Александр Леонидович Аввакумов
Точка невозврата
Увидев в окно проходящего мимо начальника уголовного розыска, Виктор окликнул его и попросил зайти к нему.
***
Начальник уголовного розыска, молодой человек двадцати семи лет, приятной наружности вошел в кабинет. Он остановился около двери и настороженно посмотрел на Виктора. Абрамов понял, что ему уже рассказали о том, что он был крайне возмущен, что в день его приезда в Агрыз он почему-то уехал в Ижевск. Ни в день приезда, ни в последующие дни начальник УР даже не попытался встретиться с ним и обговорить служебные вопросы.
– Скажите, Айрат! Чем занимаются ваши сотрудники? Судя по сводке, преступлений у вас в районе совершается не так много. Где ваши люди?
Он замялся, не зная, что ответить. Виктор почувствовал, что если не задать ему очередной вопрос, то пауза может затянуться на неопределенное время.
– Айрат! Кто из ваших сотрудников занимается розыском Габитовой Гульнары? Может, вы решили, что ее искать не нужно? Вы, что молчите, вам понятны мои вопросы?
– Виктор Николаевич, насколько я знаю, вы специально приехали из Казани, и целенаправленно занимаетесь этим вопросом. Я думал, что вы не нуждаетесь в наших услугах. Мне об этом и начальник милиции говорил.
– Слушайте, Айрат! Так дело не пойдет! Преступление ваше, и вы должны заниматься этим делом. Я ведь прибыл только помогать, а не работать за вас. Вы даже не можете сказать, чем занимаются ваши сотрудники, а я еще должен за них тянуть лямку. Вот что, в шесть часов вы соберете весь личный состав, и мы заслушаем, кто и чем занимался все это время.
– Извините, Виктор Николаевич, но у меня есть свои непосредственные руководители, и ваше указание, не продублированное ими, я выполнять не буду.
– Напрасно, вы встаете в позу, – произнес Абрамов, вслед выходящему из кабинета начальнику уголовного розыска.
Виктор снял трубку и набрал номер начальника отдела милиции. Поздоровавшись, Абрамов задал ему прямой вопрос:
– Товарищ подполковник! Скажите, пожалуйста, почему задержанным Рахимовым никто из ваших сотрудников не занимается? Преступление ваше, а занимаюсь раскрытием этого убийства я один. Сейчас, у меня был ваш начальник розыска и повел себя со мной как-то непонятно, отказался отвечать мне, чем заняты его сотрудники. Я попросил его собрать личный состав, он почему-то не захотел это делать, ссылаясь на вас. Может, мне все вопросы стоит решать через начальника Управления? Если вас устраивает подобное положение, то я готов так поступить.
На том конце провода повисла тишина. По всей вероятности, начальник милиции прикидывал, что ответить Абрамову. Наконец, он тяжело вздохнул и начал говорить:
– Виктор Николаевич, вы же знаете уровень подготовки наших сотрудников. Если бы мы могли раскручивать подобные преступления, то я не думаю, что наш секретарь райкома партии обратился бы в МВД за помощью. Во-вторых, что вы хотите от этого Айрата? Он только год работает в розыске. Перешел к нам из Ижевска, где работал начальником смены в системе вневедомственной охраны. Он всего лишь четыре месяца в должности начальника.
– Извините, товарищ подполковник, слушая вас, я готов разрыдаться. Я тоже в розыске недавно, хотя в системе уже лет пять. Однако это не мешает мне общаться с людьми, обсуждать различные вопросы. Мне сказали нужно учиться, я это и делаю. Он что, прячется от меня?
– Это вам кажется, что он избегает вас. Он нормальный парень.
– Такой должности в уголовном розыске нет. Если он начальник розыска, то пусть и ведет себя подобающим образом, а не прячется за вашу широкую спину. Ваш заместитель тоже не интересуется этим преступлением. Там хоть все ясно, человек уходит на пенсию. А этому, что мешает?
– Я пришлю его к вам, – сказал он и положил трубку.
«Вот и поговорили, – подумал Виктор, – один стесняется, другой собрался на пенсию. Так дело не пойдет!»
Он встал из-за стола и направился в ИВС.
***
– Как дела, Рахимов? Может, расскажешь, где закопал труп девочки?
– О чем ты, начальник? Неужели ты думаешь, что я добровольно накину себе удавку на шею? Ищите, вам за это государство деньги платит.
– Все ясно, Рахимов. Сегодня с утра получил шифровку из Ташкента. Ты не поверишь, они очень обрадовались, что ты жив, и хотят, чтобы мы передали тебя им. Они рады, что похищенные деньги оказались целы. Кстати, просили передать тебе привет от твоей жены и двух детей.
От этих слов у него удивленно вытянулось лицо, а его глаза исчезли за большими щеками. Абрамов решил блефовать до последнего, пока он не поймает его на чем-то.
– Рахимов, ты, может, еще не в курсе, но тогда от полученных ранений скончался один из охранников. Так что на тебе два трупа, а это точно вышка.
– Это все слова, начальник. Ты сам себе боишься признаться, что у тебя, кроме логических выводов о моей причастности к убийству Гульнары, ничего нет. Если бы у тебя было что-то реальное, ты бы так со мной не разговаривал. Ты бы меня в пыль растер и развеял по ветру. Я же не дурак и реально понимаю, что у тебя заканчивается время, и ты должен мне предъявить что-то. А мне, в отличие от тебя, торопиться некуда. У меня вокруг стена, и только от меня зависит, как быстро я до нее дойду.
Виктор ухмыльнулся, глядя на него, и подумал, что он по-своему прав. Если раньше у него еще теплилась какая-то надежда, что он под давлением совести раскается в совершенном убийстве, то теперь она улетучилась. Нужно было что-то предпринять, но что конкретно, Абрамов не знал.
«Легко Костину рассуждать: мол, придумай что-нибудь оригинальное, но что конкретно, он почему-то не сказал. Что же придумать, если в голове пусто: ни одной подходящей идеи. Наверное, нужно все начать сначала, то есть, как говорят умные люди, плясать от печки. Если местные сотрудники не могли сразу выйти на Рахимова, следовательно, можно рассчитывать и на то, что они невнимательно и некачественно отработали местность. Не мог же Рахимов, сошедший с автобуса, не появляясь в деревне, найти лопату и закопать труп. Значит, или лопата у него была приготовлена заранее, или труп просто тщательно замаскирован», – подумал Виктор.
Абрамов откинулся на спинку стула и, взглянув на Рахимова, задал ему вопрос:
– Султан, а в чем заключалась твоя работа в колхозе? Не крутить же хвосты быкам?
– А что вас вдруг заинтересовала моя работа? Если вам интересно, спросите об этом председателя колхоза. Он вам все расскажет.
– Понятно, Рахимов! – произнес Виктор, вставая из-за стола. – Давай, вставай, пошли обратно в камеру. Нам с тобой больше говорить не о чем.
Проводив его туда, Абрамов вернулся в кабинет. Сев за стол, он пододвинул к себе телефон и начал звонить участковому инспектору в деревню. Ему повезло, тот оказался у себя дома. Поздоровавшись с ним, Виктор попросил его кое-что уточнить и перезвонить ему.
– Срочно опроси всех людей, с кем в последние дни работал Рахимов. Нужно выяснить, не видели ли они у него лопату перед исчезновением девочки?
– Я не понял, Виктор Николаевич, для чего все это?
– Я веду тебя к тому, что если он в последние дни брал с собой на работу лопату, то мог воспользоваться ею, чтобы закопать труп девочки. А, если нет, то это не дает нам, конечно, слишком много, но позволяет предположить, что труп был не закопан, а замаскирован на местности. Прошло достаточно много времени, и он должен разлагаться, а это, ты сам знаешь, запах, животные и так далее.
– Если я вас правильно понял, вы готовите новую операцию по прочесыванию местности?
– Угадал. Поэтому мне нужен ответ. Так что не тяни время, начинай опрашивать.
Виктор положил трубку, так как в его кабинет один за другим стали заходить местные оперативники.
***
Перед Абрамовым на стульях сидели шесть оперативников, трое из которых были в милицейской форме.
– Ну что, сыщики, у меня к вам лишь один вопрос: кто из вас занимается розыском девочки?
Со стула поднялся молодой паренек с погонами лейтенанта. Он посмотрел на Виктора, как смотрит кролик на удава, не зная, что сказать.
– Чего молчите, представьтесь, ведь я вас вижу впервые.
– Лейтенант милиции Юсупов.
– Вот так уже лучше, лейтенант Юсупов. Доложите мне, как обстоят дела с розыском Габитовой.
Лицо его вспыхнуло.
– Что вы молчите? Вы сделали официальные запросы? Направили ориентировки в ближайшие отделы милиции?
Лейтенант Юсупов покраснел еще сильнее, однако продолжал осуществлять молчаливую оборону.
– Может, вы что-то скажете? – обратился Абрамов к начальнику уголовного розыска.
Тот поднялся со стула и, словно нашкодивший школьник, опустил глаза.
– Садитесь! Мне ясно, что вы ничего не сделали и не делаете, чтобы найти эту девочку. Похоже, я для вас стал палочкой-выручалочкой. Сначала нашел ваших разбежавшихся арестованных, а вот теперь должен работать за вашего лейтенанта Юсупова. Я, значит, живу в сельском клубе, питаюсь консервами, а вы спите на перинах, получаете деньги за то, что делаю я.
Он поднял глаза и посмотрел на оперативников. По их лицам Виктор не понял, дошло ли до них сказанное им, но, судя по всему, им было все равно. Они понимали, что реальной угрозы для их звезд и должностей он не представляет.
– Кто из вас занимается камерами? – поинтересовался Абрамов.
Со стула встал угловатый молодой человек.
– Старший лейтенант милиции Мифтахов, – представился он Виктору.
– Доложите, как ведет себя в камере Рахимов: с кем он контактирует и так далее.
Он начал мне говорить что-то о трудностях. Абрамов оборвал его на полуслове и произнес:
– Если я завтра с утра не получу исчерпывающую информацию по Рахимову, отдельные сотрудники, сидящие в этом кабинете, будут наказаны. Если кто-то из вас не хочет работать в милиции, пусть уходит. Гражданских специальностей хватает, и всегда есть возможность найти такую работу, где можно спокойно ковырять в носу, не нанося большого вреда государству. Здесь вы все при погонах и под присягой, поэтому будьте добры выполнять свои обязанности в полном объеме. А, сейчас, все свободны. Предупреждаю, что завтра возможен выезд в деревню, где пропала девочка. Освобождение от этой операции только через меня.
Все встали со стульев и медленно направились к выходу.
***
Было около восьми вечера, когда Виктору позвонил участковый инспектор.
– Виктор Николаевич! – начал он свой доклад. – Вместе с Рахимовым работали еще двое мужчин: утром они выгоняли скот на пастбище, а в конце дня загоняли обратно. Никто из его напарников не видел у него лопаты. Я их очень подробно опросил по этому факту. Мужики говорят, что он мог спрятать тело недалеко от озера. Там небольшая низина, и по весне ее заливает водой. Туда практически никто не ходит.
– Это далеко от деревни?
– Нет. От силы километра три, не больше. В прошлый раз, когда прочесывали местность, там не смотрели. Руководство колхоза и местные жители отговорили сотрудников милиции прочесывать это место, поскольку предположили, что девочка самостоятельно туда бы не пошла.
– Вот что, сейчас еще не так поздно, поэтому я попрошу тебя сходить к председателю колхоза. Мне завтра будут необходимы люди, пусть выделит человек двадцать. Я часть людей привезу из Агрыза. Нужно будет тщательно прочесать местность. И еще. Присмотри, пожалуйста, за Габитовой, чтобы она никуда не сорвалась.
– Все сделаю, – ответил он и положил трубку.
Абрамов встал из-за стола и направился в кабинет начальника милиции. Там, помимо него, находился неизвестный ему мужчина. Начальник отдела поздоровался с ним за руку и представил нас.
– Знакомьтесь, это новый прокурор района – Ахмадеев Айрат Завдатович, а это представитель центрального аппарата МВД, Абрамов Виктор Николаевич.
Они пожали руки, и присели напротив друг друга.
– Как дела? Как там Рахимов? – поинтересовался он у Виктора. – Мне вот начальник милиции говорит, что тот пока молчит.
– Я бы на его месте тоже молчал. Уголовного дела нет, трупа нет. Он ранее судимый, и не хуже нас знает законы.
– Виктор Николаевич, я должен вас предупредить, что если завтра до двадцати двух часов вы не предоставите нам аргументированных доказательств его вины, я вынужден буду освободить его из камеры.
– Будем искать.
– Что вы имеете в виду? Я вам сразу скажу, что я очень принципиальный человек и никогда и никому не позволю попирать закон.
– Спасибо, я вас понял, – ответил Абрамов и, обращаясь к начальнику милиции, произнес:
– Мне завтра с утра нужны человек десять для прочесывания местности. С председателем колхоза я уже договорился.
Виктор нагло врал в присутствии прокурора. Никакой договоренности с председателем колхоза у него еще не было. Начальник отдела посмотрел на Абрамова и, немного подумав, произнес:
– Считайте, что договорились. Завтра к девяти утра я найду вам десять человек.
– Тогда до свидания. Не буду мешать вашему разговору, – произнес Виктор и вышел из кабинета.
***
Всю ночь шел дождь. Абрамову не спалось. Он стоял у окна и смотрел на улицу. Городок спал, и лишь редкие одинокие прохожие пробегали по плохо освещенной улице, покрытой большими лужами. Капли дождя с каким-то немыслимым упорством барабанили в окно, словно старались разбить его и ворваться в его комнату. Он невольно повел плечами, словно ощутив на себе холод и сырость улицы.
«Да, – подумал Абрамов, – дождь сейчас явно некстати. Людям сложно будет прочесывать местность, поэтому на качество их работы не стоит уповать».
Виктор плотно задвинул штору и лег в холодную и, как ему показалось, несколько сыроватую кровать. Закрыв глаза, он долго лежал, стараясь уснуть, но сон не приходил. Повертевшись в кровати минут сорок, Виктор окончательно понял, что в эту ночь заснуть не сможет. Абрамов стал внимательно, буквально по крупицам, восстанавливать в памяти все его разговоры с Рахимовым и Розой Габитовой. Он, в который раз, попытался ответить на один вопрос: знала ли Роза об убийстве своей дочери? Судя по ее поведению, похоже, знала. Тогда автоматически возникал второй вопрос, а не была ли она пособницей этого убийства?
От этой мысли он вскочил с кровати и начал лихорадочно шагать по комнате.
«Ее слова о том, что она после возвращения с работы домой никуда не отлучалась, никто не проверял, и почему-то все, в том числе и он, приняли их на веру. А, если она вместе с дочерью пошла в условленное место, где ее ожидал Рахимов, и там они ее убили? Чем черт не шутит, пока Бог спит. Затем вернулись с Рахимовым домой, и обговорили все вероятные версии своего поведения», – подумал Абрамов, и ему стало не по себе.
Он быстро оделся и чуть ли не бегом направился в милицию. Несмотря на правила, запрещающие проведение ночных допросов подследственных, Виктор спустился в подвал, где находился ИВС, и попросил сержанта привести к нему Рахимова.
Он вошел в кабинет заспанный и недовольный ночным вызовом.
– Спишь, Рахимов? А, я бы на твоем месте, не спал.
– Это почему же, начальник, мне не спать? У меня, в отличие от вас, все на мази.
– Это тебе так кажется, Рахимов. У нас так говорят, несмотря на то, что ходишь по камере, ты все равно сидишь. Так вот, хочу тебя обрадовать: мне только что сообщили из Казани, что твоя бывшая сожительница призналась в участии в убийстве дочери. Я тебе специально не говорил, что она арестована и находится у нас, на «Черном озере». Ты, наверное, слышал об этом месте. Там даже камни начинают говорить на русском языке, не то, что люди. Так вот, твоя Роза там и заговорила. Сказала, что дочь не убивала, а лишь только привела в оговоренное с тобой место.
Сонное выражение лица Рахимова мгновенно переросло во что-то совершенно другое. Глаза его загорелись, тело напряглось, и Виктору показалось в какой-то момент, что он готов броситься на него и разорвать на части.
– Рахимов, не напрягайся, поздно, дорогой, что-либо предпринимать. Ты же знаешь, что я намного сильнее физически и сломаю тебя буквально за минуту. Так что оставь эти мысли. Утром сюда подъедут опера с «Черного озера», и мы вместе с твоей женщиной поедем на место преступления. Роза пообещала показать.
– Я вам не верю! – прохрипел Рахимов. – Вы меня разводите, как лоха!
– Я и не заставляю тебя верить мне. Ты для меня сейчас никто и ничто. Мы все это дело оформим на показаниях Габитовой. И я думаю, что она закопает тебя ими, ведь своя рубашка всегда ближе к телу. Ты знаешь, она обиделась на тебя, когда ты решил ее обмануть своим отъездом. Обещал вернуться и забрать с собой, а сам кинул. Теперь она решила кинуть тебя.
Он смотрел на Абрамова своими миндалевидными глазами, еще полностью не осознавая, что я он ему говорил.
– Ты знаешь, я ей завтра даже подскажу одну спасительную для нее мысль. Скажу, чтобы все валила на тебя, мол, запугал, вот она и согласилась на это. Хотя, наверное, все было, наоборот, это она уговорила тебя убить дочь, как ранее судимого.
– Ну, так оно и было! – произнес Рахимов. – Это она уговорила меня это сделать!
– Мне все равно, кто кого уговорил. Вы оба – сволочи! А если это исходило от нее, тогда она хуже всякой суки, та бы никогда не позволила это сделать со своими щенятами.
– Так что мне делать? – впервые поинтересовался он у Абрамова.
– Дело твое. Завтра, когда ее повезут на место, будут в процессе выхода допрашивать. От этого зависит твоя судьба. Как она скажет, так и будет строиться следственная модель уголовного дела. На твоем месте, я бы сейчас взял и первым написал, как все происходило. И тем самым предложил бы свою версию убийства. Ведь, кроме вас двоих, опровергнуть ее никто не сможет. Если тебе нравится изображать паровоз, можешь молчать и дальше. Только помни, это у тебя будет вторым убийством, и вышка тебе гарантирована.
Он сидел и молчал. Абрамов снова пристально посмотрел на него. Глаза его были закрыты, и, судя по напряжению, которое читалось на его лице, он всячески прокачивал ситуацию.
– Сержант! – крикнул Виктор дежурного по ИВС. – Отведите его в камеру.
Милиционер подошел к Рахимову и положил ему руку на плечо.
– Давай, вставай, хватит сидеть! – сказал он.
– Секунду! Дайте, мне бумагу и карандаш.
Виктор протянул ему два листа и простой карандаш.
– Отведите в камеру! – приказал он сержанту. – Если захочет, то и там сможет написать явку с повинной.
Сержант увел Рахимова. В кабинете стало пусто и тихо. Абрамов взглянул на часы. Было пятнадцать минут четвертого утра. Составив стулья в ряд, он лег на них и закрыл глаза. Через десять минут он заснул глубоким сном.
***
Виктора разбудил Мифтахов. Увидев его, он немного растерялся и, словно извиняясь перед Абрамовым, произнес:
– Виктор Николаевич, вы что, здесь всю ночь провели?
– А что делать-то? Кто-то ведь должен работать.
Он, видимо, не понял моей шутки и покраснел.
– Вот, что, Мифтахов! Когда будешь поднимать из ИВС арестованного, с которым ты работаешь, поторопи последнего и произнеси довольно громко, чтобы все слышали, что сейчас ты собираешься выехать в деревню, где пропала девочка, для выполнения следственных действий. Понял?
– А зачем это? – спросил он Виктора.
– Так надо, потом все объясню, если тебе будет интересно.
Он вышел из кабинета, а Абрамов направился в туалет умываться. Спустившись вниз, Виктор попросил дежурного по отделу, чтобы он объявил по громкой связи о сборе в его кабинете сотрудников, которые поедут с ним в деревню.
– Сотрудники отдела, задействованные в операции по розыску девочки, всем собраться в кабинете начальника уголовного розыска! – разнеслось по коридорам отдела. В коридоре послышался шум, а затем раздались шаги. Через минуту в кабинете собралось около десяти человек.
– Товарищи! – обратился к ним Виктор. – Сейчас подойдет автобус, и мы поедем в деревню для прочесывания местности, а если точнее, будем осуществлять поиск пропавшей девочки.
– Мы уже ездили и искали, все бесполезно, – произнес один из сотрудников милиции. – Сегодня, в такую грязь, искать, я думаю, не стоит.
– Товарищ сержант, когда будете на моем месте, тогда и будете думать, а пока за вас думаю я. По прибытию на место каждый получит конкретное задание. Задача ясна?
В этот раз все промолчали и стали выходить из кабинета, на ходу обмениваясь мнениями об умственных способностях представителя Казани. Только Виктор собрался выйти, как в дверях кабинета появился Мифтахов.
– Ну как? – поинтересовался Абрамов у него.
– Все нормально, Виктор Николаевич. После того как Рахимов ночью вернулся в камеру, он долго разговаривал с одним из задержанных. Затем начал что-то писать. Написал, со слов моего человека, листа два. Записи спрятал под рубашку.
– Хорошо, Мифтахов, – сказал Виктор и направился в ИВС.
Абрамов попросил сержанта вывести Рахимова из камеры. Когда тот выполнил его приказание, Виктор обратился к арестованному:
– Ну, что ты решил? Я с оперативниками выезжаю к тебе в деревню. Обратно вернусь с найденным трупом и показаниями Габитовой Розы. В этом случае мы с тобой не увидимся, однако, как я тебе и обещал, ты пойдешь паровозом по данному делу. Времени на обдумывание у тебя было вполне достаточно.
Абрамов взглянул на него и, не дождавшись ответа, повернулся и направился к выходу.
– Сержант, отведите его в камеру, – приказал Виктор дежурному по ИВС. – Он мне больше не нужен.
Он уже дошел до двери, когда его окликнул Рахимов.
– Вот, возьмите, по-моему, я все здесь написал. Что будет непонятно, спросите.
– Ладно, я прочитаю по дороге, – произнес Виктор и вышел из ИВС.
***
Автобус тронулся. Абрамов достал из кармана пиджака явку с повинной Рахимова. Развернув сложенные вчетверо листы, он начал читать.
«Прокурору Агрызского района
От гражданина Рахимова Султана Анваровича
Явка с повинной
Я, Рахимов Султан Анварович, уроженец г. Ташкента Узбекской ССР, ранее дважды судимый, находясь в здравом уме и не испытывая на себя никакого давления со стороны сотрудников милиции, хочу добровольно сообщить о совершенном мной преступлении.
Второго августа текущего года я, поддавшись уговорам Габитовой Розы, моей сожительницы, в ее присутствии задушил ее дочь, а затем мы вместе с ней спрятали тело в кустах недалеко от речки.
После освобождения из мест лишения свободы я решил остаться жить в вашей республике. Мой товарищ по зоне Улумбеков пригласил меня погостить у него. Прожив у него около месяца, я познакомился с женщиной по фамилии Габитова. Звали ее Роза. Она приехала из деревни с дочерью в районную больницу. Из разговора с ней я узнал, что у нее погиб муж, и теперь она живет одна с маленькой дочерью.
Через неделю я приехал к ней в деревню и поселился в ее доме. Роза в тот период часто выпивала и в состоянии опьянения сильно била дочь. Однажды, она так сильно ударила ее по голове, что девочка часа три лежала без сознания. После этого у дочки началась какая-то болезнь, связанная с головой. Она постоянно теряла сознание, когда мать повышала на нее голос. Сама Роза боялась, что дочка расскажет кому-нибудь из соседей об этой болезни.
В этом году Гульнаре исполнилось семь лет, и она, как все дети, очень хотела пойти в школу. Но, Роза мне сказала, что в школу ее не возьмут по состоянию здоровья. Похоже, тот удар по голове привел ребенка к инвалидности. Она также сказала, что эта болезнь с каждым годом будет прогрессировать, а надежды на исцеление практически нет.
За две недели до трагедии Роза как-то в разговоре предложила мне убить девочку. Я стал отказываться, поскольку знал, какие это может иметь для меня последствия. Но с каждым днем Роза все настойчивее просила меня сделать это. Когда я дал согласие, она посвятила меня в разработанный ею план. Мы решили осуществить его в ближайшие дни.
Я, согласно плану Розы, съездил в Агрыз и переговорил со своим приятелем в отношении алиби. Он пообещал мне подтвердить, что в это время я был у него в гостях.
Второго августа я с утра пошел на остановку автобуса, который направлялся в Агрыз. Сев в него, я проехал километра два и попросил водителя высадить меня, так как якобы плохо себя почувствовал. Автобус поехал дальше, а я, срезав дорогу, направился в ранее оговоренное с Розой место.
Когда я туда пришел, Роза с дочерью были уже там. Девочка играла, а она сидела на пеньке и ждала меня. Когда я подошел к ней, она протянула мне что-то наподобие пояса от платья и позвала девочку. Я накинул на ее шею этот пояс и стал душить, однако он порвался. Тогда она сунула мне в руки тонкий ивовый прутик, которым я и задушил девочку.
Увидев, что дочь мертва, Роза подняла ее на руки и отнесла поближе к реке, где забросала сухой травой и листьями. После этого мы с Розой вернулись домой и стали делать вид, что заняты розыском девочки. Роза бегала по соседям, спрашивая их о дочери, а я полез в овраг и начал там изображать, что ищу ее. Я старался кричать как можно громче, чтобы меня слышали соседи. Ближе к вечеру она пошла к участковому инспектору и сообщила ему об исчезновении дочери.
Все остальное вы знаете.
Рахимов».
Я посмотрел на сидящего недалеко от меня начальника уголовного розыска и протянул ему явку с повинной. Он взял листы в руки и начал читать. Чем дальше он читал, тем круглее становились его глаза.
– Ты теперь понял, куда и зачем мы едем? – спросил Виктор, делая серьезное лицо, хотя в эти самые секунды ему, как никому в автобусе, хотелось больше всех радоваться этому событию. Ему снова удалось не только найти убийцу, но и склонить его к написанию явки с повинной.
– А начальник милиции и прокурор об этом знают? – спросил он Абрамова.
– Нет. Об этом знаем лишь ты и я. Пока об этом никому ни слова.
– Понял, – произнес он и посмотрел на Виктора с нескрываемым, как ему тогда показалось, восхищением.
***
Оставив сотрудников милиции в автобусе, Виктор с начальником уголовного розыска проследовали к дому Габитовой. Хозяйка возилась в сарае. Заметив Абрамова в сопровождении сотрудника милиции, она побледнела и уперлась ладонью в косяк двери.
– Все, Роза, концерт окончен, мы приехали за тобой. Быстро собирайся, поедешь с нами.
Ноги у нее подкосились, и она медленно опустилась на завалинку. Из ее глаз хлынули слезы.
– Нужно было раньше плакать, Роза. Сейчас настало время отвечать перед законом за убийство дочери.
Она попыталась что-то сказать, но слезы не давали ей это сделать.
– Я не убивала ее, – кое-как произнесла она, – это сделал мой сожитель Рахимов. Это он убил мою дочь!
– Которую ты сама привела к нему, чтобы он убил ее, – закончил Виктор за нее.
Начальник уголовного розыска застегнул на ее руках наручники и, подталкивая в спину, повел к автобусу, около которого мгновенно образовалась группа местных жителей. Они стали бросать в нее куски грязи и камни. Один из кусков угодил ей в лицо и разбил нос и губу.
– Отдайте ее нам, мы сами будем ее судить! – кричали женщины. – Ей не место на земле.
Габитова встала на пороге автобуса и посмотрела на некогда близких ей знакомых и друзей. Она вытерла рукой сочившуюся из носа кровь, отчего на ее лице образовалась грязно-кровавая полоса. Она хотела что-то сказать в свое оправдание, однако метко запущенный камень угодил ей в голову.
Сотрудники милиции стали оттеснять женщин и мужчин от автобуса. Абрамов сел рядом с Габитовой и предложил ей добровольно показать, где она спрятала труп девочки.
– Я не могу! – произнесла она разбитыми губами. – Я боюсь!
– Ты можешь не подходить к трупу, покажи издалека, а мы сами найдем, – сказал ей Виктор.
Она отрицательно замотала головой, давая понять, что показывать это место не намерена.
– Разворачивай автобус! – приказал Абрамов водителю. – Возвращаемся снова в деревню! Пусть женщины сами с ней поговорят, а мы посмотрим, что будет!
Услышав это, Габитова вжала голову в плечи, видимо, представив, все это.
– Вы не имеете права так делать, – сказала она, окидывая взглядом молчавших до этого времени сотрудников милиции. – Они же убьют меня.
– Что, испугалась? – произнес пожилой милиционер. – А убивать дочь не боялась? Да тебя и судить не нужно, привязать к лошадям и разорвать пополам, чтобы другим неповадно было.
Милиционеры стали высказывать все ей в лицо. Автобус развернулся и поехал в сторону деревни.
– Поворачивай обратно! – завизжала Габитова. – Я все покажу, только не отдавайте меня этим женщинам.
Водитель вопросительно посмотрел на Виктора.
– Говори, куда ехать, – спросил Абрамов.
– Пока пусть едет прямо, я потом скажу, где надо повернуть! – произнесла обреченно она.
***
Уже более тридцати минут сотрудники милиции прочесывали небольшой участок, пытаясь отыскать труп девочки. Прошедший ночью дождь затруднял поиски. Влажная земля большими ошметками приставала к подошвам, делая их обувь тяжелой и неудобной.
Абрамов подошел к автобусу и задал Габитовой все тот же вопрос:
– Где ты спрятала труп дочери?
– Где-то здесь, точно не помню. Я была в таком состоянии, что даже не старалась точно запомнить это место.
Минут через двадцать уставшие сотрудники милиции стали подтягиваться к автобусу.
– Врет она! – высказали свое мнение некоторые из них. – Она специально это делает, чтобы окончательно измотать нас поиском!
Виктор сел около автобуса и, достав сигарету, закурил. Выпуская струю голубоватого дыма, он случайно обратил внимание на двух больших ворон, которые, словно два самолета, спикировали вниз и исчезли среди кустов. Он бросил сигарету и направился в противоположную от направления их поисков сторону.
– Виктор Николаевич! Вы куда? – поинтересовался у него начальник уголовного розыска.
– Я сейчас, только проверю свою догадку, – ответил ему Абрамов.
Он отошел метров на сто от автобуса и, раздвигая кусты, направился туда, где исчезли вороны. Вскоре он оказался на небольшой полянке, окруженной ивняком. Метрах в тридцати пировали две вороны, которые клевали что-то в кустах. Заметив его, они взлетели и недовольно закричали на своем вороньем языке. Несмотря на грязь, Абрамов чуть ли не бегом бросился к этому месту. В кустах ивняка лежали останки девочки. Судя по платью и красным сандаликам на обглоданных ногах трупа, это и была Гульнара Габитова. В ее раскрытой ладони лежала запонка, принадлежавшая Рахимову. Виктор сразу узнал эту запонку. Именно такую запонку он видел в доме Габитовой.
Виктор выбрался из кустов и направился к автобусу. Подозвав к себе начальника уголовного розыска, он повел его к месту, где лежал труп.
– Организуй охрану места, вызывай оперативную группу с судебным медиком и следователем прокуратуры. Теперь у вас есть все: подозреваемые, явка с повинной и труп девочки. Я свою задачу выполнил.
Начальник уголовного розыска пулей полетел к автобусу, выкрикивая что-то на татарском языке.
– Ну, что, поехали в деревню, – произнес Абрамов, садясь в автобусное кресло. Обращаясь к начальнику уголовного розыска, добавил. – Нужно звонить в Агрыз, докладывать о результатах розыска.
