Александр Владимирович Хвостов
Я стала снова мамой! Из записок одинокой женщины
2
Наконец самолёт приземлился! Подождав, пока пассажиры выйдут, мы с Машей вышли следом.
– Господи! Свобода!!! – радостно выдала моя спутница. Я невольно улыбнулась.
– Понимаю вас, Маша, – сказала я. – Признаться, я и сама устала и чуть-чуть ошалела. Давайте разомнёмся!
– С удовольствием! – поддержала Маша.
–Ах, да! – спохватилась я. – Ваша книга. Большое вам спасибо – мне очень понравилось.
– Я рада, – с улыбкой ответила Маша, кладя книжку в сумку.
Пристроив ненадолго в камеру хранения наши чемоданы, мы с Машей пошли ходить по аэровокзалу, смотреть, где и что интересного продают… Признаться, там много чего было: и книги, и тряпки, и всё, что хотите. Что касается тряпок, то мне здесь ничего не глянулось, даже при том, что я их просто смотрела без цели купить; всё было или сильно кричащим для меня, или наоборот, угнетающим и мрачным. А я люблю, чтобы между яркими и тёмными цветами была гармония. Да и качество шва мне тоже не понравилось. А среди книг я отыскала новый детективный роман любимой своей Марины Маниловой под названием «Цветы от мистера Икса» и не удержалась, купила. Если говорить о физиономическом портрете писательницы, то она всегда почему-то напоминает мне сову: круглолицая, с короткой стрижкой, в больших очках, от которых, пожалуй, и глаза делаются слегка больше… Но главное – сколько обаяния в её улыбке! Так что если она «сова», то вполне добродушная. Я уж не говорю о том, что в её книгах есть место не только смерти, но и любви, и юмору, и самоиронии героев. Да и наконец, читать книги Маниловой просто интересно.
– Маша, – обратилась я к своей спутнице, показывая ей книгу Маниловой, – я вам рекомендую купить книжку этой писательницы – она вообще очень интересно пишет!
– Спасибо за совет, – сказала мне Маша и купила тоже этот роман. Гуляя дальше, мы дошли до кафе.
– Хотите чая, тётя Таня? – спросила она меня.
– Пожалуй, можно! – сказала я, чувствуя, что мне очень хочется пить.
Сидя за столиком и осторожно потягивая горячий чай, я предложила Маше поселиться вместе в одном номере.
– А почему так, тётя Таня? – спросила она.
– Я просто побаиваюсь ночевать одна в незнакомом месте, – сказала я и заметила, что Маша задумалась. – Вам моё предложение чем-то неудобно?
– Есть немного, – сказала мне Маша.
– Хорошо! – сказала я. – Давайте это обговорим, дабы между нами не было каких-либо недопониманий и нам было бы друг с дружкой комфортно! Что вас смущает?
– Начнём с того, что мы с вами мало знакомы, – сказала Маша.
– Вы боитесь, что я или обижу вас, или сделаю что-то плохое? – спросила я и Маша ответила кивком. – Будьте спокойны, Маша! Ни обиды, ни вреда с моей стороны вам опасаться не следует. Что ещё?
– Господи-боже мой! Впечатление, будто хочу вам признаться, что украла ваш кошелёк, – сказала Маша, на что я её успокоила, что мой кошелёк у меня. – Я просто иногда, когда очень жарко, причём и днём, и ночью, позволяю себе или ходить в купальнике, или спать раздетой, то есть, без рубашки и пижамы, просто в трусиках, – собравшись с силами, выдала Маша. Причём она подозвала меня пальцем, чтобы сказать это мне на ухо, будто раскрывала государственную тайну. – А иначе я буду мокрая с головы до ног. И, боюсь, если вы увидите меня в таком виде, то вам это может не понравиться и вы найдёте меня бесстыжей, а то и вовсе сумасшедшей…
– Господь с вами, Маша! – воскликнула я. – Я абсолютно нормальный человек и постараюсь всё понять, как надо. Ещё вопросы?
– Встаю рано, – сказала Маша.
– И я «жаворонок»! – сказала я. – Так что, если хотите, мы можем вместе ходить по утрам на пляж купаться или гулять. Воля ваша, Маша, как решите – так и будет!
Если бы она отказалась, я бы это пережила, хотя и, правда, боюсь ночевать одна в незнакомом месте.
– А вы меня вязать научите? – спросила Маша после недолгого раздумья.
– Конечно! – ответила я.
– Тогда я согласна! – сказала Маша с улыбкой. – Да и вдвоём всё же веселей! А если прицепятся, почему мы вдвоём в номер селимся?
– Милая моя! – отвечаю я. – Кому какое дело до этого? И вы, и я привезли им деньги – а, следовательно, имеем право селиться так, как нам удобно! Ну, если докопаются, скажем, что мы тётя и племянница.
– Идёт! – сказала Маша.
Допив чай и расплатившись, мы пошли за вещами, а после, найдя таксиста, поехали в гостиницу. Забегая чуть вперёд, хочу позволить себе несколько слов по поводу того, что я услышала от Маши в кафе, дабы попытаться пресечь разные толки и не дать в обиду девушку: не спешите, пожалуйста, подумать, что она каждый день, не зная стыда, ходила голой, и осудить её! Поверьте мне, ничего этого не было. Да, Маша иногда действительно могла спать раздетой, если было сильно жарко; но зато, когда жара немного спадала, Маша спала, одетой в пижаму. Так что я бы попросила читателей быть к моей юной спутнице немного снисходительнее. Сказать по совести, я и сама, когда было жарко, что невмоготу, спала в одних трусиках. И вообще Маша вела себя очень хорошо, что редкое явление среди молодёжи. Так, например, идёшь к подъезду, таща на себе портфель с ноутбуком, а в руках пакеты с покупками, выходит из подъезда какой-нибудь соседский отпрыск… И нет, чтобы придержать дверь, пока ты войдёшь, вышел и пошёл себе, куда ему надо. А ты, как хочешь, так и ковыряйся у двери со своим добром! Маша же и поможет, если надо, и просто в общении со мной была уважительна и вежлива (при этом я старалась сделать так, чтобы наше общение было естественным, свободным, дружеским… Словом, чтобы в нём не было ничего холопского со стороны Маши; чтобы наша разница в возрасте не отпугивала её от меня, не придавливала, а напротив, располагала её к желанию беседовать со мной, а меня к желанию слушать, обсуждать или по-дружески делиться своим опытом, если требовалось). Интересно, кто её родители?
3
Вот мы и в гостинице! Скажу сразу, чтобы после не возвращаться к этому: зарегистрировали нас без каких-либо проблем! Даже не пришлось сочинять, что мы тётя с племянницей. Номер хороший, чистый, светлый. В комнате есть всё, что надо: две кровати, тумбочки для мелких вещей, письменный стол со стульями и даже телевизор, который лично мне вообще до колокольни. В коридоре стоит шифоньер, куда мы с Машей развесили и разложили наши вещи. Наконец, ванная и туалет совмещены, там было вполне просторно и удобно.
– Тётя Таня, можно, я быстренько искупаюсь? – спросила Маша. – Я просто устала и хочу прилечь.
– Да, конечно! – сказала я. – А вы обедать не пойдёте?
– Нет, – сказала Маша. – Во-первых, я в самолёте наелась, плюс ещё чаю попила, а, во-вторых, в такую жару что-то в рот тащить…
Я, соглашаясь, покачала головой. В самом деле, с обедом я погорячилась. Взяв всё, что нужно, Маша пошла мыться. Я же тем временем открыла балкон, задёрнула шторы, чтобы и не так сильно жарило и можно было хотя бы слегка раздеться. После чего я повесила на ручку двери табличку с надписью «Не беспокоить!» и стала приготовляться к душу, доставая из своих вещей полотенце, длинную зелёную майку, служившую мне ночнушкой, сменное бельё и любимый свой голубой халат с большими красными розами. Я взяла его, потому что он тканевый, в нём легко и не жарко.
– Ну, слава богу, теперь жить можно! – сказала Маша, выйдя из ванной в белой пижаме с розовыми бабочками, состоящей из шортиков и рубашки с короткими рукавами. – А то ходила, как варёная селёдка.
Я невольно усмехнулась этому сравнению, поскольку никогда не видела варёной селёдки. Но чего в нашем языке ни появится, если очень жарко!
– Тётя Таня, вы двери заперли? – спросила Маша.
– Нет, но я повесила на ручку табличку, чтобы не беспокоили, – ответила я.
– Я бы заперла на всякий случай, – сказала Маша. – Вы идите, купайтесь, а я всё сделаю.
– Хорошо! – сказала я и, взяв всё своё, пошла в душ.
И, правда, после душа полегчало! Когда я вышла, то Маша уже спала, а, может быть, начинала засыпать, лёжа с закрытыми глазами и накрытая ослепительно белым пододеяльником. Решив не тревожить человека, я пошла проверить дверь – она была запертой, после чего я вернулась в комнату. Подойдя к своей кровати, я расстелила постель и, сбросив халат, тоже легла в кровать. Я даже не заметила, как быстро уснула. Возможно, я тогда сильно устала.
Надо бы сказать, что такой сон-час мы устраивали каждый день в течение всего времени нашего отдыха: во-первых, после обеда никуда не выйдешь, так как на улице была просто баня, а, во-вторых, дневной сон, говорят, спасает мозг от инсульта. Да и потом, коли мы вставали рано, организм какой-то доли сна лишался, и нужно было её восполнить.
***
Неумолимая жара была ещё несколько дней – и потому мы с Машей ходили по комнате в купальниках или в шортах и в топиках. Не могу не вспомнить с нежной улыбкой о том, как Маша в первый раз всё-таки спросила у меня разрешения походить в купальнике (стеснялась слегка!), на что я ей ещё раз спокойно сказала, что она может ходить в любой удобной одежде, не боясь ни причинения мне дискомфорта, ни моего недовольства по этому поводу. Надо сказать, я тоже очень старалась вести себя максимально деликатно и не рассматривать девчонку в упор, чтобы и ей не было неудобно; но всё же краем глаза я заметила, что тело у Маши довольно красивое, а главное, всё в нём было создано гармонично: при её невысоком росте, она имела хорошенькую, точёную фигурку, такие же ручки и ножки, аккуратно закруглённые плечи и небольшую грудь. Статуэточка – ни дать ни взять! Глядя на неё, я очень жалела, что с роду не умела рисовать.
Купаться мы ходили рано утром. Ещё 6-ти утра не было, когда мы уходили на пляж: во-первых, солнце не так жарило, а, во-вторых, в это время на пляже, как правило, не было ни души, и можно было себе позволить загореть почти полностью, не боясь, что на тебя будут таращиться. Помню, в первый раз мы пришли на пляж, расстелили полотенце, разделись… И тут я спросила Машу, можно ли мне снять верхнюю часть своего купальника (тоже не хотелось быть бесстыжей!)? И Маша дала положительный ответ. Да, я люблю красивый, ровный загар и ничего плохого в этом не вижу. К слову сказать, Маша, по её признанию, и сама позволяет иногда себе это лёгкое безобразие. Так что мы с ней, приходя на пляж в удобное нам время, спокойно могли загорать так, как нам было угодно. Ну, а если кто-то внезапно появлялся, мы могли скоренько или прикрыться, или перевернуться на живот.
Вот потому я терпеть не могу ходить на общественные пляжи, а езжу в сторону дачи моей коллеги и хорошей подруги Зины Барановой: там есть тихое озерцо, где можно спокойно и позагорать, и покупаться, как тебе нравится. Да и у Зинки это можно было делать свободно, и она даже против не была, так как сама любила и загорать красиво, и пополоскаться в бассейне, который она накачивала и набирала всегда сразу по приезде. Правда чаще всего в тот бассейн любила попадать Тома, Зинина дочь, весёлая, резвая и хорошая девочка. Она воды нисколько не боялась и, если бы могла, жила бы там век и не один. Помню, Зина как-то про Томку сказала шутя: «У меня впечатление, что я мою дочь родила от водяного, поскольку она так любит купаться, что готова ради этого разгрузить сотню вагонов».
Заговорила про озеро, про Зинину дачу – и вспомнила, как я туда ездила с Аней; как Анька вместе с Томкой весело развились, играли; или как мы с Аней вдвоём могли поехать на озеро, купаться и плескаться там, а после лежать на берегу, нежась под тёплым солнцем, и я в этот момент могла погладить её по голове или поцеловать ей руку… просто так, потому что обожала мою девочку.
***
Было пять часов вечера. Я уже не спала, а просто лежала с закрытыми глазами. Слышу – Маша кошачьей походкой идёт в ванную.
– Маша, не бойтесь меня разбудить, я уже проснулась! – говорю ей я, открывая глаза. Она оглянулась.
– Давно не спите, тёть Тань? – скороговоркой спросила Маша.
– Минут с десять, – отвечаю я. – А вы тоже выспались?
– Да! – восклицая, ответила Маша. – Сейчас приведу себя в порядок и буду решать, что делать дальше.
– Предлагаю поужинать, а после пойти гулять! – сказала я.
– Почему бы нет! – отозвалась Маша. – Надеюсь, жара, хоть немного, спала.
– Я тоже на это надеюсь, – отвечаю я. – Но даже если и нет – хоть по малому кругу пройтись можно, глянуть, что в округе есть.
На том и порешили. Нарисовав себе лицо и одевшись в лёгкие сарафаны, мы сошли в буфет на ужин, а потом пошли гулять.
Жара в тот вечер и правда немного отпустила, повеяло лёгкой прохладой… И всё же светло было, будто день не хотел подходить к завершению. Мы пошли к набережной, так как она была ближе всего. И не зря: конечно, про пляж, где было полно отдыхающих разного возраста и где их шум и крик порой перебивал шум моря и крик чаек, говорить скучно да и не хочется. А хочется, например, говорить о красоте самой набережной, где столбики у белого парапета были похожи на песочные часы; где дорожка была выложена разноцветной плиткой с самыми разными узорами. Глянешь на один узор – и он тебе напомнит скрипичный ключ, глянешь на другой – увидишь какой-нибудь цветок и так далее. Вот где тренировка воображения! Мы с Машей полвечера, может быть, играли в эти ассоциации и, наверно, у кого-то из прохожих это вызвало недоумение: «Вроде серьёзные люди, а дурью маются». Но, слава богу, нам было весело! К слову о «дури»: два дня спустя после приезда мы с Машей также вечером, выйдя гулять, увидели, как бабушка внучку учила играть в классики на этих плитках. Картинка была тоже ещё той! Знаете, любуясь на это зрелище, я поняла, что на фоне этой бабули Фамусов, говорящий, что в его лета не можно ему пускаться в присядку, просто застоявшийся, зажравшийся, глупый боров, которому было просто лень слегка растрясти свой жиросборник. Если бы он жил в нашем веке и увидел это, я думаю, он бы за такой активной бабулей увиваться стал. А бабушка эта, помимо того, что была в хорошей форме, ещё внешне была красивой для своих лет женщиной. Да я вообще уважаю активных стариков, которые и сами шевелятся, и своих отпрысков на это дело подбивают! Например, Михал Михалыч, мой сосед, живущий в квартире с боку, тоже мужчина в полном расцвете сил, и сам регулярно ходит в бассейн, и внуков туда водит. Я уж не говорю о том, что он своего пса, по кличке Акелла, дважды выводит на прогулку.
Что нам с Машей ещё запомнилось в тот наш первый курортный вечер? Скульптурная композиция: парень в матросской форме, а напротив него девушка в платье. Они держались за руки; судя по слегка печальной улыбке девушки, её парень уходит в плаванье, и они прощаются. На лице же моряка выражена твёрдая надежда на то, что, когда он вернётся из похода, они непременно снова встрется и будут вместе! И меня, и Машу эта романтичная композиция очень тронула. На набережной были и другие скульптуры, как, например, художник с мольбертом. Но встречаются там и живые художники, выставляющие свои творения. И тут было, на что взглянуть! Например, мне очень там понравилась картина «Полёт чайки». Сколько в ней свободы от всякой пошлости, гадости, суеты и прочей нервотрёпки, которыми зачастую напичкана эта жизнь! Как, наверно, хорошо взлететь в небо и хотя бы там забыть о боли, печалях… Взглянуть на свою земную жизнь с высоты птичьего полёта и найти в ней то, что станет в итоге её смыслом. Кто его знает, может быть, и моя поездка на море была своего рода «полётом», в котором я встретила Машу и познакомилась с ней. И кто его знает – подружимся ли мы с ней, полюбим ли друг дружку, привяжемся ли, буду ли я по-матерински заботиться о ней и станет ли она в итоге смыслом моей новой жизни? Или же мне судьба до конца дней жить одной? Кстати, есть ли у этой девочки родители? На моей памяти она ни разу никому не позвонила, даже чтобы сообщить, что благополучно долетела. Почему? Надо будет спросить, только аккуратно. Нагулявшись досыта, мы с Машей пошли обратно в гостиницу.
