Александр Тамоников
Яд власти

– Отчего ж тогда разбегались?

– Все это было временно и несерьезно. Для серьезных отношений время нужно, а вот его-то как раз и не хватало.

– Почему?

– Потому, что служил я в такой конторе, где особо сидеть дома не давали.

– ФСБ?

– Без комментариев.

– Значит, ты офицер?

– Запаса. Майор запаса, хотя какое это сейчас имеет значение?

Дверь в тамбур была приоткрыта, могли просматривать проход вагона.

Людмила воскликнула:

– Ой, проводница.

– Что, уже посадка закончилась?

– Нет, это не та, что билеты проверяет. Идет сюда.

– Как говорится, шухер.

Он открыл дверь в межвагонный тамбур, они выбросили окурки и двинулись навстречу проводнице. Та уступила дорогу у туалета. Повела носом:

– Курили?

Людмила хотела ответить, но Уланов взял ее под руку:

– Идем. Не пойман, не вор.

– Теперь она будет следить за тамбуром.

– А мы в туалете.

– Нашел тоже место.

– Шучу, обведем как-нибудь проводницу, да и ехать нам всего четыре часа. Да, сразу вопрос на засыпку, проводить позволишь?

– Посмотрим! Сейчас подруге сестры позвоню, чтобы не забыла свой чемодан забрать, а то придется его домой переть.

– Разумно.

Она зашла в свое купе, туда же заглянул и Уланов, там молодая пара, судя по тому, что держались за руки, как смотрели друг на друга – влюбленная пара. В купе же Улана новых пассажиров не было. Все тот же неторопливый и какой-то напряженный Игорь Васильевич. С кейсом между ног.

– Покурили?

– Да.

– Вот попадетесь проводнице, вызовет наряд полиции, и налетите на штраф.

– А я аккуратно.

– Все так считают. Кстати, ваше белье.

Он указал на стопку под подушкой.

– Не думаю, что пригодится, а чай вам обещали?

– Да. Принесут, как тронемся. Сколько осталось?

Он посмотрел на часы.

– Еще три минуты, если по графику.

Уланов откинулся на спинку:

– Сейчас с этим вроде порядок. Задерживаются редко.

– Значит, вы уволились?

– Да.

– И чем, извините, думаете на гражданке заниматься?

– Не знаю.

– Как так можно?

– Можно. Не представляю, что и где найду так, чтобы и не в напряг, и с нормальной оплатой.

– Ну это тяжело.

Роман в свою очередь спросил:

– А вы кем, если не секрет, трудитесь, Игорь Васильевич?

– Я – помощник мэра города.

Уланов удивился:

– Вот как? Как говорится, удачно я попал к вам в соседи. Такие знакомства очень полезны.

– Не стройте иллюзий, Роман, я не занимаюсь устройством на работу.

– Да? Ну тогда не очень полезное знакомство. Ну и ладно. Выпить не желаете?

Мужчина резко ответил:

– Нет, не пью.

– Да я в общем-то тоже не увлекаюсь, просто время скоротать.

Мужчина уперся:

– Не пью!

– Ну и ладно, что вы разволновались, не хотите, не надо. Я тоже не буду.

– И правильно.

– Вы всегда все делаете правильно?

– Стараюсь.

– Семья, дети?

– Женат, сын окончил университет, работает в Москве.

– А я в Москве не могу.

Игорь Васильевич никак не прокомментировал эту фразу и вообще замолчал, глядя в окно. Проводница крикнула:

– Провожающих прошу покинуть вагон, через минуту отправляемся.

Поезд плавно тронулся и пошел от вокзала.

Игорь Васильевич упорно смотрел в окно.

Оторвался от этого увлекательного занятия, когда пышного вида проводница принесла чай.

Взяла билеты, плату за постель, отдельно с помощника мэра за чай. Спросила и Уланова:

– Вам чай не принести?

– Нет, спасибо, не надо.

– Обычно мы идем от Москвы до Переслава без остановок, но сегодня порядок изменен. Так что не удивляйтесь, если встанем на минуту на станции Либов.

Игорь Васильевич спросил:

– С чем это связано?

– Мне это неизвестно. Наверное, кто-то важный выйдет или, напротив, сядет в поезд.

Она ушла.

Уланов проговорил:

– Важные на поезде не ездят.

Попутчик ответил:

– Не скажите, вот мой босс часто на электричке ездит. И в автобусах, и на маршрутках.

– Желает быть ближе к народу?

– Это его обязанность.

– Ну может и так. Чай-то нормальный?

– Сносный! Хлоркой отдает, но что еще ждать в поезде.

– Ну да.

Состав вышел за пределы Москвы, за окном редко пробегали фонарные столбы, иногда поселки, переезды. А в общем темень.

Игорь Васильевич зашторил окно.

Уланов сказал:

– У вас вид уставший, прилегли бы, все-таки четыре часа. За это время можно отдохнуть.

Мужчина словно впился взглядом в Уланова:

– Не стоит беспокоиться обо мне.

– Странный вы человек. У вас в мэрии, я имею в виду на «верхушке», все такие?

– Обычные люди.

– Я бы не сказал, но не буду навязчивым. Каждый волен делать то, что хочет.

Он выглянул в проход. Там худенькая женщина у окна, видно, попутчик переодевается. Не все же едут до Переслава. Хотя довольно странно, что в это время года вагон полупустой. Зимой еще понятно, но летом? Обычно летом билеты на южное направление не купить.

Прошел час. До промежуточной станции в Либово минут тридцать.

Уланов поднялся, вышел в коридор.

Попутчик проводил его напряженным взглядом. Закрыл дверь.

Да, подумал майор запаса, странный тип, или может везет какую-нибудь служебную документацию или деньги? Ну и черт с ним.

Он встал напротив двери купе Людмилы.

Женщина будто почувствовала это, вышла.

– О! Ты?

– Между нами, по-моему, какая-то невидимая связь. Я только подумал о тебе, и ты появилась.

Людмила рассмеялась:

– Не надейся, что, разрешив проводить, я обязательно приглашу тебя на чашку кофе.

– А не обязательно?

– Курить?

– Если есть желание.

– Пойдем. Кстати, ты не знаешь, где проводницы?

Он обернулся, посмотрел на соседнее купе, оттуда слышался разговор.

– Ну судя по тому, что говорят две женщины, проводницы в своем купе. И одна из них должна лечь спать.

– Ну тогда пойдем.

Они прошли в тот же тамбур. Закурили.

– Роман, а почему ты не женился? – неожиданно спросила Людмила. – офицер, майор, жилье наверняка дали бы, а сейчас и зарплата у военных вполне сносная.

– Не зарплата, а денежное довольствие. Да с этим проблем не было. Служил я в Москве. Имел служебную квартиру, даже холостой.

– Вот видишь? Отличные условия. В чем же проблема?

– Да в вас, в женщинах.

– Что ты говоришь? Конечно же, не встретил ту, которой был бы готов посвятить жизнь, да?

– Как-то так.

– А может, проблема в другом?

– Ты спрашиваешь, как женщина? Нет, с этим все в порядке.

– Я не это имею в виду.

– А что?

– Может, устраивало то, что было? Короткие интриги, секс безо всяких обязательств, отсутствие постоянно чего-то желающей женщины в доме, привычка к покою и одиночеству?

На этот раз рассмеялся Уланов:

– Ты права, но и женщины, которую взял бы в жены, не встретил.

– Еще встретишь.

– А может, она это ты?

– Не надо так топорно подбивать клинья, майор.

Рассмеялись оба.

Дверь перехода открылась, в тамбур вошли трое мужчин. Все в ветровках, на головах капюшоны. Один из них бросил быстрый взгляд на куривших. Людмила машинально прижалась к Уланову.

Троица прошла в вагон.

Уланов спросил:

– Ты что, Люда, испугалась?

– Да как-то неожиданно появились эти и есть в них что-то угрожающее.

– Не бойся, пока ты со мной, тебе никто не страшен.

– А ты не слишком самоуверен?

– Нет!

Дверь со стороны вагона распахнулась внезапно. До появления троицы она была приоткрыта, дабы контролировать коридор, крайний из прошедших мимо захлопнул ее. И поэтому пышного вида проводница, как говорится, взяла Романа и Людмилу с поличным:

– Курите, молодые люди?

Люда обернулась.

– Курим, что уж скрывать, милая дама, – вздохнул Уланов, – но больше, честное пионерское, не будем!

– Не будете, конечно. Я вот сейчас наряд вызову, полицейские оформят протокол. И придется вам платить штраф.

– Может быть, по-хорошему договоримся?

Проводница посмотрела на майора:

– Ну что с вами делать? Плохо, что закон не исполняете. От того у нас в стране и бардак. Одни нарушают, другие договариваются, взятки берут. И так везде.

Уланов видел ее глаза, потому пошел в атаку:

– Тысячи хватит?

Проводница в тот же момент усмехнулась, оттянулала карман на форменной рубашке.

Уланов положил туда тысячу.

– Убирайте окурки, и чтобы я вас здесь больше не видела. Иначе вызову наряд.

– Договорились.

Людмила и Роман выбросили окурки, проводница первой двинулась в вагон. Они за ней. Видимо, Улан почувствовал опасность. Он всегда чувствовал угрозу, это выработалось за годы боевой работы. Но не видел ее. Хотя… дверь в его купе была приоткрыта. А помощник мэра закрывал ее, это он отчетливо помнил. Может, душно стало, открыл проветрить?

Проводница, проходя мимо, бросила взгляд в купе и вскрикнула:

– Боже ж ты мой, что это?

Она отшатнулась к окну.

Людмила, не успевшая закрыться у себя, встревожилась:

– Что случилось?

Уланов, видя, как побледнела проводница, посмотрел в купе.

Игорь Васильевич, откинувшись к стенке, хрипел. На груди расплывалось кровавое пятно, под столиком виднелась заточка, кейса не было.

Роман бросился к нему:

– Игорь, кто, за что?

Глаза помощника мэра затягивала пелена, но он проговорил:

– Это Боган, флешка под ковриком, только генералу ФСБ… Кар… Кар…

Кровь хлынула ртом, и помощник мэра умер. Судороги сотрясли тело.

Уланов оглянулся.

Проводница исчезла, Людмила стояла спиной, ее плечи вздрагивали, видимо, рвотные позывы.

Впервые увидела убитого человека?

Он приподнял коврик, там лежала микроскопическая, не более ногтя, черная флешка. Майор забрал ее. Поднялся. Вышел из купе. Приобнял женщину:

– Ну что ты, Люда?

– Ой, не могу.

Она бросилась к туалету.

Из служебного купе появилась вторая проводница.

Сообщила, что вызвала наряд.

Полицейские появились тут же, когда поезд встал на станции Либов. Старший наряда, бравый лейтенант посмотрел в купе, зашел, поднял и опустил руку мертвого мужчины. Аккуратно, чтобы не затоптать следы, вышел в коридор. Взглянул на Уланова.

– Вы попутчик этого… мужчины? – он кивнул на труп.

– Да!

– Сержант, проверь документы!

Лейтенант достал портативную рацию:

– Дежурный? Лейтенант линейного отдела полиции Ивашин, задержите поезд Москва – Ростов, здесь убийство и вызовите следственно-оперативную бригаду местного отделения внутренних дел с труповозкой!

В то же время Уланов достал удостоверение, протянул сержанту.

Тот представился:

– Сержант Колотов.

– Очень приятно.

Колотов взглянул на «корочки», обратился к старшему наряду:

– Товарищ лейтенант?

– Да?

– Тут это! Спецслужба.

Ивашин взял удостоверение. Он был опытнее сержанта, посмотрел документ, спросил:

– Фамилия, имя, отчество?

– Уланов Роман Владимирович.

– Специальное звание?

– Майор.

Лейтенант сверил фотографию с оригиналом, внимательно осмотрел печать, пролистал страницы, на одной остановился:

– Ага! Бывший майор. Уволен по статье… пункт… позавчера. Значит, на данный момент сугубо штатское лицо.

Уланов сказал:

– Тебе ли, лейтенант, объяснять, что бывших офицеров не бывает.

– Как и многих других. А разве мы с вами пили на брудершафт, Роман Владимирович?

– В чем дело?

– В том, что я попросил бы обращаться к представителю власти подобающим образом.

– Извините, товарищ лейтенант, а может, господин лейтенант?

За окном уже переливалась сине-красными огнями сигнальная мачта полицейской машины. Прибыла следственно-оперативная группа.

Первым зашел следователь.

Представился. С этим у них было все в порядке.

– Капитан Жданов Виктор Александрович.

Лейтенант назвал себя и сержанта.

Уланову представляться не пришлось, старший наряда передал следователю его удостоверение. В купе зашел эксперт-криминалист с чемоданом, к присутствующим оперативник.

– Ну и что произошло? – спросил у Уланова следователь.

– А вы, товарищ капитан, сами не видите?

– Гражданин капитан.

– С каких пор? Я арестован?

– Вы задержаны до выяснения обстоятельств смерти вашего попутчика.

– У вас есть на это право?

– Представьте себе, да!

Эксперт вышел:

– Очевидное убийство, Витя, – обратился он к следователю, – рядом с трупом и орудие убийства, заточка. Произошло оно не более получаса назад, тело еще мягкое и не остыло.

– Заточку забрал?

– Естественно, но думаю, отпечатков на ней мы не найдем.

– Следы?

– Все сделали что надо.

– Посмотрим. И спроси, что там у Гены.

Эксперт прошел к служебному купе, повернулся, ответил:

– Заканчивает показания снимать. Еще минут пять.

– Труп здесь тебе еще нужен?

– Нет!

– Тогда позови бригаду, пусть выносят.

Эксперт пошел в основной тамбур.

Следователь зашел в купе, приподнял полку Романа. Там пусто, взглянул на верхний багажный блок.

– Это чей чемодан? – спросил он у Уланова.

– Мой. И сумка моя. А вот кейса, который был у убитого, назвавшегося помощником мэра Переслава, отсутствует. Видимо, убийцы захватили его с собой.

– Убийцы?

– Да, я, – Уланов не стал втягивать в это дело Людмилу, – курил в тамбуре и был замечен проводницей, той, что крупнее. И до ее появления через тамбур из соседнего вагона в этот перешли трое мужчин.

– Мы поговорим об этом. Но не здесь. Забирайте вещи и на выход.

Уланов снял чемодан, взял сумку.

Вышел. Из своего купе появилась Людмила, сунувшая ему записку. Следователь не заметил это. На выходе майор смог посмотреть, что в записке. Там оказался номер сотового телефона. Он запомнил, номер был не сложный, а память у майора хорошая, выбросил бумажку под колеса состава.

В 2.05 он с вещами вошел в кабинет следователя.

А Жданов объявился через час в 3.20.

Уланов спросил:

– Вас обучают методам работы НКВД периода тридцатых годов?

Усталый следователь сел в кресло:

– Приношу вам свои извинения.

– За долгое ожидание?

– За задержание, для которого не было оснований.

– Вот как?

– К сожалению, это выяснилось недавно. Проводница Блинова Елена Макаровна подтвердила, что на момент убийства вы с соседкой по купе курили в тамбуре. Видела она и перемещавшихся троих мужчин. Не понимаю, почему вы скрыли нахождение с вами в тамбуре женщины?

– У нее, капитан, чемодан очень тяжелый.

Следователь с удивлением посмотрел на Уланова:

– А при чем здесь чемодан?

– Вы бы тоже задержали ее, пришлось бы бедняжке тащить этот чемодан.

– Вы это серьезно?

– Зачем вмешивать в дела мужчин женщину?

– Но она – это свидетель в вашу пользу.

– Обошлись же и без нее?

– Обошлись. Да еще, дежурный по станции видел, как из последнего вагона после прибытия спецгруппы вышли трое мужчин и ушли за состав. Так что и ваши показания подтвердились. Насчет кейса тоже. Этот кейс был у одного из троицы.

Уланов спросил:

– Это значит, что я свободен?

– Да, и еще раз извините.

– Да не стоит. Служба есть служба.

– Это так, одно мне непонятно, вы позавчера старший офицер Главного управления по борьбе с террористической угрозой службы безопасности командир специального подразделения и не разглядели в освещенном тамбуре лиц проходивших мимо людей? Хотя вам не до того было.

– Не в этом дело. А в том, что они все трое были в ветровках с поднятыми капюшонами. Один бросил взгляд на нас, но я увидел лишь его глаза. Какие-то мутные. Остальное закрывал капюшон. Так что разглядывать особо было нечего.

– Понятно. У нас в семь утра сотрудник едет в Переслав по личным делам. Может подбросить и вас. А до этого я устрою вас на отдых.

Роман поинтересовался:

– А такси у вас в это время найти можно?

– Ну наш городок хоть и провинция, но не такая уж глухая. Можно вызвать такси. Только дорого обойдется поездка.

– Ничего. Вызовите, пожалуйста, такси!

– Как скажете.

Капитан набрал номер. Переговорив с диспетчером, сказал:

– «Рено», номер… Будет у отдела через десять минут.

– Ну и хорошо. Я пошел?

– Вам помочь?

– Не надо.

Выйдя из отдела полиции, первым, что сделал Уланов, так это вбил в свой телефон номер Людмилы. А тут и такси подъехало.

Глава третья

Машина встала прямо у входа. Из нее вышел пожилого вида мужчина, на вид ему было не менее шестидесяти лет.

– Кого тут в Переслав везти?

Уланов улыбнулся:

– А что, незаметно?

– Для порядку спрашиваю.

– Открой багажник, дядя.

– Зови Матвеичем, а тебя как?

– Роман.

– Угу!

Таксист открыл багажник, Уланов поставил туда чемодан.

Матвеич поинтересовался:

– А чего не спрашиваешь, во сколько тебе поездка обойдется? Сам понимаешь, время сейчас позднее или раннее, один черт, и платить придется за проезд туда и обратно, а это выйдет за триста верст.

– Сколько?

– Три тысячи.

– Это еще по-божески.

Уланов знал расценки московских и подмосковных таксистов, случалось, приезжал домой на такси.

– Четыре, – хитро щурясь, посмотрел на пенсионера таксист.

– А вот это уже дорого.

– Ладно, шучу! Три, значит три. Бросай сумку в салон и поехали. Даст бог, через полтора часа довезу до дома. Только в городе дорогу сам показывать будешь, Я в Переслав, конечно, езжу, но обычно до автовокзала или до остановки первой маршрутки.

– Покажу.

– Ну тогда, по коням?

– По машинам.

– Военный, что ли?

– Был, уволился.

– Рановато вроде.

– Так получилось.

Они сели в «Логан», и водитель выехал с площадки у ОВД на дорогу, ведущую к шоссе. На трассе спросил:

– Музыку включить?

Уланов отрицательно покачал головой:

– Нет. Голова болит.

– Таблетка есть.

– У меня и подейственней лекарство имеется.

Таксист понял:

– Ты выпей, стакан в бардачке, там есть бутерброды, старая моя успела сунуть перед отъездом.

– Так пройдет. Но музыки не надо.

Водитель поинтересовался:

– А чего, если не секрет, тебе тачку из РОВД вызывали? Случилось что?

– Так, ерунда. По ошибке задержали.

– С поезда сняли?

– А ты, Матвеич, наблюдательный, раз чемодан, то, значит, куда-то ехал. Автобусы не ходят, значит, поезд.

– Да, но только вот поезда у нас не останавливаются, только экспрессы и электрички. Они ночью не ходят.

– Сегодня сделали исключение.

– Да? И почему?

– А в купе со мной, я имею в виду в котором и я ехал, неизвестные грохнули мужика-попутчика.

Таксист открыл рот:

– Чего? Грохнули? Совсем?

– Совсем. Заточкой в грудь.

– Ни хрена, ерунда? Молодой попутчик-то был?

– Лет сорока, может, больше, может, меньше.

– Да, дела. Я уж думал, прошли те времена, когда людей пачками клали из-за разной мелочи.

Уланов вздохнул:

– Оказывается, еще не совсем прошли.

– Да. Куришь?

Уланов утвердительно кивнул:

– Курю.

Водитель со своего места приоткрыл окно.

Майор закурил.

Таксист поинтересовался:

– А служил где и на какой должности? Офицер? Прапорщик? Контрактник?

Роман улыбнулся:

– А тебе, Матвеич, какая, собственно, разница?

– Да никакой, но надо же о чем-то говорить?! Нет, если хочешь вздремнуть, то базара нет, отдыхай, помолчу.

– Дома отдохну. А служил я в штабе дивизии мотострелковой, в московской области, должность… так себе… помощник начальника штаба, майор. Теперь в запасе. Не воевал. Короче, штабная крыса. Этого достаточно?

Таксист кивнул:

– Достаточно, но не похож ты на штабиста, но это не мое дело. Чего рано уволился? Или уволили?

– Сократили. Должность лишней признали, а ехать на новое место службы на Дальний Восток отказался.

– Понятно. На хрена он сдался, этот Дальний Восток после Подмосковья. На пенсию-то хоть наслужил?

– Будет пенсия, вопрос, какая?

– Все больше, чем я получаю. Нам со старой по двенадцать тысяч родное государство определило.

Уланов поддерживал разговор, хотя особого желания к этому не испытывал, но и обижать этого добродушного дядьку не хотелось.

– Если на двоих, то не сказать, чтобы мало.

– За хату заплати, за ЖКУ, тепло, свет, воду, а теперь еще и за капремонт какой-то, лекарства купи, старая моя последнее время здоровьем сдала, а сколько стоят таблетки в аптеке, сам знаешь. Хотя откуда тебе знать, молодому и здоровому. И остается тысяч десять. Проживешь на них месяц? Вот и подрабатываю. Хоть это не запретили.

Роман спросил:

– А как же льготы? Вам, пенсионерам, – он рассмеялся, – а теперь и мне льготы положены.

Водитель бросил взгляд на него, не теряя контроль за трассой:

– Правильно сказал, что теперь и тебе льготы положены. Узнаешь, как это у нас эти самые льготы получить. Задолбишься по конторам разным бегать да справки собирать. Там и подохнешь в очереди за этими льготами. Не страна, а…

Он открыл окно, сплюнул на дорогу:

– Бардак, короче. Я вот чего, майор, понять не могу. Неужели у нас из ста сорока миллионов пару сотен способных мужиков и баб подобрать не могут, чтобы управлять страной народу на пользу, а не во вред?

– Эка взял пару сотен. Ты футбол смотришь?

– Болельщик с детства и все время за «Спартак», а что?

– У нас одиннадцать футболистов из ста сорока миллионов, ну может меньше, потому как мужиков найти не могут. Ведь как играют? Позорище.

– Ну это ты слишком. Иногда и немцев, и англичан, и португальцев громят.

– Вот именно, что иногда.

– Сам-то за кого болеешь? А, ну да, за ЦСКА, ты же военный.

– Не угадал, мне все равно кто играет, лишь бы футбол был интересный, а не мудовы страдания. За сборную да, но это святое.

Уланов выбросил в свое окно до фильтра выкуренный окурок.

Таксист продолжил разговор:

– А я в Чехословакии служил, в танковом полку, наводчик.

– И как там, в Чехословакии, было?

– У меня сосед недавно в Чехию ездил, и чего разъединились Чехия и Словакия, дружно, хорошо ведь жили, так он рассказывал, как и что там сейчас. И знаешь, судя по его рассказу, в конце семидесятых там лучше было, но это, конечно, по сравнению со Свазом.

– С чем? – удивился Уланов.

Таксист усмехнулся:

– Сваз по-чешски Союз.

– А?!

– Я рядовым оттуда и джинсы, и батники, и хрусталя немного, и подарки родителям да сестре привез тоже, что тут за хорошие деньги не купить было. А я за семьдесят крон чешских в месяц приобрел. Это по тогдашнему курсу семь рублей. За год скопил шестьсот крон, шестьдесят рублей, и на это купил. Тогда же у нас одни джинсы можно было за двести рублей легко загнать. Но сам носил, форсил.

– Крутым на то время был.

– Не то слово, девки за мной знаешь как бегали?! Но время летит, и где эти «золотые» времена?

– Ну прям уж и золотые.

– Когда молодой, майор, все вокруг прекрасно.

– Это верно.

Трасса в это время суток была пуста, поэтому сто пятьдесят километров пробежали быстро. Слева и справа пошли мотели, отели, рестораны, кафе, шашлычные, заправка. На посту ДПС лениво прогуливался инспектор. Не его время. Водители фур сейчас отдыхают. Вот перед сменой через час может и выловит старший лейтенант кого. А пока он зевал, постукивая себя по ноге дорожным жезлом.

На «Логан» он не обратил никакого внимания.

Проехали микрорайон, у автовокзала таксист сказал:

– Ну а теперь, Роман, показывай дорогу.

– До железнодорожного моста, он будет пересекать дорогу сверху прямо, потом за ним на светофоре направо.

– Хорош, это бы запомнить.

Он довел машину до светофора:

– Значит, направо?

– Да. Потом налево и у следующего светофора опять налево.

Так, ведя штурманом автомобиль, Уланов доехал до девятиэтажного дома.

– Здесь, командир.

– Это ты командир, я рядовой, – притормаживая, ответил таксист.

Встал у первого подъезда.

Уланов достал три тысячные купюры, протянул водителю:

– Держи, Матвеич, как договаривались.

– Угу!

Он взял деньги, засунул в карман рубашки. Открыл багажник.

Вовсю уже светило солнце, но народа не было. Уланов забрал сумку, чемодан, пожелал таксисту:

– Счастливо обратно доехать.

– Спасибо. И тебе удачи, майор.

Матвеич уехал, Уланов зашел в подъезд, вызвал лифт, поднялся на четвертый этаж. Достал ключи и вошел в квартиру № 14, из которой пахнуло чем-то далеким, родным и немного затхлым.

Оставив чемодан и сумку в прихожей, он прошел в гостиную, где стоял диван, два кресла, стенка с телевизором, видеомагнитофоном и музыкальным центром, книжный шкаф и торшер. На полу старый ковер, на потолке хрустальная, привезенная отцом из командировки на Кубу люстра. Раздвинул шторы, сдвинул тюль, открыл окно, то же самое проделал в спальне, где из мебели была двуспальная кровать, платяной шкаф, трюмо, на полу палас, на стене картина и бра, простенькая люстра, что и в гостиной. Свежий воздух пошел в квартиру.

На кухоньке в шесть квадратов ютился холодильник советского производства, стол, четыре стула, навесной ящик, тумбы умывальника, висела решетка для тарелок. Здесь он ограничился форточкой. Сел на стул у окна, прикурил сигарету, сняв с холодильника пепельницу.

– Ну вот и дома. В новой жизни.

Выкурив сигарету и затушив окурок в пепельнице, Уланов занес чемодан, сумку, распаковался, разложил одежду в шкафу спальни, крупные предметы разложил по полкам стенки. В них осталось много просроченных лекарств. Надо выбросить. Наградной пистолет, заряженный одной обоймой, положил на полку с видеокассетами, рядом две запасные обоймы. Надо зарегистрировать оружие в полиции. Но это потом. Как необходимые дела были сделаны, он прошел в ванную комнату, встал под душ. После душа оделся в спортивные брюки и майку, на ноги тапки. Крепкие тапки, он их носил еще школьником. Ему бы лечь спать, отдохнуть после насыщенной событиями ночи, но не давала покоя флешка и последние слова умирающего помощника мэра: «Это Боган, флешка под ковриком, только генералу ФСБ Кар…» Фамилию он договорить не успел. И что интересно было на флешке, из-за которой, скорей всего, и погиб Игорь Васильевич. И где служит генерал Кар. Вряд ли возглавляет Управление ФСБ в Переславской области, хотя флешку погибший вез не в Москву, а именно в Переслав. Но это легко проверить.

Он взял ноутбук, привезенный с собой, подаренный ему парнями группы на тридцатилетие. Попытался включить. Не получилось, аккумулятор сел, пришлось подключать к сети.

Народ в подъезде начал просыпаться. Раздались приглушенные и неразборчивые голоса сверху, затем снизу, закашлял сосед через стену. Наверняка был с бодуна, как, впрочем, и раньше. Сколько помнил себя Роман, столько дядя Коля, или Николай Петрович Озеров, или просто Петрович, пил запоями с редкими перерывами.

Жил он один, жена ушла через год после свадьбы, детей не было. Да и женщин у дяди Коли Рома не замечал. Хотя когда это было. Кашель за стеной перешел в какие-то непонятные звуки. Уланов догадался, рвать соседа потянуло. Так и умереть может или «белочку» словить, она как раз приходит не когда пьешь, а когда отходишь от пьянки. А у него две бутылки водки. Придется помочь человеку, хотя, конечно, помощь эта только во вред. Но жаль мужика. Хороший по натуре, защищал его в свое время. И с девушкой из соседнего класса привечал, чтобы родители не узнали.

Уланов забрал со стола бутылку водки, вышел в коридор. Позвонил в квартиру тринадцать. Хозяин открыл не сразу. И выглядел он как черт, если сравнивать описание черта Гоголем.

– Ктой-то?

– Не узнал, Петрович?

– Рома, ты, что ли?

– Я.

– В отпуск али как?

– Не важно. Плохо?

– Не то слово. Если не подохну, то с катушек слечу сто пудов. У тебя есть, чем похмелиться?

Уланов протянул ему бутылку водки:

– Держи!

– Ай, Рома, ай, благодетель, храни тебя Господь. Наконец-то в этом дерьмовом подъезде появился один нормальный мужик. Прикидываешь, Рома, вчера, считай, все хаты обошел и просил-то всего сто рублей, копейки по нынешним временам. И не дал никто. Это разве люди? Раньше при коммунистах такого не было. Раньше всякий дал бы если не деньги, то стопарик или на худой конец одеколон. А сейчас зимой снега не выпросишь.

Роман улыбнулся:

– Сто рублей найти не мог, как же нажрался?

– Так это, Мелод вчера зарплату в ЖКО получил. И литруху принес, рыбки вроде еще, не помню.

– А кто такой этот Мелод?

– Да гастарбайтер из Таджикистана, дворником у нас пашет.

– Но мусульмане не пьют. Им религия запрещает.

– Вот Мелод тоже так говорит. Но нельзя это там, в Таджикистане, а здесь, мол, Аллах не видит. Свинину, говорят, тоже есть нельзя, а в армии все за милую душу уминали. И ничего. Каждое правило, Рома, обязательно должно иметь исключения, иначе…

Он оборвал речь, икнул, побледнел:

– Извини…

И, прижав к груди бутылку, ринулся в туалет.

Уланов прошел к себе. Включил ноутбук. Тот работал. Подождал, пока установится, вставил флешку. Открыл нужное окно.

И побежали по экрану цифры вперемешку с буквами.

Но не хаотично, а в определенном порядке.

– Черт, – проговорил Уланов, – зашифровано. Но что мог шифровать помощник мэра или даже сам мэр? И шифр непростой. Ему самому приходилось пользоваться шифром для передачи секретных данных, но шифр, что применен здесь, гораздо сложнее. Пролистал страницы, следом за шифровкой пошли фотографии. Мужчины, женщины, фон. Съемка велась в разных местах, но, видимо, одним аппаратом, будь то фотоаппарат или смартфон. Черт, как он не посмотрел у убитого телефон? Хотя это была бы уже кража и проверь его следователь, вряд ли отпустил бы с извинениями. Он дождался, пока закончится информация, вытащил флешку, открыл поисковую систему. Вбил запрос – Управление ФСБ по Переславской области. Открылся официальный сайт. Начальник, замы, часы приема и прочая информация для обывателей. Фамилия начальника не начиналась на буквы Кар, а других генералов в Управлении не было. На всякий случай проверил так же УВД, УМЧС, налоговиков. Нигде начальника Кар…

– И что с этим делать? – спросил он сам себя. – выбросить? Но из-за этой информации и из-за тех бумаг, что лежали в кейсе и могли быть оригиналами, перенесенных на флешку документов, неизвестные пошли на убийство. Значит, им или их заказчику очень важна данная информация. Но что ему-то делать? Позвонить Смолинскому? Может, его заинтересует? Да, пусть с этой информацией разбираются люди, оставшиеся на своих должностях.

Он взял с того же стола сотовый телефон, но первым увидел в контактах слово «Людмила». Вот кому надо позвонить после полковника. Он вызвал бывшего начальника.

В это время Смолинский обычно был на пути в офис конторы. Поэтому ответил сразу:

– Привет, Рома, не успел приехать и уже соскучился?

– Здравия желаю, Владимир Алексеевич. Тут такое дело.

Роман рассказал полковнику о ночных приключениях.

Смолинский, выслушав, проговорил:

– Вот, значит, кто был попутчиком господина Потапова.

– Вы в курсе убийства? – удивился Уланов. – но это в ведении МВД.

– Да, если бы не одно обстоятельство. Значит, говоришь, флешка у тебя?

– Да.

– Кто еще знает об этом?

– Никто.

– Уверен?

– Абсолютно.

– Сам смотрел, что на ней?

– Смотрел, шифрованная запись довольно объемная, хотя количество знаков еще не означает, что объем большой.

– Не расшифровал?

– Нет. Применен сложный шифр.

– Что еще на флешке?

– Фото. Разных людей, в разных местах, снимки так себе, но иногда распознаваемые. Естественно, я никого среди них не знаю.

Выдержав недолгую паузу, Смолинский спросил:

– Тех троих, что убили помощника мэра Переслава, ты не зафиксировал?

– Нет. Глаза одного видел. Возможно, узнаю.

– С полицией проблем не возникло?

– Нет. Разобрались, отпустили. Кто-то видел, что они вышли из последнего вагона во время вынужденной стоянки и ушли через пути в противоположную от станции сторону. Значит, эти ребята знали, что поезд сделает остановку.

– Может быть, а может, и не знали. За Либовым у моста поезд снижает скорость и полотно там без крутых откосов. Могли спрыгнуть там без особого вреда для здоровья.