полная версия

Варлок

Глава 12

Подавив рвущийся зевок, я повернулся и покосился на «зайку», сидящую рядом с моим плечом, на бортике, опоясывающем нижний уровень зала. Кресел нам, естественно, не хватило, впрочем, топтать ноги предстояло не в одиночку – в проходах и за задними рядами уже понабилось немало народу. Тут же нарисовалась небольшая проблемка – из-за своего роста девушка просто не видела того, что происходит на сцене, а вперёд было не пробраться.

Решение я нашёл, основываясь на древнерусских деревенско-церемониальных традициях: «Наглость – второе счастье!» и «Высоко сижу – далеко гляжу!», в виде расположенной у стены на высоте полутора метров приполочки, образованной крышкой длинного красиво оформленного деревом короба, закрывающего стойки вентиляционных вытяжек. Убедившись, что поверхность там чистая, я слегка шокировал Нину неожиданным предложением. Она, пару секунд подумав, милостиво согласилась, чтобы я её туда подсадил.

Удивлённые и немного неодобрительно косившиеся на наши манипуляции молодые аристократы быстро оценили всю гениальность народной мудрости. Особенно оно понравилось женской части благородного собрания, и уже через пять минут короб напоминал жёрдочку, на которой весело щебетали раскрасневшиеся от собственной смелости птички голубых кровей.

– …и я хочу представить вам председателя Президиума Высшего Совета Ильинского Полиса – Яну Павловну Малышеву! – проникновенно закончил свою речь проректор по воспитательной части, низенькая кругленькая женщина лет пятидесяти, уступая место за кафедрой красавице с копной длинных, слегка вьющихся волос «чайного» цвета.

Это было уже третье выступление. Для начала с нами коротенько пообщался ректор, затем представили учителей, и всех первокурсников быстренько посвятили в студенты. Потом началась тягомотина, связанная с внутриполитическими пертурбациями «Большой Игры» в нашем колледже. Вначале должна была держать слово госпожа председатель, а затем лидеры всех пяти политических фракций, традиционно существующих в Ильинском Полисе с момента его основания. После чего были запланирована ещё какая-то говорильня, связанная уже с внешними сношениями, а всё мероприятие должно было занять у нас три с половиной часа и закончиться представлением послов дружественных студгосударств.

– Скучаешь? – спросила у меня «заяц», чуть-чуть наклонившись, так чтобы нашего диалога не слышали окружающие.

В непринуждённом разговоре мы как-то незаметно перешли на «ты», а когда поняли это, оба сделали вид, что так и нужно. Нину привезли в кампус прямо перед началом церемонии, поставили в конец очереди и оставили одну, чем собственно и было вызвано её слегка заторможенное состояние при нашей первой встречи. Правда, в отличие от меня, девушка сознательно готовилась к поступлению в колледж и заранее получила карточку, и даже знала, что её поселят в каком-то отдельном доме в самом центре города.

Я, признаться, такому изрядно удивился, так как это полностью расходилось с постулируемым принципом «равных начальных условий». Но оказалось, что всё в рамках закона. Срабатывало некое правило «Наследования», по которому отучившийся полный год мог передать одну десятую имеющихся у него материальных благ родственнику-первокурснику. Видимо, это послабление было введено потому, что трудно ожидать от близких людей неукоснительного соблюдения условий «Игры», как и того, что они будут игнорировать нужды друг друга.

В общем, всё было, как всегда, и при красивой обёртке балом продолжали править кумовство и связи, которым аккуратно придали лоск и официальный статус. Почти как в реальности, только «понарошку». У Нины в этом колледже на пятом курсе учился то ли родной брат, то ли двоюродный, который сумел нехило так развернуться и владел собственным поместьем и изрядной суммой в эрзац-рублях. Самого его в этом году отправили послом в японский Оммёджи-додзё, расположенный возле горы Фудзи, вот он и отвалил своей сестрёнке кучу бабла, а затем «сдал» ей это здание. Причём до этого хитрец из своих кровных оплатил различным компаниям на два семестра вперёд элитное обслуживание всех помещений дома и прилегающего к нему сада. Это было хоть и нечестно, зато по закону.

– Есть немного, – признался я, отрываясь от мыслей о несправедливости мира.

– Я тоже, – Нина грустно вздохнула и пожаловалась: – С детства не люблю я всю эту официальщину. Уж лучше бы мы остались во дворе…

– Думаешь? – я посмотрел в её печальные глаза и улыбнулся.

– Ага-а… – протянула она, с грустью глядя на сцену, где продолжала толкать речь симпатичная председатель.

– Может, сбежим? – предложил я, потому как мне как-то совсем не улыбалось потратить кучу времени на выслушивание программных заявлений студиозусов-политиков, желающих на наших шеях въехать на председательский престол.

В конце концов, то, что сейчас они собирались заливать нам в уши, являлось всего лишь ознакомительными тезисами, которые, по сути, были рекламой партий местной игрушечной Думы и ничего не говорили о реальных программах, продвигаемых этими объединениями учащихся. Да и не собирался я лезть в эту степь.

– …когда для вас начнётся «Большая Игра», все вы станете полноправными гражданами… – говорила тем временем госпожа председатель, и я с удивлением заметил, что она не читает текст по бумажке и не пользуется голосуфлёром.

– Давай! – в голосе «зайки» послышались озорные нотки. – Как Яна закончит, так и сбежим! А-то очень невежливо с моей стороны получится!

– Знаешь её?

– Да, – кивнула «зайка». – Почти с пелёнок. Она, кстати, молодец. Беспартийная самовыдвиженка, сделала себя в «Большой Игре» сама. Не в одиночку, естественно, но всё равно она очень ловко сыграла на разногласиях основных политических фракций и желаниях оппозиционного им меньшинства. А в результате перехитрила всех других лидеров, уведя за собой значительную часть электората, и была избрана председателем Президиума, на голову обогнав ближайших конкурентов.

– Даже так, – я ещё раз внимательно посмотрел на выступавшую девушку. – А ты разбираешься в политике? Местной, я имею в виду.

– Угу, – ответила она. – Да и учиться я буду в дипломатическо-политическом корпусе. А ты?

– А меня запихнули на юриста.

– Запихнули?

– Ну да. Моего желания здесь не спрашивали.

– Понятно! Суровый папенька?

– Ага… типа того, – я не спешил рассказывать о своём прошлом, да и она поступала так же.

Госпожа Малышева закончила выступление и слегка поклонилась. Зал взорвался аплодисментами, к кафедре поспешила пухленькая проректор, а я, аккуратно поставив «зайку» на землю, потянул её за руку к выходу из зала. Это был не жест фамильярности, а необходимость, потому как народу понабилось, словно сельдей в бочке, а пропускать нас никто не спешил. Мне приходилось изображать из себя ледокол, так что, если бы я не держал Нину за руку, она, скорее всего, осталась бы где-нибудь посреди студенческой массы. А так мы быстро выбрались на оперативный простор.

В фойе было пусто, только за стойкой, где подавались прохладительные напитки, копошился продавец, да в дальнем конце две девушки в форме кампусных горничных тёрли и без того чистый пол. А вот на крыльце, за стеклянной витриной, стояли четверо патрульных старшекурсников, явно поджидая тех, кто надумает, как мы, по-тихому слинять со столь важного и скучного мероприятия. Так что по-простому нам было не уйти.

– Не пройдём! – азартно резюмировала моя спутница, тоже заметившая дежурных. – Что будем делать?

– Прорываться верхами, – я мотнул головой в сторону одной из лестниц, ведущих на второй этаж. – Уверен, что там есть выход на крышу.

– Думаешь, они его не перекрыли?

– А зачем? – изогнул бровь я. – Мы же не в тюрьме, право слово. Так – присматривают, чтобы мы особо не разбегались…

– Ну-у-у… не интересно! – слегка надулась девчонка.

– А ты чего бы хотела? Вооружённого прорыва с горой трупов и продолжительной погони с кучей разбитых автомобилей? – усмехнулся я.

Девушка только озорно улыбнулась и неопределённо помахала зонтиком. Мы поднялись на второй этаж, прошли сквозь коридор, ведущий на забитые народом смотровые балконы главного зала, и тихонько прокрались мимо открытых дверей административного сектора, из-за которых слышались тихие разговоры. Лестница, пронизывающая всё здание насквозь, располагалась в застеклённой башенке-цилиндре, винтом взбегая по его внутреннему периметру. В центре же, с самой верхотуры и до установленного на первом этаже бассейна, свисал красивый трубчатый каскад, по которому со звоном сбегали разноцветные водные струи.

Естественно, что никакой охраны здесь не было. Зато мы встретили несколько групп студентов, как и мы уставших от продолжительной церемонии и оккупировавших диванчики в закутке рядом с торговыми автоматами. Они весело смеялись и были полностью поглощены своими компаниями, так что не обратили на нас ровным счётом никакого внимания.

Поднявшись по лестнице на самый верх, мы попали в хрустальный павильон, под прозрачной куполообразной крышей которого гроздьями свисали всё те же стеклянные трубки. По кругу здесь были установлены семь мраморных статуй полуобнажённых нимф в древнегреческих тогах, державших в руках небольшие амфоры с символическими изображениями чакр. Разноцветная вода, блестя на солнце, тугими струями била из их открытых горловин. Не подчиняясь законам физики, они сплеталась в затейливый рисунок, чтобы затем со звоном обрушиться вниз.

– Красиво… – поблёскивая глазками, прошептала «зайка» Нина, и я кивнул, соглашаясь с её словами.

Налюбовавшись на игру лучей в разноцветных брызгах, мы, пройдя сквозь ажурный портал, оказались в разбитом прямо на крыше парке. Между деревьями то здесь, то там мелькали разрозненные парочки учащихся, которым приятнее было наслаждаться обществом друг друга, нежели слушать заунывные выступления со сцены заполненного народом здания. То, что у кого-то из первокурсников в колледже уже сложились столь тесные отношения к первому дню занятий, не вызывало удивления. Многие студенты провели здесь всё лето и вполне успели перезнакомиться друг с другом. И очень даже близко. Причём тот факт, что большинство из милующихся в тени каштанов и меж кустами сирени, скорее всего, были уже помолвлены, молодёжь не только не останавливал, но даже не смущал.

– Хм… – услышал я голос Нины и посмотрел на неё.

Девушка уже раскрыла свой зонтик и, слегка покраснев, гордо выпрямилась.

– …Пойдём-ка отсюда побыстрее, – немного нервно произнесла она, – пока и нас с тобой не причислили к клубу носителей чужих тайн Полишинеля.

– Думаешь, нас примут за влюблённую парочку? – усмехнулся я.

– Если быстро не исчезнем отсюда, то слухи точно пойдут, – очень серьёзно ответила она и зашагала по мощёной дорожке в ту сторону, где было поменьше народу, старательно прикрывая лицо зонтиком, так, словно бы это могло спасти её от последующего узнавания. – Кстати, хотела спросить, но это немного личное. Можно?

– Валяй!

– А ты из каких Ефимовых будешь? – Голос её немного похолодел, так что я понял, что вопрос с подковыркой. – Из рода герцога Ефимова, губернатора Минска, или графа Андрея Никитича, у которого пищевой комбинат в Костроме? Не обижайся, если есть какие-нибудь бароны Ефимовы, то я о них просто не слышала…

– А вообще это имеет значение?

– Вполне возможно, – не стала скрывать она, и я увидел, как «зайка» передёрнула плечиками. – Сам, наверное, понимаешь, что при нынешних политических раскладах молодой девушке всегда полезно знать, с юношей из какой именно семьи её видели в подобном месте…

– Я не благородный. Сын приходского священника маленького сибирского городка, – ответил я, прекрасно понимая, что на этом наши зарождающиеся приятельские отношения вполне могут закончиться.

Признаться, мне была даже интересна реакция «зайца» на моё происхождение. Как-никак, а она может многое рассказать о том, насколько весёлая жизнь ожидает меня в колледже. Конечно, это будет только её субъективное мнение, но что с того? Судя по манерам держаться и по тому, что она вскользь упоминала про официальные приёмы, Нина выросла в аристократической семье и может отожествлять собой определённый срез женской половины этого общества, как раз моего возраста.

А иметь представление о том, как на тебя реагируют девушки, на мой взгляд, было очень важно. Я же, в конце концов, не железный! В мои шестнадцать лет кровь уже даёт знать о себе, чувства бурлят, а гормоны сходят с ума, особенно в компании местных красавиц. Глупо думать, что я все пять лет буду стоически переносить подобные пытки, полагаясь на постоянный бубнёж Наставника в голове, раз за разом тянущего мантру успокоения, стоит мне подумать что-нибудь фривольное об окружающих меня девицах… тем более что от этого уже периодически болит голова.

Нет, варианты конечно же были, даже если не брать в расчёт носительниц голубых кровей. В конце концов, Ильинское находилось не на отшибе, а в предместьях Москвы, так что при острой необходимости я вполне мог прогуляться в самоволку к обычным девчонкам из простонародья, а то и вовсе посетить «социально неответственных» жриц любви. Но что-то мне подсказывало, что, полностью игнорируя местный слабый пол, я таким образом не спасусь от лишних проблем, а совсем наоборот, заработаю дополнительные. Например, репутацию «главного импотента кампуса» или того хуже. Нельзя ведь забывать, что ныне я нахожусь в исключительно молодёжной среде, и всегда найдётся особо одарённый клоун, который может начать распускать слухи, что, мол, «наш Кузьма не смотрит на девушек, потому что ему хватает козочек на ближайшей ферме!»

Да и вообще! Вдруг мне кто-то очень понравится? Вдруг я влюблюсь в какую-нибудь смазливую аристократочку? Что ж мне? Страдать по ночам в подушку? Нет, господа, увольте! В таком случае мы будем штурмовать города и рушить крепости, потому как на мнение её папеньки, желающего отдать мою неизвестную пока Джульетту какому-нибудь дону Хуану, мне будет просто-напросто положить! Так что всегда полезно знать, какую артиллерию готовить.

– Сын священника? – удивлённо переспросила меня Нина, резко остановившись, а затем приподняла зонтик и уставилась на меня широко раскрытыми глазами.

– Да, отца Василия из Чулымского прихода храма Рождества Пресвятой Богородицы, Новосибирской метрополии, – я даже задержал дыхание, ожидая реакции, однако то, как повела себя «заяц», не мог даже предположить.

– Слава богу! – облегчённо выдохнула она и улыбнулась мне милой открытой улыбкой. – Значит, всё хорошо!

– И… тебя не смущает, что я не благородный? – немного удивился я.

Задавать другие родившиеся у меня вопросы я не стал. Незачем, не ко времени, да и не стоит выспрашивать у девушек то, чего они явно не хотят говорить. Будет время, захочет, скажет.

– Ни капельки! – фыркнула она, продолжив движение. – Знаешь… мой папа всегда говорил, что нынешняя аристократия всего лишь вынужденная мера, введённая для стабилизации общества после Третьей мировой и Первой Магической. По сути, все наши благородные господа всё те же простолюдины, только наделённые малой толикой власти и уже возомнившие о себе невесть что. По его словам, должно пройти ещё уйма времени, прежде чем сословия по-настоящему отделятся друг от друга. Если, конечно, такое вообще произойдёт. Всё же социальные лифты никто не отменял.

– У тебя мудрый отец… – уважительно произнёс я.

За разговором мы остановились у парапета, ограждённого изящной кованой оградой, и я посмотрел вниз. Почти от самой стены концертного зала и до моей общаги раскинулся огромный яблоневый сад, из зелёных крон деревьев которого то здесь, то там торчали крыши зданий, беседок и павильонов. Внизу дежурных не наблюдалось, и я очень сомневался в том, что они словно партизаны прячутся среди деревьев.

– Может, поищем пожарную лестницу? – предложил я, с сомнением посматривая на маленькую фигурку «зайца» и её студенческую юбку, лишь слегка прикрывающую колени.

– Не стоит. Я и здесь смогу спуститься, – девушка верно оценила мой взгляд. – У меня есть нужное заклинание.

Произнеся это, она быстро нажала что-то на маленьком экранчике её ПМК-зонтика, и фигурка Нины окуталась мягким розовым свечением. Затем «зайка» вздёрнула носик, слегка покраснев, нахмурилась и красноречиво положила руку на подол.

– Только я пойду первой! – заявила она. – И отвернись, пожалуйста!

– Не вопрос! – ответил я, выполняя просьбу, и посмотрел в ту сторону, лишь когда услышал тихое шуршание.

Нины рядом со мной уже не было, она, словно Мери Поппинс, парила за оградой на своём зонтике, медленно по спиральной траектории опускаясь вниз. Легко оттолкнувшись, я перемахнул через кованые пики и приземлился рядом с оправляющей юбку Ниной. Посмотрев по сторонам, не засекли ли нас дежурные старшекурсники, мы не сговариваясь направились к одной из парковых дорожек.

* * *

Выбравшись из-за укрывавших её кустов сирени, Андре бросилась к ограде и, вцепившись пальцами в прутья, успела увидеть, как парень с девушкой скрылись под кронами деревьев. Раскрасневшаяся и тяжело дышащая француженка ещё какое-то время пристально вглядывалась в листву, силясь разглядеть их силуэты сквозь разрывы в зелёной массе, а затем, кое-что вспомнив, выхватила свой ПМК, полистала его экраны и почти зашипела от разочарования.

Заклинание, похожее на то, которое только что применила коротышка с хвостиками, ещё вчера утром у неё было загружено. «Падение пёрышком», простейшая вязь из базового комплекта универсальной сборки «На все случаи жизни». Там, конечно, не было «катапульты», перебросившей малявку через заборчик, но ведь Андре находилась в отличной спортивной форме, и перебраться на ту сторону для неё было плёвым делом!

Вот только вчера… Сильно разозлившись из-за комнаты в общаге, она принялась с усердием готовиться к занятиям, вот и понесла её нечистая в Инженерно-информационный центр. В полученном ею ещё на прошлой неделе письме содержался список заклинаний, которые необходимо было загрузить на свой ПМК на первый день обучения. А так как в её устройстве был очень ограниченный объём памяти, к которому нужно было ещё привязать фамильяра, девушка взяла, да и удалила столь полезный набор бытовых заклинаний, перед тем как отдать девайс маджинерам. Теперь у неё с собой было то, что понадобится только завтра. А кто же мог знать, что «Падение пёрышком» нужно будет ей прямо сейчас!

Дёрнув пару раз в бессилии ни в чём не повинные прутья, так, словно бы это могло ей хоть как-то помочь, Андре развернулась и с вырвавшимся из груди тихим стоном разочарования прильнула к ним спиной, откинув голову, закрыла глаза. Совершенно не обращая внимания на появившуюся из-за деревьев парочку первокурсников.

В мыслях стоял жуткий кавардак. Сердце колотилось как бешеное, а на душе было так муторно и тошно, что хотелось то ли удавиться, то ли самой удавить кого-нибудь. Например, ту самую коротышку!

Вообще, девушка не понимала, что с ней творится. Такой хаос эмоций, чувств и желаний она ощущала первый раз в своей жизни, а стоило ей посмотреть на своего соседа, как мысли и вовсе все куда-то выветривались, и она начинала вести себя как-то странно. Словно бы ею кто-то управлял.

Вот и сегодня утром – дав себе зарок игнорировать этого парня, придя на площадь перед концертным залом, Андре долго осматривалась, выискивая его в толпе, и ахнула от удивления, когда он вдруг приехал на лимузине с Ромушевым. То, что она себе навыдумывала за следующие пятнадцать минут, дало бы фору любой теории заговора, но всё это вылетело из головы, стоило ей увидеть, что случилось дальше. Теперь француженка не могла оторвать глаз от светловолосой коротышки с дурацкими длинными хвостиками и зонтиком, на пару с старшекурсницей наблюдавшими за Кузьмой, который хвастался перед ними своим оружием.

Ей он свои ножи не показывал! С чего это он вдруг решил, что ей это будет не интересно? А она бы с удовольствием посмотрела! Когда же он начал драться на шестах с каким-то парнем – сердце замирало после каждого удара, вот только досмотреть до конца ей не дали – началась церемония, и девушку вместе с остальными загнали внутрь. Она с группой других студентов оказалась на ближнем к сцене балконе и даже попыталась взять себя в руки, внимательно слушая то, что ей говорят… пока сверху не увидела, как Кузьма, подняв коротышку за талию, усадил её на какое-то возвышение.

От подобного бесстыдства со стороны незнакомки рыжая даже задохнулась! Нет, в самом этом действии, если бы оно было применено к ней, к Андре, не было бы ничего такого. Просто помощь от кавалера даме, не более… но не в этом случае! Девица явно была из самой-самой распутной породы – теперь-то она это видела точно, а себя же Ле Жак почувствовала брошенным и забытым у порога щенком.

Последним аккордом стал тот момент, когда явно охмурённый чарами этой коротышки-вертихвостки Кузьма, держа её за руку, пробирался сквозь толпу к выходу из зала. В этот момент рыжая не выдержала и решила высказать этой лахудре всё, что думает, о её непристойном поведении. Правда, люди на балконе стояли очень уж кучно, да и аудитория не та, чтобы можно было протиснуться, вдоволь поработав локтями, так что, когда Андре наконец-то вырвалась из оков толпы и хотела было бежать к лестнице, она увидела спины этих двоих в дальнем конце коридора.

А вот почему в самый важный момент девушка вдруг спряталась, вместо того чтобы подойти к ним прямо и открыто – она так и не поняла. Тайно крадучись за ними и стараясь не смотреть на Кузьму, так как прекрасно знала, что чужой взгляд ощущают даже воины первого ранга, она с ненавистью буравила глазами маленькую фигурку девушки, надеясь поймать их на горячем. Правда, что делать дальше, француженка ещё не придумала. И вот теперь девушка корила себя за вчерашнюю поспешность и неосмотрительность, не достойную мага её уровня…

Она повернулась и вновь посмотрела вниз. На тропинке, по которой только что ушли эти двое, стояла странная девушка в форме кампусной горничной, с крашенными в фиолетовый цвет волосами до плеч. Нет, конечно, каждый человек волен уродовать себя так, как того пожелает, но странным было не это… в руках она держала огромную снайперскую винтовку. С детства, благодаря отцу, прекрасно знакомая с оружием Андре без труда узнала Barrett M82 в самой-самой последней модификации «А-30» с удлинённым стволом, тяжёлым дульным тормозом и обалденной оптикой производства Французской Империи.

Но это было ещё не всё. На спине у незнакомки в жутковатого вида ножнах был закреплён огромного размера меч, который разве что не чиркал по земле, а на поясе красовались сразу четыре катаны. Наконец, когда фиолетовая повернулась и посмотрела на другую дорогу – на её груди рыжая увидела сверхнавороченный автомат Калашникова, в обвесе и с массивным глушителем. Понятное дело, что странным в этой студентке-горничной было не то, что она легко, словно пушинку, таскала на себе все эти железяки, а то, зачем весь этот металлолом ей вообще понадобился. Ведь та явно была сильным «воином».

Видимо что-то решив, вооружённая девушка зашагала вдоль здания, в сторону виднеющихся посреди парка крыш Арсенала. Поэтому Андре решила, что та просто несёт весь этот хлам в оружейку и, перестав думать о ней, вновь погрузилась в самокопание.

* * *

«Зайка» предложила пойти прямиком в одну из известных за пределами Ильинского кофейню, славящуюся своими пирожными, а потом наведаться в развлекательный центр «Медуза», расположенный на юге кампуса. Я же в свою очередь, будучи стеснённым в финансах и не имея привычки альфонствовать, предложил просто пройтись, ознакомиться с городом, потому как в различных заведениях побывать мы ещё сто раз успеем. Ход, конечно, простенький, как говорится, «от бедности», но как ни странно – сработал. Тем более что в перевозном ларьке мороженщика, установленном в парке рядом со «Славянским», я подкрепил его покупкой двух рожков «Советского Ленинградского», после которых уже ни мне, ни Нине ни в какую кофейню не хотелось.

Слежку я заметил, когда мы любовались утками и лебедями возле пруда. Красивое было зрелище. Моя спутница с горящими от восторга глазёнками наблюдала за подросшими птенцами и их заботливыми мамашами, в то время как я краем глаза следил за не менее интересной персоной, пристроившейся в ветвях дерева за пару сотен метров от нас.

Чудо в перьях, решившее, что отныне оно будет зваться «Горный орёл», точнее орлица, и жить в гнезде, облюбовало удобную развилку в кроне высокого каштана и, держа в руках снайперскую винтовку, разобрать модель которой с такого ракурса я не мог, пялилось на нас через полевой бинокль. Причём замаскирована была девица по самые помидоры. Заклинания «Плащ иллюзии» и «Хамелеон» позволяли ей практически слиться с кроной дерева, и одновременно она активно отводила глаза при помощи какого-то воинского умения. Я, наверное, и не заметил бы её, если бы не вызывающе торчащее из листвы огромное лезвие китайского клинка, называемого «Чжаньмадао», что дословно переводилось на великий и могучий как «меч, разрубающий лошадь».

Не знаю уж, как эта горе-снайперша таскала подобную штуковину и почему не сняла её, когда полезла на дерево, однако та активно мешала ей, и девушка постоянно поправляла свою железяку, от чего ветки каштана то и дело судорожно потряхивало. Но смех – смехом, а подобный интерес к нашим персонам меня совершенно не устраивал. И если бы она попробовала взять нас на прицел своей пукалки, я не стал бы так просто стоять и делать вид, что любуюсь уточками. И одной сломанной игрушкой «птичка» бы не отделалась, разговор бы был долгим.

В любом случае, решив раньше времени не пугать Нину, я задействовал «Алмазную рубашку», воинскую защиту пятого уровня, пробить которую мог не всякий специализированный патрон с нуль-сердечником, и встал так, чтобы закрывать собой «зайца», а затем и вовсе поспешил увести её из парка на оживлённые улочки студенческого городка.

Гуляли мы почти до самого вечера, осматривая достопримечательности Ильинского. Посетили пару музеев, постояли на нулевой точке кампуса, возле величественного дворца ректората, пообедали в уютном домашнем ресторанчике, организованном двумя предприимчивыми студентками, и даже заглянули на выставку немецких ретро-автомобилей, которую привезли в наш колледж студенты из Кёльнского Маджитета Германской Нации. Понравилось всё, кроме формы самих иностранных студиозусов, которая уж больно походила на ту, что носили офицеры вермахта времён Великой Отечественной войны, только была не «мышиного» цвета, а бледно-синего с салатовыми вставками.

И всё это время непонятная снайперша неотступно следовала за нами, куда бы мы ни отправились. Её крашенная фиолетовым колером шевелюра, увенчанная белым чепцом кампусной горничной, костюмчик которой она по какой-то причине натянула на себя, постоянно мелькала на крышах соседних домов. Причём, похоже, что кроме меня её никто не замечал, что было немного странно, так как я прекрасно видел полупрозрачную фигуру. А уж когда она лихо перепрыгивала с одного здания на другое, под взметнувшимися юбками открывались такие интересные виды, что это ну никак не могло не привлечь внимания мужской части народонаселения кампуса.

Часам к семи вечера неутомимая «зайка» наконец выдохлась и перестала таскать меня за собой, изображая молекулу в постоянном броуновском движении. Я предложил проводить её до дома, и девушка уже в который раз милостиво согласилась. Тем более что сама она там бывала последний раз около года назад, когда приезжала к брату в гости, и это было её первое посещение данного особняка в роли хозяйки. Мы сели на трамвайчик, и он покатил нас по шумным, оживлённым улицам, задорно позвякивая перед каждой остановкой.

– Ни фига себе хоромы! – присвистнул я, разглядывая четырёхэтажное, расположенное углом здание, с мансардой и небольшим личным садом, скрывающимся за коваными воротами с природным орнаментом и имперскими орлами. – Это ж кем нужно быть, чтобы заиметь подобный домик?

– Брат занимал должность министра иностранных дел Полиса при прошлом Президиуме, – дёрнула плечиками усталая Нина. – Он вроде как попал в опалу, после того как отказался поддержать Яну на выборах, вот его и разжаловали.

– Да… а наша госпожа председатель, как я посмотрю, суровая девушка!

– А в политике, даже масштаба «Большой Игры», по-другому собственно и нельзя! – «зайка» сложила свой зонтик и посмотрела мне в глаза. – Можно и нужно договариваться, идти на компромиссы, однако «прощать» никого не следует. Правитель всегда должен держать руку на пульсе и поощрять своих людей, перемещая остальные пешки так, чтобы они приносили государству максимальную пользу, даже если стоят к нему в жёсткой оппозиции. Поверь, новое назначение ничуть не обидело Петра. Его поставили на один из самых важных для нас фронтов, да ещё и на такую должность, которая не оставляет ему другого выбора, кроме как играть на стороне нового председателя.

– В смысле?

– Очень просто, – улыбнулась она моей наивности. – Находясь за границей, он лишён возможности плести интриги здесь, чем собственно занимаются все местные власть имущие. При этом он по сути – лицо нашего города в поддерживающем нашу внешнюю политику Оммёджи-додзё, а потому вынужден выкладываться по полной, чтобы обыграть послов других государств и не дать им разрушить намечающийся союз. Яна сделала простой и гениальный ход, при реализации которого министерский пост ушёл целиком и полностью её человечку, а Пётр был поставлен на куда как более ответственную и важную должность. Его вроде как и наказали, но при этом проявили уважение и даже высказали определённую степень доверия.

– Ладно, – я покачал головой, – мне всё равно в эти игры не играть, так что…

– Это ещё почему? – возмутилась «зайка» и даже остановилась.

– Потому что просто не вижу себя во всех этих игр… забавах. Я же тебе рассказывал, что попал в колледж по чистой случайности и что альтернативой для меня был только Корпус. Я не разбираюсь ни в политике, ни в экономике, да собственно ни в чём, что могло бы пригодиться Ильинскому Полису.

– И как же ты собираешься жить? – она слегка вздёрнула бровь, правда, в голосе девушки я не почувствовал ни раздражения, ни неприятия подобной позиции. – Думаешь перебиваться со стипендии на стипендию?

– Нет, Нина, – я грустно усмехнулся. – Я не лентяй, да и вообще так и от скуки сдохнуть можно. Думаю жить, как жил раньше. В кампусе, скорее всего, нужны и грузчики, и разнорабочие, а я ещё с сантехникой неплохо лажу и электриком подрабатывал. Правда, без лицензии. Найду, чем занять свободное время и…