Александр Ёж
Приборы на шесть персон
Вечер четвёртый
– Хота, может вы нам тоже, что-нибудь расскажете? – поинтересовалась девушка, как только гости собрались за очередным ужином.
– Конечно, как недавно выразился Семён, за этим столом нет святых, и моя история тоже изобилует кровопролитием. Но прежде чем я начну, Сергей ответьте всем на несколько моих вопросов.
– Если это поможет вашему рассказу, конечно, спрашивайте.
– Вы часто общались с духами?
– Почти всё, что я умею, я узнал либо от них, либо из очень древних книг, и всё равно предки исправляли то, что было в них написано, кривые переводы, малограмотные писари, сами понимаете, дословный перевод это одно, но значение слова на другом языке может иметь совершенно противоположный смысл.
– То есть, довольно часто, хорошо, следующий вопрос, это очень важно, иначе меня сочтут психопатом и маньяком.
– О, Хота, не переживайте, после рассказов Семёна и Сергея, сомневаюсь, что ваша история будет ещё более безумной, – оторвался от бокала Борис.
– Поверьте, может показаться. Сергей, вы верите духам?
– Предки мне ни разу не врали и не давали, какие-либо ложные сведения, в отличие от людей или существ, так что верю безоговорочно.
– Я тоже.
Тсантса
– Этот мертв, не буду даже нож пачкать, – произнёс один из солдат, и опустил голову индейца обратно в ручей, лицом вниз.
– Майор, мы тут закончили, уходим? – раздался голос издалека.
– Да, сворачиваемся.
Солдаты ушли, оставив за собой полностью вырезанное поселение местных жителей. Кровь пропитывала землю, копилась в лужи, стекала в ручей, перекрашивая воду в багровый цвет. Внезапно вся тёмно-красная жидкость изменила направление и начал скапливаться возле головы индейца. Вода в этом месте стала почти чёрной, мужчина очнулся и резко отпрянул от ручья, сев на землю, из тёмного пятна вытянулись две костлявые руки, схватили его за голову и макнули обратно в ручей. Он упёрся в землю, пытаясь высвободиться, но сопротивление не дало результатов, пятно проникало в него, через глаза, рот, уши и нос, и чем больше тёмной крови попадало внутрь, тем белее становились его волосы, некогда бывшими чёрными как смола. Вскоре вода стала прозрачной, а индеец, не испытывая дискомфорта от отсутствия воздуха, уже спокойно смотрел на дно ручья, где видел сотни лиц. Старики, дети, женщины и мужчины смотрели на него со дна, среди них были и знакомые. Одно из них подплыло ближе, это был старейшина их поселения.
– Мы вернули тебя, – произнесло лицо, – и дали силу, способную на невероятные вещи, теперь ты белый ворон, изгой всех племён и рас земных, шаман на крови, и сила твоя черна как небо без звёзд, ибо она наша месть тем, кто задумал зло и только большей тьмой можно вытравить тьму из душ. Мы не оставим тебя, научим и покажем, как ей управлять, но для начала, ты должен найти мою голову, она будет связью с нами. Иди.
Лица на дне ручья растворились, оставив за собой только лёгкую дымку. Белый ворон поднял голову из воды, медленно встал на ноги, огляделся, кровь из тел убитых больше не сочилась, лужи тоже иссохли, оставив за собой только тёмные пятна на жёлтом песке. Из оружия во всём поселении остался только нож и один томагавк, и те он вынул из тел соплеменников, разместив всё это на поясе, индеец отправился по следам недавно ушедших солдат. Пешком преследовать конных было не самой лучшей идеей, но военные забрали всех лошадей, так что других вариантов просто не оставалось. Через пару миль, когда уже кончилась фляга с водой, его настигла жажда, ещё через милю голод. Вокруг была лишь бледно желтая пустошь, не было даже намёка на какую ни будь живность или источник воды, спустя ещё милю, усталость. Мокасины сносились до дыр на подошве, это он почувствовал, когда под пяткой что-то хрустнуло и кольнуло чуть выше. Индеец остановился, подтянул ногу руками, к пятке прилип раздавленный скорпион, видимо последних сил насекомого хватило, чтобы вонзить жало в обидчика. Высосать яд было некому, поэтому шаман просто надрезал место укуса, на землю упали несколько капель крови, и почти мгновенно впитались. Голод взял верх. Прихватив членистоногое за жало, отлепил от пятки и погрузил в рот, на зубах захрустел хитин и песок. Через несколько секунд, жажда, голод и усталость отступили, не осталось даже намёка, на то что, он только что прошёл четыре мили. Сняв остатки мокасин, он продолжил путь.
В сумерках солдаты не стали бы продолжать поход по неизвестной им земле, и должны были разбить лагерь, индеец решил ускориться и перешёл на бег. Даже спустя полмили усталость так и не вернулась, как и остальные мешавшие путнику чувства. Что же послужило причиной их отсутствия, небольшой перекус, или яд, отравление которым так и не наступило, осталось для индейца загадкой, но не на долго. Впереди показались огни костров, шаман нашел удобную для обзора точку и стал наблюдать. Порядка десяти часовых по периметру, ещё пятеро бродят в тридцати метрах от первой линии постовых, с ружьями наизготовку, двое охранников у штабной палатки. Всего в лагере было около пятидесяти человек, у каждого по ружью и что-то из холодного оружия, даже в подвыпившем состоянии, отмечая недавнюю «победу», они представляли немалую опасность. Против ножа и томагавка, что были у Ворона, внезапная атака с попыткой перебить, как можно больше и при этом уцелеть самому была обречена. Языка солдат он так же не знал, так что все попытки перейти к диалогу были бы тщетны, оставалось только одно.
Индеец поднял всё имевшееся оружие над головой, и пошел навстречу ближайшему дозорному.
– Стой, – крикнул солдат, направив на шамана ружьё.
Ворон остановился, убей он сейчас дозорного, лагерь встретил бы его свинцовым дождём, и близко бы не подпустив, а где-то там, в одной из палаток, как трофей, и находилась голова старейшины.
– Бросай оружие, – и жестом продублировал, приказ, – на землю.
Индеец выполнил всё, что от него требовалось. Военный подошёл ближе, и ударом приклада в голову лишил пленного сознания. Привели в чувства его уже у общего костра единственного в лагере, в присутствии майора, со связанными спереди руками, всё как он и планировал.
– Что делать с этим краснокожим? – задал вопрос тот самый часовой, пленивший шамана, – окрестности мы проверили, он один.
– Позовите сержанта, сейчас узнаем, зачем он сюда пришёл.
Через минуту прибыл не малых размеров переводчик, и он, путая слова местами, а иногда просто пропуская их, но в целом изъясняясь доходчиво, начал допрос.
– Индеец, зачем ты пришёл?
– Я пришёл забрать одну вещь.
– Думаешь, что мы тебе что-то должны?
– Вы взяли это не по праву.
– Даже если это так, как ты собрался это у нас забрать?
– Я не желаю, смерти никому из вас, просто отдайте и я уйду.
– Он не хочет никого из нас убивать, – произнёс сержант на своём языке, и отряд разразился хохотом, и уже обращаясь к индейцу, продолжил – что ты хочешь, чтобы мы тебе вернули?
– Голову моего старейшины.
– Кто забрал голову его вождя? Верните, – опять произнёс сержант на своём языке, все опять рассмеялись, – майор?
– Убей его и выбрось в отхожую яму, – отозвался командир.
– Краснокожий, ты зря сюда пришёл, – с этими словами сержант, достал нож.
– Постой, отдай нож другому, и ты умрёшь последним, – произнёс индеец.
– Это твоё последнее желание? – засмеялся здоровяк.
– Это твоё желание, не отдашь, я убью тебя первым.
– Хорошо, я сочту это как предсмертную шутку, – на своём языке он крикнул, кому-то в толпе – эй, Билли, иди сюда, у тебя же ещё нет скальпа.
– Нет, сержант, – вышел из толпы рядовой.
– Только сначала в сердце, а то он будет дёргаться, если сразу срезать, и тогда скальп будет неровным.
Билл взял тесак сержанта и с размаху засадил в грудь шамана, но тот увернулся и нож вонзился в плечо. В глазах индейца потемнело на долю секунды, но не более. Резко дернув руки вверх, он разрезал верёвки об остатки торчащего лезвия, выхватил нож и воткнул рядовому в нижнюю челюсть с такой силой, так что остриё показался из верхушки черепа.
– Беги, – глядя на сержанта, произнёс Ворон, поднимаясь на ноги и попутно вынимая нож из головы солдата.
Мертвец рухнул в костёр, задев котелок с водой, огонь мгновенно погас, наступила кромешная тьма. С разных сторон начали раздаваться выстрелы, глухие удары, крики. Солдаты, у кого было при себе оружие, стреляли на любой шорох, движение, крик, но все пули и удары приходились по своим. Шамана уже не было в это время возле костра, он не спеша прохаживался между рядами палаток, отлавливая сбегающих и добивая раненных. Когда стих последний стон и замолчало последнее ружье, индеец направился к штабной палатке, приподнял полог и тут же получил пулю в плечо, на перезарядку требовалось время. Он зашел, внутри были сержант и майор, первый возился с ружьем, второй освещал помещение, держа в трясущихся руках свечу.
– Где голова, – обратился к присутствующим индеец.
Понимая цель прибытия индейца даже без слов на чужом языке, свободной рукой майор достал из-под стола мешок с проступившими пятнами крови, и протянул шаману. И в то же мгновенье лишился этой руки, мешок упал на стол, свеча на землю – военный рефлекторно схватился за обрубок. В палатке воцарилась тьма, но только для двоих, индеец видел всё превосходно, перерезав горло старшему по званию, он бесшумно подкрался к сержанту и приставил нож к его шее.
– Я выполнил твоё желание, но вы все могли бы выжить, если бы просто выполнили моё.
– Кто ты?
– Месть тех, кого вы убили у ручья, – ответил индеец и пустил кровь последнему живому в лагере.
Достав содержимое мешка, он вышел из палатки, сел на землю, посмотрел на знакомое с детства, теперь безжизненное, лицо. Когда-то давно, этот человек держал новорожденного, которого теперь нарёк Белым Вороном, двумя руками, так же как сейчас шаман держал его голову.
– Что дальше? – задал он вопрос, не понимая, откуда должен прийти ответ.
– Ты знаешь, как обращаться с трофеями, так мы будем с тобой общаться, – индеец посмотрел на голову, глаза были закрыты, рот приоткрыт, как раз из него доносились слова, – мой голос слышишь только ты, вернись в поселение и захорони всех, кто остался там и тех, кого ты оставил здесь. В дальнейшем пути тебе понадобится переводчик, тот здоровяк неплохо справлялся.
За следующую неделю индеец похоронил около ста человек, в перерывах между выкапыванием могил и похоронами, занимался двумя трофеями. Этой науке их начинали обучать в подростковом возрасте, аккуратно снять кожу с черепа разрезав на затылке, убрать всю лишнюю плоть, мясо, мышцы. Затем в ход пошли камни, раскалённые в костре, потом песок, занятие было длительным и кропотливым. Требовалось сохранить облик врага, неузнаваемая тсантса безобразна и обессмыслена, если никто не может узнать в трофее своего друга, командира или родственника, то зачем нужен такой трофей? Но они получились хороши. С последним похороненным телом закончилась и обработка сушёных голов, которые нашли своё место на поясе шамана, рядом с ножнами. Он присел у костра.
– Я закончил, – обратился к одному из трофеев шаман.
– Добрая работа, – отозвалась голова.
– Вы обещали научить меня пользоваться полученной силой.
– У всего есть своя цена, как шкуры убитых зверей меняют на орудия, так ты будешь менять свою кровь на необходимый навык, вчера ты получил иммунитет к ядам и насыщение, в лагере мы дали тебе возможность видеть в темноте как ночные звери, и их бесшумную поступь. Кровь должна попасть на землю, только тогда мы её примем, ведь сами мы тоже находимся в ней. Как только очередное дело завершено, мы возвращаем себе то, чем тебя наградили, и никак иначе, но чем больше будет твоя жертва, тем больше ты можешь просить у нас, знай пределы своей жертве, второй раз вернуть тебя к жизни у нас не выйдет.
– Каковы размеры жертвы?
– Пары капель достаточно чтобы утолить жажду и продолжить путь, увеличь в три раза и получишь контроль над животным, пролей ещё столько же и можешь просить особенности зверей, добавишь ещё и можешь рассчитывать на помощника.
– Помощника?
– Ты думал мы оставим тебя одного? Сможешь призвать голема, но это на самый крайний случай, такая жертва очень велика.
– Надеюсь, до этого не дойдёт, куда мне отправляться?
– Туда где солнце встаёт, на побережье живет человек промышляющий работорговлей. А по пути, найди охотника за скальпами по имени Томас Джонс.
Шаман набрал во флягу воды, запряг коня, полоснул по руке одним из ножей, обронив на землю несколько капель крови, остальное растёр по шее скакуна.
– Скачи без устали мой друг, – с этими словами оседлал животное и отправился на поиски первой жертвы.
Едва начало смеркаться, он остановился на ночлег, подобрав сносное место на небольшом взгорке, окружённом большими камнями. Развел костёр, воткнул ветку в землю и повесил на неё трофеи.
– Сержант, – произнёс индеец, укладываясь на землю.
Маленькие губы на ссохшейся, до размеров мандарина, голове разжались и зашевелились.
– Что произошло? Где я?
– Ты мёртв, и теперь ты мой трофей, и будешь оставаться таким до тех пор, пока надобность в тебе не отпадёт.
– И какая от меня может быть польза в таком состоянии?
– Ты будешь учить меня своему языку, обычаям, и всему что сочтёшь нужным. Как только я решу, что полученных знаний для меня достаточно, я позволю твоему духу упокоиться. А до тех пор, ты будешь заключён в этом трофее.
– Выбора у меня нет, как я полагаю, когда ты хочешь начать?
– Мне не доставляет особой радости возить с собой твою голову, так что прямо сейчас.
– Хорошо, но для начала тебе было бы неплохо сменить одежду, в таком виде, тебя на милю ни к одному городу не подпустят.
– Этим я займусь завтра. Как на вашем языке будет звучать фраза «где найти Томаса Джонса»?
Створки салуна распахнулись и на пороге появился краснокожий в широких штанах с бахромой, на каждом бедре были закреплены метательные ножи, всего около пяти штук, на поясе висели ещё два ножа, один большой армейский, другой кхукри. Серая рубашка с закатанными по локоть рукавами, поверх, кожаный жилет, скрывавший кобуру с двумя пистолетами, красный платок, повязанный на шее и широкополая шляпа, из-за спины торчала рукоять армейского ружья. На левом предплечье виднелась пара свежих порезов, кровь всё ещё сочилась, и медленно сползая по пальцам, капала на пол.
– Где найти Томаса Джонса, – с порога задал вопрос он.
– Это смотря кто спрашивает, – раздался голос из-за барной стойки.
– У меня к нему деловое предложение по обмену скальпов на меха.
– Краснокожий, ты хочешь предложить мне свой скальп? – незнакомец обернулся, – я вашу манеру речи узнаю среди тысячи других языков, так ты за смертью сюда пришел?
– Не совсем, я пришел с предложением сделки.
– Занятно, я, наверное, даже послушаю, джентльмены, дадим слово этому индейцу?
– Конечно Том, всегда надо давать последнее слово, – произнёс кто-то из-за столика в углу помещения.
– Начинай краснокожий.
– Ты снял больше пятидесяти скальпов с моих сородичей, я предлагаю тебе, оставить это занятие, выкупить все проданные трофеи и с должными воинам почестями их захоронить, а оставшиеся деньги раздать нищим. И я оставлю тебе жизнь.
– А в противном случае?
– Я убью тебя, и всех, кто попытается мне помешать.
– Здесь почти вся моя банда, пятнадцать человек, в случае если тебе каким-то чудом удастся убить хотя бы одного или двоих, на выстрелы прибегут остальные десять. Как я понимаю, ты здесь один и каким же образом ты собираешься добраться до меня если тебе придется иметь дело с двадцатью отлично подготовленными стрелками?
– Ты что-нибудь слышал про третью роту девятого батальона?
– Думаю каждый слышал про неё, они потерялись, все погибли от жажды, голода и диких животных.
Индеец снял один из трофеев, бросил Джонсу.
– Это сержант Бартоломью Грин, есть в этом зале те, кто его знал и способны подтвердить его личность?
– Да, я служил с ним лет пять назад, он не плохо знал язык краснокожих, Том, дай глянуть, – получив трофей незнакомец, изучал его с пол минуты и дал своё заключение, – да, это точно он, только теперь похож на карлика.
– Верни мой трофей, – индеец жестом повторил фразу, – никто из них не умер естественной смертью, не был обезвожен, или растерзан зверьми, семьдесят человек не могли просто заблудиться в пустыне, особенно при наличии, такого проводника, как Грин.
– Индеец, к чему ты клонишь? Откуда мне знать, что ты просто не нашел его труп в пустыне и не отрезал голову.
– Ты говоришь, что знаешь звук нашей речи, но понятия не имеешь о наших традициях, мёртвый, найденный в пустыне подлежит захоронению, и трофеем стать не может, так как не был убит в бою, тобой лично. И если вы, не соблюдаете свои традиции, которых у вас, скорее всего не так много, то мы свои чтим и уважаем. Это я перебил ту роту за одну ночь, и потом хоронил ещё четыре дня, если есть желание проверить, могу показать место на карте, где находиться их братская могила. А теперь скажи мне бледнолицый, какие шансы у двадцати шести человек, против того, кто смог перебить семь десятков солдат, обученных воевать и убивать, не смотря на ранения и прочие тяготы? Но я так понимаю ты уже принял решение, относительно этой ситуации, тогда я спрошу остальных, есть ли желающие покинуть данное заведение, если есть, прошу, – индеец, приотворил одну створку, и сделал пригласительный жест рукой.
Несколько куртизанок и пара мужчин вышли из салуна, осталось ровно пятнадцать человек.
– И почему все выбирают смерть.
Джонсон успел только опустить руку за ружьем, как два томагавка вынутые из-за спины мгновенно нашли свои цели по разные стороны помещения. Затем тесак, добытый у сержанта, лишил руки с пистолетом, а следом и головы, ещё одного охотника за скальпами. Разбитая об стол бутылка вонзилась в горло третьему. В правую сторону салуна полетел всё тот же огромный нож, и, срезав часть кисти одного из бандитов, вонзился в грудь другому.
– Том, пять жизней и один уже никогда не сможет стрелять как раньше, вот первая плата за твой отказ от сделки, – крикнул шаман, притаившись за столбом.
Смерть продолжила наступление. Один метательный нож попал в шею пытавшемуся сбежать, ещё пара вонзилась в глазницы двоих за барной стойкой, раздался первый выстрел. Пуля вырвала кусок деревянного столба в пяти сантиметрах от лица индейца, следующая едва задела плечо. В ответ полетели оставшиеся два ножа, и каждый умертвил ещё по одному из спутников Томаса. Шаман достал пистолеты и ещё пара противников, притаившихся за столом на противоположном конце зала, были повержены. Пуля из ружья отправила на тот свет ещё двоих ворвавшихся в салун, пробив одному шею, а другому угодив грудь. Ударом приклада в горло, индеец уложил бросившегося на него с ножом, пристыковал штык и пошел в атаку. Пнув край стола, Хота подбросил в воздух большой пивной стакан, и ударив прикладом по дну изделия отправил его в лицо очередного нападавшего. Стеклянная тара разбилась о череп, сломав нос и лишив его зрения, два точных удара штыка, добили покалеченных. Шаман оказался в центре зала, напротив Джонсона, правой рукой он держал ружье за цевье, а левой не спеша вынимал кхукри из ножен. Охотник за скальпами держал индейца на мушке. Слегка скрипнула створка салуна. Ворон едва заметно сделал пол оборота телом, и пуля, предназначенная ему, угодила в одного из спутников Тома, следом полетел нож, навечно пригвоздив к земле бегущего следом.
– Я насчитал восемнадцать, остальные либо слишком пьяны чтобы прийти, либо трусы, либо их никогда и не было. Томас, девятнадцать жизней, не слишком большая цена?
– Кто ты такой чёрт возьми?
– Теперь не важно, надо было принимать условия, – молниеносный выпад штыком, забрал девятнадцатую жизнь.
Вынув из тел убитых свой скарб, шаман направился дальше.
Торговца рабами было найти немного проще, его знала вся округа, и несколько соседних городов. А вот пробраться к нему, дабы предложить сделку оказалось сложнее, чем попасть в охраняемый лагерь военных, его оберегала целая армия. Около двух десятков в поместье, не меньше шестидесяти человек по периметру и больше сотни человек в шаговой доступности, готовые прибыть по первому выстрелу, команде или удару колокола. До звонаря было добраться так же не просто, как и до хозяина дома. Поэтому вариант со скрытным проникновением сразу отметался, осталась ещё пара. Первый, попробовать попасть на приём, но для этого была необходима некоторая сумма денег, в виде залога дальнейшего совместного сотрудничества, либо товар, ни того, ни другого у индейца не было. Второй вариант больше напоминал самоубийство, идти напролом. Именно его и выбрал шаман, но для этого требовался отвлекающий манёвр или диверсия, один, против минимум ста восьмидесяти наёмников ни днём, ни ночью он бы не выстоял. Это не семьдесят нетрезвых солдат и тем более не двадцать бандитов, обученных расстреливать и резать безоружных, это было войско отборных убийц, способных за звон серебра устроить переворот в небольшом государстве. Судя по всему, пришло время для большой жертвы, других путей выполнить поручение предков не было. Нужен был помощник, из подручных материалов была земля, несколько деревьев и скотобойня, что располагалась неподалёку, земля и дерево не смогли бы стать укрытием на некоторое время в случае необходимости, а вот мясо и кости вполне. Попасть на скотобойню не составило особых усилий, охраны не было, замок на воротах поддался со второго удара кхукри. Шаман сел, скрестив ноги, напротив кучи не перерабатываемых отходов мясного производства, три раза полоснул по правой руке, три по левой, уперся ими в землю, и стал взывать к помощи предков. Кровь пульсациями выбивалась из тела индейца и ровным потоком спускалась по запястьям к земле, там она незамедлительно впитывалась и едва заметными волнами расходилась по грунту.
– Твоя жертва велика, чего ты хочешь, – отозвалась одна из сушеных голов, висящих на поясе индейца.
– Я не смогу выполнить ваше задание в одиночку, мне нужна помощь.
– Мы обещали союзника, из чего ты хочешь его сотворить?
– Эти останки животных подойдут, оживите их, и я приступлю.
– Как пожелаешь.
Куча костей, голов и мяса скота зашевелилась, начала подниматься приобретая образ человекоподобного существа. Сначала сформировался плечевой пояс и руки, костные и хрящевые ткани начали сращиваться в скелет и суставы, три бедренных кости коров или лошадей составляли собой плечо, столько же предплечье. Мышцы, как и голова были не нужны этому существу, им управляли силы другого мира – мира мертвых. Сухожилия расплетались на нити и укрепляли суставы, состоящие из нескольких скрепленных вместе позвоночников, на это же шли гривы и хвосты лошадей, коров, руки, точнее кулаки без пальцев состояли из трёх голов рогатого скота, связанных вместе рогами наружу, обращённых ртами к предплечью. Это были скорее не кулаки, а огромные палицы, размером с большой сундук, из центра и глазниц торчали куски костей, спиленных или раздробленных, встретившись с таким у врага не было шансов, даже вскользь нанесённый удар порвал, порезал, искромсал бы любого в ошмётки. Торс и ноги были воспроизведены из всего что осталось, самые длинные кости, расположенные вертикально, составляли грудную клетку, более короткие расставленные таким же путём превратились в поясничный отдел, всё это обросло кусками мяса, шкур, волос. И головами, лошадиные внутри, для укрепления остова, бычьи с рогами, снаружи, два на том месте где должен быть живот и по пять на грудной клетке и спине, расположенные в шахматном порядке, для дополнительной защиты и увеличения поражающих элементов на теле. Так же куски голов пошли на создание тазовой части, из лобковой кости торчали ещё два рога, пусть и спиленных, ещё две черепа, представляли собой ягодицы. Четыре целых головы вместе с кусками шей пошли на колени и прилегающие части, из разорванных ртов коров торчали по три бедренных кости, связанные сухожилиями и гривами, и продолжались ещё двумя бычьими головами с внушительного размера рогами. Ступни тоже состояли из черепов, по паре на каждую. поверх всё это обрастало оставшимся мясом, кусками, если быть точнее. Шаман даже представить себе не мог, на сколько омерзительным выйдет это существо. Голем упал на колени, ударив огромными кулаками в землю, куски костей вонзились в грунт, как стрела в шею молодого оленя, всё вокруг содрогнулось. Индеец поднялся на ноги, даже стоя на четвереньках тварь была выше его в полтора раза, от неё несло загнивающей плотью, ненавистью, смертью, всем тем, из чего смогли собрать её предки, и что смогли в неё вложить. Если бы на нём были ещё и людские головы с черепами, то голема приняли бы в аду с почестями, хотя примерно туда и предстоял путь. Ворон распахнул ворота.
Дорога лежала через небольшую плантацию табака, по обе стороны которой стояло по три наблюдательных вышки со стрелками, так же два барака в десятке шагов от поместья, судя по всему там и располагались основные силы противника. Голем встал во весь рост и оказался немногим выше сторожевых пунктов по бокам, он направился к правой стороне, шаман к левой. Существо особо не церемонилось, левой рукой сбивало опоры, а правой било сверху, сминая всё что осталось после обрушения, индеец действовал осторожнее, снимал часовых метательными ножами и томагавками, это занимало больше времени, однако все поднятые по тревоге силы были направлены на шум. Когда уже во всю звонил колокол, Ворон убил последнего наблюдателя и направился к поместью, путь был свободен.
Зрелище справа повергало в ужас. Наёмники наступали на голема, задние ряды расстреливали его из ружей и пистолетов, передние шли в рукопашную, некоторые в панике убегали. Но недалеко, их быстро настигали костяные гарпуны, пронзая насквозь, и притягивая к владельцу канатами, связанными из сухожилий скота. А всё что попадало к нему в мгновенье ока становилось его частью, взращивая силу, утолщая конечности, увеличивая костяную и мясную броню, снабжая её ножами, штыками, мечами, теперь плечи и кулаки обрамляли головы наёмников, ноги и руки были укреплены людскими конечностями, а местами и людьми целиком. Голем крепчал на глазах, каждый убитый враг, тот что не был растоптан или превращён в фарш, становился его частью, а те, кто превратился в бесформенное месиво подпитывали его силы своей кровью. Шаман беспрепятственно зашёл в дом и поднялся в комнату владельца, тот в одиночестве стоял у окна и наблюдал за происходящим.
– Так же, как и другим, я предоставлю тебе выбор, – обратился к хозяину Ворон.
– Боюсь ты не оставил мне выбора, – не дал закончить вошедшему работорговец, – я собрал лучших бойцов с нескольких континентов, тех, кто принимал участие во многих сражениях, будь то война, драка на арене, или битва с самим собой. Они создали всю мою империю, меня боялись, уважали, ценили, но больше, наверное, всё-таки боялись, только благодаря им. Большинство своих дел я проводил под прикрытием этих воинов, и никто не смел мне перечить при виде их. Самые крепкие, выносливые и бесстрашные бойцы, сейчас они бегут в панике от существа, что не ровня им, от твари, сминающей их как цыплят сапогом. Они не могут даже посмотреть в лицо своей смерти, потому что лица то и нет, и никогда не узнают, что по сути убил их ты, маленький человек, тот, которого они в толпе рабов и не отследили бы.
– У тебя всё ещё есть твоя жизнь.
– Как только мои партнёры узнают, что больше у меня нет моей армии, меня найдут, где бы я не прятался, растопчут, протащат за лошадью или скормят собакам. Через пару минут всё будет кончено. Ты не оставил мне выбора индеец, – с этими словами он достал пистолет, упёр ствол в подбородок и спустил курок.
Дальнейший путь лежал через океан, чтобы перебраться через него шаману пришлось весьма длительное время искать контрабандистов, плывущих в Японию. И такие нашлись.
Прошло больше пяти лет, с тех пор как Ворон с помощью предков оживлял голема и нападал на поместье работорговца, теперь он высадился на берегах страны восходящего солнца, голову сержанта, он захоронил на родной солдату стороне, где ей было самое место. На этой, чужой земле, ему так же требовался переводчик, или тот, кто способен обучить его местному языку, для этого вполне подошёл ближайший монастырь, где он не только изучил местную грамоту, не без помощи предков довольно быстро, но также овладел искусством владения дайто и сёто. Здесь же ему набили первые татуировки шлем и несколько иероглифов со значениями «дух воина», «память об ушедших» и «верность традициям». Следующий приговорённый предками находился в тюрьме, это был глава местного разбойничьего клана, нахождение за решёткой не мешало ему продолжать грабить и убивать, руками своих многочисленных подчинённых. Попасть туда, шаману не составило особого труда, оказалось достаточным обворовать пару местных торговцев, через несколько часов нужный человек был найден, на общем дворе, сидящим с огромным чёрным котом на руках.
– Хитоши Тэкео, – окликнул незнакомца индеец, – у тебя есть выбор.
– Чужеземец, выбор есть у всех, даже на смертном одре, можно отправиться к праотцам с честью, или быть убитым как скот. Что ты хочешь предложить мне?
– Твою жизнь, взамен ты оставишь своё ремесло, и распустишь свой клан.
– Очень интересное предложение, я вижу на твоих руках шрамы под татуировками, и судя по рисункам ты не из тех, кто отдаст свою жизнь дешево. Я знал одного человека менявшего свою кровь на дары предков, и они были колоссальной силы, никто так и не смог одолеть его, пока он не попросил у духов слишком много. Это его и убило. Я сделаю тебе встречное предложение, сразись с моим воином, если победишь, я распущу свой клан, в противном случае уйдешь с достоинством, и не опозоришь рисунки на своём теле.
– Согласен, это достойное предложение, где мой соперник?
– Вот, – Хитоши опустил кота на землю.
Мохнатый протяжно зевнул, потянулся. Дальнейшие метаморфозы весьма удивили индейца, кот не спеша пошёл вперёд, мерно виляя двумя необычайно длинными хвостами, слегка опёрся на задние лапы выпрыгнул вперёд. В полёте он обратился тёмной дымкой размером со старое перекати-поле, и примерно такой же неправильной, но близкой к шару, форме, ненадолго повис над землёй, и уже в следующую секунду перед шаманом стоял молодой человек лет двадцати пяти, с пышными чёрными усами и накинутом на голое тело длинном тёмно-сером кимоно, всё с теми же хвостами за спиной.
– Это Бакэнэко, как-то давно, он раненный пришел ко моему порогу, и с тех пор живёт у меня. Какое оружие выбираешь, чужеземец?
– Дайто.
– Хороший выбор, охрана, дайто и нагамаки, – через несколько мгновений принесли оружие, – думаю на своём пути ты одержал уже не мало побед, но с такими существами ещё не встречался, проси у предков то что тебе нужно.
