Александр Сергеевич Стрекалов
Современная математика. Исток. Проблемы. Перспективы

«Чего дурака жалеть!!! Только казну разорял да ни черта не делал!!!…»

Эти похабные и кощунственные слова Павла стали как бы путеводной звездой всех будущих Императоров Всероссийских из анти-русской и гнилой романовской Династии, и магистральным идеологическим направлением одновременно по отношению к памяти Ломоносова, которого (направления) потом строго придерживались все российские придворные исследователи до Февраля Семнадцатого, все романовские подпевалы, лизоблюды и холуи.

Профессор Белявский про это узаконенное дореволюционное глумление и поношение светлого русского гения сообщает так (цитата будет длинной, уж извините, но очень и очень важной):

«С фальсификацией мировоззрения и деятельности Ломоносова непосредственно связано извращение его роли в основании Московского университета, а также извращение содержания и значения деятельности первого русского университета. Наиболее грубо и открыто это выявляется в трудах представителей официальной дворянско-монархической историографии (Шевырёва, Снегирёва, Погодина, Половцева и других). В решении ряда второстепенных вопросов, в изложении и оценке отдельных фактов из истории основания и деятельности Московского университета дворянские и буржуазные авторы во многом расходятся, но все они сходятся в главном. Для их работ характерны следующие основные положения:

1) Восхваление Елизаветы и Шувалова и крайнее преувеличение их роли и, наоборот, систематическое замалчивание и извращение роли Ломоносова в создании и превращении университета в центр передовой русской науки и культуры.

2) Попытка изобразить русскую национальную культуру и науку лишенными творческой самостоятельности. В применении к Московскому университету это сводилось к утверждению, что он – плохая копия немецких университетов, сделанная якобы Ломоносовым без учета русской действительности. Все успехи университета приписывались группе реакционных псевдоученых, работавших в нем в XVIII веке (Рейхель, Дилтей, Лангер, Шаден, Рост, Шварц и др.). Одновременно с этим замалчивалась и извращалась деятельность представителей передового ломоносовского направления: Николая Поповского, Дмитрия Аничкова, Семена Десницкого, Ивана Третьякова, Петра Страхова, Семёна Зыбелина, Петра Вениаминова и Матвея Афонина; точно так же извращались характер и содержание той борьбы, которую вели Ломоносов и его последователи против идеализма, схоластики и реакционной науки.

3) Откровенно холопские и либерально-монархические концепции при освещении политики самодержавия, особенно политики Екатерины II в области культуры и просвещения. Полностью игнорировалось то положение, что передовая демократическая русская наука и культура и, в частности, ломоносовское направление в Московском университете развивались не с помощью царизма, а вопреки ему, в непрерывной борьбе с ним.

4) Извращение роли Ломоносова и основанного по его инициативе Московского университета в общественно-политической жизни России XVIII века. Игнорирование тесной связи Московского университета с освободительным демократическим движением в стране и его места в этом движении. Стремление изобразить Ломоносова сторонником, а университет – оплотом монархии и религии.

Первый официальный историк университета П.Сохацкий, выступавший с докладом в день 50-летия со дня его основания, превозносил на все лады Елизавету и Шувалова и даже не упомянул имени Ломоносова.

“Патриотическим ходатайством пред великою в кротости Елизаветою, незабвенного друга просвещения, Шувалова, в златой век ее царствования положено в 1755 году первое основание мирного храма наук”, – заявлял Сохацкий.

В официально-монархических тонах с начала до конца выдержана появившаяся через 30 лет статья И.М.Снегирёва. Здесь мы снова встречаем “покровительницу наук Елизавету”, которая будто бы любила университет истинно “материнской любовью”, безудержное восхваление “изобретателя сего полезного дела” Шувалова, елизаветинских и екатерининских вельмож.

И.М.Снегирёв, правда, упоминал и о Ломоносове, но его роль он ограничивал ролью “консультанта”, которого привлек и использовал Шувалов. Что же касается последователей Ломоносова, то те несколько страниц, которые посвятил им Снегирёв, совершенно извращают как содержание, так и значение их деятельности. Такой же характер имели написанные Снегирёвым и П.И.Бартеневым биографии Шувалова, напоминающие торжественное похвальное слово в стиле XVIII века.

Логическим завершением и наиболее ярким выражением этих откровенно реакционных концепций явилась «История Московского Университета» С.П.Шевырёва, составленный под его руководством «Биографический словарь профессоров и преподавателей Московского Университета» и речи, произнесенные на столетнем юбилее университета в 1855 году…»

Как это ни покажется странным, но наиболее живо, правдиво и горячо писали в те годы про Ломоносова и его достижения разночинцы Радищев и Чернышевский, яркие представители т.н. народничества, или же революционно-демократического направления в российской культурной жизни, в историографии и публицистике 19-го века. Но, как представляется автору, не из-за какой-то там особой любви к Михайле Васильевичу они это делали, нет, а исключительно в пику романовскому официозу, в пику властям. Что власти хаяли и не замечали тогда, что регулярно поносили и принижали, то они защищали, раскручивали и превозносили. Вот и вся немудрёная логика, объясняющая их поступки…

* * *

Судьбе же затравленного Д.И.Менделеева, творца Периодического Закона, и вовсе не позавидуешь! Его даже и в Российскую Академию наук не избрали – “прокатили” на выборах злобные и завистливые академики-немцы (Ф.П.Литке – президент, Г.П.Гельмерсен, Г.И.Вильд, А.А.Штраух, Ф.Б.Шмидт, Л.И.Шренк, Ф.Ф.Бейльштейн, Георг фон Клопштосс, Ганс Пальменкранц, Вильгельм Гольдумм, Карл Миллер, Вольфганг Шмандкухен и др.), вершившие тогда все дела в Санкт-Петербурге за спиной ручных и прикормленных министров правительства Александра II.

«Для людей, следивших за действиями учреждения, которое по своему уставу должно быть “первенствующим учёным сословием России”, такое известие не было неожиданным. История многих академических выборов показала, что в среде этого учреждения голос людей науки подавляется противодействием тёмных сил, которые ревниво затворяют двери академии перед русскими талантами» /из письма московских профессоров Менделееву/.

«Как же винить ветхую академию за то, что она отвергла Менделеева, человека крайне беспокойного – ему до всего дело – он едет в Баку, читает там лекции, учит, как и что делать, съездив предварительно в Пенсильванию, чтобы узнать, как и что там делается; выставил Куинджи картину – он уже на выставке; любуется художественным произведением, изучает его, задумывается над ним и высказывает новые мысли, пришедшие ему при взгляде на картину. Как же впустить такого беспокойного человека в сонное царство? Да ведь он, пожалуй, всех разбудит и – чего боже упаси – заставит работать на пользу родины» /из газеты «Голос»/.

Российская Императорская Академия наук в большинстве своём состояла тогда из “учёных деятелей”, про которых теперь никто ничего не знает, не помнит, даже и в родной им Европе; вклад которых в науку был равен нулю. А в ненавистной России все они занимались одним только – воровством русских идей и немедленной переправкой их в Германию. Только-то и всего!… Ну и ещё “рулили” и собирали дань – по тем временам огромную!

И о чём после этого можно теперь спорить и рассуждать, когда дело Октябрьской революции касается (плюсов её и минусов), какие ещё давать оценки и характеристики романовской подлой эпохе, кроме самых что ни наесть уничижительных и негативных?! Рухнула она, насквозь прогнившая, в Октябре Семнадцатого, провалилась в тар-тарары. И хорошо! И пусть! Туда ей была и дорога!…

А ведь Периодический Закон химических элементов, если к отвергнутому и униженному Менделееву вернуться, один из фундаментальных законов мироздания, неотъемлемый для всего естествознания – прошлого, современного и будущего. До него в физике и химии был настоящий хаос, если не сказать бардак. Физики, жившие своей обособленной жизнью, дули в свою дуду и совсем не понимали химиков. Химики – физиков. Потому что у химиков главными “инструментами” познания долгое время были цвет, запах и вкус, твёрдое, жидкое и газообразное состояние вещества, которое они беспрерывно нагревали, окисляли и перемешивали – главная их работа в течение многих веков. А у физиков в наличии был свой набор “инструментов” и, соответственно, свои забавы: вес, плотность, упругость тела, ускорение, скорость и гравитация, к которым в середине 19 века добавились термодинамика и электромагнетизм… Мало того, учёные, занимавшиеся неорганической химией, допустим, совсем не понимали коллег-органиков. У каждого крупного исследователя был свой собственный взгляд на мир и его устройство, как и то нагромождение “неоспоримых фактов и доказательств”, на которые он, учёный, гордо ссылался в научных спорах как на Слово Божие, стараясь переубедить и очернить других.

И вот пришёл Менделеев – и, если перейти на метафоры, будто мощную лампу зажёг в огромном и тёмном, заваленном до потолка дворце под названием “Естествознание”. В течение 40 лет (а именно столько времени Дмитрий Иванович трудился над своим главным открытием, которое достаточно долго называл “гипотезой”) он навёл во “дворце” порядок, расставил всё по местам, поражая и удивляя научный мир внутренним “дворцовым” убранством, изяществом, строгостью и красотой; и при этом примиряя физиков с химиками неотразимой логикой своих убеждений, которые всякий раз подтверждались опытами. А потом ещё со знанием дела он заявил им всем, поражённым и потрясённым, что во “дворце” существует множество потаённых комнат, оказывается, которые пока неизвестны ему, но искать которые нужно всенепременно для пользы науки. Только тогда, дескать, можно, наконец, полную картину мира получить и увидеть, повнимательнее её рассмотреть и оценить по достоинству.

До сих пор непонятен и до конца не осознан исследователями, бурный восторг вызывает, восхищение и изумление тот абсолютно-фантастический факт, как смог Менделеев во второй половине 19 века, одной лишь силой мысли и интуиции, силой воображения так безошибочно точно расставить известные на тот момент химические элементы в своей таблице по возрастанию зарядов их атомных ядер, а не по весу атомов, что безуспешно пытались сделать другие до него. Ведь само это понятие – “заряд ядра” – было теоретически определено лишь в 1914 году учеником Резерфорда Мозели. Только тогда окончательно стало ясно всем, что величина электрических зарядов атомных ядер в точности совпадает с номерами клеток, которые Менделеев отвёл для отдельных элементов в своей таблице. Зарядом ядра, таким образом, и определяется “индивидуальность” атома, «тайну которой нам завещал Менделеев, и закономерность, которую он гениально предвосхитил в своей таблице элементов».

«Имя великого русского ученого снова было у всех на устах, когда англичанин Мозели специально взялся проверить, насколько прав был Менделеев, перемещая в соответствии с требованиями системы, как он их понимал, места кобальта и никеля, теллура и йода. Мозели измерил заряды ядер атомов этих элементов и показал, что Менделеев безошибочно, сообразуясь со своей системой, определил номера этих элементов, соответствующие, как оказалось, заряду ядер их атомов, вопреки отношению их атомных весов…

Между этими новыми работами физиков и законом Менделеева установилось сложное взаимодействие. Эти работы служили укреплению закона, но в то же время Периодический закон, как мощный прожектор, освещал их замысел в самом начале его формирования. Его сиянием руководился датский физик Нильс Бор, который в 1913 году построил модель атома. Его исследования явились прямым откликом на задание, вытекающее из основной формулировки Периодического закона. Этот закон требовал объяснения сущности открытого Менделеевым факта периодического повторения одним элементом свойств другого. И, продолжая свое исследование естественной последовательности атомов, при котором проявлялась загадочная периодичность их свойств, Нильс Бор пришел к её точному физическому истолкованию…» (О.Писаржевский «Дмитрий Иванович Менделеев», ЖЗЛ, Москва, 1949)

Н.Бором было выдвинуто предположение, что периодичность свойств химических элементов, обнаруженная Менделеевым, определяется количеством электронных оболочек в каждом атоме данного элемента. Чем легче ядро, тем меньше его заряд, и тем меньшее число электронов может удерживать атом внутри себя. И наоборот, чем крупнее ядро, тем больше его заряд и тем большее количество электронов оно может удержать на своих орбитах. «У ядра атома золота иной заряд, чем у ядра атома меди или серы. Уравновешиваются эти различные заряды электронными оболочками разных размеров. Эти разные оболочки в одних и тех же случаях будут вести себя совсем не одинаково. Атомы серы будут, например, легко соединяться с теми атомами, с которыми медь будет соединяться с трудом, и т. д.»

Далее физиками, шедшим по путям Менделеева, было установлено, что «при переходе от одной клетки Периодической системы к другой заряд ядра атома элемента, соответствующего исходной клетке, возрастет на единицу. Соответственно этому к электронной оболочке прибавляется один электрон. К расчету движения электронов в оболочке атома неприменимы законы обычной механики – эти движения описываются <…> квантовой механикой. Из законов этой механики следует, что электроны, обращаясь вокруг ядра атома по своим орбитам, не могут находиться от ядра на любом расстоянии. Как планеты вокруг Солнца, на строго определенных расстояниях вокруг тяжелого ядра двигаются легкие “планеты” – электроны. Пути, по которым двигаются электроны, имеют предел своей “населенности”. Ближайшие к ядру пути, образующие как бы внутренний слой электронной оболочки вокруг ядра, вмещают два электрона, следующий слой – восемь, еще более удаленный слой – восемнадцать, за ним – тридцать два и т.д. Этот порядок заполнения атома электронами и определяет свойства периодической таблицы.

Самый простой атом – водородный. Заряд его ядра равен единице, и вокруг этого ядра на определенном расстоянии обращается один единственный электрон. В электронной оболочке атома гелия два электрона. Они целиком заполняют самый близкий к ядру, внутренний слой электронной оболочки. Таким образом, прибавление числа электронов у последующих элементов может идти только за счет образования новых слоев.

Так происходит у третьего элемента – лития. Два электрона, из трех, которыми он обладает, движутся в первом, внутреннем слое электронной оболочки; третий электрон располагается уже во втором слое.

У четвертого по порядку элемента – бериллия – во втором слое прибавляется еще один электрон, то есть всего там их оказывается два. У бора с его зарядом ядра, равным пяти единицам, во втором слое будет три электрона. Углерод будет иметь во втором слое четыре электрона, азот – пять электронов, кислород – шесть, фтор – семь, неон – восемь. Этим достигается предел заполнения второго слоя электронной оболочки.

Таким образом, в атоме неона, как и в атоме гелия, ядро окружено законченными слоями электронной оболочки. Эта замкнутость слоев затрудняет отрыв какого-либо электрона от электронной оболочки и тем самым затрудняет вовлечение атома в какое-либо химическое соединение. И действительно, мы знаем, что и гелий и неон сходны по своей химической инертности.

Дальше, следуя за развитием менделеевских идей, мы переходим к новому периоду системы, который начинается с натрия (заряд ядра равен одиннадцати). Одиннадцатый электрон здесь уже не умещается ни в первом, ни во втором слое. Поэтому он размещается в третьем слое. Таким образом, у натрия и у его ближайшего родственника по Периодической системе – лития – в наружном слое имеется по одному электрону (у лития во втором слое, у натрия – в третьем). Это определяет родство химических свойств этих элементов, жадно соединяющихся с кислородом, и т. д.

Магний, у которого в третьем слое оказывается два электрона, именно поэтому подобен бериллию, алюминий аналогичен бору, кремний – углероду и т.д.» (О.Писаржевский «Дмитрий Иванович Менделеев», ЖЗЛ, Москва, 1949).

В 1922 году произошёл новый рывок в науке, для которого Периодическая система послужила хорошей катапультой. Вдохновленный примером гениального русского ученого, на основании уточнённой закономерности Периодической системы, всё тот же Н.Бор предсказал свойства ещё не открытого к тому времени элемента, который должен был занимать 72-ю клетку таблицы.

Его уже давно искали, этот неизвестный элемент. И его нашли, благодаря Менделееву, и назвали гафнием.

«Так, Периодический закон Менделеева, непрерывно вдохновлявший мысль исследователей, призывавший их к раскрытию сокровенных тайн вещества, ещё и ещё раз подтвердил своё значение основного, глубочайшего закона природы».

«В 1920 году величина заряда ядра была измерена уже прямыми экспериментами, полностью подтвердившими ее совпадение с порядковым номером атома в системе Менделеева. Развитие этих открытий привело к важнейшим событиям в физике атома.

Советские физики-теоретики Д.Д.Иваненко и Е.Н.Гапон в 1932 году нашли физическое истолкование величины заряда ядра. Оказалось, что она определяется числом протонов в ядре. Крупнейший вклад в развитие теории атома в связи с Периодической системой был сделан советской физикой в 1942 году, когда профессор А.П.Жданов открыл явление полного распада атомного ядра на его составные части под действием космических лучей.

Этим экспериментально были подтверждены представления Иваненко и Гапона, так как Жданов получил возможность непосредственно подсчитать число протонов, входящих в ядро (он проделал эти подсчеты на ядрах серебра и брома).

Таким образом, дальнейшее развитие науки, проходившее под знаком Периодического закона, позволило нам понять, что древнейшая проблема, волновавшая еще алхимиков, – проблема превращения одного элемента в другой, сводится всего-навсего к изменению в ядре числа протонов – положительно заряженных элементарных частиц. Точно так же, изменяя число других крепко упакованных в ядре строительных “блоков” – нейтральных простейших частиц, называемых нейтронами, принципиально мы можем получать разновидности атомов одного и того же элемента, отличающиеся друг от друга лишь своим весом – так называемые изотопы.

Значение Периодической системы в развитии современной науки об атоме далеко еще не исчерпано. Еще не создана полная теория происхождения и распространения элементов Периодической системы, в разработку которой большой вклад сделала школа советских геохимиков – академиков В.И.Вернадского и А.Е.Ферсмана» (О.Писаржевский «Дмитрий Иванович Менделеев», ЖЗЛ, Москва, 1949)…

Всё это пишется и цитируется так подробно и много исключительно ради того, чтобы показать читателям масштаб личности Менделеева: что это был учёный-исследователь и новатор высочайшего уровня, каковых на планете Земля можно по пальцам двух рук перечислить! Кто своими открытиями буквально потрясли и покорили научный мир, в корне и полярно прежнее мировоззрение поменяли. Ньютон и Ломоносов, Лобачевский и Максвелл, Пуанкаре и Гильберт, Гёдель и Келдыш, Курчатов и Королёв, творцы релятивистской квантовой механики (их можно с пяток набрать), Никола Тесла. Из последних гениев и провидцев – Н.В.Левашов. Пожалуй и всё, и весь список… Но даже и среди этих мировых гениев и светил наш Дмитрий Иванович не затеряется, лишним не станет. Потому что по праву считается не только величайшим химиком планеты Земля, это помимо всего остального, не менее великого и замечательного, – но ещё и отцом-основателем современной квантовой физики (механики) – вершины мировой естественнонаучной мысли, как принято теперь думать. Резерфорд, Бор, Планк, Ферми, Дирак, Гейзенберг и Шрёдингер – дети малые в сравнении с ним. Потому что без менделеевского Периодического закона, ставшего фундаментом всего естествознания и неугасимым факелом одновременно, эта наука просто бы не родилась: у неё не было бы для рождения почвы…

И такого человека, подумайте, при Романовых травили и гнобили изо всех сил, объявляли деспотом, тираном и черносотенцем (за одно то уже, что Дмитрий Иванович на дух не переносил греческого языка и латынь и называл неизвестные ещё элементы на санскрите), не давали жизни. А сразу после выхода Периодического закона в свет (1869) в учёном сообществе Санкт-Петербурга стали упорно циркулировать и распространяться слухи, что Менделеев его “украл”, что первым его якобы сформулировал немец Лотар Мейер. Обычная практика европейцев – обвинять даровитейших русских людей в том, в чём они сами давно и хорошо преуспели: в воровстве идей, в плагиате!

Но это были ещё не все мерзости, что сыпались на голову бедного Менделеева в течение оставшихся лет. Люди, досконально изучившие его творчество, теперь утверждают со знанием дела, что Периодический закон, записанный Дмитрием Ивановичем в виде таблицы, подвергся впоследствии существенной корректировке: из него будто бы был удалён после смерти автора главный его элемент – ЭФИР, стоявший в левом верхнем углу, в нулевой клетке. А ведь ЭФИР является базовым элементом всех уникальных опытов и разработок Николы Теслы, для справки, прославивших великого серба на весь мир. Но зато ЭФИР отрицается и отсутствует в максвелловской теории электромагнитного поля и в теории относительности (что уже говорит об ущербности и сомнительности той и другой, а то и вовсе о спекулятивности). Поэтому ЭФИР и убрали из научного обихода – и из Таблицы…

–

*) ненависть сильных мира сего – социальных паразитов-масонов, банкиров и олигархов – к ЭФИРУ вполне закономерна, понятна и объяснима – хотя она тщательно и скрывается от мировой общественности: учёных, писателей, публицистов и журналистов, и вообще от неравнодушных людей. ЭФИР – это неисчерпаемый источник дармовой ЭНЕРГИИ, к обладанию которой вплотную приблизился Н.Тесла (1856-1943). Что он и демонстрировал на простейших опытах вплоть до того момента, пока финансировавший все его научно-исследовательские работы Д.П.Морган всю правду однажды ни узнал – и ужаснулся от узнанного! И сразу же оставил гениального Теслу без поддержки и средств, задом к нему повернулся. Потому что, перебравшись в Америку в 1884 году и получив гражданство, Тесла, помимо всего остального, задумал там огромной важности проект беспроводной передачи электричества на огромные расстояния посредством ЭФИРА: из Америки в Европу даже через Атлантический океан. И Моргану стало понятно, что если это и вправду произойдёт – то тогда рухнет вся электро-техническая промышленность США – это как минимум! – приносящая сотням “жирных котов” страны огромные прибыли и дивиденды. Было, отчего ужаснуться, согласитесь, и взяться за голову!…

А вообще мечтой всей жизни Николы Теслы, как теперь представляется, было научиться преобразовывать неограниченную энергию ЭФИРА в бытовую и тем самым оставить в покое недра Земли – нефть, газ, уголь, лес тот же. И дорогостоящая энергия атома тоже была бы тогда не нужна, многочисленные энергетические, научные и посреднические компании. Пришёл бы человек домой, к примеру, включил небольшой приборчик, преобразовывающий ЭФИР в электричество, – и голова уже не болела бы у него ни о чём: ни о перепадах напряжения и постоянных замыканиях в изношенных электро-подстанциях и проводке, ни о перебоях с подачей из-за обрывов на линиях, ни о тарифах. Ибо все бытовые приборы в отсутствие вечно-ломающихся трансформаторов, проводов и ЛЭП работали бы как часы – и бесплатно, главное!…

Но тогда, понятное дело, станут совершенно ненужными все нефтяные, газовые, угольные и транспортно-логистические объединения и министерства, атомные электростанции придётся сдавать в утиль, а их многочисленную обслугу отправлять на пенсию. А это такие проблемы для руководителей развитых государств моментально возникнут, связанные с высвобождением огромных трудовых масс населения, которых непонятно чем будет занять, – что уже от одной только мысли об этом у них, вероятно, гудит и кружится голова, и мурашки бегут по коже, а на лбу выступает холодный пот крупными каплями.

«…Нет уж, – резонно заключают они, – пусть всё остаётся пока, как есть. К чёрту все эти передовые изобретения и новшества! Из-за чудачеств этих умников-изобретателей простые люди скоро совсем работать отучатся, свободного времени получат “вагон” – и от этого думать начнут, критически мыслить… И попробуй, справься с ними потом, просветлёнными и поумневшими, покомандуй-поуправляй как раньше! Дудки это уже получится!!! Джина из бутылки выпустить легко – обратно будет загнать сложно…»

–

Сто лет уж прошло со дня смерти Дмитрия Ивановича, сто лет! Но его и сейчас всё ещё продолжают упорно травить неугомонные “добрые люди” – в новой уже, “демократической России”, при птенцах-приемниках Ельцина, выкормышах первого президента. До того он им всем ненавистен и чужд, до того противен!!! В 2014 году, как известно, в городе Сочи проходила Всемирная зимняя Олимпиада, первая в советской и новой России (в 1980 году в Москве проходила летняя). И на церемонии её открытия организаторы праздника решили рассказать и показать народу Историю родной страны за последние 300 лет в виде лучших и даровитейших её представителей. Этаких духовно-нравственных и интеллектуальных российско-советских маяков, фамилии и достижения которых торжественно и поалфавитно перечислялись дикторами на фоне проплывавших перед заполненными трибунами стадиона их дорогих портретов.

Ломоносова организаторы назвали и показали, да, не стали замалчивать – побоялись скандала. Но когда очередь дошла до буквы “М”, над полем заполненного до краёв “Фишта” появился портрет – о, ужас! – К.Малевича и прозвучала его кощунственная фамилия, которую и произносить-то неприлично вслух в порядочном обществе и которая многих думающих жителей России оскорбила и покоробила тогда предельно, повергла в кошмарное оцепенение, шок, сопровождавшиеся тихой яростью и злобой. А как по-другому, скажите, можно было тогда оценить опешившему народу этот воистину подлый и пошлый, и оскорбительный рекламный трюк?! И как к нему отнестись, что испытать в оскорблённой душе и сердце?! Ведь получалось, что режиссёрам и сценаристам праздника (лукавым евреям по преимуществу, плотно оккупировавшим российское ЦТ) бездарь, ничтожество и пустозвон Малевич, автор сатанинского “Чёрного квадрата”, только-то и всего, показался более ценен и значим, чем великий русич Менделеев, которого сознательно и целенаправленно решили замолчать и пропустить теле-боссы! И опустить одновременно!

Вы представляете, дорогой читатель, при какой паскудной, анти-народной и анти-русской власти мы до сих пор живём!!! И конца и края этому глумливому варварству и паскудству на нашей с вами Святой земле не видно!!! Решиться заслонить пустышкой Творца; мелкого пакостника и клоуна осмелиться приподнять над головой Великана; маленького, жалкого, ничтожного человечка раскрутить на весь мир посредством ТВ; человечка, из единственного достоинства которого была его еврейская национальность и высокая должность в жидо-масонских кругах, только-то и всего; которому кто-то, будто в насмешку, дал когда-то в руки краски и кисти, но как ими пользоваться, не объяснил, – нет, на подобную подлость и мерзость можно было решиться, только лишь имея за спиной могучий тыл. Деятелей, понимай, сильных мира сего, т.н. закулису, которые не дадут в обиду ни при каком, даже самом печальном раскладе…

* * *

Сей до обидного краткий рассказ про Д.И.Менделеева, ограниченный рамками очерка, не будет законченным и щемящим, если не сообщить вам, читатели, пусть и в нескольких предложениях, про двух духовно и творчески-близких ему людей, напрямую с ним и его судьбой связанных. Первым из них, несомненно, был А.М.Бутлеров (1828-1886), выдающийся русский химик и старший современник и друг Менделеева, у которого Дмитрий Иванович многое почерпнул и многому научился. Вторым был видный русский учёный Б.Н.Чичерин (1828-1904), рассказ про которого впереди.

Величие и масштаб Менделеева как учёного сомнению не подлежит: он обобщил и унифицировал все те знания, что были известны ему, что выработало человечество на протяжении многих веков напряжённейших размышлений и поисков. Его Периодический закон – вершина современной химической мысли. Или последнее, поистине золотое звено в Цепи Познания, что удалось на данный момент общими усилиями из интеллектуальных тайников, хранящих устройство Вселенной, на Свет Божий вытащить. Все это правильно и всё так. Но ведь были и другие, не менее важные звенья.

Так вот, предпоследним таким звеном, многое прояснившим для Менделеева, была теория химического строения органических веществ, созданная русским химиком Александром Михайловичем Бутлеровым.

Разрабатывать свои идеи Бутлеров начал с конца 1850-х годов. Но в более развитой форме они были изложены им в докладе «О химическом строении вещества», с которым он выступил на Съезде немецких естествоиспытателей и врачей в Шпейере (19 сентября 1861 г.). В конце 1861 года доклад был опубликован на немецком языке, а в следующем – на русском.

Не станем мучить читателей подробностями бутлеровских идей, изложенных на узко-профессиональном языке, не привычном непосвящённому уху. Специалисты-химики эти идеи хорошо знают, а для простых обывателей, к которым и автор принадлежит, они достаточно сложны и потому утомительны. Скажем лишь главное, что необходимо знать: подлинным триумфом теории химического строения Бутлерова явился разбор строения веществ, имеющих одинаковый химический состав и одинаковую же величину частиц и, тем не менее, совершенно различных между собой по свойствам.

Различия этих веществ, называемых теперь изомерами, коренились в разном их химическом строении, или в “валентности” атомов, над чем на первых порах так потешались учёные немцы – Кольбе и Кекуле. Но, словно в насмешку, гениальные бутлеровские идеи именно им впоследствии и приписали, как единственным авторам. А русского химика отодвинули на задний план, в число “прочих”, якобы лишь отдалённо содействовавших успеху новой теории. Даже и в Российской научной историографии и университетских химических учебниках подобная травля Бутлерова, выражающаяся в замалчивании, до сих пор происходит. А уж про кичливую и гонористую Европу нечего и говорить: там русских гениев в упор не видят.…