Александр Забусов
Характерник. За порогом чужой реальности

Глава вторая

На чужой стороне

Ветерок принес с моря на побережье легкий бриз и прохладу. Весна в этих местах давно вступила в свои права, покрыв каменистую землю травой, а ветви деревьев буйной листвой и даже цветами. Запах моря и сосен вызывал в душе какое-то умиротворенное чувство и тягу к жизни. Позднее время погрузило этот небольшой городишко в сумерки и сонную одурь. Стража на воротах не более получаса назад заступила в первую ночную смену, посты на укрепленных стенах отчетливо проявлялись фонарями. Военные укрепления и сам город, составляют одно целое. Укрепления,.. хм, звучит для этого населенного пункта вычурно высокопарно. Три мелких, отдельных, не связанных между собой крепостей, огороженных бетонными заборами, между ними дома частного сектора в заборах попроще и поплоше, с узкими улочками затерянными в южной растительности. Но не все так просто, как кажется с первого взгляда. Город отдан в кормление русской княгине, а у нее огромная поддержка в самой Порте. Четырехугольная крепость, очень прочная, совершенно неприступная, она расположена на земляном бугре, а в ней дом в котором живет представительница царской фамилии. Дворец. Сама крепость имеет погреба, глубокий ров, прочные оборонительные стены в два ряда толщиною в двадцать шагов с пятнадцатью башнями, крытыми тесом. Через ров переброшен деревянный мост. Каждый вечер сторожа поднимают его с помощью блоков, затем упирают в крепостные ворота, таким образом запирая их. Толстые двухслойные ворота из железа обращены к морю, где на галечный пляж выходит единственная дорога по которой может прийти враг. Позади рва изо всех башен, словно ежи, высунулись жерла крупнокалиберных пулеметов, способных покрошить в мелкую стружку большое подразделение солдат, если оно войдет в зону обстрела без соответствующей броневой техники. Кроме больших внешних ворот, имеются еще однослойные малые ворота в которые ведет узкая, накатанная автотранспортом дорога. Над пространством между этими двумя воротами – кирпичное сводчатое строение на прочном основании, а наверху его мечеть с минаретами кирпичной кладки. Она невелика. Шариатский суд также соединен с мечетью и с верхним этажом… В крепости две сотни домов с верхними этажами, сверху донизу обмазанных глиной, дворы с палисадниками. Здесь же размещены арсеналы, склады продовольствия и казармы солдат.

Проверив пропуск, через малые ворота пропустили бортовой грузовик, с пятеркой вооруженных военных в кузове, лишь мельком мазнув их фигуры светом фонаря. Машина скрипнув коробкой передач, рыкнув повышенными оборотами двигателя, тронулась с места и по мощеной, неширокой дороге скрылась внутри укрепления.

…В дверь кабинета постучали. Красивая женщина в дорогой, удобной одежде, холеная и ухоженная, лишь совсем недавно разменявшая свое время на бальзаковский возраст, встрепенулась выходя из задумчивости.

–Кто там еще?

Прозвучал в тишине властный голос. Дверь как-то совсем несмело приоткрылась, в нее просунулось бледное лицо седого, худощавого мужчины, с редкой растительностью на голове.

–Простите, госпожа!.. Вы приказывали..

–Чего ты мямлишь!

–Он приехал!

Вот! Она уж отчаялась ждать. Уже не надеялась на положительный результат. А вдруг сорвалось? Тогда, что? Нет. Не может такого быть, ведь она посылала лучших из лучших.

–Пусть войдет!

Полностью открывшаяся дверь впустила в кабинет человека, полностью контрастирующего с придворным. Одетый в армейский камуфляж без каких либо знаков различия, подпоясанный широким ремнем с кобурой на правом бедре, военный своей поступью по мягкому ковру и расчетливыми движениями, напоминал хищника породы кошачьих. Именно не домашнего питомца, мягкого и пушистого, готового угодить хозяйке, ведь кормит, из дому не гонит, а дикого кота, добывающего пропитание в своих охотничьих угодьях. Он еще и не стар. Левая сторона лица обезображена шрамом. По видимому рана затронула лицевой нерв, заставив сам лик «заледенеть» навсегда в подобии маски. Внешность пришедшего дополняли, нос несколько горбатого профиля, усы над верхней губой и плотная шевелюра темных волос с густо пробивающимися «иголками» седины, да еще темные круги под глазами свидетельствующие о крайней физической усталости.

–Ваше царское высочество…

–Перестаньте, Илья Николаевич! Как у нас дела? – комкая руками кружева платка, нетерпеливо задала вопрос.

–Ничем порадовать пока не могу.

–Но как же?..

–Я только что оттуда… Да, выброс энергии был…

–Ну?

–Был, но малый. Перешел один человек. Не двое, не трое, не вся группа, ушедшая на другую сторону. Один! Оттого энергии столько.

–Уж сколько времени прошло. Неужели все зря затеяно? Сколько верных людей погибло! Крепость обратно у нас отбили эти… Зря?

–Не зря. Время еще не вышло. И не забывайте, наши люди на той стороне совершенно чужие, а им еще ее разыскать нужно. Сколько лет минуло!

–У нее должен был родиться ребенок.

–И это мы учитывали. Не нужно волноваться, найдут и доставят. Либо ее, либо ребенка. Кстати, мне доложили, странник появился именно из той реальности, в которую наши поисковики и ушли.

–Наверное, после перехода ослабли границы портала…

Полковник извлек из кармана тонкую пачку фотографий, положил настол. Княгиня с интересом рассмотрела на вид крепкого, довольно привлекательного мужчину, одетого в одежду армейского покроя. На одной фотографии, где прибывшего сфотографировали почти раздетым, взгляд зацепился за знакомый предмет. Неужели?!. Нет! Человек перешел в чужую реальность не по воле случая, а специально и целенаправленно. Стараясь не выдать волнение, задала вопрос:

–Илья Николаевич, его можно как-нибудь умыкнуть?

–Зачем он вам? Насколько я понял, обычный мужчина, примерно моего возраста.

–…

Молчание в ответ. Глаза ясные, требовательные. Глаза человека, способного, а самое главное имеющего право указывать, требовать, повелевать.

–Хм, я подумаю как это можно исполнить.

–Подумайте, полковник. Подумайте, я на вас надеюсь. Он мне нужен.

После ухода полковника великая княгиня Анастасия подошла к секретеру, смахнув рукой бумаги в выдвижной ящик, хотела подойти открыть окно. Дух захватывало от увиденного! Но, нет. Прикусила губу. Даже в мыслях нельзя поминать, то что… Передумала. Сейчас нужно успокоиться и до поры, до времени, вести себя обычно. Улыбка озарила ее лицо. Потянулась всем телом, время уже позднее пора бы лечь спать.

–Евграф!…

Совсем глухим стал, козел старый. Пора поменять часть прислуги. Ленятся.

–Евграф!

–Слушаю, матушка-государыня!

–Мехмет Йылмаз еще на месте?

–Где ж ему быть? Здесь отирается. Нахлебник, прости Господи!

–Но-но! Не твоего ума дела здесь решаются. Позови.

–Слушаюсь.

Нахлебник и есть, но со связями, своими людьми и с приглядом за ней. Ну и пусть!

Турок войдя, засеменил к ней. Худорба костлявая, в чем душа только держится. Вон высох весь на службе султану. Костюм, как раньше в Европе носили. Еще до катастрофы, видела такие в старых журналах.

–Звала, сойлу ханимим?.. – уничижительные поклоны прилагаются.

Правильно, и никак не иначе. Она для него может быть только великой, в крайнем случае величественной госпожой. Интересно, какой у него чин в службе разведки Порты? Ведь спроси, не признается засранец. Глаза добры-ые-е, и хитрые, взгляд как у гадюки.

–… Хаял дюньясында юзмек, смотрю? В мире грез растворились чаяния!

Ответила порывисто, даже с угрозой, что длинный язык можно и укоротить:

– Сенин дилин чок узун!

–Прости великолепная, раба недостойного ступать в твой след!

–Все-все! Оставим пустой разговор. Будем считать, что все что положено мы друг от друга услышали.

–Тебе потребовались услуги старого турка, госпожа?

–Да.

–Говори, все что могу…

–Полковник Харитонов приехал.

–Я даже знаю, какие вести привез.

Проныра!

–Тем лучше. Мне нужен живой странник.

–Но ведь он в спецсооружении. – Блеклым голосом, глядя на нее отстраненным, холодным взглядом, произнес соглядатай.

–И что? Нельзя выкрасть? Нет людей?

Весь разговор проходил уже в непринужденной обстановке. Сидели в креслах друг напротив друга за столиком покрытым лаком, инкрустированным разными породами дерева. Мехмет Йылмаз опустил к полу глаза, думал, анализировал, сопоставлял. Оно конечно прихоть со стороны княгини, но вот повелитель, скоро десяток лет минет с тех пор как отправил его в провинцию именно к скромному двору этой женщины. Интересно, зачем она ему нужна? Почему такая опека?

–Ну хорошо. – Решив для себя что-то, согласился турок. – Думаю, что уважаемому генералу Озтюрку пора растрясти накопившийся жир у подчиненных ему солдат. Наш славный султан Баязид четвертый, да продлит Аллах его годы правления до бесконечности, тоже недоволен затишьем на фронте, а тут русские окопались внутри завоеванных земель и все как воды в рот набрали, считают, что так и должно быть. Мирливе Озтюрку предстоит опровергнуть такое мнение. Одного пехотного полка, подкрепленного танковым батальоном, ханимим, должно хватить на отвлекающий маневр.

–А совсем захватить базу никак не получится?

–Ха-ха! Великая, сил маловато. На фронте сложился паритет, русские выдохлись, мы выдохлись. Высокая Порта подкреплений не шлет, империи других хлопот хватает. А еще язычники. Так и норовят, хоть тех, хоть нас в сторону подвинуть. Бандиты! Что с них взять? Да-а! А за базу казаки зубами уцепились, их полком не сковырнешь, скорее себе зубы обломаешь.

–Так зачем тогда?…

–А затем, уважаемая, что пока на стенах кому положено кровь друг дружке пускать будут, твой павиан… Извини, полковник со своим контингентом особо крутых бойцов на основную территорию пройдет… Как в прошлый раз. А мы ему поможем. Мой человек странника захватит и ему передаст. Если все так случится, то и странник к тебе попадет, и мой человек не засветится. Дошло?

Княгиню так и подмывало задать вопрос. Сколь уж лет этот человек рядом с ее людьми крутится. Как не посмотришь, от его присутствия одна польза. Может все же…

–Мехмет, скажи, а какой ты чин у султана имеешь?

Улыбка промелькнула на бледном, худом лице.

–Так, что, – спросил в свою очередь, – принимается такой план? Мы его еще слегка подкорректируем, войск генералу добавим и можно воплощать в жизнь.

–Принимается.

–Поздно уже ханимим, ночь на дворе. Мышыл мышыл уйумак! Сладких снов, о великолепная.

–Ты не ответил.

– Чок узгюнум. Я сожалею!..

***

Попав в незнакомую обстановку, организм подал признаки беспокойства, и было от чего! Вместе с ним из портала наружу, именно на эту сторону поперло черт знает что. Если сказать своими словами, Кутепов мог бы классифицировать это, некими светящимися образованиями энергетических сгустков. Они как выпущенная в ограниченном пространстве петарда, летали по воздуху, действуя на психику, издавали свистящие звуки, не ясно от чего рикошетя в темноте.

–Ё-ё-о! – помимо воли, вырвался из груди вопль. – Господи-и, спаси и сохрани! Да чтоб вы скорей посгорали, собаки страшные!

Своего голоса он пригибаясь в пылу рывка вперед, волоча тяжелый баул, даже не узнал. И он ли это орет как резаный поросенок или голос двоится, смешиваясь гнусными нотами с фальцетом молодого горла. Глюки? Скорее всего.

Разумеется нашлось бы много предприимчивых людей, захотевших воспользоваться пространственными переходами в корыстных целях, это без сомнений. Но если б они хотя бы догадывались о подобном ужасе, большая часть отсеялась не доходя до зеркала, половина из оставшихся погибла в портале зазеркалья, остальных бы «приветила» иная реальность. Что? Как вам получение прибыли? От скакавших в голове мыслей, Кутепов зло выплюнул:

–Идиоты!

Непонятная сила от души шуганув в спину, вытолкнула на свет божий.

–Ф-фух! Кажись пронесло!

Организм сыграл откат. Безудержный хохот, словно простудный кашель, рвался из легких, выбивая из глаз слезу. Отсмеявшись, огляделся. Обстановка ничем не напоминала зал перехода на той стороне. Ни портрета, ни зеркала! Голые стены огромной камеры округлой формы. На узких окнах-бойницах кованые решетки, стекол нет. По каменному полу гуляет сквозняк, но сказать, что холодно, так нет, вполне комфортная температура. В центре «зала-студии» – квадрат возвышенности и тоже из камня. К постаменту пристроено непонятное гранитное что-то. О назначении этого «что-то», судить сложно. На своеобразной короткой столешнице, углубление для ладони с растопыренной пятерней, желоб, заканчивающийся дыркой стока, величиной с булавочную головку. Ну и для чего это все? О! Вон же дверь. А слона-то в попыхах он и не заметил!

Приблизившись к двери, увидал на полотне и косяке следы от мощной задвижки и наружного паза, судя по некоторым признакам, снятых совсем недавно. Кому помешали? Подергал дверную ручку. Глухо как в танке. Уже стал в уме прикидывать, что там у него в бауле поспособствует сдернуть дверь с петель. Не успел. Дверь резко распахнулась в его сторону, больно приложив всей площадью по телу.

–Ой!

–Ага! Вот он родимый! Хватай его ребятки!

Что за хня! Зачем руки-то крутить, он что такого сделал? Только вошел, ведь еще толком ничего и не успел.

–Э! Э, руки-то крутить зачем?

–Я т-те потом скажу, зачем! Вяжи его, станишники!

По большому счету он и не особо-то сопротивлялся. Попробуй посопротивляйся, когда на тебя набрасываются пятеро ломов и, крутя руки, пеленают как новорожденного младенца. Но это-то нормально, если б не одно, но! Еще в бесшабашном детстве, Александр не раз видел блеклые фотографии своих прадедов и их сослуживцев. На этих фотках деды чинно стояли в ряд, снявшись в форменной одежде с газырями, георгиевскими крестами и кавказскими кинжалами. Когда это было!

Сюрреализм происходившего с ним, заключался в том, что руки ему крутили люди в черкесках и гимнастерках дедовского образца, перепоясанных узким кавказским наборным поясом. Шаровары на них, заправлены не в привычные берцы, а в сапоги. На головах папахи из черной смушки, скорее даже не папахи, а«трухменки» – мохнатые шапки туркменского образца. Смушковую кубанку носил только тот, кто отдавал команды и успевал при этом еще и переругиваться с Кутеповым. У всех на кистях рук, петлей засупонены витые плетки на деревянных рукоятях. Такой если приласкают, мало не покажется. Нафик-нафик! Была охота связываться. Казачья плеть, это тоже оружие. Умелец может нею поизголяться так, что до инвалидной койки пару шагов останется сделать. А ведь старая перечница намекала, что якобы на пятнадцать минут либо назад, либо вперед перенесется. Или он чего-то не допонял?

–Выводи!

Вывели его не сразу. Для проформы приложились по разу, кто куда достал в общей толкотне. Из помещения вынесли на руках, а уж дальше по пыльному, широкому коридору с высоким потолком, пустому, «одетому» в бетон, своими ногами пришлось вышагивать. Кривясь от полученных тумаков, услышал от рядом идущего бородатого дядьки, по возрасту никак не меньше шестидесяти, тихий шелест слов.

–Попался, змееныш! Уж будь спокоен, язык твой поганый развяжут.

Кивнул, ответив односложно:

–Не сомневаюсь.

–Чего он там, дядько Прокоп?

–Кажись, лается!

–Ну-ну! Хай пока полается, выблядок турецкий!..

Какой-какой? Ниче вот так, да? Живешь-живешь, бац! И ты вместо русского, в одночасье становишься турком. Это его, за какие такие заслуги так обозвали?

Опекаемый, по лестнице спустился двумя этажами ниже. Народ на пути встречался не часто, но выказывал интерес. Нет, точно не в царское время угодил, как думал раньше. На снующих по делам встречных военных, видел вполне узнаваемые армейские «горки», камуфлированные, только заправленные в сапоги. На ремнях подсумки с магазинами, в руках и за спиной стволом вниз, складни автоматов, отдаленно походившие на семейство «Калашей». Даже разгрузку у одного кадра увидел.

–Пымали? – поинтересовался один из проходивших мимо.

–Ага.

–Добро! Наконец-то будит, чего их превосходительству доложить.

–Сначала разговорить нужно. – В общем-то не противореча, высказал мысль старший захвата.

–В контрразведке разговорят!

Господи-и! Куда же он попал? В какую клоаку, занесла нелегкая?

Вели по широкому коридору, освещенному электрическими плафонами. С фальшпотолка неопрятно свисали концы проводки, связные кабеля в косицах металлической оплетки. Железные, крашеные в серый цвет короба вентиляции попадались на каждом шагу. Чуть не споткнулся, увидав красный ящик, с подведенной в него из под пола трубой. Гидрант. А рядом пожарный щит с огнетушителями и другими сопутствующими причиндалами

Нет! Точно не похоже на царское время, да и на сталинское тоже не вытягивает. Брежнев? Андропов? Причем тогда превосходительство? Ладно, посмотрим. Недолго осталось.

Пока вели, обшарпанные стены, во многих местах поеденные грибком наводили на невеселые мысли. Рифленые подошвы берц ступали по ровному настилу фальшпола, забранному в метал сварного уголка.

–Стой!

У поворота ведущего в очередную паттерну, перед металлической дверью с «колесом» замка, стояли при оружии в полной форме представители охраны. Снова здорова!

Стоят, переминаются, кривя в ухмылке рты. Черкески черного цвета с газырями белого металла, брюки заправленные в сапоги, папахи из мерлушки, шашки на кавказских поясах, на узких пассовых ремешках креплений, с темляками кожаных кистей. Убей, ряженые да и только! И все же на груди у этих ряженых настоящие автоматы присутствуют, а взгляды выдают людей не раз видавших смерть в лицо.

–Ждать! – приказал старший. – Иван!

Зашел в дверь вместе с подчиненным, всю дорогу позади остальных, тащившим тяжелый баул Кутепова.

Ну, что? Ждать, так ждать. От него теперь ничего не зависело.

Когда в его кабинет отдела контрразведки, находившийся в самом конце коридора постучали, а затем нарисовался и сам Подопригора, в своем служебном рвении от порога попытавшийся изобразить чеканный шаг, Зимин скривившись, нетерпеливо махнул рукой. Хоть сам и был кадровым офицером, но шума не любил.

–Ну, что вахмистр, взяли?

–Так точно, ваше высокоблагородие! – сбавив голосовые обороты, доложил начальству радостную весть. – В общем коридоре дожидается.

–В общем… Не убежит?

Мимолетная улыбка скользнула и исчезла с лица жандарма.

–Куда ему деться, Петр Геннадьевич? – по-простому сказал вахмистр. – Там же ж его окаянного трое стерегут. Да и со второго подземного уровня еще ни одна душа убежать не смогла.

–Проблемы при поимке были?

–Никак нет, чисто спеленали.

–Сопротивлялся небось?

–Не без того. Но больше лаялся, по матушке посылал, срамно обзывался.

–Ты смотри какой ухарь. Как по твоему, враг?

–Ох и вражина! Только, Петр Геннадьевич, враг-то он враг, да только не наш. Чужой он нам.

–Так может маскируется, турок-то?

–Не похоже. Уж больно в словах его нашенский, станичный говор проскакивает. Ежели человек долго на чужбине живет, все одно в крайних условиях в разговоре с детства усвоенные словеса выныривают. От этого никак не избавишься.

–А говоришь, чужой.

–Ну дак…

–При нем что было?

–Сума. Похожа на те, в коих раньше егерские команды парашюты переносили. Сейчас…

Выглянул за дверь, позвал:

–Иван, заноси.

Зимин с интересом рассматривал разложенный на бетонном полу скарб человека, непонятным образом оказавшегося в камере входа в портал. Никоим образом не должен, а оказался! Именно из-за этой камеры, спецобъект существовал, находился под присмотром властей и который армия Российского государства оберегала, защищала и не допускала к нему чужих. Наверное все разведки нового мира знали о месте перехода, но воспользоваться ним не представлялось возможным даже владельцу. Подобный объект имелся так же и в Первопрестольной. Раньше перейти в иную реальность можно было в Вашингтоне, Праге и Стокгольме, но там и принцип перехода по слухам иной был. Да-а!.. Сколько лет прошло! Куда не посмотри, всюду воюют. После планетарной катастрофы исчезли прямые потомки царствующей династии, а ключом открывающим дверь в иную реальность, служила обычная капля крови представителя царствующего дома, да по слухам еще безделица, игрушка или что-то подобное, передававшаяся по наследству, как корона и скипетр. Как эта безделица выглядит, вряд ли кто знает, а кто знает, вряд ли помнит. На троне в Москве восседал принц-консорт, после смерти жены, дочери предыдущего володетеля земли Русской, не оставившей потомства, объявивший себя царем. И это правильно. Власть должна находиться в твердой руке, а не уподобляться гулящей девке. Сына прежний правитель потерял еще при жизни. Великий князь был летчиком-истребителем и сгорел над Варшавой во Вторую Мировую войну. Как раз за год перед падением метеорита, будь он неладен. Сейчас его вдова, великая княгиня Анастасия, связалась с Портой и поддерживаемая султаном, строит козни здесь под боком, рассчитывая захватить объект. И ведь, что интересно, не так давно ей это почти удалось. Слава богу отбились, но один внедренный в княжеский двор секретный сотрудник, его человек, подал весть, что княгине через портал удалось перебросить в иную реальность целое подразделение элитных бойцов. Куда? Зачем? И что, у Анастасии в жилах поменялся состав крови? А может она нашла артефакт? Да-а! Совсем из памяти выскочило, у царя была еще младшая дочь, так вот она давно без вести пропала. Теперь вот, на поверхности лежит ответ с попаданцем. Уж очень он смахивает на одного из Настасьиных бойцов. На ум просится вывод. Захват камеры, переход, гибель подразделения на той стороне. А этот, который явился, каким-то образом выжил и смог перебраться назад. Да, так наверное будет правильно.

Петр Геннадьевич Зимин, был из семьи кадрового офицера. Дворянин. Окончив Петровский Полтавский кадетский корпус, дальше продолжил учебу в Константиновском артиллерийском училище. По специальности дальше служить не стал, выпустившись подпоручиком, занял предложенную вакансию командира разведывательно-диверсионного взвода в отдельном батальоне морской пехоты. Юношеский максимализм понимаете ли, а по-простому, детство в заднепроходном отверстии человеческого тела не кончилось, вот и захотелось найти на него приключений. И сразу на фронт! Воевал неплохо, за военную кампанию отмечен наградой. Незадолго перед катастрофой принял решение перейти на службу в Отдельный корпус жандармов. Снова учился. Пришлось закончить специальные курсы. Однако поступить на них было непросто. Для перевода в Отдельный корпус жандармов требовалось выполнить условия, для многих непреодолимые. Нужно быть потомственным дворянином, окончить военное или юнкерское училище по первому разряду, иметь трезвое поведение, не быть католиком и даже женатым на католичке, не иметь долгов и пробыть в строю не менее шести лет. Тот, кто удовлетворял этим требованиям, допускался к предварительным испытаниям, устным и письменным, в штабе корпуса для занесения в кандидатский список, а затем прослушать четырехмесячные курсы и выдержать выпускной экзамен. Только после этого экзамена офицер высочайшим приказом переводился в Отдельный корпус жандармов. Все хорошо. Всюду соответствовал, да вот только с годочками не дотягивал. Молод дюже!

Как боевому офицеру, имеющему награды и ранения, сделали исключение. На самом верху, всемилостивейше позволили допустить. Вместе с Зиминым на испытания прибыли больше трех десятков офицеров различных родов войск. Не без внутреннего трепета входили в дом у Цепного моста, напротив церкви Святого Пантелеймона. Приезжим из медвежьих углов и горячих точек, все казалось там помпезным и странным. Строгими экзаменаторами были адъютанты штаба корпуса при участии представителя Департамента полиции. Председателем приемной комиссии был сам начальник штаба корпуса. На устном экзамене кандидатам задавали всевозможные вопросы о реформах, об общественных организациях, государственном устройстве Российской империи. Доходило до абсурда. Испытуемого могли вычеркнуть из списка кандидатов на простом собеседовании, задав, казалось простой вопрос.

«-Вы в Бога верите искренне?

–Да.

–И в церковь ходите?

–Конечно.

–Очень хорошо. А если ради службы вам придется совершить неблаговидный поступок, на исповедь к батюшке пойдете?

–Конечно!

–Прощайте».

Но все позади. Он стал жандармом. Потом катастрофа изменила жизнь людей во всем мире, погибли миллионы. И вот он находится в распоряжении полевого штаба наместника Его Величества на юге государства. Ротмистр Зимин занимается делом, которому отдал большую часть жизни…

Кутепова ввели в просторный, но уж слишком узнаваемый кабинет. Столы, стулья, несгораемые сейфы, шкафы для служебной «макулатуры», иные мелочи, все как у военных чиновников родной реальности. За креслом «радушного» хозяина, на стене портрет в раме. Моложавый мужик в форменной парадной одежде со множеством регалий, которые он видел впервые, свысока косил взглядом на любого вошедшего. Это надо понимать, местный пахан в государственной системе мироустройства, взятой в одной определенной стране.

Умный, проницательный взгляд человека сидевшего в кресле, приковал внимание. Грузноват и уже в летах, но ясно не маразматик. На синем кителе погоны младшего офицера, ничем не отличимые от своих доморощенных, но совсем без звезд. Пустые. Стал судорожно вспоминать, как же назывался сей чин при Николашке. К своему разочарованию, так и не вспомнил.

Затянувшееся молчание было прервано самим военным чиновником.

–Мехраба хош гельдын.

От непонимания фразы, произнесенной на неизвестном ему языке, Александр завис. Чего этому перестарку нужно? Может он его костерит на иностранный манер? Но времени нет, срочно нужно перегрузиться и выправлять положение. Народ-то по-русски чешет за всю мазуту, а это мурло выдрючивается, интеллигента из себя корчит. Помнится, в литературе царских жандармов представляли, как тупых, необразованных, косных субъектов, которые зверски преследовали смелых иудейских революционеров. В отечественном кино советского периода руководители отечественных спецслужб Российской империи изображались в отрицательном свете. Как правило, это были недалекие, малообразованные люди, не способные эффективно решать поставленные задачи. Этот явно не из таковых, вон как хитро скалится.

Улыбнулся в ответ, выдал фразу в пику непонятке хозяина кабинета:

–И вас с новым годом!

Собеседник ничуть не обиделся, а просто удивился.

–Так ведь до нового года еще далеко.

–Ага. Вот и я подумал, чего вы мне непонятными словами по ушам ездите.

–Ха-ха! Интересно сказано. Никогда не слыхал, чтоб по ушам ездили.

–Но смысл-то вы сразу уловили?

–Уловил.

–А я вот до сих пор не догадался, что вы сказали, и на каком языке.

–На турецком. Присаживайтесь. Как вас зовут, кстати?

–Прошу прощения, меня так внезапно сюда втолкнули, что я забыл о строгом регламенте этикета в стенах, как я понял контрразведывательного органа. Меня зовут Александр.

Кутепов жестом связанного тела объяснил, что он бы и присел, да как-то не слишком сподручно чувствовать себя намотанным веретеном.

–Ах, да! Вахмистр.

Скучающий, или делавший вид, что скучает, Подопригора встрепенулся.

–Ваше высокоблагородие!…

–Развязывай. Сам потом у двери присядешь.

–Слушаюсь!..

Серые стены, никогда не видавшие краски. Окна нет. Вместо кровати широкий деревянный настил из струганных досок. Справа от металлической двери с оконцем для контроля, стационарная параша. Соответственно ни стола, ни стула. Номер люкс, нынешние апартаменты Кутепова.

На допрос или беседу, так сразу и не поймешь, его водили как на работу. Помимо ротмистра Зимина с кем только не встречался. Для начала его пофотографировали. Только непонятно почему помимо обычной фотосессии, заставили позировать почти без одежды? Вуайеристы хреновы! Головастики, это которые ученые всех мастей, набросились как голодные мыши на сыр, но чувствовалось сами знали не много. Штабные, те задавали вопросы по профилю, тут он «плавал» в непонятках. Сейчас лежа на нарах, пролистывал потрепанный учебник истории для гимназий подсунутый хитрым ротмистром. Морщил лоб и плавил мозг, никак не желая соглашаться с прочитанным. Выходило так, что история этого мира почти полностью совпадала с родной реальностью, но только до определенной поворотной точки. И со славянами все в порядке было и с Мономахом, и с Ванькой Грозным. Поляки пошалили, с турками Суворов разобрался. Французам по чявке наваляли, и даже два раза. Второй, получили в Крыму на пару с лаймами. А вот потом узнаваемая история сделала финт ушами. Поначалу практически незаметное отличие привело как говорится к последствиям. Александр третий, Миротворец который, после смерти батюшки от руки бомбистов, сильно расстроился и дал товарищам из спецслужб карт-бланш. Мол, «работайте, братья»! И понеслась! Вычистили «заразу из Авгиевых конюшен» сраной метлой. Подвинув адвокатов в сторону, палачи работали не покладая рук. Часто без особой «доказухи» под молот на наковальню могли попасть и невиновные. «Лес рубят, щепки летят!». Товарищи Ягоды и Берии тихо и мирно курят в сторонке. Попутно зацепили шпионские сети ряда стран. С ними тоже церемониться не стали. Высылали редко, на каторгу тоже в исключительных случаях отправляли, в основном сразу к стенке ставили, включив сюда же и большую часть народа ждущую наказания по уголовным статьям. Каторга, она не резиновая. Если ты убивец или казнокрад, будьте любезны… Пуля, она всяко дешевле, чем оглоедов транспортировать, а потом еще и кормить. Иностранная братия дернулась было возмущаться, а «аглицкий лев» еще и «многоходовку» с покушением на помазанника божьего затеял, да все без толку. «Проспали» демоны. Во внешней политике у России на тот период был самый лучший флот, и самая мощная армия. Во внутренней – царский двор от агентов влияния почистили, чиновничий аппарат почистили, свод законов Государства Российского – почистили. Гвардейские полки государь лично делом заниматься заставил, а не паркет в бальных залах полировать.

Сам Александр, был мужиком крепким, прожил до глубокой старости, а власть сыну, Михаилу еще при жизни передал. Став пенсионером с женой в основном в Крыму проживал.

Почему Михаилу власть досталась? Так ведь забыл отметить. Незабвенного Николая свет Александровича, как в учебнике значилось, лошадка на прогулке с хребтины сбросила. Видать ноша не подъемная обрыдла. А он возьми и приложись головушкой о земельку сырую, шейка молодая, мышцами не обезображенная, возьми да и хрустни. Вот так и не стало потенциального Николая второго. Второй по значимости в списке претендентов на царственную табуретку, тот как и в кутеповской реальности, в мае восемьсот семидесятого года почил в Бозе. Хвороба достала. Третий сын, Георгий, еще в молодые годы, как «чистки» начались, принял постриг и на Валаам подался, батюшкины грехи замаливать. Дочери императора замуж повыскакивали и за кордон умотали. Так Михаил и встал у рычагов власти. Порулил.