Александр Малов
Молочная даль
«Может быть Костя просто ревнует?»
«Порох давно вымок, дружище, и ты это знаешь – сказал себе Михаил – Слишком много слез он впитал в себя»
4
Да, Ольга была скромна. Но она не была беспомощна, это Михаил видел отчетливо и ясно. Ее настойчивость и усердие, которые она проявляла, чтобы получить место сиделки для Кости, действительно поражали. Мужчина до сих пор не мог объяснить, как эта девушка смогла найти его контактные данные, связаться с ним, с человеком, живущим где-то в глуши загородного участка, но теперь, как ни странно, он думал о том, что, должно быть, это было неизбежно.
Ольга была одной из тех девушек, под заячьей шкурой которой таиться настоящая волчица. Добрая и сердобольная волчица. Половину ее жизни заполнял альтруизм, в то время, как вторая половина была наполнена верой и надеждой на самое лучшее в этом мире. И когда это было необходимо, скромная Ольга пользовалась всеми этими качествами.
Поначалу Михаила одолевали сомнения. Девушки с такой жизненной позицией слишком ранимы. К тому же мужчина считал, что Ольга окажется одной из тех, кто пропитает его сына еще одной порцией убийственной жалости. Жалости, которую питал к своему сыну и он сам, за что ему было неимоверно стыдно. Но все оказалось совсем иначе. Ольга будто бы и не замечала недуга подростка и все ее действия были направлены лишь на дружеское общение. Она общалась с ним на равных и сейчас, этим самым утром, когда Ольга рассказала о положительной перемене в Косте, главу семейства это только радовало.
«Значит, эти полгода прошли не зря. Значит, еще есть шанс на что-то лучшее.»
Со временем Михаил узнал о печальном прошлом Ольги, события которого сподвигли ее помогать людям. Этой причиной станет и ее отец, бросивший их на произвол судьбы, и собственная мать будучи прикованной к дому из-за болезни. Девушка с матерью были вынуждены проводить друг с другом двадцать четыре часа в сутки. А вот отец посчитав, что его лучшие годы проходят впустую, тихо собрал вещи и не говоря ни слова, покинул их дом. Возможно это и стало первым сигналом к тому, чтобы осознать, насколько низко бросать тех, кто нуждался в тебе больше всего. И Ольга преисполненная жалостью к собственной матери и ненавистью к отцу, усвоила этот урок более, чем хорошо.
Испытание, свалившееся на ее семью, Ольга приняла достойно. Она никогда не жаловалась на то, что больная мать отбирает ее лучшие годы, как это делал в свое время отец. Она никогда не упрекала мать в чем-то, никогда не подавала виду, как порой тяжело маленькой девочке нести такую ношу. Ольга делала все, чтобы ее родной матери стало лучше, но знакомая жалость в глазах каждый раз была той ложкой дегтя в бочке меда, что нагнетало общую атмосферу. Конечно же, сама Ольга этого не замечала. Вплоть до того момента, пока однажды ее мама не подозвала дочку к себе и не произнесла:
– Оля, я хочу запомнить свою любимую дочь такой, какую я знала ее все шестнадцать лет. Не той, что пытается лезть из кожи вон, стараясь быть послушной и пропитанной жалостью, пародией на себя. Если мне и суждено покинуть тебя в скором времени, я бы хотела в этот момент быть с тобой. С настоящей тобой.
После этого разговора девушка проплакала всю ночь. Должно быть эти слова напомнили ей о неизбежной кончине любимой матери. Она проводила с ней так много времени, что и забыла, какого это – быть без нее. И осознание неизбежного обрушилось на нее, словно огромная гора. А возможно, слова, сказанные матерью, дали осознать Ольге в полной мере, как тяжело оставаться одной в этом мире в шестнадцать лет. Но в тот день девушка поняла и то, что ее мать заслуживает, чтобы в последние дни жизни, рядом с ней был искренний и настоящий человек. Человек, которого она любила и знала всегда.
После смерти матери Ольга окончила школу, поступила в институт и решила посвятить свою дальнейшую жизнь тому, чему научила ее продолжительная болезнь матери. Девушка решила посвятить свою жизнь настоящим и неподдельным эмоциям. Она решила дарить их тем, кто потерял себя настоящего. Кто считает, что отныне жизнь – это бутафория, а все вокруг лишь лицемерные притворщики. И так, спустя тринадцать лет, двадцатидевятилетняя Ольга оказалась у порога загородного дома Громовых, с огромным багажом знаний и излеченными душами за плечами. Тогда Михаил подумал о том, что Анна, переступив впервые порог этого дома была почти ровесницей Ольги и этот факт отчего-то стал для мужчины неким знаком свыше.
Так или иначе, когда Михаил узнал историю Ольги Грачевой, он лишь еще раз убедился – его сыну нужен именно такой друг. Пусть и не друг, но человек, который просто подтолкнет его посмотреть на мир совершенно другими глазами.
Глазами человека, полного любви к этой жизни.
5
Михаил подъезжал к торговому центру «Созвездие», где по словам Марго его ожидал первый клиент. По мнению мужчины «Созвездие» был самой большой торговой точкой в пределах города. Огромное и широкое здание высотой в четыре этажа возвышалось, словно неприступная каменная крепость рыцарских времен. По площади «Созвездие» можно было смело сравнивать с небольшим спортивным стадионом. Оно, конечно, уступало городскому стадиону «Грызли», но уж точно было объемнее любого из ныне существующих торговых центров во всем городе. Если же говорить о том, что открывалось перед покупателем внутри «Созвездия», то смело можно сказать только об одном: открывалось там абсолютно все.
Так, у некоторых людей в «Созвездии» открывалось шестое чувство. Потому как первых пяти уже не хватало простому человеку, чтобы ориентироваться в столь огромном здании, с его бесконечными коридорами, лестницами и всевозможными отделами. Неопытный покупатель, забредший в «Созвездие» обречен был скитаться кругами по необъятному торговому центру, пока буквально не валился с ног. Такие люди, попав в «Созвездие» утром, покидали его, в лучшем случае, к вечеру. А то и к ночи.
У других же людей, например, начиналось головокружение, при виде огромного разнообразия товаров, аккуратно лежащих на магазинных полочках и широких стеклянных витринах. «Созвездие» предоставляло покупателю все, чего бы тот не пожелал и в чем бы не нуждался. При большом желании и еще бо́льших финансах возможностях, человек мог выйти из этого торгового центра с чеком, который бы расстилался от главного входа «Созвездия» до самого вашего дома.
Даже если бы он находился в соседнем городе.
В этот торговый центр можно было прийти голым, но если ваш бумажник просто разрывался под прессом денежных купюр, то из «Созвездия» вы просто обязаны были выйти в новом костюме от «Армани», с ключами от нового авто и парой-тройкой рабочих за спиной, которые уже были готовы хоть сейчас построить вам уютный коттедж на отшибе города. Ведь материалов для нового жилья было бы куплено с лихвой. Потому что «Созвездие» предоставляло человеку все. Оно было словно сосредоточением мечты каждого, чьи желания умещались в четырех этажах волшебного торгового центра. Здесь предоставлялись не просто товары, которые люди желали. Здесь предоставлялась им новая жизнь, о которой те грезили, скорее всего, с самого рождения.
Михаил вдруг вспомнил те моменты из своего прошлого, когда он и сам посещал «Созвездие». Посещал еще задолго до того, как полноценное семейство Громовых обратилось в прах. Мужчина помнил купленные в этом торговом центре плитки для ванны. В тот вечер плитки клали по всему полу всей семьей, имитируя игру в морской бой.
«Плитка на А3» – весело кричал малыш Костя и тогда его голос был звонок и полон счастья.
«Давай, малыш, потопим вражескую посудину этого неотесанного мужлана! – поддерживала сына Анна, показывая Михаилу язык и вызывая новый взрыв смеха у отца и сына.»
Мужчина помнил, как здесь им был куплен и огромный плюшевый медведь, которого он позже подарил Анне. Позднее, после крупных ссор, Анна демонстративно уходила в гостиную и засыпала в объятьях этого плюшевого огромного зверя. Михаил укрывал ее одеялом каждый раз, невзирая на степень ссоры. Это был своего рода обряд. Обряд, говоривший о том, что в конечном итоге все случившееся ерунда, пока в семье витает чувство заботы о ближнем.
«Мы с медведем все равно тебя не простили – по-детски всхлипывала Анна на следующее утро»
И все же после этого, каждый раз на утро в семье снова наступал мир. Это были, пожалуй, одни из лучших воспоминаний Михаила за последние несколько лет. Думая об этом на его глазах выступали слезы.
Даже сейчас.
* * *
Подкатив на своей Mazda к главному входу торгового центра «Созвездие», Михаил начал оглядываться на стоящие рядом машины. Он считал, что ему крупно повезло, потому как на дворе стояло утро и машин было не так много. По крайней мере он успел занять парковочное место, что в первую половину дня считается наивысшей степенью удачи и фортуны. Таксист даже удивился, почему клиент не воспользовался машиной, которые были прикреплены к торговому центру и крутились тут сутками напролет. Ведь люди заходили в «Созвездие» с пустыми руками, а выходили всегда с горой огромных сумок, сваленных в продуктовые тележки. На то, чтобы дотащить их самостоятельно до дома не шло и речи. Порой это было непосильно даже для самых мускулистых представителей человеческого вида.
Но приглядевшись получше Михаил понял, что такси, работающие здесь с самого раннего утра, буквально разрываются от предложений уставших покупателей, которые измотались так сильно, что готовы рвать зубами горло, лишь бы первыми попасть в салон машины по вызову. А значит самым простым решением было просто заказать такси из вне.
«Ну, – подумал Михаил, – мне же лучше»
Среди потока людей, что выходили из торгового центра, Михаил разглядел крупную женщину в возрасте, которая целенаправленно шла в его сторону. С виду этой женщине было за шестьдесят. Ее голову украшала широкая шляпа с торчащим павлиньим пером. Женщина была одета в легкое зеленое пальто, ее шею украшал осенний узорчатый шарф, а руки были укутаны в темные кожаные перчатки. В самой руке, к большому удивлению таксиста, был лишь один пакет. Совсем крошечный, из тех, в которые кладут купленные романы или детективы в книжном магазине.
Когда женщина подошла к Mazda слишком близко, Михаил опустил дверное стекло и легким кивком поприветствовал своего первого клиента.
Женщина ответила тем же жестом и чуть улыбнувшись открыла заднюю дверь машины. Таксисту показалось, что улыбка была натянута, а уголки губ так и норовили опуститься вниз.
«Похоже дама окажется не из разговорчивых, – заключил Михаил»
Но Ирина Викторовна Шумилова не оправдала его ожиданий.
Глава 10: Приглашение: Чревоугодие
Вторник. 29 ноября 2016 года. Вечер
1
Семейство Шавиных являлось одним из тех семейств, в котором некоторые люди ясно и четко видели образцовую семью. В глазах других же, ничего особенного в данном семействе они рассмотреть не могли, как бы сильно не старались. Но так или иначе жизнь Шавиных была точно, как на ладони, что для одних, что для других. Никаких тайн. Никаких интриг.
Шавины были открыты для всех, будто книга, рассказывающая о собственной семье с самых первых минут ее зарождения. Словно нарисованная картина на полотне длинною в долгие годы. Для одних это было настоящим произведением искусства, в то время как для иных являлось не больше, чем мазней на бумаге. И потому о семействе Шавиных говорили либо как о образцовой семье, на которую стоит ровняться. Либо как о простой и ничем не интересной обыденности, которая ни стоит того, чтобы хоть как-то заострять на ней свое внимание.
Например, Шавины являлись полноценной семьей, состоящей из добытчика и непосредственно главы семейства, а также любящей хранительницы очага, верной супруги и несменной спутницы жизни. Находились люди, говорящие о том, что в этом явлении не было ничего примечательного. Ведь каждый дурак знал: семья начинает строиться только тогда, когда в ней принимают участие, как минимум два человека. По-другому и быть не могло. Но иные могли бы не согласиться с таким утверждением.
В защиту Шавиных они тут же ссылались на то, как много вокруг семей, где мужчина пролеживает свой зад на диване. И при этом совсем не проносил денег в дом. Как много вокруг женщин, искренне верящих, что такие понятия, как уборка и готовка могли быть приоритетом только для девиц «второго сорта». И как повезло Шавиным, что в их доме совсем иные, достойные идеалы, которые они выстраивали не покладая рук.
Одним словом, некоторые видели в этом семействе добросовестное отношение друг к другу и грамотное разделение обязанностей, а другие смотрели на них, как на простых сожителей, в услуги которых входит бесплатный секс, затраты в складчину и чуть более выгодные условия для выживания. Потому как вдвоем выжить всегда проще. По-другому и быть не могло.
Что же, каждому свое.
2
Так же Шавины имели то, что лишь некоторые люди могли ассоциировать с полноценным членом семьи, в то время как другие, даже и не подумали бы об этом. В этом семействе имелась собака. Более того, это была одна из тех собак, которые выступают в роли компаньонов для человека, что еще больше вписывало ее в семью, как непосредственного ее члена. В данном случае такой собакой выступал чудный и ласковый золотистого ретривера.
И вновь разгорались споры! Для некоторых наличие собаки в доме было сродни настоящему успеху. Ведь только успешные люди могут позволить содержать в своем доме крупное животное, уделять ему должный уход и время, а также с полной серьезностью нести бремя ответственности, которое, к слову, нести может далеко не каждый. Что касается остальных, то они смело могли парировать все вышеперечисленные аргументы, попутно растирая их ботинками по земле.
С легкостью, они утверждали, что наличие животного в доме ни коим образом не делает ту или иную семью успешной. Вместо собаки можно было бы ограничиться простым хорьком и ничего бы не изменилось. Да и вообще, все эти мохнатые паразиты лишь еще один повод для ненужных затрат. Все что приносят эти существа, так это лишь шерсть на вашем полу и слюни на ваших подушках, а потому успешность в наличии собаки мог разглядеть бы только полный дурак. По-другому и быть не могло. Одним словом, некоторые видели в семействе Шавиных оплот ответственности и любовь к братьям нашим меньшим. Другие же, как это было принято, видели в этом детскую забаву и нездоровую любовь к вечно грызущим, испражняющимся и откровенно говоря глупым представителям нашей планеты.
Что же, каждому свое.
3
И конечно же в этом семействе был маленький ребенок. Наверное, наличие детей и есть всегда тот определяющий фактор, который говорил об успешности той или иной семьи. По крайней мере для некоторых. Ребенок Шавиных для одних был актом чистой и огромной любви. Он был тем самым доказательством, что мог смело говорить о серьезных намерениях мужчины и женщины. Ребенок в семье просто кричал о том, что данное семейство было обречено жить долго и счастливо. По-другому и быть не могло. Ведь какое решение в нашей жизни может быть более серьезным, нежили решение иметь ребенка?
Но были всегда и те, кто говорил о том, что даже ребенок не повод восхвалять ту или иную семью. Потому как дети не всегда могли быть желанными и получались, как говорили в народе, «по залету». А может и вовсе этот обожаемый всеми ребенок был и ни от главы семейства, а от какого-нибудь садовника или мелькающего то тут, то там, почтальона, что заглядывает в их дом каждое утро и вечно улыбается? Слишком подозрительно улыбается. Поговаривали ведь и такое. И чему тут восхищаться в таком случае тогда?
Одним словом, ребенок в Шавиных считался еще одним подтверждением успешной семьи лишь для некоторых, в то время как для других он воспринимался не больше, чем приговор к отсутствию свободной и не зависящей ни от кого жизни на ближайшие восемнадцать лет.
Что же, каждому свое.
Итак, Шавины могли считаться одной из самых примерных семейств во всем городе для одних и самой обыкновенной и непримечательной для других. Об этом могли судачить вокруг соседи и коллеги, друзья и даже родные. Но кому все это было точно невдомек, так это тому самому плоду любви этой семьи.
Юлия Шавины.
Для внешнего мира, маленький и светлый ангелочек.
Внутри же – демон воплоти.
4
Юлии было всего лишь два года, но ее любопытство, казалось, растилось в ней целыми столетиями. Она всегда была любознательным ребенком и как все прочие дети познавала этот мир через тактильные ощущения. Если что-то попадало ей под руку, то незамедлительно проходило тщательную обработку. Оно было ощупано и сжато каждым пальцем, было опробовано на прочность каждым из двух детских кулачков. А потом оно исчезало.
Ни отец, ни мать не могли понять куда в их доме пропадают вещи. Внезапно, без каких-либо причин, их словно засасывало в волшебную воронку, которая уносила все эти вещи за грань человеческого мира. Поначалу это не вызывало никаких волнений. Все началось с мелких безделушек. Детская соска, чайная ложка, резинка для волос и все тому подобное. Озадаченные хозяева обратили внимание на это не сразу, но когда вещи стали пропадать одна за другой, как по часам, Шавины впали в настоящее замешательство. Они заглядывали под каждое кресло, под диван и каждую тумбочку, в надежде, что все те пропавшие вещи просто закатились куда поглубже и подальше. В жизни любой семьи есть предметы, о наличии которых они помнят, но при этом никак не могут найти. И в этом нет ничего страшного, ведь каждая такая семья знала: все это где-то есть, просто надо тщательно поискать в доме. Например, забытые попрыгунчики могли быть под кроватью. Потерянные ключи за тумбочкой или шкафом для обуви, а пульт от телевизора, в складках дивана.
Эдакие тайные места для потерянных вещей.
Но чем больше поисков было потрачено в пустую, тем больше волнение нарастало в семействе Шавиных. Размер потерянных вещей становился крупнее и значимее. Первым подозреваемым, конечно же, стала сама Юлия, однако уход за ребенком велся почти круглосуточно. Да и могла ли маленькая девочка проглотить столько предметов без угрозы для жизни? К тому же больших предметов? Уж что-то бы и точно застряло в горле бедняжки, вызвав у последней хрипы или приступы удушья. Тем не менее Юлия была бодра и весела, а ее лицо не синело от перекрывающих дыхательные пути потерянных вещиц.
Вторым подозреваемым была собака. Госпожа Шавина не на шутку разволновалась, заявив о том, что их бедный пес, их бедный ретривер по кличке Пак, мог по случайности проглотить тот или иной предмет. Ведь так уж и отличался мозг собаки и двухлетнего ребенка? У собак была такая известная всему миру особенность: засовывать в рот все, что туда могло поместиться. А то, что поместится туда не могло, было как минимум разгрызено и проглочено в виде разорванных остатков. Но шли дни, а с фекалиями Пака не выходило ничего, кроме зловонного запаха. Боли в животе его так же не мучили. Не было ни отрыжки, ни рвоты. В поведении собаки не было абсолютно ничего необычного.
В конечном итоге хозяин все же отвел своего любимого пса к ветеринарному врачу, дабы окончательно убедиться, что их пес не стал причиной исчезновения тех или иных предметов в доме. Но обследование так же не дало результатов (хотя врач настоятельно рекомендовал, чтобы собака сбросила пару лишних килограмм, что вызвало у Пака явное чувство оскорбление собственного достоинства).
После этого в доме начали пропадать вещи еще крупнее и куда дороже предыдущих. И с каждым разом негодование в семье росло все больше и больше. Но когда из дома внезапно пропал видеопроигрыватель, ситуация накалилась до предела. Предательские мысли закрались в голову четы Шавиных.
Предательские и пугающие.
5
Супруги не высказывали свои мысли вслух, однако подозрение насчет того, что возможно, вещи сдаются в ломбард, проигрываются в покер или отдаются в виде даров в какую-нибудь секту, уже давали свои плоды. И хоть никто из семьи не замечал за другим ни пристрастия к азартным играм, ни каких-либо симптомов клептомании, других объяснений на ум не приходило вовсе. Взгляды любящих людей стали острее, объятия реже, а слова были пропитаны холодом. «Семья успешная» начала переходить в состояние «семьи обыкновенной» и чем сильнее накалялась обстановка, тем сильнее этот титул был обречен быть опущен до позорного «семья неблагополучная».
Но все же, супруга нашла в себе силы первой озвучить свои мысли на этот счет. Должно быть это было в каждой женщине: умение первой начинать серьезные разговоры. В тот вечер, двадцать девятого ноября, в семействе был долгий и серьезный разговор. Он проходил за закрытыми дверями и Пак отметил, что в коем-то веке, он был на повышенных тонах. Однако Пак не стал заострять на этом свое внимание. Все силы собаки были потрачены на то, чтобы сохранить свою жизнь хотя бы до следующего утра. Потому, как в тот вечер Пак смотрел на то, что могло оборвать его жизнь в любую минуту. А это самое «то» смотрело на Пака своими большими глазами. Смотрело и доедало металлическую ложечку для обуви, длинною почти в двадцать сантиметров.
Глава семейства Шавиных порой допускал оплошность и оставлял ложечку для обуви прямо на коврике у прихожей. Он не опасался, что ложку сможет, скажем, погрызть Пак. Или что об нее можно как-то запнуться. Однако его жена все же неоднократно говорила о том, что вещи не должны валяться на полу. Ведь теперь в их доме появился ребенок.
Теперь в их доме появилось маленькое сокровище.
«Только это не ребенок, – повторял про себя Пак, – это сам дьявол»
А Юлия уже доедала большую металлическую ложку и облизнув свои пальцы с невинным лицом посмотрела на Пака. Собака тут же прижала свои уши и тихо заскулила. Взгляд Юлии выражал неутолимый аппетит.
Паку было страшно.
Очень страшно.
Но тут сквозь щель в входной двери в квартире Шавиных показался белый конверт.
