Александра Ли Янг
Сплетни и K-pop

Прямо в центре моей доски были приколоты корешки билетов с тех двух концертов, на которых я видела Леди Гагу. Я много работала няней, чтобы накопить на эти билеты. Забавно было то, что один из концертов открывала женская группа K-pop. Они были чрезвычайно талантливы, и за ними было довольно интересно наблюдать. Честно говоря, Оливия была права… Если бы я могла быть в такой группе, я была бы действительно счастлива исполнять K-pop.

– Вряд ли они ищут полностью сформировавшуюся суперзвезду.

– Хм? – Я отключилась, пока Оливия говорила.

– Все, что я хочу сказать, это то, что тебе не обязательно сводить их с ума своими танцевальными движениями. Ты просто должна достаточно постараться, чтобы казаться сносной.

– Или, может быть, я буду так плоха, что все выколют себе глаза, и тогда Top-10 придется закрыться навсегда.

Оливия потянулась ко мне и ткнула меня прямо в середину подмышки.

– Эй! – Я рассмеялась, опуская руки.

– Ты меня раздражаешь!

– О, мне очень жаль. Я правда тебя раздражаю?!

– Да!

Я скатилась с кровати и прижала ее к матрасу, щекоча в том месте под ребрами, где, как я знаю, она больше всего боится щекотки. Оливия попыталась вырваться, но разница в силе была слишком велика.

– Скажи, что я не раздражаю!

– Ты меня раздражаешь! Это просто дурацкое прослушивание! – Теперь она хихикала, как настоящая маньячка.

– Скажи! Я не раздражаю!

– ХОРОШО-ХОРОШО! Ты не раздражаешь! – наконец взвизгнула она.

Я отпустила ее и привалилась к стене, а Оливия лежала на кровати, раскинув руки и ноги, как Хитрый Койот^[3] после падения со скалы.

Оливия посмотрела на меня и ухмыльнулась:

– Так ты собираешься это сделать или как?

Я вздохнула. Она ни за что не отстанет, если я не скажу «да».

– Да… – сказала я. – Я сделаю это.

– Дааа!

12.17

РАЗДЕЛ: ОБЗОР

Камбэк видео 1XTRA: Mega Crush

Наверняка с вами случалось что-то подобное: когда вы учились в средней школе и сами выбирали наряд, вам очень хотелось выйти в нем из дома, но затем ваша мама бросала на вас один взгляд и заставляла переодеться во что-то, что выбрала она? Вот так, дорогие читатели, выглядят участники 1XTRA в своем последнем видеоклипе – словно их одевали мамочки.

Да, видеоклип с возвращением 1XTRA просочился ко мне сегодня из внутреннего источника, который по понятным причинам я не могу назвать. Бойз-бэнд из девяти участников прошел полный круг от концепции плохих парней с мотоциклетной тематикой до этой свежей пародии, милой концепции для нового сингла Mega Crush. Видео начинается с того, что мальчики играют с игрушечными динозаврами на полу детской комнаты. Как и круглые маленькие малыши, 1XTRA одеты в пастельные комбинезоны и толстовки большого размера (плюс смехотворное количество блеска для губ). А затем, благодаря какой-то случайной силе воображения, мальчики уменьшаются до размеров миниатюры, их игрушки оживают, и за ними гоняется по игровой комнате кто-то, одетый в малобюджетный костюм динозавра. Пожалуйста, кто-нибудь, принесите бумажный пакет – меня может стошнить.

Давние читатели знают, что я не фанатка мужского Эгё^[4] (мягко говоря), так что давайте перейдем от визуальных эффектов к сути вопроса, ладненько? Если бы я включила этот видеоклип без звука, то могла бы угадать мелодию. Видео начинается со звука, с которым фанаты K-pop слишком хорошо знакомы. Вы знаете этот вызывающий вздох скулеж, искаженный тембр голоса, отдаленно напоминающий дельфина? И он становится только хуже, когда появляется тропикал-хаус бит, а автотюн прибавляет скорости. Мои дорогие читатели, я не могу это продолжать. Я уже столько раз писала этот отзыв, и я устала. Очень, очень устала.

KP Entertainment, пожалуйста, присаживайтесь и послушайте. Вы не можете просто взять и сделать Хенки операцию по уменьшению челюсти, надеть на него пару OshKosh B’goshes, сыграть переигранный танцевальный ритм и на этом закончить. От вас ожидается хотя бы капелька креативности. Я предлагаю вам вернуться в свою детскую комнату и не выходить оттуда, пока вы немного не подрастете. И, пожалуйста, когда вы это сделаете, имейте на руках оригинальную идею: фанаты 1XTRA по всему миру будут благодарны вам за это.

+V+

КОММЕНТАРИИ

sad jaya

Хенки сделал пластическую операцию?!?! V, ты не можешь просто вкинуть это как примечание, ты должна подготовить меня заранее!!!

EXOBTS

Ему не нужна пластическая операция, он основа этой группы.

baekhyun babygirl

Если V продолжит сливать видео, ее закроют на днях…

Tinytiny

Если только она не работает с развлекательными компаниями (о_О)

+V+

О, милая, ты сотрясаешь воздух. Видно твое

невежество.

Kwang-hee4Me

ㅋㅋㅋㅋㅋㅋ

Garmy

Только я люблю Эгё?

Oh_Hyun

Я тоже люблю! А еще у меня есть целый плейлист с тропик-хаус. Люди всегда жалуются на это, но я не могу насытиться. ~~~~~~

Suga_stan

Еще даже не смотрел видео, но я гарантирую, что у G2K лучше.

G-Power

Обзоры, сделанные украдкой, – лучшиееее. Как ей это удается каждый раз????

ЕЩЕ 81 КОММЕНТАРИЙ

Два

Очередь почти полностью огибала здание. Она была такой длинной, что два ее конца почти соприкасались, как у той змеи, которая ест свой хвост. Прежде чем у меня появился шанс пожаловаться на это, Оливия толкнула меня в конец очереди.

По дороге на метро сестра объяснила, что мы не направляемся в главное здание Top-10 Entertainment, то самое, где девушки дежурят в кафе через дорогу в надежде увидеть айдола и у которого вывеска настолько большая, что ее можно увидеть со Смотровой площадки в Сеуле. Это здание находилось в нескольких кварталах от того места, где мы сейчас находились, рядом с витринами магазинов Cartier и Louis Vuitton на главной улице Каннама.

Вместо этого мы оказались перед Звездной академией Top-10 Entertainment, местом, где жили трейни и некоторые из молодых айдолов и где все артисты Top-10 репетировали и записывались. Это было четырехэтажное здание кремового цвета с тонированными окнами цвета карамели. Оно выглядело так же, как и любой другой роскошный жилой дом по соседству. Вы бы даже не заметили ничего особенного, если бы не змейка людей, обвившаяся вокруг него. Там даже не было вывески перед входом.

Мы с Оливией встали в конец очереди и присели на корточки, ожидая долгого стояния. Это был один из тех поразительно солнечных зимних дней, которые казались теплыми, пока ветер грубо не напоминал вам, что на самом деле на улице ноль градусов. Вся очередь дрожала даже в зимних куртках, всматриваясь вперед. Там были сотни и сотни девочек, некоторые со своими родителями, большинство из которых выглядели так, словно учились в средней или старшей школе.

Несколько раз, когда я ходила на прослушивания дома, я пробовалась на роль певицы в телевизионной рекламе. Мой тренер по вокалу постоянно подталкивал меня к этому, хотя чаще всего я была самой юной на пробах. Это было так напряженно – идти против взрослых, ведь я знала, что у них гораздо больше опыта, чем у меня. Каждый раз я полностью проваливалась, и мне так и не перезванивали. Теперь я выделялась, потому что была единственной иностранкой в очереди. С таким же успехом я могла бы носить красно-бело-синий клоунский парик и американский флаг, перекинутый через грудь.

Конечно, Оливия уже завела разговор с девушкой, стоявшей перед нами. Повернувшись ко мне, сестра сказала:

– Эй, ты видела те палатки, когда мы подходили?

– Да, а что?

– Эта девушка говорит, что люди в начале очереди ждут с пяти утра вчерашнего дня. Я думаю, они спали здесь прошлой ночью – в снегу.

– Черт, – сказала я, засовывая руки в перчатках поглубже в карманы куртки.

Девушка перед нами сказала что-то еще по-корейски, что заставило Оливию нахмуриться.

– Что не так?

– Эм. Ничего. – Оливия покачала головой.

– Нет, брось, она же что-то сказала. Просто переведи мне.

Оливия встала на цыпочки, чтобы получше разглядеть толпу.

– Итак, поскольку мы так далеко стоим в очереди, мы, вероятно, не успеем сегодня.

– Тогда все в порядке! – сказала я, и волна облегчения захлестнула меня. – Давай убираться отсюда, пока у меня не отвалились конечности.

– Эм, нет. – Оливия крепко скрестила руки на груди.

– Послушай, здесь холодно, и, похоже, мы все равно не войдем. Так что давай просто попробуем еще раз в следующем году, – предложила я.

Я начала пятиться с нашего места в очереди, но Оливия схватила меня за куртку спереди и втащила обратно.

– Вернись. У меня есть идея.

Она порылась в своем рюкзаке и вытащила мятую визитную карточку Top-10.

– Ты сохранила ее? – удивилась я.

Оливия не ответила. У нее было такое выражение лица, будто она что-то задумала.

– Не двигайся, – сказала она и исчезла за углом.

Девушка перед нами спросила меня что-то по-корейски, но я демонстративно пожала плечами.

– Английский, – сказала я. Она кивнула и повернулась, чтобы прислониться к стене вместе со своей подругой, в то время как я достала свой телефон и начала листать Instagram.

Не то чтобы я не хотела там быть. Я просто хотела пропустить прослушивание, избежать той части, где Top-10 неизбежно тщательно изучают меня; той части, где все остальные люди, проходящие прослушивание, будут сравнивать себя со мной – а меня с ними; – и перейти прямо к следующей части, где я должна петь каждый день. Но вместо этого я превращалась в сосульку, прокручивая фотографии друзей в Калифорнии, которые ели мороженое на пляже.

Примерно через десять минут и около сотни селфи в очереди возникла некоторая суматоха. Огромный мужчина в черном костюме и наушниках с рацией шел прямо на меня, а люди показывали на него пальцами.

– Элис Чой? – спросил он.

– Угу, – ответила я, кивая.

– Наль тарава.

Как кукушка в часах, Оливия выскочила из-за его спины.

– Он говорит идти с ним!

Я уставилась на них, слишком потрясенная, чтобы пошевелиться, пока не заметила, как все таращатся на меня, вероятно, задаваясь вопросом, что, черт возьми, сделало меня такой особенной, что аж Тоp-10 послали этого парня за мной. Я быстро сунула телефон обратно в карман и вышла из очереди, чтобы последовать за мужчиной ко входу.

– Боже мой, это так неловко! – прошептала я Оливии.

– Я не могу поверить, что это действительно сработало! – радостно сказала она. – Он собирается позволить тебе срезать путь у всех на глазах!

– Идеально. Теперь они все возненавидят меня.

– Они все равно возненавидят тебя, когда услышат, как ты поешь.

– О боже, не говори так.

Когда мы подошли ко входу, мужчина вытянул руку перед девушками, которые были первыми в очереди, оттесняя их назад, чтобы освободить нам место. Охранник открыл дверь и пропустил нас внутрь.

Мы вошли в похожий на пещеру вестибюль из черного мрамора. По всем стенам висели фотографии айдолов Тоp-10. Они будто смотрели на нас сверху вниз в мягком фокусе, как изображения святых в церкви. Внизу, в другом конце вестибюля, четыре администратора сидели под массивным логотипом Top-10 Entertainment, его пурпурное свечение отражалось от черных мраморных стен и делало помещение похожим на зияющую пасть монстра.

– Срань господня, Лив. Ты сделала это! Мы действительно проникли внутрь! – восторженно сказала я, обнимая сестру за плечи в вестибюле. Я не ожидала, что почувствую такой… благоговейный трепет, но я была поражена до глубины души.

– Ничего особенного, – ответила Оливия. – Мы всего лишь стоим внутри академии крупнейшего агентства K-pop во всем мире. Знаешь, просто совершенно обычный день.

– Это определенно то место, где мы, похоже, оказались.

– Ты знаешь, сколько девушек отдали бы жизнь, чтобы оказаться сейчас в этом здании? – спросила она.

– Я думаю, мы только что прорвались по меньшей мере перед пятью сотнями из них, – сказала я.

– По крайней мере.

Человек, который привел нас внутрь, исчез, оставив нас на произвол судьбы в толпе людей, пытающихся зарегистрироваться за двумя столами. Мы выбрали один из них и встали в очередь.

Когда мы подошли к стойке, женщина с планшетом заговорила с нами, и Оливия перевела. Женщина записала мою личную информацию – адрес и номер телефона, – затем вручила мне четыре английские булавки и мягкий листок бумаги с напечатанным на нем номером 385.

– Это твой номер. Ты должна приколоть его спереди к своей футболке, – объяснила Оливия. – Они назовут его, когда придет твоя очередь на прослушивание.

После того как я зарегистрировалась, женщина направила нас в мраморный коридор, который отклонялся от вестибюля. На нем были обложки альбомов в рамках и постеры с гастролями таких артистов, как Full Heart, G2K и Солли.

Оливия остановилась перед увеличенной обложкой альбома в синей рамке. На ней были изображены пять идеально вылепленных лиц, на каждом из которых был старомодный цилиндр. Это были MSB.

– Ты понимаешь… – Оливия замолчала на полуслове, чтобы погладить фотографию мальчика с моноклем, – что мы сейчас находимся в том же здании, что и Чжун Квон? Он мог пройти по этому же коридору час назад. Мы можем дышать тем же воздухом, что и Чжун Квон.

– Лив, серьезно, ты говоришь как ненормальная сталкерша.

Глаза Оливии как бы остекленели, и она продолжала прижимать руку к фотографии:

– Ради Чжуна я бы бросила школу, отреклась от семьи и продала все свое имущество.

– Это кажется немного радикальным.

– Ты не поймешь, пока у тебя не появится свой ultimate bias^[5].

– Зато я совершенно ясно понимаю, что ты чокнутая. Давай пойдем, – сказала я, натягивая на нее капюшон.

Оливия опустила руку и вздохнула:

– Знаешь, когда-нибудь ты сможешь стать чьим-то ultimate bias.

– Давай сначала посмотрим, пройду ли я это прослушивание.

Мы прошли через пару двойных дверей с надписью «ЗВУКОВАЯ СЦЕНА» и попали в огромную студию размером со склад. Пахло горячей резиной и свежей краской. В одном углу был гигантский белый фон, освещенный десятками прожекторов. Это выглядело как пустая съемочная площадка без каких-либо декораций или реквизита.

На краю сцены за длинным рядом столов сидела группа важных мужчин и женщин.

– Это, должно быть, судьи, – предположила Оливия, кивая на столы.

– Уф. – Я почему-то на мгновение забыла, что там будут судьи, и теперь мне совсем не хотелось смотреть на них.

– О! – Оливия указала на конец стола. – А вот и женщина из норэбана!

– Хорошо, я вижу ее. – Я опустила руку сестры, чтобы она не привлекала к нам внимание, но на самом деле я почувствовала некоторое облегчение, увидев знакомое лицо.

По крайней мере, здесь был один человек, который знал, что я умею петь. На ней все еще была бейсболка Sony, и женщина выглядела совершенно неуместно рядом с людьми в костюмах, сидящими рядом с ней.

Мы направились к краю сцены напротив судейской коллегии, где участники прослушивания растягивались и отрабатывали танцевальные па. Увидев девушек без зимних шапок и курток, я поняла, что у большинства из них профессиональные укладки и специальный макияж. На некоторых даже были сценические костюмы, такие как кожаная куртка с рваными джинсами или юбки в цветочек и каблуки. Было похоже на то, что они изображали определенный типаж, например, «сексуальная штучка» или «девушка по соседству». Я, напротив, была одета в свой стандартный костюм для прослушивания: белую рубашку на пуговицах, заправленную в черные брюки, и пару потертых кроссовок для танцевального этапа. Если бы кто-нибудь спросил, думаю, этот стиль можно было бы назвать «офисный работник».

Я схватила Оливию за руку, и мы проскользнули в самый конец толпы, где, я надеялась, меня никто не увидит, пока я притворяюсь, что потягиваюсь.

В конце концов, мужчина вышел на центральную сцену и крикнул что-то по-корейски. Все замолчали и заняли места на полу, и после еще какого-то объявления мужчина начал называть цифры. Двадцать или около того девушек поднялись с переполненного зала и направились к сцене. Я посмотрела на Оливию, которая покачала головой – они еще не назвали мой номер.

После того как девушки выстроились в два ряда на сцене, из-за судейской коллегии вышла женщина в спортивном бюстгальтере и легинсах и начала демонстрировать хореографию. Сначала она выставила пальцы левой ноги перед собой и немного повернула бедро, когда скользнула рукой вверх по телу. Затем она вытянула руку вперед и погрозила пальцем, как бы говоря: «Нет, ты этого не сделаешь». Она неторопливо сделала несколько шагов вперед, затем подпрыгнула в воздух, приземлившись обеими ногами вперед и заложив руки за шею, мотая головой из стороны в сторону.

По ходу дела она выкрикивала инструкции, пока наконец не сказала:

– ПЯТЬ-ШЕСТЬ-СЕМЬ-ВОСЕМЬ!

И все девушки бросились в бой, танцуя вместе с ней. Это было единственное, что было сказано по-английски за все это время. Мне никогда не приходило в голову, что все это будет очень сложно из-за моего незнания корейского – я привыкла, что Оливия все переводит для меня.

Другими словами, я облажалась.

– Лив, – прошептала я, наклоняя голову к ней.

– Да?

– Мне кажется, это невозможно.

– Это не невозможно! Видишь, тебе повезло, у них есть всего несколько минут, чтобы запомнить программу, а ты можешь сидеть здесь и учиться, пока не настанет твоя очередь!

Ее оптимизм вообще можно назвать здоровым?

– Повезло – это не то слово, которое я бы использовала для описания нынешней ситуации.

– Тсс! – шикнула на нас очень серьезная мама, которая массировала икру своей дочери.

– Извините, – сказала я, когда дама фыркнула и повернулась обратно. Оливия скосила глаза на затылок леди, и мне пришлось подавить смех.

Инструктор по танцам провела пять раундов различных комбинаций, в то время как я сидела, судорожно пытаясь запомнить их. Закончив, она вернулась на свое место за судейской коллегией, оставив претенденток одних на сцене. В отличие от девушек на видео, которое Оливия показала мне неделю назад, эти девушки выглядели чертовски уверенными в себе.

Внезапно из динамиков, свисающих с потолка, полился дребезжащий ритм. Не пропуская ни одного шага, девушки станцевали хореографию, которую только что выучили. Затем, так же внезапно, как и началась, музыка оборвалась, и танцоры замерли на полпути – песня звучала меньше минуты.

Судьи сбились в кучу, и, когда они закончили обсуждение, тот же самый мужчина, который вызвал девушек на сцену, встал и выкрикнул три номера.

Три девушки закричали, взволнованные тем, что им удалось перейти к следующему раунду, но остальные выглядели совершенно разбитыми. Те, кому не повезло, поплелись обратно на нашу сторону сцены, собирая вещи, чтобы уйти. Некоторые из них выглядели так, словно вот-вот разрыдаются.

– Нет. Я не могу этого сделать, – выдохнула я Оливии, – нам нужно идти.

– Подожди, подожди! – взмолилась она.

Я потянулась за своей курткой, но сестра бросилась на нее сверху, чтобы мне помешать. Дама, стоявшая перед нами, резко обернулась, чтобы снова заставить нас замолчать.

Я встала и обеими руками дернула за куртку, вырывая ее из-под тела Оливии.

– Триста восемьдесят пять! – ахнула Оливия.

– Что?

– Он назвал твой номер. Триста восемьдесят пять!

Я была так взволнована, что совершенно пропустила, как парень выкрикнул еще один набор чисел, и теперь новая группа девушек пробивалась к центральной сцене. Я в панике посмотрела на Оливию.

– Элис, мы проделали весь этот путь, – сказала она.

Я покачала головой, не в силах говорить.

– Ты должна хотя бы попытаться.

Я увидела, как что-то похожее на разочарование начинает закрадываться в глаза Оливии, свет ее обычного восхищения тускнеет. Видеть это затененное выражение на ее лице было почему-то более невыносимо, чем просто смириться с положением дел и закончить прослушивание.

Я позволила куртке упасть на землю, заправила волосы за уши и направилась к сцене. Я присоединилась к заднему ряду, убедившись, что встала за самой высокой девушкой для дополнительной страховки. Девушка слева от меня бросила взгляд, которым обмениваются участники «Королевских гонок» Ру Пола прямо перед тем, как выпотрошить своего противника в битве фонограмм. Это было отвратительно.

Дама в легинсах встала перед нами, и сразу стало ясно, что у меня проблемы серьезнее, чем я предполагала до этого. Она учила нас совершенно новой хореографии.

– ПЯТЬ-ШЕСТЬ-СЕМЬ-ВОСЕМЬ!

Вся группа двигалась вместе с инструктором, кроме меня. Я полностью потеряла контроль над всеми своими конечностями. Я чувствовала, как девушки рядом со мной теряют терпение, когда я изо всех сил старалась хотя бы не натыкаться на них.

– ПЯТЬ-ШЕСТЬ-СЕМЬ-ВОСЕМЬ!

Мы перешли ко второй комбинации, и я мгновенно забыла первую. К тому времени, когда инструктор показала нам все пять, я совершенно запыхалась. Женщина вернулась за судейскую коллегию, и, прежде чем я смогла взять дыхание под контроль, музыка снова зазвучала над нашими головами.

Когда я была маленькой девочкой, мама получила на день рождения юмористическую книгу, в которой были пошаговые инструкции по выживанию в экстремальных ситуациях, таких как лавина или кружащая вокруг лодки акула. Я всегда помнила страницу о побеге из зыбучих песков, потому что инструкции казались абсолютно нелогичными. Когда вы погружаетесь в яму с зыбучими песками, ваш инстинкт – бороться, но чем больше вы пытаетесь выбраться, тем быстрее погружаетесь в яму. Это именно то, что я чувствовала сейчас.

Я отчаянно пыталась не отставать от остальной группы, но чем больше я старалась, тем быстрее сбивалась. Когда я подняла ногу, все остальные перешли к размахиванию руками над головами. Но когда я подняла руки, они уже стояли на земле, задрав ноги в воздух. Я понятия не имела, что делали мои части тела большую часть времени.

В книге говорится, что необходимо сохранять спокойствие и совершать очень «медленные и обдуманные» движения. Но сейчас это казалось ужасным советом. Как, черт возьми, можно сохранять спокойствие, когда ты все равно буквально погружаешься в яму с зыбучими песками?

К тому времени, как музыка смолкла, моя рубашка прилипла к спине от холодного пота чистой и абсолютной паники. Я наклонилась, пытаясь отдышаться, в то время как другие девушки застыли, а их глаза были прикованы к судейской коллегии.

Судьи снова сбились в кучу, затем мужчина встал и назвал один-единственный номер. Королева битвы фонограмм рядом со мной закричала.

Конечно, она была той, кто прошла. Я вздохнула и посмотрела на нее, но ее лицо было закрыто руками по другой причине. Она рыдала. Она закричала, потому что мужчина не назвал ее номер.

С надеждой я оглянулась на Оливию, но по выражению ее лица поняла, что меня он тоже не назвал. Я ничего не могла с собой поделать – несмотря на то что я сама все испортила (и это было мягко сказано), я все равно была разочарована.

Я потащилась обратно к Оливии, решительно настроенная убраться как можно дальше от этой студии разбитых мечтаний. Сестра поднялась с земли и осторожно потянула меня за край рукава.

– Прости, – прошептала она.

– Ничего страшного, – сказала я, пытаясь натянуть на лицо улыбку. – Давай просто уйдем отсюда.

Я наклонилась, чтобы поднять свою куртку, и тут знакомый голос заговорил в комнате. Когда я подняла глаза, то увидела, что это была женщина из норэбана. Ее объявление было коротким, и когда она закончила, Оливия практически трепетала.

– Элис, боже мой, она говорит, что ты можешь остаться!

– Подожди, что? Ты серьезно?

– Да! Она хочет, чтобы ты спела!

Я посмотрела в сторону судей. Вся студия уставилась на меня, включая тихую маму, которая так сильно удивилась, что ее челюсть, казалось, вот-вот упадет на пол.

– Я так и знала, я так и знала! – прошептала Оливия.

– Это просто… я в это не верю.

– Я же говорила, что они разрешат тебе петь!

– Я просто не могу поверить, что они позволят мне остаться после… что бы, черт возьми, это ни было. – Я неопределенно махнула рукой в сторону сцены.

– Я не думаю, что все было так плохо, как ты считаешь.

– О, я почти уверена, что было, – сказала я, с облегчением увидев, что сестра снова смотрит на меня со своим обычным одобрением. Я могла бы изображать бегущего человека пять минут подряд, а Оливия все равно подумала бы, что я хорошо поработала.

Я стянула мокрую рубашку со своей липкой кожи и посидела так секунду, позволяя себе снова почувствовать волнение. После провала на танцевальном этапе прослушивании я очень сильно хотела, чтобы судьи признали меня достойной этого места. Эта мысль была подобна маленькому твердому зернышку кукурузы в моих попкорновских нервах.

Моя рубашка успела высохнуть, пока мы несколько часов сидели на танцевальных прослушиваниях. Мы наблюдали, как выступила дочь шикающей дамы, а после того, как ее отстранили, мама схватила ее за руку и потащила за дверь, будто она была самым большим разочарованием в мире. Когда танцевальная часть прослушиваний закончилась, нас осталось меньше сорока человек.

Мы сделали перерыв на обед и побежали с Оливией в «Парижский багет» в нескольких кварталах отсюда и проглотили по паре крошечных сэндвичей с яйцом. Затем мы поспешили обратно к звуковой сцене, где снова сели ждать моей очереди. Одну за другой девушек вокруг меня вызывали на сцену, чтобы спеть, но на этот раз никого не отстраняли сразу. Нам всем пришлось ждать до конца, чтобы выяснить, сможем ли мы пройти в следующий раунд.

Наконец назвали мой номер. Я сжала руку Оливии на удачу, затем схватила флешку с музыкой и поднялась на сцену.

Передав флешку, я вернулась в кольцо огней и поклонилась судьям точно так же, как это делали другие девушки.

– Меня зовут Элис Чой, и я собираюсь спеть Million Reasons Леди Гаги, – объявила я по-английски (потому что понятия не имела, как Million Reasons звучит по-корейски). Я выпрямила спину, разгладила рубашку и расфокусировала взгляд. Затем я кивнула мужчине, который отвечал за музыку, и знакомый фортепианный аккорд зазвучал из динамиков.

Через несколько куплетов твердое кукурузное зернышко, появившееся после танцевального этапа прослушивания, поднялось у меня в груди, и я сосредоточилась на нем. Теперь я полностью контролировала тело, и мой голос звучал ясно и сильно, именно так, как я и хотела. К первому припеву я уверенно путешествовала со своим голосом, рикошетом отражаясь от стен и других предметов в комнате. Мне больше не нужно было ни за кем прятаться, наоборот, я хотела, чтобы судьи как следует меня рассмотрели, поэтому я постоянно встречалась с кем-нибудь из них взглядом. К концу песни все мои попкорновские тревоги растворились, как злая дама, которая шикала на нас, мой дурацкий наряд и танцы на зыбучих песках – все это снова улеглось внизу моего живота.

Никто не хлопал, когда я закончила, но женщина из норэбана улыбнулась мне. Я вернулась на свое место на полу рядом с Оливией и не смогла удержаться, чтобы не поцеловать ее прямо в макушку.

Она крепко обняла меня в ответ:

– Это было так, так хорошо. Ты серьезно всех поразила.

– И мне было очень хорошо, Лив. Думаю, это было лучшее, что я когда-либо пела. – Мой адреналин вернулся с большой силой, и я чувствовала, что он исходит от меня, как волны электричества.

– Я подумала то же самое! Судьи все это время выглядели такими впечатленными.

– Боже, я действительно на это надеюсь.

После меня прослушать осталось всего несколько человек, затем судьи встали и вышли через дверь на другой стороне сцены. В комнате стало еще теснее, чем за весь прошедший день. Никто толком не разговаривал, и мы все продолжали с тревогой смотреть на дверь, которая вела неизвестно куда.

Прошел почти целый час, прежде чем дверь снова распахнулась и вошел новый парень, которого не было в судейской коллегии. Он неторопливо подошел к ряду столиков и опустился на первое свободное место, даже не отрывая глаз от своего телефона. На нем были эти странные очки в форме полумесяца с линзами мандаринового оттенка, и он выглядел совершенно спокойным. Когда остальные судьи вошли следом за ним, мне показалось, что они пытаются избегать его.

Как только все расселись, парень, который делал объявления, встал, и мы с Оливией схватили друг друга за руки.

– Танщинын моду бенмен. Оэ, Элис Чой.

Он произнес мое имя.

Он произнес мое имя.

Я зажала рот обеими руками, не веря своим ушам. Оливия взвизгнула и схватила меня за талию, крепко прижимая к себе. Меня абсолютно не волновало, что мы смеялись так, словно выиграли в лотерею.

– Что он сказал? – прошептала я.

– Он сказал, что все остальные свободны, кроме тебя!

– Святое дерьмо…

Остальные вокруг нас медленно собрали свои вещи и зашаркали к выходу. Они были похожи на обвисшие парадные поплавки, когда, прихрамывая, выходили из комнаты. Наверное, я должна была чувствовать себя виноватой, но просто не могла, я будто парила.

После того как все остальные ушли, судьи жестом подозвали меня к своему столу.

– Элис Чой, рада с тобой познакомиться, – сказала женщина в темно-бордовом блейзере. Ее волосы были собраны в элегантный узел, а помада была точно такого же цвета, как ее пиджак. – Меня зовут Джеки Ким, и я курирую женское крыло резиденции Top-10 Entertainment для трейни и айдолов. Многие жители, говорящие по-английски, называют меня мисс Джеки. – Она протянула руку с длинными красными ногтями, такими блестящими, что они казались влажными.

– Приятно познакомиться, – сказала я, пожимая ей ладонь.

Я продолжила движение вдоль ряда судей, обмениваясь на ходу рукопожатиями. Женщина из норэбана взяла мою руку в свои ладони и сказала:

– Хорошая работа, Элис Чой.

У нее было какое-то прищуренное, задумчивое выражение лица, как у моей мамы, когда та действительно гордится мной.

Когда я дошла до конца стола, мисс Джеки представила мужчину в оранжевых очках, который был занят своим телефоном.

– А это Ким Сонмин, или мистер Ким. Он основатель и генеральный директор Top-10 Entertainment.

Мистер Ким протянул мне вялую руку и что-то проворчал, затем вернулся к переписке.

– Пожалуйста, скажи нам, откуда ты родом? – спросила мисс Джеки.

– Я из Калифорнии.

– Северной или Южной?

– Сан-Франциско.

– А ты хоть немного говоришь по-корейски? – Я посмотрела вниз на свои стоптанные ботинки.

– Эм, нет, не очень.

Мисс Джеки натянуто улыбнулась:

– Это совершенно нормально. Языку можно научиться, а сцене – нет. Я так понимаю, у тебя было несколько лет обучения вокалу, да?

– Да, – ответила я, снова поднимая глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. – Я брала уроки вокала с восьми лет. Также я была в хоре дома.

– Элис, я собираюсь перейти к делу, – сказала мисс Джеки. – У тебя необычный голос, подобный которому эта коллегия встречает только один или два раза за всю карьеру.

Я стояла совершенно неподвижно, стараясь не моргать, боясь пропустить хотя бы одно слово из того, что она говорила.

– Однако, если быть полностью откровенной…

О-о, вот и они, танцы.

– Ты плохо танцуешь.

Дерьмо. Я знала, что танцы все испортят. Я почти могла видеть, как появляются размытые линии, возвращая меня из сна в реальность.