.
18 декабря Алике телеграфировала мужу: «Приказала… твоим именем запретить Дмитрию выезжать из дому до твоего возвращения. Дмитрий хотел видеть меня сегодня, я отказала. Замешан главным образом он. Тело еще не найдено…»
Царь ответил в тот же день: «Только сейчас прочел твое письмо. Возмущен и потрясен. В молитвах и мыслях вместе с вами. Приеду завтра в 5 часов».
Однако Ольга, жена великого князя Павла Александровича, пишет со слов мужа, вернувшегося из Ставки: «Он пил чай с Государем и был поражен выражением безмятежности и блаженства на его лице. В первый раз за долгое время царь был в приподнятом настроении… Слишком любя свою жену, чтобы идти наперекор ее желаниям, Государь был счастлив, что судьба избавила его от необходимости действовать самому».
И все же впечатлениям Ольги и ее мужа доверять не стоит. Государь умел на людях скрывать свои переживания. «Возмущен и потрясен» – вот его истинное отношение к убийству Распутина. «Извергами» назовет он убийц в своем дневнике…
Встреча с трупом
Ранним утром 19 декабря на Малой Невке у моста был обнаружен всплывший труп. Всплыл он страшно – задранная рубашка примерзла к телу, открывая пулевые раны. На лице кровоподтек – след от удара ногой в висок…
Осталась фотография: только что вынутый из реки труп погружен на салазки. Оледенелые поднятые руки грозят небу и городу… И вокруг – холодное белое пространство…
Вечером 19 декабря вдоль пяти верст Царскосельской дороги вплоть до самой Чесменской богадельни (бывшего путевого дворца Екатерины Великой) прохаживались городовые и филеры. Ближе к ночи во двор богадельни въехали машины с полицейскими чинами, сопровождавшими два тюка, зашитые в рогожу. В тюках лежали обледенелый труп и распутинская шуба.
И только когда труп оттаял, руки грозящие опустились.
В ночь на 20 декабря профессор кафедры судебной медицины Военно-медицинской академии Косоротов произвел вскрытие и бальзамирование тела.
Сердце было вынуто и вложено в специальный сосуд, легкие отделены и заспиртованы.
Легкие покойного представляли, видимо, особый интерес. Как мы уже упоминали, Белецкий (со слов Протопопова) показал в Чрезвычайной комиссии, что Распутин был брошен в полынью живым. Значит, в легких Распутина могла быть вода…
Подлинник протокола вскрытия тела Распутина хранился в архиве Военно-медицинской академии, но в 30-х годах исчез. Остались лишь полицейские снимки обнаженного тела со следами от пуль.
Потом привезли дочерей Распутина. Вместе с ними приехали Акилина Лаптинская и, конечно же, Вырубова. Она принесла последнее покрывало для «Нашего Друга».
Епископ Исидор отслужил заупокойную службу. Затем труп Распутина в цинковом гробу в сопровождении агентов в штатском переправили в Федоровский собор в Царском Селе.
21 декабря состоялись похороны. Распутин был погребен в той самой «Аниной церкви» (недостроенной Серафимовской часовне), на закладке которой он так недавно и так весело пировал.
Тайное погребение
Похороны прошли в тайне и впоследствии (как и тайное захоронение Царской Семьи) обросли слухами и легендами. Но в «Том Деле» осталось сразу несколько описаний очевидцев.
Из показаний фельдшера Жука: «Вырубова сказала, чтобы я пришел к ней с утра в половине девятого… Вырубова поехала на лошадке к новой строившейся ею церкви… Дорогой она сказала мне, что там будут хоронить отца Григория. Об этом я слыхал еще днем накануне от архитектора Яковлева, который мне сказал, что место выбрано самой царицей… Когда мы подъехали к этому месту, нашли уже вырытую могилу и в ней гроб. Место в середине храма, в левой крестовине Там мы застали духовника их величеств (Васильева. – Э.Р.), священника из лазарета, архитектора Яковлева, псаломщика, полковника Мальцева… и Лаптинскую… Между Лаптинской и Вырубовой состоялся разговор… Лаптинская говорила, как лежал Распутин, в чем он одет, и что она ночью везла гроб на автомобиле. Вырубова спросила, можно ли открыть гроб. Но Лаптинская и Яковлев сказали, что этого делать нельзя… Минут через 10 после нашего приезда к могиле подошел мотор, на котором приехали царь, царица и дети… Отпевание было закончено. Могилу засыпали землею агенты охраны, которые до этого были расположены в лесу».
Естественно, и вторая ближайшая подруга царицы приехала проводить в последний путь «Нашего Друга». Служанка Вырубовой Феодосия Войно показывает в «Том Деле»: «Ден приехала вместе со мною».
Из показаний Юлии Ден: «Узнав о смерти Распутина, я поехала в Царское, осталась там ночевать и присутствовала при том, как тело Распутина было предано земле… Я прибыла одновременно с царской семьей… Из-за кустов подсматривал полковник Ломан. Гроб так и не открывали… Государь и Государыня были поражены случившимся. Но у Государыни было столько силы воли, что она поддерживала Вырубову, которая много плакала».
Описал похороны и тот, кто «подсматривал из-за кустов».
Из показаний Ломана: «Отпевание собственно было совершено… епископом Исидором. Предание земле совершалось духовником отцом Александром Васильевым и иеромонахом из вырубовского лазарета… Певчих не было… пел причетник Федоровского собора Ищенко… Накануне отец Васильев сообщил мне, что ему отдано распоряжение совершить предание земле Распутина, для чего он приедет из Петрограда… ночевать в Царское Село и утром заедет за причетником и ризами… и чтобы я отдал соответствующее распоряжение. На другой день отец Васильев заехал в Собор, где поджидал его я, и мы вместе поехали к Серафимовскому убежищу… на то место, где должен был быть воздвигнут храм. Не доезжая до самого места, отец Васильев ушел к месту предания земле (гроб стоял уже в яме), а я оставался в стороне. Так что я не был виден, а мне все было видно… До прибытия царской семьи я подходил к могиле и видел металлический гроб. Никакого отверстия в крышке гроба не было».
То же показывает и Вырубова. И никто из очевидцев не пишет о каком-то отверстии в крышке гроба. Но миф о некоем «окошке», сделанном будто бы по приказанию царицы (чтобы она могла, навещая Распутина в склепе, видеть его лицо), можно найти во множестве мемуаров и сочинений, несмотря на то, что «гроб был засыпан прямо землею и склепа устраиваемо не было», – показал Ломан.
Из дневника царя: «21 декабря… В 9 часов поехали к полю, где присутствовали при грустной картине – гроб с телом незабвенного Григория, убитого в ночь на 17 декабря извергами в доме Юсупова, стоял, уже опущенный в могилу. Отец А. Васильев отслужил литию, после чего мы вернулись домой».
