Александр Николаевич Зорин
Проводы зимы
– Пап, что это было?
Я хотел ответить, но в горло словно песка насыпали. Прокашлявшись я выдавил из себя:
– Ничего. Это кочка была. Спи.
– Нет. Это была не кочка, – голос Женьки был очень спокоен и звучал как-то по-взрослому, – надо вернуться.
Я посмотрел в зеркало и увидел отражение Женькиных глаз. В её взгляде ясно читались тревога и осуждение.
– Так нельзя, папка. Поворачивай.
И я повернул. До меня дошло, что убежать не получится. А даже если и получится, то ничего уже не будет как прежде. Нельзя убежать от собственной трусости и подлости.
Обратно ехали молча, пока фары не высветили человеческий силуэт, лежащий на дороге. Раскинутые руки, светлая одежда в ярко красных пятнах. Я поспешно выключил фары. Незачем ребёнку это видеть.
– Сиди в машине. Я сейчас.
Женька возражать не стала. Взяв фонарик, я на ватных ногах вылез из машины. Сердце бешено колотилось. Я глубоко вздохнул и заставил себя сделать шаг. Потом ещё один. И ещё. Щёлкнул фонариком и не поверил своим глазам. На асфальте лежало чучело. Набитое соломой белое платье с дурацкими красными цветами. Мешок, пришитый вместо головы, идиотски улыбался мне нарисованными губами. Я почувствовал, как земля уходит из-под ног и, чтобы не упасть, сел на асфальт. За спиной хлопнула дверца машины.
– Что там, пап?
Я поднялся и, не в силах больше сдерживать внутреннее напряжение, захохотал.