Александр Петрович Бадак
Вербное воскресенье

Галя с трудом переносила зимнее домашнее заточение. Муж сам ходил по магазинам. Во дворе соорудил снежную горку и не отпускал жену ни на школьные утренники с детьми, ни на Рождественские гуляния в центре поселка. Просто давал ей указания, которые она должна беспрекословно выполнять. Вечером задержалась у телевизора, Веня командовал: «Поужинала, и сразу в спальню!». Днём: «Бельё развесила, и домой!». Перечить Вене боялась. Хорошо, что прекратил допросы с пристрастием на всю ночь. Но иногда ловила в мужних глазах животное подозрение, недоверие. В такие моменты, поборов страх, старалась говорить о хорошем, признавалась в любви, говорила, что не нахвалится своим мужем перед подругами. Его отпускало.

А ещё муж стал намекать, что на работе к нему относятся предвзято. Начальство его не ценит. За глаза обсуждают. А он всё чувствует. Не нравится ему работать в такой атмосфере. Хочет поменять работу.

– Если решил – увольняйся. Тебя везде с радостью возьмут.

– А ты не хочешь уволиться? Сидеть дома. Заниматься девчонками.

– Веня, а когда состарюсь, кто ж мне пенсию платить будет?

Никак Вене не удавалось уговорить жену бросить работу в «Бытовике». Оно и понятно. Налаженные годами связи с любовниками. На новом месте этого не будет. Веня боялся, что в поселке многие уже знают о том, что Галя – женщина легкого поведения. Проститутка. Когда он оказывался на людях, чувствовал, что они перемигиваются у него за спиной, смеются над ним. Однажды до него долетел обрывок фразы: «Она с другим встречается, а почему этот её провожает? Встречается и с тем, и с другим!». Веня резко обернулся, но не увидел того, кто это сказал. Люди спешили по своим делам, вроде бы не обращая на него внимания. Решил, что это ему послышалось. Но как быть? Всё бросать и переезжать с насиженного места?

На 23 февраля Галя подарила мужу новую электрическую бритву. А он на 8 Марта презентовал ей кухонный комбайн. Внешне бы всё было хорошо. Но изнутри с каждым днём становилось всё тяжелее и тяжелее. Галина жила в постоянном напряжении, боясь совершить что-либо, что могло быть истолковано мужем как измена. На работе большей частью молчала. По улице бежала домой, опустив голову. Даже к матери старалась без нужды не ходить. Избегала она и разговоров с супругом «по душам», которые тяжелым грузом оседали на сердце и заканчивались одной и той же фразой мужа: «Кому ты такая нужна!». Галя сжималась в комочек, и внутренне соглашалась, что она хуже других.

С приближением весны Вениамину стало невыносимо. Как-то в поселке они с женой шли по улице, и с ней поздоровался мужчина. Веня сразу стал чернее тучи.

– Галя, это кто?

– Это – мастер по ремонту бытовых приборов. Пономарёв Димка. Он работает у нас. Чинит старые стиралки, телеки.

– А ты давно его знаешь?

– Как стала работать, так и узнала.

– Ну и как он тебе?

– Мужик как мужик…

– А в постели?

– Ты что опять несешь? Почем мне знать? У него жена, дети!

– Неужели ни разу с ним ни «чпокнулась»?

– Как ты можешь говорить такое про свою жену?

– С моей женой по улице спокойно не пройти. Все мужики – её знакомые. А я виноват!

– Да я постоянно рядом с тобой! О чём ты говоришь?

– А работу бросать не хочешь! Теперь понятно почему! Галя, прошу тебя – прекращай фестивалить! Возьмись за ум.

Вечером допрос повторился. Веня напился и устроил скандал. Галя закрылась с дочками в детской комнате. Пол ночи слушала пьяные проклятья в свой адрес. Вениамин не разговаривал с ней три дня. Потом пришел с букетом тюльпанов и коробкой конфет, попросил прощения. Сообщил, что уволился из совхоза. Решил всё поменять. 23 апреля в Вербное воскресенье утром завел легковушку.

– Галя, поехали на природу.

– Куда?

– На наше место.

– Я сейчас соберу девчонок.

– Поедем вдвоём. Все спокойно обговорим.

– Хорошо, – Галя переоделась в спортивный костюм. Сверху накинула демисезонное пальто. Ей и самой очень хотелось серьезно обо всем поговорить. Из поселка выезжали под музыку. Из радио неслось:

«И улыбка без сомнения пусть коснется ваших глаз!

И хорошее настроение не покинет больше вас!»

Сначала остановились на речке Карантинке. Весеннее тепло растопило лёд. И только в тени обрывистого берега оставались ещё обломки грязных ледяных глыб. Речка нежно и радостно журчала, вырвавшись из жестокого зимнего плена на свободу. Гале стало радостно. Может быть сегодня и у них всё разрешится. Душа замерзла. Вон в природе всё меняется, оживает. Уже показалась первая травка. На теплом склоне желтеет одуванчик. Ивы покрылись хохолками почек. Веня наломал букетик веточек и подарил его Галине.

Потом поехали через поле в лес, на свою полянку. Посреди дубовой рощицы Веня заглушил мотор, выключил радио. Наступила тишина. Сухая светло-коричневая дубовая листва толстым ковром устилала землю. Лист упал с дерева совсем недавно. Дуб расстается с резным лиственным покровом только весной. И тогда лес становится прозрачным, золотистым, теплым. Вот и сейчас видно, что ближе к вершинке сопки среди кривых дубовых стволов светятся розовые фонарики цветущего багульника.

Открыли двери. Сидели молча. Никто не решался заговорить первым. Произнести те слова, которых боялись и ждали оба. Можно было просто помолчать и уехать. И так всё было ясно – вдвоём невыносимо и тяжело. Она посмотрела в его серые глаза и заговорила:

– Венечка, может быть, ты уже уйдешь, ставишь меня в покое? Или я уйду с детьми к маме?

– Галя, я не смогу без тебя…

– Но ты и со мной не можешь! Сам измучился и меня вымотал. Я больше не могу. Мне плохо!

– Давай попробуем сначала.

– Сколько раз мы уже пробовали? Где оно, это начало? Крутимся по кругу. Веня, ты же мужик. Ну, решайся…

– Как скажешь, – Веня нащупал рукоять ножа и не отрывая взгляда от малахитовых глаз воткнул лезвие в грудь жене …

Через час пришло полное осознание случившегося. А с ним и безмерное душевное умиротворение. Веня ещё некоторое время посидел с отрешенным видом над её телом. Гали больше нет. Кончились и его мучения. А был ли другой выход? Нет! Хорошо, что он наконец-то решился на этот «мужской» поступок!

А дальше надо просто действовать, а не мотать сопли на кулак. Сначала избавиться от улик. В овраге Веня развел большой костер, сжег её одежду, а потом уложил труп на угли. Животом вниз. Так было легче подкидывать дрова, не видя лица. Огонь облизывал белое тело. Загорелись волосы. Запахло палёной курицей. Потом стали надуваться и пузыриться бока. Задвигались руки и ноги. Стали поджиматься к туловищу. Веня даже подумал, что она ещё жива, но потом понял, что это обугливаются и сжимаются мышцы. Чтобы поскорее сжечь тело, стал заваливать его стволами дубового сухостоя. Костер разгорелся так сильно, что вспыхнула листва по кругу. В небо поднялся столб черного дыма.