Александра Турлякова
Не отпускай моей руки

Были рядом, но где-то там вдалеке всё искали друг друга,

Оказалось, что по пятам за тобою ходил, а лица и не увидал…

А я шла по твоим следам, я ходила по тем же дорогам

И нашла, чуть не опоздав, я прошу об одном: «Не теряй меня никогда…»

Не отпускай моей руки, словно я соломинка.

Не потеряй, убереги, удержи меня.

Не отпускай моей руки, всё ещё когда-нибудь

Вернётся на свои круги… Не отпускай моей руки

Из песни «Инь-Ян»

Часть 1

ГЛАВА 1

После последнего дождя земля на площадке внутри замка мягко и влажно пружинила под подошвами высоких сапог. Сержант Роллон был тяжелее и старше, конечно же, но двигался тоже неплохо. Чтобы не пропустить удар учебного меча молодому виконту Арольду Орантскому приходилось ни мгновения не быть на одном месте дольше необходимого. Он уворачивался, вертелся на одном месте, уходил от меча соперника и сам пытался найти хоть малейшую брешь в обороне сержанта. Это было непросто.

Сержант Роллон двигался меньше, но брал мастерством владения длинным мечом. Он не пропустил за свою оборону ни одного удара молодого наследника, зато сам пару раз достал господина, и это слышали все присутствующие рядом – кончик лезвия громко чиркал по кольчуге графского сына Арольда.

Сам сержант был без кольчуги, а вот ученика своего и воспитанника он заставлял носить её целыми днями напролёт, чтобы тело привыкало к её тяжести, чтобы крепли мышцы, чтобы сильнее и выносливее становилось тело. И Арольд подчинялся своему наставнику, послушно делал всё, чему его учили. И сейчас в учебном поединке со своим мастером длинного меча показывал то, чему научился за время обучения.

Все присутствующие одобрительно загудели, когда молодому сыну графа всё же удалось достать своего учителя под левую руку. Сержант Роллон всего на миг замешкался, и этого мига хватило его воспитаннику, чтобы перейти в атаку. Графский сын оживлённо наседал, нанося мечом быстрые удары, подошёл довольно близко и пропустил обыкновенную подножку, поскользнулся и упал на бок. И тут же лезвие меча сержанта застыло у горла молодого господина.

– Убит… – прошептал Роллон с улыбкой, а потом протянул ладонь и помог своему ученику подняться на ноги. – Молодец, только не торопись и будь внимателен, господин… Противник твой не всегда будет драться по правилам…

Сержант поморщился и потрогал кончиками пальцев рану под мышкой, куда достал его меч молодого графского сына.

– Серьёзно? – спросил Арольд, заметив осторожное движение учителя. – Извини, так получилось…

– Всё нормально, думаю, синяк будет. Сам виноват, проворонил… – Сержант усмехнулся, отчего тонкий шрам над правой бровью стал заметен сильнее.

Сержант жил в этом замке уже четвёртый год, но никогда не рассказывал о том, где заработал рану в лицо, как это получилось.

А вообще о Роллоне мало что знали в Оранте. Да, хороший мастер меча, да, его хвалили, и услуги его хорошо стоили. Но кто он и откуда, никто не знал. Графиня оплачивала его служение серебром, а он исправно и честно учил её сына владению мечом.

Молодые оруженосцы, стоявшие поодаль от поединщиков, громко обсуждали увиденное. Арольд, хрипло дыша сорванным горлом, стёр со лба испарину тыльной стороной ладони, отчего коротко стриженные тёмные волосы его влажно топорщились теперь надо лбом.

Помощник кузнеца забрал меч и принялся осматривать его на свет, выискивая изъяны и определяя масштаб предстоящей работы.

К молодому виконту протиснулся паж и передал приказ графини-матери:

– Госпожа срочно зовёт вас к себе.

– Срочно? Что за дело?

Арольд недовольно поморщился, идти не хотелось, поединки на сегодня ещё не закончились, сейчас должны были выйти друг против друга старшие оруженосцы – воспитанники графини.

– Миледи приказала: быстро ко мне, это я ещё дал вам время закончить поединок, не стал вмешиваться. Господин, поспешите, иначе миледи будет очень недовольна.

«Недовольна…» – это ещё мягко сказано. Графиня будет не просто недовольна, она всегда требовала неукоснительного, точного и очень быстрого выполнения своих приказов. Об этом знали все в замке от последней горничной до молодого наследника графского титула. Тянуть было нельзя, и, как Арольду ни хотелось остаться, он всё же пошёл за пажом следом.

Графиня Эйвин Орантская ждала сына в своём кабинете – соларе. Видно было, как она недовольна задержкой Арольда, глянула через бровь и снова отвернулась к окну.

– Что так долго? Где ты пропадаешь?

– На тренировках, госпожа… – Арольд поприветствовал мать, склонив голову, прошёл вглубь комнаты и остановился у стола с расстеленной на нём картой. Графиня продолжала молчать, и Арольд спросил первым: – Что-то случилось?

Кроме графини Эйвин и её сына, в соларе был ещё один человек – барон Киарт. Он являлся дальним родственником покойного графа и находился здесь как раз тогда, когда граф вернулся раненым после битвы под Иттбергом. Да как-то так и остался тут уже даже после, когда граф умер, так и не оправившись от ран. Сначала утешал графиню в её горе, а потом стал её советником, стал воспитывать единственного сына-наследника.

Когда же это было? Дак лет пятнадцать почти уж назад, самому Арольду на тот момент было всего два года, когда отца не стало, поэтому рядом с матерью он всегда помнил только этого человека, барона Киарта.

Он, конечно, не был родным отцом, и всегда сам это помнил, не обладал он и великими богатствами, и обширными землями, поэтому, находясь рядом с властной и титулованной графиней, был всё время словно в тени её. Но ни дураком, ни слабаком барон уж точно не был. И советником оказался хорошим, и неплохие дипломатические соглашения успел за эти годы подписать от её имени, выгодные для Оранта.

Арольд, правда, подозревал в душе, что барон не просто вокруг матери вьётся столько лет. Может, он все эти годы надеялся на большее? Графиня осталась без мужа, но король объявил её наследницей в собственном праве, поэтому она осталась править графством и не пошла замуж повторно. Осталась вдовствующей графиней Орант. Почему? Неужели так уж любила покойного мужа? Или просто любила власть?

О, да, её она любила, это точно.

– Вчера я выслала разведку. Она вернулась только что…

– И? – Арольд почувствовал, как кольчуга на плечах стала вдруг тяжелее, чем была до этого.

– Войска графа Андорского перешли нашу границу, через несколько дней они будут тут…

– Так быстро? А что же наши бароны? Никто не остановит их, что ли? Почему они сами напали на нас? Я думал, что мы… – Графиня не дала ему договорить, перебила резко:

– Бароны засядут в своих замках и будут ждать помощи от нас! – Фыркнула громко и снова посмотрела в окно. – Я уже отправила гонцов по северным землям, хотя бы бароны севера поддержат нас. Но пока их армии соберутся, уйдёт время. Я боюсь, что армия Андора будет тут гораздо быстрее.

Она замолчала и повернулась к сыну. Теперь окно и всё, что делалось за ним, перестали её интересовать. Теперь графиня смотрела только на сына, своего молодого графа, наследника.

– Что всё это значит? – Арольд перевёл взгляд с лица матери на лицо барона Киарта и обратно.

– Скорее всего, Орант возьмут в осаду, – это уже заговорил барон, голос его выдавал усталость и озабоченность.

– Ну и что? Мы выдержим осаду! Разве нет?

– Лето только началось, запасов в замке очень мало, да и, скорее всего, хлынут толпы беженцев с округи…

– Что это значит? О чём вы говорите? Зачем позвали? Я не понимаю! Мама? – Арольд с надеждой глянул на графиню, не желая слушать барона.

– Я хочу, чтобы ты покинул Орант пока не поздно! – Твёрдый голос графини Эйвин породил долгое молчание. Арольд всегда знал, что с матерью в её решениях спорить бесполезно, но всё же попытался:

– Нет! Я умею сражаться, я могу сражаться. Я не хочу никуда уезжать. Я – граф, мои люди будут сражаться за Орант, а я малодушно уеду… Нет, мама! Не заставляйте меня. Пожалуйста! – Он метался взглядом по лицам матери и барона-советника, ища поддержки и понимания хоть у кого-то из них, но все молчали. – О, госпожа…

– Ты сделаешь так, как я решила. Завтра утром ты возьмёшь всего одного человека из охраны, вы переоденетесь попроще и уедете в монастырь святого Эгберта. Я не зря пожертвовала им в прошлом году большую сумму, аббат примет тебя, я напишу письмо. Когда всё закончится, и войска Андора уйдут, ты вернёшься в Орант.

– Кем?! Трусом? Спрячусь за спинами монахов и святых отцов?

– Да, и за спиной аббата! Забыл?

– Но, мама…

– Не спорь! Мне плевать на то, что кто-то скажет, ты должен остаться в живых. Ты – наследник Оранта, я не собираюсь рисковать твоей жизнью. Ты сделаешь так, как я сказала. Понятно тебе? Пока я жива, пока я рядом, я не позволю тебе рисковать своей жизнью.

Арольд хрипло дышал с возмущением, не соглашаясь с решением властной матери. А графиня подошла к сыну близко, взяла его голову в ладони, потянула к себе. Арольду пришлось склониться к невысокой матери. Графиня поцеловала сына в лоб и шепнула твёрдо:

– Ты сделаешь, как я говорю. Это решено.

Арольд с тоской глянул на барона Киарта. Тот с улыбкой пожал плечами и добавил неуверенно:

– Это не на долго, вот увидишь.

Графиня Эйвин оттолкнула сына от себя, уперевшись кончиками пальцев в кольчугу на груди, отчего ногти её скрипнули по железным кольцам. Скривила губы недовольно, выговаривая:

– Сними это… Я же просила, не приходить ко мне в этом… В прошлый раз ты сказал, что понял мою просьбу, Арольд. Что это?

– Я просто торопился! Я помню!

– Помнишь, но не делаешь. Словно нарочно…

Она могла бы ещё много чего сказать, но барон Киарт отвлёк её, спросив о чём-то на карте, и графиня отвернулась. Арольд вздохнул и направился к двери.

«Ну, почему, почему всё так? Я же не маленький мальчик, чтобы пережидать войну в монастыре! Сколько можно так относиться ко мне?»

ГЛАВА 2

Конюх на конюшне заложил двух лошадей попроще, не кляч, конечно, но уже в возрасте, спокойных и смирных, но не резвых. Главное, чтобы они не бросались в глаза, так распорядилась сама графиня. Она хотела, чтобы сын её передвигался по землям графства как паломник, не привлекая лишнего внимания. Сильные и статные рыцарские кони сразу бы вызывали у встречных вопросы, а это было не нужно.

Арольду было велено выбрать всего одного человека для сопровождения. Всё с той же целью, что и с лошадьми – не привлекать внимания. Он выбрал своего учителя – мастера длинного меча. Графиня только улыбнулась в ответ на выбор сына, но ничего не сказала. Она хорошо знала, что Арольд в последнее время очень привязался к наставнику и проводит с ним много времени.

Сержант Роллон был хорошим воином, поэтому этот факт стал ещё одним доводом в пользу одобрения кандидатуры сопровождающего для молодого наследника. Так графине было спокойнее.

Дорога до монастыря должна была занять три дня, все надеялись, что до этого момента, как юный виконт доберётся до его стен, войска Андора не приблизятся настолько, чтобы это стало опасно.

Выехали рано утром, графиня долго провожала сына задумчивым взглядом, видела несогласие и немой протест на молодом лице, но осталась верна своему решению. Так будет лучше. Он не должен быть здесь во время осады, ему здесь не место.

Погода выдалась хорошая, лето только началось, шли дни после Троицы. Ярко светило солнце, пели жаворонки, лёгкий ветер волновал поля с озимыми.

В первый день молодой наследник графского титула молчал всю дорогу, хмурился недовольно и глядел на всё вокруг исподлобья. И сержант не лез к нему с вопросами или с желанием поднять настроение. Он был терпеливым человеком и знал, что обиды – дело невечное у молодых людей, они проходят так же быстро, как и появляются.

В первую ночь они заночевали на постоялом дворе, хозяин нашёл им небольшой угол у кухни. И всю ночь через стену кто-то ходил, ворчал и гремел посудой, а с рассветом уже начали готовить завтрак, и сон испарился, как утренняя роса. Арольд лежал и слушал ворчание хозяйки и её крики на прислугу. Предстояло ещё два дня такой дороги, а потом жизнь в монастыре…

Тоска. Как можно терпеть это?

Сколько он себя помнил, его мать, графиня Эйвин, всегда была такой. Она лучше всех знала, что будет хорошо для каждого, и старалась делать только так, как считала правильным сама.

В детстве Арольд всегда соглашался с матерью и был послушным и исполнительным. По её наказке он научился читать и даже писать. Графиня наотрез отказалась отправить сына к кому-нибудь на воспитание, хотя барон Киарт ей и предлагал сделать это, чтобы наследник вырос неизбалованным излишним материнским вниманием и заботой.

Только по настоянию барона графиня наняла мастера меча и приказала дать сыну и военное воспитание. Обычно мальчики начинали учиться всему раньше, Арольд же взялся за военную подготовку только после 10 лет.

Он хорошо помнил споры матери и барона-советника, в голове до сих пор звучали фразы недовольной графини: «ему это не нужно…», «я не хочу, чтобы он ходил в бой…», «у него есть замок, при любой войне можно отсидеться, пусть за него воюют его бароны…», «я не позволю, чтобы его постигла участь отца…» и в том же духе.

Но, несмотря на кажущуюся уступчивость и мягкость, в этом вопросе барон Киарт был непреклонен и настоял на своём мнении, и Арольда начали учить не эпизодически, от случая к случаю, а по-настоящему.

Он учился плавать, ездить верхом, стрелять из лука и арбалета, владеть мечом и щитом, держать тяжёлое боевое копьё… Он даже неплохо преуспел в этом всём, что доказывали поединки с другими оруженосцами и скупые похвалы сержанта Роллона.

А теперь, вот, выпал шанс самому поучаствовать в настоящих военных действиях, на деле показать, чему научился, а мать отправила в тихую обитель, далёкую от военных событий.

И почему жизнь так несправедлива?

Последние пару лет Арольд и сам заметил, что графиня-мать не всегда бывает права, он даже начал понемногу не соглашаться с ней в некоторых вопросах, но до открытого сопротивления или бунта ещё не доходило. Титулованная мать всегда находила какие-то доводы и нужные слова, чтобы убедить его принять свою сторону. Он подчинялся ей, вот как сейчас, например. Не хотел, да, был против, конечно, но всё равно сделал так, как она хотела: собрался и поехал.

Второй день они с сержантом ехали так же молча. Влево и вправо от дороги тянулись рощи и поля, по берегам рек крестьяне пасли стада овец и коров. О том, что в графство пришла война, пока ничто не напоминало, не было беженцев и пожарищ. Может быть, это ещё будет? Скорее всего, вражеские войска пока далеко от этих мест.

И только на третий день на дороге появились первые сорванные с насиженного места люди. Их встречалось ещё немного, наверное, это были те, кому было, что терять. Они везли скарб на телегах, тащили на привязи коров, испуганные дети глазели с телег.

Неужели всё уже так близко?

Крестьянин средних лет, остановленный на дороге сержантом, смотрел настороженно.

– Нет, в нашем селе ещё никого не было, но в соседнее приходили… Люди в железе, с оружием… Пограбили, несколько человек убили… Свиней забрали, гусей, кур, овец…

– Сами-то что уходите? Разве негде переждать? – Роллон смотрел с высоты седла, и ухмылка кривила губы.

– От греха подальше… У меня две дочки…

Крестьянин махнул рукой и дёрнул повод, подгоняя быков двигаться дальше.

Да, Арольд проводил глазами подводу, среди узлов и мешков, и правда, сидели две светловолосые девочки лет по двенадцать. Да уж, если рыцари придут в деревню, им точно несдобровать… Тревога отца понятна. Ему хочется переждать трудные времена в надёжном месте. Значит, средства есть и есть, что прятать, кроме дочек-близняшек. Тут каждый выбирает по себе, что дороже. Кто-то дом и поле останется сторожить, а кому-то нажитое добро и здоровье детей дороже.

– Надо поторапливаться… – Сержант пришпорил уставшую лошадь, переходя на рысь.

До монастыря святого Эгберта надо было ещё ехать и ехать, дай Бог, к вечеру только и успеется. Арольд поспешил за учителем. Тревога сержанта казалась ему напрасной. Эти крестьяне вечно, как пугливые козы, слышат шум и не знают, где он, а уже готовы бить во все колокола. Усмехнулся.

Но о своей усмешке и несерьёзности он пожалел довольно скоро.

После обеда они столкнулись с передовым рыцарским отрядом, а флажки и щиты были украшены символами соседнего графства.

– Не успели… – шепнул Роллон и задержал лошадь, перешедшую на шаг. – Наверное, это разведка.

– И что? Они пропустят нас?

– Надеюсь. Все бегут, а мы навстречу. Подозрительно им будет, наверное. Попробуем пробиться. Ты, господин, только сам молчи. Я буду говорить. И за меч не хватайся. Хорошо?

Арольд кивнул, поджимая губы. Тревога начала вдруг скрестись в сердце кошачьими когтями. Никогда не думал, что вид вооружённых рыцарей, чужие флаги могли бы так испугать его. А может, это и не страх вовсе, а что-то другое?

Арольд сухо сглотнул, стараясь протолкнуть комок в пересохшем горле. Всё обойдётся. Всё будет хорошо. Разве может быть иначе?

– Кто такие? Куда едете? – рыцарь в тёмно-синем сюрко перегородил им дорогу. Он был пешим и скучал, ожидая, пока оруженосец пас его коня на краю овсяного поля.

В небольшом на первый взгляд отряде оказалось человек десять рыцарей и несколько человек сопровождения попроще. Пока оруженосцы кормили лошадей в поле, их сеньоры устроили себе небольшой отдых. Проехать мимо не получилось бы.

– Мы в монастырь… – первым ответил сержант. Молодой графский сын, как и договаривались, молчал.

– А что там?

– Мы – паломники.

Рыцарь почесал заросший подбородок и окинул путников внимательным взглядом.

– Паломники – и с мечами? А почему на конях? Куды торопитесь? Паломники мне всё больше пешие встречались…

– Ну-у-у… – протянул сержант, – всякое бывает.

– Откуда едете-то?

– Мы из Готберга.

– Горожане, что ли? Купцы?

Сержант пожал плечами, ничего не говоря на последний вопрос.

– Ну-ка, давайте-ка спешивайтесь! – рыцарь махнул рукой, приказывая спуститься. – Пойдём-ка к нашему барону…

– Почему? – подал голос Арольд, но сержант коротко глянул на графского сына, и тот примолк, подчиняясь.

– Не спорь, – шепнул ему Роллон.

Спешившись, они пошли за рыцарем, ведя лошадей в поводу.

Что могло не понравиться андорскому рыцарю в ответах сержанта? А может, ему просто было скучно, и он захотел занять себя хоть чем-то, а тут подвернулись два путника. Так удачно для него и так тревожно – для них.

Барон, командир андорской разведки, задавал много вопросов: кто, откуда, куда, зачем, почему именно монастырь, и почему сейчас?

– Странно, что вы от Оранта едете… – протянул, зевая. – Ладно, пропустите их, пусть себе едут…

Арольд невольно выдохнул с облегчением, когда их с сержантом, наконец-то, отпустили. На дороге простой сержант-арбалетчик подвёл им их же лошадей, которых держал сам всё время разговора с бароном. Этот сержант, отдав им поводья, долго стоял, наблюдая, как путники садятся в сёдла. Странным ему показалось, когда тот, что в возрасте, помог сначала молодому: подержал лошадь, развернул стремя и подал повод, только потом сам сел в седло.

Когда местные уже тронулись в путь, к андорскому сержанту подошёл рыцарь, тот, что в тёмно-синем сюрко. Заметил, как сержант смотрит вслед уезжающим долгим взглядом, спросил:

– Что? Что-то показалось тебе странным?

– Не знаю, но…

– Что? Говори!

– Он подал ему повод и сказал «милорд…» Я не ослышался, слух у меня отменный. Мне не показалось. Хоть он и шептал…

– Молодой сказал? – Рыцарь нахмурился, думая над словами арбалетчика.

– Нет. Старый… Молодой замешкался, у него плащ на горле давил, – сержант невольно коснулся пальцами своей шеи, будто показывая на себе, – а старый его торопил и сказал ему «милорд…» Я слышал. Именно так и сказал – «милорд…»

Рыцарь какое-то время молчал, глядя вслед удаляющимся всадникам с сомнением.

Какие чувства сейчас боролись в нём? Поднять тревогу или махнуть рукой? Принять на себя ответственность или закрыть глаза на происходящее?

Но, как видно, годы, проведённые в разведке, сделали своё дело. Рыцарь резко развернулся к кучке солдат, стоявших на дороге, и отдал короткий приказ:

– Догоните их! Верните их! Быстро!

Они отъехали совсем немного, когда заметили погоню.

– Уходи! Быстрее! – закричал сержант и на ходу выхватил из ножен меч, дёрнул повод, разворачивая лошадь на дороге.

Арольд проехал немного вперёд, а потом остановился, глядя удивлённо на сержанта Роллона. Шепнул:

– Нет… Я помогу!

Сам потянулся за мечом, а всадники из Андора были уже близко. Уже видны были и лезвия мечей, и даже арбалет. Это неравная схватка! Но не одному же сержанту ввязываться в неё!

– Нет! Уходи! Милорд! Быстрее! Гони, сколько сможешь… Я попробую задержать их…

Арольд пришпорил уставшую лошадь, заставляя её пойти сразу в рысь, а потом и в галоп.

Что случилось? Почему? Их же отпустили как будто, почему они напали? Что не так?

Старая усталая лошадь бежала тяжёлым галопом, а потом сама перешла на рысь, и понукать её было бесполезно, она только хрипела и возмущённо вскидывала голову, недовольно фыркая. А потом вообще перешла на шаг.

Арольд слышал за спиной звон металла, это значит, что сержант Роллон уже ввязался в бой, рискуя жизнью, чтобы спасти своего воспитанника.

Почему? Почему они начали погоню? Что не так?

Кровь стучала в виски, и сердце заходилось в страхе и в волнении. Надо было что-то делать. Арольд повернул лошадь с дороги в сторону небольшой буковой рощи. Успеет ли он добраться до неё? Скорее всего, андорцы погонятся и за ним, с дороги он хорошо виден – одинокий всадник.

Он обернулся и заметил, что погоня настигает его. Ну нет, даром он не дастся! Он будет биться!

Он выдернул меч, удобно перехватывая его в правой руке…

«Эх, мама, лучше бы я остался в Оранте, чем… О, Боже… Да что же это?! А как же Роллон? Что с ним?»

Оглянулся через плечо. Андорские всадники на отдохнувших и сытых конях были уже так близко, что Арольд видел направленный в него заряженный арбалет.

«Ну, вот и всё!» – мелькнуло в голове. Они даже не будут стараться взять его живым. Зачем он им нужен?

Но арбалетчик выстрелил не в него, а в его лошадь. Та неловко споткнулась и упала вдруг так внезапно, что молодой наследник Оранта даже не успел выдернуть ногу из стремени, полетел вперёд на землю, заросшую травой. Лошадь придавила ему ногу и тяжело дышала в предсмертной агонии, и спешившиеся воины андорского отряда стояли в стороне, пока умирающая лошадь не перестала скрести копытами землю.

Всё это время Арольд пытался освободить ногу, упирался в спину лошади и в седло второй ногой, толкался, выбираясь из-под тяжёлой туши.

Они убьют его! Они и разбираться не станут! Какая им разница, кто он такой? Подумаешь! А как же Роллон? Что с ним? Что они сделали с ним?

Они подошли со спины, обходя ноги лошади, и один из андорцев пнул Арольда по руке, сжимающей рукоять меча.

– Отбегался… – Улыбнулся, заглядывая в глаза, один из воинов.

– Не трогайте меня… – выдохнул Арольд, всё ещё пытаясь освободиться, вытащить ногу из-под лошади, но самому это сделать было трудно.

– Не трогать – тебя? – спросил другой солдат. – А иначе что? Что ты сделаешь?

Арольд потянулся за мечом, выроненным после удара по руке, но солдат, стоявший близко, не дал ему этого сделать: ударил носком кожаного сапога под подбородок и опрокинул Арольда на спину.

– Что ты можешь сделать, щенок?

Он сдался, зажмуриваясь, но подошедшие андорцы не убили его, а подхватили под локти и не без усилий вытянули из-под лошади, поставили на ноги, продолжали держать под руки.

– Пойдём-ка, ещё раз побеседуем с нашим бароном, – заговорил тот самый сержант-арбалетчик, – заберите его вещи, их надо будет хорошо обыскать.

Арольду связали руки обрезанным поводом от уздечки его же лошади и хромающего, напуганного потащили к дороге.

ГЛАВА 3

Его привели к знакомому уже барону, тому, кто недавно задавал им с Роллоном вопросы, и допрос начался поновой.

Арольд всё время молчал. До этого на вопросы отвечал сержант, а теперь его тело, пробитое арбалетным болтом, лежало на обочине дороги. Он хорошо, даже отлично, владел мечом, но этого мастерства оказалось недостаточно против арбалета. И эта смерть близкого по существу человека потрясла Арольда до глубины души. Он просто молчал и даже не слышал всех этих вопросов, которые ему задавали.

Как же так? Как это могло случиться? Почему? Он вот только что был жив. Они разговаривали, ехали рядом, а теперь его нет. Теперь Арольд остался совсем один, и вокруг него враги. Почему?

И тут барон, не дождавшись ответов, ударил Арольда по лицу тяжёлой пощёчиной снизу вверх. Тот отшатнулся, мотнув головой, и от неожиданности прикусил себе язык. И прикусил довольно серьёзно, рот наполнила кровавая слюна, а от боли даже защипало в глазах подступающими слезами. При всей своей строгости графиня-мать никогда не била его по лицу.

– Эй, малый, ты за кого нас держишь?

– Зачем надо было его убивать?

– Кого? – барон не понял, о ком речь, и сержант-арбалетчик из-за спины пленного пояснил негромко:

– Того, что с ним был. Он за меч схватился, одного из наших даже успел ранить, вот и пришлось застрелить его из арбалета. Простите, господин, мы хотели их двоих взять, не получилось…

Барон – средних лет, высокий и статный, в дорогих доспехах под тёмно-зелёном сюрко – долго рассматривал лицо юного графского сына, думал о чём-то. Арольд рассеянным движением тиранул кулаком связанных спереди рук по щеке, стёр слезу и размазал грязь.

– Это же к нему убитый обратился «милорд», да? – спросил сержанта барон.

– Да, господин, так наши сказали, Кирр сам слышал, а слух у него хороший. Слава Богу, что мы успели их догнать, а то…

Барон подошёл близко-близко и заглянул в глаза с высоты своего роста. Арольд невольно вздёрнул подбородок и посмотрел снизу вверх.

– Ты у нас, значит, милорд?

– Что?

– К тебе обратились «милорд», значит, ты – милорд, так?

Арольд нахмурился. Он и не помнил, когда к нему кто обращался. Может, Роллон и обратился к нему по привычке, он ведь мог и внимания не обратить. Что им всем надо вообще?

Он медленно и шумно сглотнул, проталкивая противную, пахнущую кровью слюну. И что теперь? Что с ним будет? Что они сделают с ним?

А барон неторопливо начал рассуждать вслух:

– Вы ехали от Оранта. Если графиня не дура, а она уж точно не дура, она должна была выслать разведку и уже, скорее всего, знает, что войска графа на подходе. Мы возьмём Орант в осаду – дело трёх-четырёх дней. Мы тут, а за нами – армия! – Он довольно хмыкнул, не сводя взгляда с растерянного лица молодого пленного. – Кто-то как-то говорил, у графини есть сын твоего возраста… Хитрая лиса захотела спрятать дорогого сыночка в монастыре, да? Подождать, пока всё уляжется? Отвечай! – Барон повысил голос, а его серые глаза приобрели цвет стали.

Арольд покачнулся от громкого крика и моргнул несколько раз по-детски.

– Ты – сын графини Эйвин Орантской? Отвечай мне, щенок! Ну?! – Он кричал на Арольда, но тот продолжал молчать, чем вызывал ещё больший прилив злости и раздражения у допрашивающего барона.

А в это время сержант, который взял Арольда в плен, перетряхивал седельные сумки пленного. Скрупулёзно и дотошно он осматривал и прощупывал каждую вещь: запасную одежду, рубашки и бриджи, запас еды, кремень и кресало, запас трута, кошель с серебром…

– Господин! – Он нашёл то, что было спрятано от глаз посторонних: в запасном плаще в подкладке было зашито письмо аббату монастыря святого Эгберта.

Арольд услышал треск разрываемых ниток и обречённо закрыл глаза. Лучше бы он остался дома…

– Давай сюда! – Барон протянул руку с раскрытой ладонью.

Сержант отдал ему найденное письмо и принялся снова собирать вещи в мешок.

– Так-так… – Барон сорвал восковую печать и раскрыл небольшой свиток. – Я ещё думал, зачем мой духовник вбивал в меня все эти буквы и слова? Зачем мне это было нужно?

Он усмехнулся и принялся читать. Читал он про себя и читал долго. То ли с грамотой он так и не подружился, а только познакомился, то ли перечитывал это письмо раз двадцать, но все, кто ждал, уже устали ждать и начали задавать вопросы:

– Что там, милорд? Вы смогли прочесть? О чём там?

Барон свернул письмо и посмотрел в лицо Арольда долгим пристальным взглядом. А потом отдал приказ:

– Мы возвращаемся. Я должен доставить его лично к графу. Вот будет радости-то. – Посмотрел на своих людей с улыбкой. – Мы изловили важную птицу, ребята! Я был прав. Этот щенок – сынок графини Эйвин! Теперь стерва запоёт по-другому! Граф Годвин заставит её петь по-нашему, если ей дорога жизнь единственного сыночка.

Послышались возгласы одобрения. Все вокруг возбуждённо задвигались, потянулись к лошадям. Один Арольд угрюмо молчал, наблюдая за всеми.

Лучше бы он остался дома…

ГЛАВА 4

Руки ему развязали только поздно вечером, удивительно, как всё это время он умудрялся терпеть, ни разу не попросившись с коня справить нужду или попить воды. Он вообще хотел бы, чтобы на него не обращали внимания, а лучше бы вообще было оказаться не здесь и не с этими людьми.

Ему нашли самую смирную лошадь, привязали к седлу, а повод забрал себе один из сержантов. Надеяться на побег было нечего, и Арольд смирился. В голову, конечно, лезли всякие страхи, воображение рисовало ужасы плена один хуже другого, но он успокаивал себя, что это ненадолго, что всё с ним будет хорошо. И мама сделает всё, чтобы вернуть его домой.

Уже в темноте они добрались до андорского лагеря. Наверное, более яркого зрелища Арольд в своей жизни ещё не видел. Сотни горящих костров, казалось, своим светом затмевали звёздное небо, натянутые шатры и палатки разных цветов пестрели в цвете огней. Лаяли собаки и ржали кони, солдаты вражеской армии гомонили, как тысячи, сотни тысяч пчелиных роёв сразу.

Сколько же здесь людей! Тысячи, наверное!

Столько Арольд и не видел ни разу в жизни.

За свою недолгую жизнь он бывал в монастырях и в торговых городах, в Оранте стоял постоянный гарнизон, да и года три назад граф Андорский приходил уже с войсками к Оранту. Но столько людей разом Арольд ещё ни разу не видел. Да и три года назад графиня спрятала сына в монастыре, поэтому даже тогда он не видел того размаха военного лагеря под стенами родного замка.

Его стащили с седла и втолкнули в шатёр, где у входа стояла охрана. От яркого света свечей Арольд невольно прищурился, ожидая, когда глаза привыкнут к свету после темноты.

Знакомый барон из отряда разведки докладывал кому-то о том, что случилось, но Арольд осматривался по сторонам и только в последнюю очередь принялся разглядывать того, с кем разговаривал барон.

Графа Годвина из Андора он ни разу до этого не видел, но сразу же понял, что это он. Почему?