Александр Леонидович Аввакумов
Точка невозврата
Секретарь открыла свой блокнот и зачитала перечень мероприятий.
– Вот что, Танюша, отмени мое совещание на пятнадцать часов, перенеси его на ближайшие дни. Позвони Гилязову и попроси его перенести нашу с ним встречу. По-моему, пока все. А, сейчас, свяжи меня с заместителем Генерального прокурора СССР. Ты, надеюсь, поняла с кем, и приготовь мне кофе.
– Хорошо, – ответила секретарь и вышла из кабинета.
Секретарь вошла в кабинет через пять минут и аккуратно поставила на стол чашечку черного кофе. Петрова проводила взглядом секретаря и поднесла чашку ароматного кофе к губам. Стоявший на ее столе телефон зазвонил. Она не спеша поставила чашку на край большого полированного стола и подняла трубку.
– Здравствуй, Валюша! Что у тебя случилось, что ты с самого утра начинаешь беспокоить государственных мужей? – произнес приятный мужской голос.
– Здравствуйте, Семен Гаврилович! Извините, что отрываю вас от государственных дел, но у меня, как вы догадались, действительно возникли определенные жизненные проблемы. Вы знаете, у меня пропал без вести муж. С вечера собирался пойти с другом на рыбалку, а утром, когда я проснулась, его дома уже не было. Куда он ушел, зачем и с кем, я до сих пор не знаю. Недели три назад я обратилась по этому поводу в наше Министерство внутренних дел. Сейчас розыском моего мужа занимается некто Абрамов. Сказать, что занимается плохо, не хочу и не могу, сотрудник, похоже, старательный и добросовестный. Однако, вместо того, чтобы искать моего мужа, он занялся тем, что начал меня обкладывать со всех сторон, видя во мне человека, виновного в исчезновении моего супруга. Его постоянные вопросы, посещение и опросы моих соседей, водителя выбивают меня из рабочей колеи.
– Погоди, Валюша. Он что, тебе хамит?
– Нет, этого я сказать не могу, но своими действиями он создает негативное мнение обо мне не только у моих сослуживцев, но и у соседей, которые теперь стали смотреть на меня как на убийцу.
– Да, ситуация, – сдавленно произнес Семен Гаврилович. – А, что ты хочешь от меня? Чем я могу помочь тебе?
– Семен Гаврилович, вы же все можете. Позвоните в Казань, организуйте какую-нибудь проверку. В конечном итоге, прижмите этого Абрамова каким-то способом. Я дважды сама обращалась с жалобами к министру, но там, видимо, своя корпоративная солидарность, одни отписки и не более. Я к тебе, Семен Гаврилович, обращаюсь редко, чаще ты у меня что-то просишь, когда я приезжаю в столицу. Может, ты забыл нашу встречу в Москве?
– Ты, Валюша, обидеть меня хочешь? Я все хорошо помню, а особенно тот последний вечер. Обещать не буду, но чем могу, помогу. Я просто думаю сейчас, в каком виде все это сделать. Но ладно, это мое, буду думать. Если появишься в наших краях, не забывай Семена Гавриловича, своего почитателя.
– Спасибо, Семен Гаврилович. Я всегда надеялась на вашу помощь и ни капли не сомневалась в ваших способностях понять и защитить теперь уже одинокую женщину.
Она положила трубку и, достав носовой платок, обтерла руки, словно держала ими не телефонную трубку, а кусок грязи.
– Старый слюнявый козел, – тихо произнесла она, посмотрев на телефон.
Обтерев руки, она бросила платок в урну и снова взяла в руки чашку с остывшим и потерявшим прежний аромат кофе. Сделав глоток, она отодвинула ее от себя и вызвала секретаря.
***
Прошло несколько дней после моего разговора с Даминовым. Ситуация по-прежнему оставалась запутанной. Виктору пришлось снять наружное наблюдение за ним, вести которое дальше не имело смысла. Кроме работы, дома и квартиры тещи, он никуда не ходил и ни с кем не встречался. Между ним и Петровой, похоже, пробежала черная кошка, их взаимоотношения из любовных, вновь превратились в чисто служебные.
Накануне вечером Абрамова вызвал к себе Костин и сообщил, что Генеральная прокуратура затребовала к себе на изучение целый ряд розыскных дел, в перечне которых значилось и его последнее дело, заведенное по факту исчезновения гражданина Петрова.
Абрамов весь вечер приводил его в порядок, подшивал запросы и ответы, составлял перечень документов. Закончив необходимую канцелярскую работу, он встал из-за стола и сделал несколько физкультурных движений.
– Что, Абрамов, тяжела конторская работа? – спросил его Козин. – Конечно, проще и лучше бегать по улице и создавать видимость настоящей работы. Вот прокуратура почитает твою писанину и отпишет нашему министру, что в деле, кроме официальных запросов и ответов на них, все остальное – бред сивой кобылы, неподкрепленный никакими официальными показаниями.
– Слушай, Валерий Михайлович! Можно подумать, что ты сам лично изучал это дело. Я бы на твоем месте воздержался от подобной оценки. Можно подумать, что у тебя были дела лучше, чем мое.
– Может быть, лучше, может быть, хуже, но не меня, а тебя проверяет Генеральная прокуратура. Посмотрим, как ты будешь выглядеть после окончания проверки.
Абрамов ничего не сказал ему в ответ. Вести с ним полемику не было смысла. Взяв розыскное дело, он направился в секретариат. Передав его сотрудникам секретариата, Виктор вернулся в кабинет.
– Слушай, Абрамов, только что звонила жена Семенова, просила тебя выбрать время и заехать на днях к ней, – сообщил ему Мартынов.
– А, как сам Семенов? Я имею в виду, состояние его здоровья?
– Говорит, что медленно идет на поправку. Пуля, пробив легкое, ударила в позвоночник, одна нога полностью потеряла чувствительность.
– Вот «непруха», так «непруха», – произнес Абрамов. – Сначала он, а затем его. Правильно говорила мать, что кровь человеческая не водица. Проливший ее несправедливо обязательно будет наказан Богом.
– Я что-то тебя не пойму, Абрамов? То ты ноги чуть ли не до зада стираешь, бегаешь за него по прокуратурам, экспертизам и судам, а теперь заявляешь о какой-то справедливости.
– Я бегал не для того, чтобы его взяли и подстрелили. Я думал, что он умнее, что осознает свой грех и постарается его замолить, но он не понял этого подарка судьбы и снова хотел отличиться, но она не дала ему второго шанса.
– Ну, ты и философ. Тебе только в церкви вещать для прихожан, а не в уголовном розыске работать, – произнес Козин. – Священник липовый. Сам, наверное, людей за людей не считал, поливая их свинцом, а теперь вдруг стал праведником: говорит о грехах, о покаянии.
– Ты знаешь, Козин, я не перестаю удивляться, слушая тебя. Почему ты такой злой и противный. Почему ты так не любишь ни друзей, ни сослуживцев.
– Ты неправ. Я не люблю лишь одного человека, и этим человеком являешься ты. Ты – выскочка. Я не знаю почему, но ты за полгода работы в нашем отделении получил должность старшего оперуполномоченного, должность, которую так и не смогли получить, ни Семенов, ни Мартынов. Чем ты лучше других сотрудников, чем ты так очаровал начальника нашего Управления?
– Ты об этом спроси Костина, а не меня, – произнес Виктор и направился к выходу.
– Вот так всегда: стоит задать неудобный вопрос, и сразу же в кусты, – услышал он за спиной голос Козина.
Не останавливаясь и не оборачиваясь, Абрамов направился на улицу.
***
Виктор стоял около дверей МВД и не знал, что делать дальше. Полученное секретариатом МВД представление Генеральной прокуратуры было продублировано прокуратурой республики. В этом представлении рекомендовалось свернуть все мероприятия по розыску Петрова до тех пор, пока прокуратура не изучит данное дело и не даст своего заключения об их законности. Абрамов был неглупым человеком и отлично понимал, кто организовал эту проверку, он даже представил, как себя чувствует эта женщина.
«Хорошо, считай, что ты пока обошла меня на повороте, – подумал Виктор, – но выиграв вираж, ты еще не выиграла всю гонку».
Взглянув на часы, он не торопясь направился в «обкомовский» гараж. Абрамов понимал, что поступает довольно опрометчиво, и разящий меч прокуратуры готов уже был покарать его за этот поступок, но он все же, решил встретиться с Даминовым и еще раз серьезно поговорить с ним об убийстве Сергея Петрова. Ждать Даминова пришлось довольно долго, часа три, если не больше. Марс заехал в гараж около девяти вечера. Заметив Абрамова, он сделал вид, что они незнакомы.
– Добрый вечер, Марс! – поздоровался с ним Виктор. – Что-то поздновато вы сегодня. Опять эта старая стерва заставила вас так долго ждать, а в это время, наверняка, кувыркалась с каким-нибудь мужиком.
Марс сделал угрожающее движение в его сторону, но вовремя остановился и, бросив на Абрамова испепеляющий взгляд, произнес:
– Что вам от меня нужно? Я же предупредил, что не намерен с вами разговаривать. Если вы меня не оставите в покое, я буду жаловаться на вас не только Петровой, но и прокурору республики.
– А вы, меня не пугайте. В отличие от вас, я никого не убивал, Даминов. Я предлагаю вам серьезно поговорить об этом, ведь я знаю, что именно в вашей машине перевозился труп Сергея Петрова. У меня есть свидетели, которые видели, как вы загружали его тело в машину. Если вы мне не верите, я вам могу даже сказать, во что был, завернут труп. Хотите, скажу?
Даминов на долю секунды остановился, но это мгновение было столь скоротечно, что не каждый его мог заметить. Однако, этого движения было вполне достаточно, чтобы Абрамов догадался, что зацепил его.
– Ну, что, Марс, я ведь здесь из-за тебя, так что давай, без всяких скандалов и шума, мой руки и следуй за мной в МВД.
– А, если не пойду? – поинтересовался он.
– Я бы тебе это не советовал. Не пойдешь по-хорошему, поведу в наручниках, так что выбирай сам.
Он вымыл руки и, прихватив из машины пиджак, направился вслед за Виктором.
***
Несмотря на столь позднее время, Абрамов сидел в своем кабинете и разговаривал с Даминовым. Он не знал, что будет на следующий день: пожалуется ли он на него Петровой или обратится с жалобой к его руководству из МВД.
Постепенно между ним и Даминовым установились достаточно доверительные взаимоотношения. Виктору удалось неплохо разыграть карту отвергнутого любовника. Не знаю почему, но Даминов повелся на эту тему, и через час-другой Абрамов уже все знал о его отношениях с Петровой. Но дальше этого дело не шло. Стоило ему только коснуться темы исчезновения Сергея Петрова, как лицо Даминова мгновенно приобретало совершенно другое выражение. Он замыкался, отводил взгляд и замолкал.
«Задерживать его или нет? – думал Абрамов, глядя на него. – Если исходить из интересов дела, то его обязательно нужно было задержать, но не факт, что за эти три дня ему удастся его расколоть. Даминов человек упертый, для которого верность не просто сочетание отдельных звуков и букв, а главная направляющая жизни».
– Поймите меня, товарищ капитан, если я сдам вам своего непосредственного руководителя, то лишу себя будущего. Кому из больших людей нужен водитель-предатель? Можете меня наказать, написать представление по месту моей работы, пусть даже меня уволят, но все будут знать и говорить, что меня уволили лишь за то, что я отказался сдать своего руководителя. Тогда каждый начальник пожелает иметь такого водителя у себя под боком.
– Мы с тобой говорим о разных вещах. Ты о верности своему шефу, а я, в отличие от тебя, говорю об убийстве, совершенном твоим непосредственным начальником.
– Почему вы так уверены, что в исчезновении Сергея Петрова виновата его жена. Насколько я знаю, он мог уехать к новой женщине. Мне Петрова жаловалась, что у него появилась какая-то женщина не то в Саратове, не то в Самаре. Почему вы не проверяете эту версию?
– Странно, но мне твоя начальница об этом ничего не говорила. Интересно, почему я это узнаю от тебя, а не от нее. Если вы говорите о женщине Сергея из того города, значит, вы должны знать и ее адрес. Такого не бывает, что жена знает город, в котором проживает любовница, но не знает ее адреса. Я в это не верю.
– Вот скажите мне, за что его убили? – спросил Виктора Даминов. – Для этого необходима веская причина, он ведь никому не мешал и никуда не лез. Я знаю, что он догадывался о нашей связи, но молчал. Валентина мне говорила, что ему нужна была квартира, только квартира и больше ничего. Все можно было уладить, не прибегая к убийству. Поэтому я не верю, что она убила его.
Абрамов встал из-за стола и подошел к нему. Взглянув на Даминова, он сказал:
– Если Сергея убила не она, значит, убийство совершил ты. Это тебе он мешал перебраться в квартиру Петровой. Хочешь я докажу это наглядно?
Он с непонимающим видом посмотрел на Абрамова и медленно произнес:
– Попробуйте, мне это интересно.
– Тогда смотри, – сказал Виктор и вытащил из сейфа пузырек с реактивом, который взял в экспертно-криминалистическом отделе. – Ты знаешь, что это? Это разработанный за рубежом реактив, который реагирует на человеческую кровь. Вот смотри, я беру ватку и смачиваю ее в нем. Я протираю им стол и включаю ультрафиолетовую лампу. Что мы с тобой видим? Ничего, стол чист. Вот я на твоих глазах проткнул кожу пальца иголкой и размазал свою кровь по столешнице. Правильно? Теперь тряпкой протираю ей столешницу. Ты видишь кровь? Нет? Я тоже не вижу. Беру в руки реактив.
Абрамов взглянул на Даминова, тот наблюдал за его руками, стараясь угадать показываемый им фокус.
– Ну, что? Может, ты сам это сделаешь? – произнес Виктор и сунул ему в руки смоченную раствором вату.
Он взял ее в руки и посмотрел на Абрамова, все еще надеясь разгадать этот необычный для него фокус.
– Чего смотришь, протирай столешницу, – предложил ему Виктор, – протер? Выкинь вату в урну. А теперь смотри.
Он включил лампу и направил на столешницу. Она засветилась зеленым светом. Свет был рассеянным, но наибольшее свечение происходило там, где были небольшие трещины в лаковом покрытии стола.
– Ты понял? Теперь мы поедем к тебе в гараж и осмотрим твою машину. Я больше чем уверен, багажник твоей машины засветится намного сильнее, чем эта столешница. Здесь у нас капля крови, а там, наверняка, ее было намного больше.
Он посмотрел на Даминова. Лицо его приняло нездоровый вид, дыхание участилось, а на лбу выступили капли пота.
***
– Марс! – обратился Виктор к нему. – У тебя до тюрьмы полшага. Предлагаю признаться в совершенном убийстве. Может, ты и не убивал Сергея Петрова, но я точно знаю, что ты помогал убийце перевозить и прятать труп. Выбирай сам, что для тебя важнее, твоя семья или любовница. Возьмешь на себя убийство, сядешь лет на десять, как минимум. Не возьмешь – получишь от силы года четыре. Выбор за тобой!
Даминов, словно затравленный зверь, посмотрел на Абрамова, а затем вскочил со стула и бросился в окно. Ему не повезло, он неправильно выбрал место для побега. На этом окне, в отличие от другого окна, которое было открыто настежь, оказалась старая кованая решетка. Даминов, сорвав штору и разбив внутренние стекла окна, с криком повалился на пол. Из разбитого и порезанного лица струилась кровь.
На какой-то миг Абрамов растерялся, а затем, навалившись, на лежащего, на полу Даминова, заломил ему руки и заковал их в наручники.
– Ты что делаешь? Я к тебе, как к человеку, а ты – в окно? Думал сорваться? Не получится!
Абрамов поднял его с пола и усадил на стул. Порывшись в столе, Виктор нашел в одном из ящиков бинт, вату и начал обрабатывать йодом раны Даминова. Затем сел за стол и, посмотрев на часы, стал набирать телефонный номер начальника отделения Валиева.
– Товарищ подполковник, приношу свои извинения за столь поздний звонок. Я здесь задержал Даминова, водителя Петровой.
– Что ты от меня хочешь? Ты что не видишь, сколько сейчас времени?
– Роберт Ильясович, если коротко, то я Даминова дожал. Он попытался совершить суицид. Бросился в окно, ладно в то, где стоит у нас решетка, а иначе разбился бы.
– Ты дурак, что ли? – закричал он в трубку. – Ты хоть понимаешь, о чем ты говоришь? Ты, что решил меня подставить таким образом? Мне до звонка осталось два года, и я не собираюсь уходить из системы с «волчьим билетом»!
– Но я его «развалил»! Понимаете, «развалил»!
– Мне глубоко плевать на это! Не вздумай завтра доложить руководству, что ты мне звонил. Сам, как хочешь, так и выбирайся из этой ситуации.
Абрамов растерялся и не знал, что делать дальше. Виктор рассчитывал, что Валиев поможет ему советом, но вышло не так. Он положил трубку на рычаг телефона и тупо посмотрел на Даминова, который сидел напротив него.
–Ну, что, командир, помогли тебе твои друзья и начальники. Все правильно, кому нужно твое раскрытие. Завтра я не выйду на работу, и Петрова поднимет такой вой, что у твоего руководства отвалятся уши.
– Ты за меня не переживай, лучше садись и пиши, – произнес Виктор, двигая в его сторону чистый лист и ручку. – Смотри, Даминов, эта баба не простит тебе эти показания.
– Какие показания? Я вам ничего не рассказывал, и поэтому ничего не нужно вешать на меня.
– Это ведь мы с тобой знаем, что ты мне ничего не рассказывал, а она не знает. Я завтра ей заявлю, что ты мне рассказал, как она убила своего мужа, как вы вдвоем вывезли труп Сергея, как ты организовал в ее доме небольшой ремонт, чтобы скрыть следы убийства. Для пущей убедительности я покажу ей работу этого реактива. Ну, как тебе это все нравится?
– Она вам все равно не поверит, так что можете говорить ей, что угодно.
– Поверит она или нет – это уже другой вариант, но когда кровь в квартире засияет зеленым светом, она поверит.
Абрамов замолчал, прикидывая дальнейшие варианты своего разговора с Даминовым.
– Ты, Марс, как не крути, а одной ногой уже в тюрьме, так что думай: десять лет и четыре года, два разных срока.
Виктор приготовился к тому, что будет еще обсуждать эту тему с ним, как минимум, часа два, однако, Даминов неожиданно для него сказал то, от чего он внутренне растерялся.
– Хорошо, считайте, что вы меня убедили. Я готов признаться в совершенном убийстве при одном условии.
– И какое это условие? – поинтересовался Виктор у него.
– Вы не тронете Петрову. Если мы договоримся, то я признаюсь в убийстве Сергея Петрова.
– Марс, ты знаешь, что я не начальник и таких гарантий дать не могу.
– Переговори со своим руководством. Если мне пообещают это, то я готов признаться. Мне сейчас, все равно. Семью я потерял и, кажется, навсегда. Петровой я не нужен, так что я готов.
Абрамов сидел и смотрел на него, стараясь понять этого человека. Он чувствовал, что Даминов не убивал Сергея, и поэтому его решение загрузиться этим преступлением ему было не совсем понятно. В какой-то момент Виктору стало его жалко. Он встал из-за стола и включил электрический чайник. Когда тот закипел, он заварил два стакана чая, один из которых протянул ему.
– Давай, Марс, попьем чаю, а потом поговорим по душам, – произнес Абрамов, протягивая ему сахар.
Даминов взял два кусочка сахара и бросил их в стакан. Через минуту они пили крепкий чай.
***
Отодвинув пустой стакан, Даминов взял ручку, лист бумаги и написал на нем крупными буквами:
– «Прокурору республики
Явка с повинной
Я, Даминов Марс Ваянович, признаю себя полностью виновным в смерти Сергея Петрова. Я убил его в квартире Петровой Валентины Георгиевны из-за неприязненных отношений. Петров, находясь в нетрезвом состоянии, стал оскорблять при мне свою супругу. Я сделал ему замечание, на что он отреагировал крайне неадекватно. Сначала он ударил меня по лицу кулаком, а затем попытался ударить ножом, который взял на кухне. В завязавшейся между нами драке я вырвал у него нож и ударил им Петрова в грудь. Был ли это один удар или несколько, я не помню, так как сам находился в очень возбужденном состоянии. Петрова Валентина Георгиевна присутствовала при нашей драке и может это подтвердить.
Когда я понял, что лежащий на полу комнаты Петров мертв, я под страхом убийства заставил Валентину Георгиевну оказать мне посильную помощь. Я завернул тело убитого в покрывало и, дождавшись темноты, вывез его за пределы города, где и закопал. Сама Петрова участие в сокрытии трупа не принимала, так как все это время, пока я закапывал труп, находилась в машине. После того как я вернулся к машине, я пригрозил ей, что если она сообщит об этом в милицию, то я убью и ее, и предупредил, что она стала соучастником преступления.
Все последующие дни я разрабатывал план, чтобы направить розыск Петрова по ложному пути. Я сделал два телефонных звонка от лица Петрова – один по месту его работы, а второй его приятелю и сообщил им, что якобы нахожусь за пределами города, намекая на наличие у меня там женщины. Звонил я из телефона-автомата на улице Попова.
Дата. Подпись».
Закончив писать, он протянул Виктору бумагу и попросил, чтобы он ее прочитал.
– Даминов, я не верю ни одному вашему слову, так как на сто процентов уверен, что это не вы убили Петрова, а его супруга. Подумайте сами, нужно ли прикрывать эту женщину своим телом, ведь она просто использовала вас в своих интересах, а затем оттолкнула.
– Что вам еще от меня нужно, я же признался в совершенном преступлении? Какая разница, кто за это ответит, я или она. Неужели вы до сих пор меня не поняли? Я люблю эту женщину, поймите, просто люблю. Пусть она оттолкнула, как вы говорите меня, но это не убило во мне любовь к ней.
Он попросил у Виктора еще чаю. Абрамов встал из-за стола и наполнил его стакан. Взглянув на него, он произнес:
– Вы знаете, Валентина была несчастной женщиной. Имея такую прекрасную внешность, она почему-то связала свою жизнь с этим мужчиной, который никогда не понимал ее. Сначала он много пил, а затем, когда завязал с водкой, его придирки к жене стали невыносимыми. Я несколько раз становился невольным свидетелем их семейных скандалов. Вы бы только знали, как он оскорблял жену. Он считал ее проституткой, которая за подачки со стороны начальников расплачивается с ними своим телом. При этом он забывал, что сам пользовался этими дарами.
После одного из подобных скандалов Валентина Георгиевна попросила меня найти человека, который смог бы приструнить ее мужа. Я тогда поинтересовался, что значит приструнить? Она взглянула на меня и сказала:
– Марс, я хочу освободиться от мужа, который вот уже несколько лет тиранит меня своими подозрениями в неверности.
– Валентина Георгиевна, а не проще ли развестись. Подайте заявление на развод, и все.
– Ты, Марс, многого не понимаешь в этой жизни. Разойтись можешь ты, но не я. Я нахожусь в списке номенклатуры, где очень внимательно следят за моральным обликом. У нормального советского государственного служащего, обязательно должна быть здоровая семья. Разводы у нас не приветствуются. Женщина может быть или замужем, или вдовой, но только не разведенкой.
Я тогда пообещал ей найти человека, который за деньги решит эту проблему. У меня был такой человек, но он в самый последний момент почему-то испугался и отказался от этого дела.
– Погоди, Марс, это тот человек, который должен был сбить меня на машине? – поинтересовался Абрамов.
– Откуда вы это знаете? Неужели он все рассказал вам?
– Считай, что так, – произнес Виктор, давая понять, что он в курсе многих событий из их взаимоотношений.
Даминов удивленно покачал головой и посмотрел на него.
– Так вот, когда он отказался, я стал искать для этого дела другого человека. У меня не было знакомых из числа ранее судимых, да и довериться кому-то постороннему я боялся, так как за моей спиной стояла не просто любимая женщина, а женщина с большой государственной должностью. Время шло, но найти человека для убийства Петрова я не мог. Это вызывало раздражение Валентины Георгиевны. Она часто стала называть меня тряпкой, не способным пожертвовать чем-то ради любви. Наши встречи становились все холоднее и холоднее. И тогда я и решился.
Он замолчал и, отодвинув в сторону пустой стакан, обратился с просьбой, чтобы он проводил его в туалет. Они вышли из кабинета и по пустому гулкому коридору МВД направились в туалет.
***
Когда они вернулись обратно, Абрамов попросил Даминова, чтобы он продолжил свой рассказ.
– А что рассказывать? – произнес он. – Я не знаю, что там у них случилось, но Валентина позвонила мне в начале десятого вечера. Голос ее дрожал, отчего она немного заикалась.
– Марс, срочно приезжай, ты мне нужен! – произнесла она. – Произошло нечто ужасное.
Я уже заканчивал возиться со своей автомашиной и, бросив все, поехал к ней домой. Валентина открыла мне дверь не сразу, а лишь убедившись, что я один. Первое, что я увидел, когда вошел в зал, было тело ее мужа, которое лежало посреди комнаты. Из его груди торчал кухонный нож. Обои в зале были в пятнах крови, много крови было и на полу.
– Что случилось? – спросил я ее.
– Я не знаю, – ответила она и с ревом кинулась ко мне. – Ты знаешь, Марс, он хотел меня убить. Он вошел в зал с ножом и направился ко мне. Я сидела вот здесь, перед зеркалом, и накручивала бигуди.
– Что было дальше? – снова спросил я ее.
– Не помню, – ответила она, – помню, что он бросился на меня с ножом, а после какой-то провал. Когда я пришла в себя, то увидела, что Сергей лежит на полу, а в его груди торчит нож. Что теперь со мной будет?
Я попытался ее успокоить, но у нее началась истерика. Она стала рыдать и что-то бессвязно выкрикивать. Она упокоилась лишь тогда, когда я залепил ей оплеуху.
– Хватит орать! У тебя есть, во что упаковать труп? – спросил я ее.
Она бросилась в спальню и вынесла оттуда светлое покрывало. Я вытащил из груди Сергея нож, и мы закатали его тело в это покрывало.
– Прибери быстро дома и выходи, – произнес я, взваливая тело Сергея на плечо.
Она метнулась в прихожую и открыла дверь. Я быстро спустился с телом вниз и уложил его в багажник машины. Только после этого я осмотрелся по сторонам. Двор был абсолютно пуст. Минут через пять из подъезда вышла Валентина Георгиевна и села в машину.
– Куда поедем? – спросил я ее. – Чтобы избавиться от трупа, нам нужна лопата.
– Не знаю, вези куда хочешь. У меня нет лопаты, – сказала она.
Мне ничего не оставалось, как поехать в гараж. Там я забрал лопату, и мы поехали куда-то в сторону заповедника.
– Марс, тело нужно бросить около озера. Он там всегда рыбачит. Пусть люди подумают, что его убили на рыбалке, тем более он собирался ехать туда с Агафоновым.
Мы долго плутали по ночному лесу, пока добрались до озера. Вытащив труп из машины, мы положили его на землю. Вдруг нас кто-то окликнул с противоположного берега. Валентина испугалась и велела мне снова загрузить труп Сергея в машину. В этот раз загружать его было намного сложнее, так как тело уже стало коченеть. Поэтому, чтобы долго не возиться с телом, я положил его так, чтобы только не потерять его при движении.
Мы развернулись и поехали в сторону трассы. Неожиданно я увидел, что труп вылетел из багажника и упал на дорогу. Я остановил машину и пошел к нему. Оттащив его от дороги метров на тридцать, я вырыл яму и закопал тело в ней. После этого отвез Петрову домой и поехал в гараж.
Даминов замолчал, а затем попросил у Виктора сигарету. Сделав глубокую затяжку, он продолжил:
– Валентина зарезала его, когда он спал на диване в зале. Я это узнал позднее. Говорила, что сделала это ради меня, чтобы мы с ней всегда были вместе. Лишь потом я узнал, что это была ложь. Она все рассчитала заранее: заявление, звонки…
– Марс, и ты еще хочешь каким-то образом прикрыть ее. Она же настоящая убийца!
– Ну и что? Я все равно ее люблю.
Он снова замолчал. Загасив в пепельнице сигарету, он сказал:
– Все, что я вам рассказал, я никогда больше не повторю. Я не хочу, чтобы она сидела. Пусть вспоминает меня добрым словом.
– Это ты к чему? – спросил Абрамов его.
– Да, так, – произнес он многозначительно, – время покажет.
В кабинете стало тихо. Где-то простучал колесами первый трамвай, словно подсказывая нам о начале нового трудового дня.
***
Первым на работе появился Антон Мартынов. Он остановился в дверях и удивленно посмотрел на Абрамова.
– Виктор, что случилось? – спросил он его. – Ты же весь в крови?
– Все нормально, Антон. Это кровь не моя, а вот этого клиента, – произнес Виктор и кивком головы указал на Даминова. – Он решил свести счеты с жизнью и «ломанулся» в окно.
– Понятно, – ответил он. – Я позову уборщицу, пусть приберется, пока нет мужиков. А то, не кабинет, а Куликово поле.
– Спасибо. Если не сложно, пригласи, а то придет Козин, «вонять» начнет.
Мартынов выскочил из кабинета и через минуту вернулся обратно в сопровождении уборщицы.
– Тетя Маша! – обратился Виктор к ней. – Уберите, пожалуйста, в кабинете.
Они втроем вышли и направились в туалет. Пока они курили, уборщица успела прибраться в кабинете. Абрамов сел за стол и стал писать рапорт на имя начальника Управления уголовного розыска о проведенных им мероприятиях. В заключение Виктор указал, что задержанный Даминов написал явку с повинной, в которой раскаивается в совершенном им убийстве. Оставив Даминова с Мартыновым, Абрамов направился на доклад к Костину. Подходя к кабинету начальника Управления, он заметил, что дверь его кабинета открыта. В кабинете хозяйничала уборщица.
– Тетя Маша, Юрия Васильевича не было? – поинтересовался Виктор.
– Пока не приходил. Сейчас, наверное, с минуту на минуту появится. Он всегда приходит на работу к восьми утра.
Абрамов развернулся и направился обратно к себе. Открыв дверь, он заметил Валиева, который уже сидел в своем кресле и о чем-то беседовал с Даминовым. Заметив его, он сразу же принял серьезный вид и, насупив свои густые брови, задал вопрос Виктору:
– Ну и кто будет вставлять разбитое стекло?
– Думаю, что комендант. Не переживайте, я сделаю заявку, и он вставит.
– Посмотрим, – произнес он. – Ломать и бить большого ума не нужно.
Абрамов промолчал, пропустив мимо ушей его последние слова. Но, он снова стал высказывать ему претензии за поздний звонок.
– Если я к тебе хорошо отношусь, это не говорит о том, что ты мне можешь звонить в любое время суток. Совесть нужно иметь. Я, что тебе, мальчик, ты позвонил, и я через пять минут у твоих ног?
Виктору не хотелось с ним спорить. Он вывел из кабинета Даминова и приковал его к батарее отопления. Взглянув на часы, Абрамов снова направился в кабинет Костина.
Постучав в дверь и, не дождавшись приглашения, он рывком открыл ее и вошел в кабинет. Костин стоял около окна и с кем-то разговаривал по телефону. Судя по выражению его лица, разговор, похоже, был не из легких. Заметив это, Виктор попятился к двери. Костин прикрыл трубку рукой и сказал:
– Садись, ты мне нужен.
Абрамов сел на стул и стал ждать, когда он закончит разговор.
***
Костин со злостью швырнул трубку на телефонный аппарат. Она соскочила с аппарата и повисла на шнуре. Он поднял трубку и аккуратно положил на него.
– Ты что делаешь? – спросил он Абрамова.
– В каком смысле, Юрий Васильевич?
– Ты знаешь, с кем я только что говорил? С министром! Твоя Петрова уже нажаловалась на тебя! Ты, за что задержал ее водителя? Я же тебя как нормального человека предупреждал, чтобы ты занимался этим делом очень и очень осторожно. Говорил я тебе об этом или нет?
