Александр Зелёный
Адрес неизвестен
Такси резко остановилось и пассажир ударился о переднее сиденье. Дыханье с всхлипом выскочило из его груди.
– Приехали, – резко сказал водитель, не глядя на него. – Я не намерен вас слушать. И здесь, куда мы прибыли, вас слушать тоже никто не станет.
Глава 8.
В такси сел крупный мужчина. Он аккуратно закрыл дверь и постарался устроиться поудобнее, что получалось не очень хорошо из-за его габаритов. На нём были рабочие штаны со светоотражающими полосами и чёрная футболка. Кажется, одежда была запачкана бетонной крошкой или какой-то пылью. Он вертелся на сиденье, осматривался вокруг себя, видимо выбирая позицию, при которой он нанесёт такси минимум ущерба.
– Прохладно у вас тут, – клиент поёжился.
– Извините, проветривал после прошлого, гм, пассажира, – водитель поморщился, вспоминая Джейсона.
– Ясно. Ну ничего, сейчас напу́каем и станет теплее, – весело сказал пассажир. – Я Чейз.
Водитель кивнул и такси отправилось в путь. Чейз легко вздохнул, осмотрелся вокруг себя в поисках чего-нибудь интересного и стал тереть ладонь о ладонь, стараясь согреть руки. Время от времени он водил могучими плечами и морщился.
– Что-то мышцы сводит сегодня, – сообщил он. – Не в обиду, но до чего ж тесное у вас такси. Жуть.
– Уж какое есть, – беззлобно улыбнулся водитель. – Стандартная модель. У вас такая развитая фигура. Кем вы работаете? Вы спортсмен?
– Не, спорт не для меня, – Чейз тоже улыбнулся. – Это ж тренировки каждый день, диеты всякие, а я покушать вкусно люблю. Я спасатель. Ну или пожарный. Как вам больше нравится. Но только не пожарник. Я вам не жук! Ахаха!
Он легко рассмеялся громовым смехом, показав ряд ровных белых зубов.
– Ого, это очень полезная работа. Вы молодец.
– Спасибо. Знаете, по мне, так это лучшая работа на Земле. Что может быть лучше? Когда вытаскиваешь человека из огня, тащишь его на воздух, на свет. И кажется, что надежды нет. Что ты опоздал. Начинаешь делать реанимацию, краем глаза видишь, как к тебе спешат парамедики, но ты понимаешь, что времени мало и всё зависит от тебя. И ты остаешься один на один со смертью. В такие моменты я прямо вижу её физически!
Водитель блеснул глазами и внимательно посмотрел на спасателя, занявшего весь салон его такси.
– И что она говорит?
– Кто? – не понял Чейз. – Смерть? Я ж это фигурально.
– Не берите в голову, – быстро сказал таксист. – Извините, я вас перебил. Что было дальше?
– Дык вот, склоняешься над человеком и понимаешь, что между этим Светом и тем есть только ты. Есть только твои руки, твои знания и твоя воля. Разрываешь на пострадавшем рубашку, твоя кислородная маска летит в сторону, кто-то что-то кричит где-то позади, но ты не слышишь. Весь мир перестаёт существовать для тебя. Ты, этот человек и смерть между вами. И ты понимаешь, что она уже празднует победу. Уверена, что сейчас заберёт этого человека и никто не сможет ей помешать. А вот хрен ей!
Громовой голос Чейза сотряс старенькое такси так, что оно подпрыгнуло.
– И ты начинаешь непрямой массаж сердца, – продолжил пассажир, – ты вдыхаешь в него жизнь из своих лёгких. И не сдаёшься. Никогда нельзя сдаваться! А тут уже поспевают парамедики, облепляют тебя и пострадавшего. И ты чувствуешь, что смерть испугалась. Что она отступает, потому что силы неравны. И вот, человек начинает дышать! Он делает первый, рефлекторный, судорожный вдох. И ты понимаешь, что с этим первым глотком воздуха в него возвращается жизнь. Что вы победили!
О, это ни с чем несравнимое чувство! В этот момент чувствуешь себя Богом. Ну, может, не самим Богом, но начинаешь понимать его, потому что ты возвращаешь жизнь. Без тебя это был бы просто кусок мёртвого мяса на битом асфальте, а ты вернул жизнь. Ты победил. Чувствуешь, как прямо через тебя, – Чейз поднял могучие руки и жестами пытался показать бурю своих эмоций, – проходит свет. Понимаешь, что все твои предыдущие дни, да и будущие уже могут ничего не значить. Что ты родился на Свет не зря.
Водитель внимательно слушал пассажира. Глаза вновь блеснули и он чуть отпустил педаль акселератора. Пассажир разволновался, переживая сильные эмоции, он хватал ртом воздух, а глаза светились азартом победы над смертью.
– Но спасти удаётся не всех? – спросил водитель.
– Конечно, не всех, – легко согласился Чейз. – На то она и борьба, верно? Когда-то побеждаю я, когда-то – она. Но это не повод сдаваться! Даже одна спасённая жизнь – это очень круто. Однажды я выхожу из депо после смены. Уставший, как собака, злой. В тот день мы не смогли спасти девушку после «дэтэпэ». Приехали на вызов, а машина ну просто всмятку, даже не знаешь, с какой стороны подобраться. Вокруг люди стоят, говорят, что из машины стон доносится. Значит, ещё жив кто-то!
Ну, мы быстренько: гидравлические ножницы, ломы. Работаю, а сам понимаю, что уйма времени пройдёт, пока мы до пострадавшего доберёмся. И вот через полчаса достаём девушку. Худенькая, лет двадцать всего. Мёртвая. Белая, как мел. Причём не виновата ни в чём была: водитель грузовика заснул за рулём и вылетел прямо на неё, она даже сообразить ничего не успела! Причём и дядька этот, водитель, был не то чтобы прям виноват: на него обманом кредиты повесили, так он, бедный, сутками без перерывов работал, чтобы семью на улицу не выгнали. Всё бегал вокруг машины, просил у всех прощения, волосы на себе рвал.
В общем, после такой смены выхожу из депо. Злой, как чёрт. Смотрю, напротив депо мальчишка стоит, лет восьми. В руках потрёпанная, грязная пожарная машина. Вид растерянный, перепуганный. Ну, думаю, потерялся. Парень прибежал в пожарное депо сравнивать свою игрушку с настоящей «пожаркой». Что, говорю, потерялся? А сам я всегда на корточки сажусь, когда с детьми разговариваю, а то я ведь большой: испугаются ещё. Мальчишка посмотрел на меня так серьёзно-серьёзно и говорит: «Вы зимой мою маму спасли, её из больницы выписали вчера, и я принёс вам подарок». Спасибо вам, говорит! И протягивает мне свою машинку!
У меня аж слёзы на глаза навернулись! Нет, нас часто благодарят, это понятно. И коньяки дарят, и сертификаты всякие. Бывает, меценат какой-нибудь нас всех на курорт отправит. Но тут-то совсем другое. Ясно дело, что для мальчишки эта машинка – самое дорогое, что есть на Свете. Смотрит на меня так серьёзно. Потому что этот малыш так рано понял, что самое ценное – это жизнь! Что все эти машинки ничего не стоят по сравнению с тем, что мама вернулась домой. Возможно, это не я спас его маму, а кто-то из коллег, но для него я – это воплощение всей пожарной службы.
– Вы приняли машинку?
– Пришлось, – усмехнулся Чейз. – Как я мог отказать малышу? Она у нас теперь на почётном месте стоит, в комнате отдыха, наравне со всякими кубками. Но мы ему взамен настоящую каску подарили, так что парень был в полном восторге.
Впереди показалось дорожное ограждение и водитель свернул на соседнюю улицу. За полусгнившими красно-белыми досками угадывался остов покорёженного моста. Проржавевший дорожный знак сообщал, что там ведутся дорожные работы.
– Сами выбрали эту работу или семейная традиция? – спросил водитель.
– Сам. С детства ещё мечтал. Ни в чём себя другом не видел. Многие говорили: на фига оно тебе надо? Денег мало, здоровье там оставишь. Кстати хочу сказать, что с деньгами всё в порядке, даже без всяких подарков. Не знаю, чего всем кажется, что мы с хлеба на воду перебиваемся. Вот я уверен, что вы в своём такси получаете гораздо меньше, уж извините.
– Ничего.
– Все работы важны и мне бы хотелось, чтобы все достойно получали. Но за себя и за своих коллег могу сказать, что нам не на что жаловаться. Разве что риски на работе, но ведь они не только у нас. Почёт опять же, уважение. Все родственники гордятся. Но я не ради славы сюда пошёл. Можно подумать, у нас тут интервью каждый день берут и мы автографы раздаём. Ха!
– Но вы же всё-таки чуть тщеславны, —водитель ему подмигнул, – признайтесь.
– Не без этого, – легко согласился Чейз. – Но знаете, тщеславие больше к самой профессии, а не ко мне лично. Мне нравится, когда к нам в депо приводят ребятишек на экскурсии. Ох, как у них глаза горят! Ахаха! Они сразу облепляют нашу машину, как обезьянки! Везде лазают, всё им интересно. Всё расскажи, всё покажи. А уж что начинается, когда мы разрешаем им включить сирену и мигалки… Ух!
Чейз хохотал, широкая, как дверь, грудь подрагивала в такт громовому смеху. Спасатель переживал лучшие моменты своей работы и весь отдавался воспоминаниям.
– Но ведь это работа правда очень опасная. Не бывает страшно? – водитель взглянул на него и прищурился.
– Нет, – пожал плечами Чейз, – чего бояться-то? Можно выйти из дома за молоком и вас собьёт машина. Знаете, какое количество таких людей я вижу по долгу службы? Человек лезет менять лампочку на кухне, падает с табуретки и ломает себе шею. А другой – строитель на стройке – падает с восьмого этажа на арматуру, которая пробивает его насквозь, а он остаётся жив! Так что тут от нас мало что зависит. От нас зависит, как мы распоряжаемся отпущенным нам временем.
– Согласен, – легко согласился водитель, – но вы наверняка несёте ответственность не только за свою жизнь. У вас есть близкие. Я слышал, что многие в вашей профессии не заводят семьи. Из-за слишком опасной работы.
– Ну, тут вы не правы, – Чейз, поморщившись, повёл могучими плечами и с опаской взглянул на потолок, словно тот падал на него. – Почти все мои коллеги с семьями. А те, у кого их нет, не заводят семьи по совершенно другим причинам.
– Но как же риски? В вашей профессии так много смертей.
Чейз посуровел. От прежней легкомысленности не осталось и следа. На пассажирском сиденье теперь был суровый, собранный профессионал, готовый ко всему.
– Да, смертей много, – глухо сказал он, – но знаете что? Я не готов отказываться от семьи из-за рисков! Жизнь – это не только работа, всё-таки.
– Значит, у вас есть семья?
– Да, жена. Она сейчас беременна. На седьмом месяце. Если бы не она, то какой смысл вообще возвращаться домой? Я захожу домой, вижу её взгляд и вся усталость словно испаряется. Все неудачи, вся боль остаются где-то позади. Словно в другой мир попадаешь! И как от этого можно отказаться? Она у меня девочка неглупая: прекрасно понимает, кем её муж работает. Никогда не спрашивает меня о работе. Знает, что счастливые случаи я сам рассажу, а о плохих ей знать ни к чему. В целом, девушка она впечатлительная: новости лишний раз не смотрит, вечно жалко ей всех. Тем более сейчас, когда она вот-вот родит. Гормоны, всё такое. Ух, как я жду этого мальчишку! Вот когда он родится, тогда заживём! Будем втроём путешествовать, ездить на рыбалку и всякое такое! Он тоже будет гордиться папой. Чёрт, до чего же плечи сводит! Никогда такого не было.
Чейз морщился, продолжал шевелить плечами и посматривал на потолок.
– А кроме того, – продолжал он, – она получит очень хорошую страховку за меня в случае чего. При самом плохом раскладе, так сказать.
– И страховка сможет заменить ей любимого человека? А вашему сыну – отца?
– Конечно, нет, – фыркнул Чейз, – но, по крайней мере, я чувствую себя спокойнее, зная, что моя семья не умрёт с голоду. Что я могу сделать, если только на этой работе я чувствую себя на своём месте?
– А если вы не погибнете, а станете инвалидом из-за травмы? – не унимался водитель.
– Вот это уже будет много хуже, – кивнул Чейз. – Об этом я стараюсь не думать, потому что, опять же, никак не могу повлиять на шанс такого исхода. Лучше уж смерть. Если мне суждено погибнуть под завалами, спасая жизни, значит так тому и быть.
– Вы уверены?
– Конечно, – ответил Чейз, ни секунды не сомневаясь. – Такова судьба.
– Тогда мы приехали.
Водитель затормозил и выключил двигатель.
Глава 9.
Такси медленно ехало по тёмным улицам. Изредка фонари синхронно моргали, готовые окончательно потухнуть в любую секунду. Похоже, напряжение сильно проседало. Водитель о чём-то думал. Сейчас он не столько искал клиентов, сколько предавался размышлениям.
Перед капотом, словно из-под земли, появилась тоненькая фигурка. Водитель нажал на тормоз и машина легко остановилась. Фигура обежала такси и открыла заднюю дверь.
Внутрь забралась молодая красивая девушка. По виду, похожа на студентку. Она была одета в чёрные легинсы и красную майку. На голове – короткая мальчишеская стрижка. Высокие скулы и вздёрнутый носик придавали её милому личику чуть высокомерное выражение.
Девушка захлопнула дверь. Кажется, она захлопнулась не до конца и пассажирка вопросительно посмотрела на водителя. Тот покачал головой. Девушка вновь открыла дверцу и с силой захлопнула её, смешно сморщив носик. Водитель удовлетворённо кивнул и такси тронулось в путь.
– Как вас зовут?
Девушка ответила не сразу. Она настойчиво копалась в маленьком рюкзачке. Наконец взглянула на водителя и чуть закатила глаза.
– Оля, – у неё был приятный, чуть с хрипотцой, голос. – Только давайте сразу: я не знакомлюсь. Тем более в такси. Тем более ночью. Тем более в таком, гм, грязном.
Водитель примиряюще поднял пальцы, не убирая ладоней с руля:
– Просто хочу поддержать беседу. Чтобы скрасить поездку.
Она наконец закончила ревизию в рюкзаке, положила его на ноги, сложила сверху изящные ручки и вздохнула:
– Ну хорошо. Никак не могу вспомнить, зачем взяла такси? Мне тут идти-то… Два шага!
– Погода, – предположил водитель и кивнул на потоки дождя за окном. Ливень и не думал ослабевать.
– Ах да, – рассеянно ответила Оля, словно только сейчас заметила непогоду. – Знаете, столько дел, что бывает забываю самое простое. Приходится столько всего держать в голове. Иногда даже забываю выпить утренний смузи. А это важно для фигуры и здоровья – хорошо питаться!
Пока она щебетала, водитель старался получше её рассмотреть. Ему показалось, что на красной майке иногда проступают какие-то тёмные полосы. Словно тормозной след от шин.
– Почему всё забываете? Много работаете?
Оля встрепенулась:
– А? Да, вы знаете, у меня много что получается, поэтому приходится много чем заниматься. Мир такой большой! Такой интересный! Нельзя упускать ни одной возможности. Особенно, если вы талантливы.
– А чем вы занимаетесь?
Кажется, Оля ждала этого вопроса. Она сцепила руки в замочек на коленке и театрально вздохнула.
– Ой, думаю, проще перечислить чем я не занимаюсь, – Оля сделала особый акцент на слове «не» и лёгким движением смахнула со лба чёлку. – Я занимаюсь танцами, английским, детским воспитанием, психологией, йогой, литературой.
Оля загибала изящные пальчики и, похоже, пальчиков не хватало.
– И вы всему этому успеваете учиться? – изумился водитель.
– Что, учиться? Нет, что вы. Я почти всё это преподаю, – она устроилась поудобнее. – Понимаете, я никак не могу определить, чем же я буду заниматься в этой жизни. Так много у меня получается всего делать хорошо, что я не могу определить, где смогу приносить максимальную пользу. Вокруг столько всего важного!
То же касается и моих отношений с людьми. Кругом столько интересных личностей! От них я узнаю что-то новое и даю частичку себя взамен. Думаю, вы заметили, что я очень общительная, да. У меня очень много друзей, знаете. Ох, как жалко, что не получается уделять время им всем.
Оля обиженно надула губки. Водитель взглянул на неё. Почему-то ему показалось, что Оля не сильно переживала из-за этого.
– Сначала я занялась литературой, – продолжала Оля. – Я решила написать роман. Это было так увлекательно! Представляете: придумать целый мир и он будет каким вы захотите. Написала почти треть, познакомилась со столькими интересными людьми!
– Пока писали роман? – не понял водитель. – У себя дома познакомились?
– Нет, что вы! На литературных форумах, конечно. Важно не просто писать историю, а вращаться в мире литературы, понимаете? Быть в курсе всех событий, быть в тренде! Поэтому и нужно общаться с единомышленниками. Я же могу их столькому научить! На форуме я познакомилась с великолепным молодым человеком! Ах, какие рассказы мы писали вместе. Даже эротические, кстати. Это было так волнительно! А потом мы стали встречаться. Какие высокие отношения у нас были, ах! Как жаль, что нам пришлось расстаться.
Она тяжело, прерывисто вздохнула.
– Почему же вы расстались?
– Я поняла, что мне не нравятся мужчины, – легко ответила Оля. – Я встретила девушку. Ах, какие у нас были нежные чувства! Я словно парила в облаках, когда была рядом с ней. Такая, знаете, нежная апрельская весна под щебетание первых птиц.
Она мечтательно закатила глаза, томно вздохнула и продолжила:
– Но ничего не вышло. Она тормозила меня, а мне хотелось двигаться дальше, понимаете? К новым вершинам! Но я благодарна ей, это правда. Благодаря этим чувствам я поняла, что все эмоции можно выразить только в танце. Язык тела – вот как лучше всего выражать свои чувства. И я стала заниматься танцами. В них столько страсти!
– А что с романом?
– Каким романом? – не поняла Оля.
– Ну, вы сказали, что писали роман.
– Ах роман, – Оля махнула ручкой, – нет, это уже в прошлом. Это неактуально и никому не интересно. В общем, танцы! У нас была такая дружная команда! Мы поддерживали друг друга, дружили, проводили вместе выходные. Некоторые даже становились парами, это было так интересно!
Она с минуту помолчала.
– Правда, сейчас я с ними уже почти не общаюсь. Нет, вообще не общаюсь, если честно. Знаете, они стали какие-то скучные. Всё твердят одно и то же. Всё танцы, танцы. Одни танцы на уме, как будто другого мира не существует. А мне нужно было двигаться дальше и чтобы ничего не тянуло меня назад.
Я влюбилась в одного молодого человека. Он был педагогом английского языка и я поняла, что у меня талант к языкам. Я слушала его красивую речь и она звучала как музыка. Языки других народов так легко мне даются! Это так интересно! Узнавать язык, культуры других народов. Это как открывать новые миры!
– Подождите, – водитель мотнул головой, не успевая за потоком мыслей пассажирки. – Вы же сказали, что вас интересуют девушки?
Оля пожала плечиками:
– Я заблуждалась. Просто до этого я не встретила моего человека. Человека, который смог бы по достоинству оценить меня. Осознать, кто рядом с ним. – Оля вновь сделала особый акцент, на этот раз на слове «кто».
– Но и этот мальчик оказался не таким человеком. Он не мог помочь мне раскрыться. Но зато он мне подарил тягу к языкам. – Она хихикнула, видимо что-то вспомнив. – Испанский, английский, японский.
– Вы овладели тремя языками? В вашем возрасте? Это впечатляет.
Впервые за поездку Оля смутилась.
– Ну, не то чтобы овладела. Но я близка к этому, да! Жаль, что у меня не хватает сейчас времени на языки. И с тем мальчиком я давно не общаюсь. Оно наверняка и к лучшему.
Оля вдруг замолчала и стала смотреть в окно, на чернеющие в ночи громоздкие постройки. Кажется, это был какой-то старый квартал: дорога жалась к самым стенам и, несмотря на дождь, даже получалось различить кирпичную кладку, почерневшую от времени. Она морщила вздёрнутый носик, словно силилась что-то вспомнить.
– Кажется, вы говорили, что работаете с детьми? – подсказал водитель.
– Да, – вспомнила Оля и отвернулась от окна. – Вы знаете, я поняла, что могу преподавать.
– Что именно преподавать? – поразился водитель.
– Английский язык, – невозмутимо ответствовала Оля. – Видите ли, детишкам достаточно дать только базис иностранного языка. Полностью языком они овладеть не смогут, значит и учителю полностью владеть им необязательно.
Водитель хмыкнул. А она продолжила:
– Я учила самых разных детей: дошкольников, школьников. Пару раз ко мне записывались даже студенты, мои ровесники. Но кажется, гм, их больше интересовала моя красота, а не мои знания. Так и пожирали меня глазами, извращенцы!
– Вы сказали, что учили детей. А сейчас что, уже не учите?
Она покосилась на водителя, словно он сказал беспросветную глупость.
– Конечно нет! Не спорю, это благородное и нужное дело. Но я чувствую, что способна на большее! Это же всего лишь «ин-яз» у детей. Понимаете, я узнала столько людей за свою жизнь! Я столько от них почерпнула и поняла, что сама могу помогать другим. Люди так часто живут несчастливо. Ах, это настоящий кошмар и так быть не должно. Они ходят на нелюбимую работу, живут с нелюбимыми людьми, едят неправильную еду. У них неправильный жизненный настрой. Они несчастливы из-за собственных мыслей, понимаете?
Водитель неуверенно кивнул.
– …А я помогаю им найти выход. Найти дело по душе и стать счастливыми. Конечно, у меня мало практики, но я быстро учусь. Думаю, вы этого уже поняли, ахаха! У меня уже столько накоплено знаний за мою жизнь. А сейчас я еду на новые занятия по йоге, хотя никак не могу вспомнить, чтобы они находились так далеко. Мне казалось, что мне от дома дойти пешочком минут двадцать.
Она села поудобнее и выпрямила руки, положив ладони на сиденье по бокам от себя. Плечики её от этого чуть вздёрнулись. С некоторым снисхождением она смотрела на водителя, ожидая от него стандартных восхищений.
– Скажите, – начал водитель, почему-то не выказывая никакого восторга, – вам не кажется, что вы обманываете себя?
– Почему? – она поджала губки.
– Может, у вас нет никаких талантов? Я не говорю, что их нет вообще, – поправился таксист, – но вы не доводите дело до конца. Нет, у вас правда получается всё, за что вы берётесь, но только до первых трудностей. Так с делами может справиться любой человек, неважно, есть у него таланты или нет. Но как только вы встречаете первые трудности, а эти трудности встречают все, уж поверьте, вы испуганно убегаете и натыкаетесь на другое популярное дело. Вы сами не отдаёте себе отчёта в том, что просто боитесь неудачи. Боитесь трудностей и того, что вы на самом деле можете не справиться. Ведь признайтесь: вы выбираете профессии не потому, что они вам нравятся. А потому, что это престижно. Что это модно. Это позволит людям начать восхищаться вами. Люди пишут романы не потому, что им нравится быть таинственными, надевать длинный красный шарф и устраивать фотосессии в осеннем лесу. Они их пишут потому, что им есть что сказать. И плевать они хотели на форумы и шарфы.
Оля молчала, поджав губки. Но не перебивала и смотрела на водителя исподлобья.
– И ведь это касается не только работы, – продолжал он, – вы заметили, что с окружающими вы ведёте себя так же? Вы милая, общительная и добрая девушка. И это чистая правда. И то, что вас, в разные периоды вашей жизни, окружало огромное число интересных людей – тоже правда. Но вы так быстро теряете к ним интерес. Как только они перестают вами восхищаться, как только вам приходится сталкиваться со сложностями понимания других людей, стать по-настоящему близкими друг другу, вы вышвыриваете их из своей жизни. И поэтому остаётесь совсем одна.
Она продолжала молчать. Лицо вдруг стало серьёзным, глаза чуть заблестели. В них появилось что-то новое. Но не злость, а обида.
Водитель помолчал, давая ей время собраться с мыслями. И продолжил:
– Вспомните всех тех, с кем вы дружили. Ведь многие из них уже построили карьеру или, по крайней мере, нашли дело по душе. Или нашли людей, с которыми готовы провести всю свою жизнь. У них есть хобби, которым они посвящают годы и в которых они тоже преуспели.
– Их работы обычные. В них нет ничего важного, – буркнула Оля, но уверенности в её голосе не было. – Какая-нибудь продавщица в магазине или консультант в банке.
– Отнюдь, – возразил таксист и покачал головой. – Что с того, что работа человека незначительна, если он на своём месте и получает от неё удовольствие? Кто-то ведь должен продавать хлеб или помогать бабушкам оплатить квитанции? И ведь этого человека, на его простом пути, тоже поджидало немало трудностей, уж поверьте. Без простого труда и простых людей, мир так же неспособен существовать, как без писателей, психологов или учителей танцев. И вполне может быть, что без танцоров мир справится лучше, чем без продавцов.
Оля не знала, что сказать. Родители часто говорили ей нечто подобное, но все аргументы, которые она приводила в разговоре с ними, здесь не смогли бы помочь ни на дюйм. Она это чувствовала.
– Вам есть кому позвонить вечером? – продолжал таксист. – Есть кто-то, кто знает о ваших переживаниях, о ваших чувствах? Кто-то, кому не придётся пересказывать последние полгода вашей жизни, потому что этот кто-то и так всё знает? Вы любили когда-нибудь по-настоящему? А не потому, что это модно. Олечка, не подумайте, что я хочу вас обидеть. Ни в коем случае.
Её губы задрожали. Но она вздохнула и взяла себя в руки:
– Я поняла. Нет, я правда поняла. Я… Я даже не знаю что умею на самом деле. Эти мысли, о чём вы сейчас говорили, они приходили мне в голову. Причём последнее время особенно часто. Все вокруг чего-то добиваются, заводят семьи, а я всё топчусь на месте! Раньше они завидовали. Ой, Оля, как ты классно танцуешь, а вот я так не умею. А не умели они танцевать, потому что у них не было времени на танцы. А потом они закончили учёбу, нашли работу, наладили жизнь и теперь у них есть время на танцы! Но кроме танцев у них есть работа и семья!
Она расплакалась.
– Но я справлюсь, честно! Я найду старых друзей, я буду их слушать, буду их понимать! О, какие у меня замечательные друзья, они обязательно мне помогут. В конце концов, те же танцы: я ведь могу довести их до совершенства. Как будто глаза открылись! Теперь я понимаю, что мир так сложен! Я и раньше это говорила, да, но не понимала смысла. А теперь я наконец-то не боюсь признаться в своих ошибках.
– Боюсь, что мы приехали.
Такси плавно подъехало к поребрику и остановилось. Двигатель последний раз чихнул и затих.
– Уже? – Глаза Оли были большие и блестящие, как у испуганного совёнка.
Водитель покивал и отвернулся от неё.