Александр Сергеевич Мильченко
Истинный борец
Другим людям не нравилось поведение Никиты. Но сам он не понимал, почему его слова воспринимают с неприязнью.
После каждой ссоры, каждого оскорбления в его сторону, он все больше закрывался в себе, обдумывал каждое свое сказанное слово. Чем больше случалось таких неприятных случаев, тем Никита становился угрюмее и серьезнее. Ни один лучик света не исходил больше от этого человека. Его фигура была мрачна и в то же время полна высокомерия. Он снова чувствовал себя одиноким, отстраненным от всех людей.
Подолгу, закрывшись в своей комнате, он думал о своей жизни и жизни всех людей. Его сознание переполняли угнетающие мысли, а сердце, точно сосуд, заполнялось злобой. Сам с собою он осуждал каждого человека, делающего что-то неправильно, либо делающего зло другим людям. Он стал ненавидеть таких людей. Он стал выискивать в них нехорошее, и выставлял это во всеуслышание. Часто в своем воображении он проводил беседы с такими людьми, самодовольно разъясняя их неправоту. Ему было лестно, когда воображаемые обманщики, или просто недалекие люди, принимали его суждения и покорялись его твердой и несокрушимой воле.
Таким человеком сделался Никита за полгода, с момента своей победы над пороком.
Он больше не видел в себе ошибок.
Никита сам страдал от своего такого состояния. Он всеми силами души хотел прекратить его. Он искал причину своего страдания в других людях, в их поступках, в государственном и общественном устройстве, в плохой погоде, в несварении желудка…
Он нравственно погибал в своих глазах. Внутри у него не было ничего, кроме несчастья и страдания. Но внешне он изо всех сил старался казаться все тем же святым и счастливым человеком, спасителем бедных и угнетенных. Все его высокомерие и ложное понятие о себе, держалось на скудной, прогнивающей опоре самолюбия. Никита был неприятен сам себе.
Однажды читая газету в своей комнате, его посетила одна ненавязчивая мысль. «Итак плохо на душе, хуже не будет, если я немного выпью…» Никита не обратил на нее никакого внимания, как будто ненароком прочитал о ней в газете. Сразу за мыслью, появилось какое-то сонное, еле заметное желание одурманиться. В воображении всплыли прежние картинки получения удовольствия. Никита, точно им кто-то управлял, встал с кресла и направился сделать желаемое. Делал он все это по старой механической привычке, как может делать человек, производящий одну и ту же деталь.
Никита легко, без борьбы сдался и запил.
Сразу после этого, в его душе произошло что-то невероятное: в нем точно пробудилось давно дремавшее состояние счастья. В нем появилось столько сил, желаний и стремлений, как никогда прежде! Вспомнились старые незаконченные дела, планы, захотелось сделать и то, и это; жизнь закипела в нем как никогда, наполнилась прежними красками… Но в мгновение ока все это бесследно пропало. Все силы и стремления точно затянуло обратно. Никита ослабленный, выжатый и потемневший упал на кровать, желая одного: мгновенно уснуть, забыться, вычеркнуть из памяти все произошедшее с ним.
Он был один со своими угнетающими душу чувствами. Ни одно человеческое существо не помогло бы ему избавиться от них. В нем бушевало разнообразие ощущений, все как один издававшие мерзкий, одичавший запах.
Никита впал в некоторую дремоту. Он точно спал, но мог ясно соображать и чувствовать, что происходит вокруг него. Он был как будто опьянен. Но опьянение это было вызвано переизбытком волнения, потрясшего его.
Он прислушался к себе. Мысли медленно посещали его, переплетаясь с внутренними переживаниями. Он заметил, что стал похрапывать. На душе было все так же отвратительно.
«Как же стыдно, как стыдно, – стал думать Никита как будто во сне. – Стыдно от одной мысли, одного невзрачного воспоминания о моем поступке. Почему у меня не получается избавиться от этого порока? Почему я так ужасно погряз в нем? За что мне такая мука в мои года, ответь Отче?..»
«Лучше бы я совсем не выявил в себе разумения!.. Все было бы по-прежнему, без всех этих страданий, волнений и вечных поисков неизвестно чего! Жил бы обычно, как все, не зная, что я существую, что я есть… как это было бы просто…»
